Америке нужна была «Крымская Калифорния», и Сталин дал указание найти предлог и подготовить материалы для оправдания поголовного выселения крымских татар, греков, армян и болгар.
До освобождения Крыма от фашистских захватчиков нужно было придумать и создать мощную доказательную базу о коллаборационизме не только крымских татар, но и представителей других народов, подлежащих выселению. В тридцатых годах миллионы людей по обвинению в шпионаже и измене родине погибли в сталинских лагерях. Так что у НКВД был огромный опыт в составлении ложных обвинений и Берия с этой задачей справился.
18 мая 1944 г. были выселены крымские татары, за ними греки, армяне, болгары. Всех огульно обвинили в измене. Главное препятствие для «Крымской Калифорнии» было устранено. Через 9 дней, когда Крым полностью опустел, был, наконец, открыт второй фронт.
Уже в июне 1944 г. состоялась встреча американского посла Аверелла Гарримана со Сталиным и Молотовым. Американцы предложили инвестировать в экономику Крыма 10 млрд долларов за создание там республики, куда могли бы переселяться евреи со всего мира. А в феврале 1945 г. во время Ялтинской конференции. Рузвельт имел возможность увидеть пустующие города и деревни Крыма. Он убедился, что Сталин сдержал данное ему слово, и можно было начинать строить «Крымский Израиль».
Но история распорядилась иначе: в апреле 1945 г. скончался Рузвельт. Однако американская сторона не оставила планов реализации «Крымского проекта». Джордж Маршалл — военный советник президентов Ф. Рузвельта и Г. Трумэна, участвовавший в важнейших международных конференциях в Вашингтоне, Касабланке, Тегеране, на Мальте, в Ялте и Потсдаме, а с 1947 г. — госсекретарь США, в одном из писем А. Гарриману, американскому промышленнику, государственному деятелю и дипломату, писал следующее:
«Дорогой Аверелл!
Президент Трумэн одобряет Ваши планы. Он добавил только следующее. Сосуществование на территории Крыма базы советского Черноморского флота и Еврейской республики, открытой для свободного въезда евреев со всего мира, представляется несообразностью, чреватой непредсказуемыми последствиями. Это с самого начала вызывало его сомнения в реальности «Крымского проекта». Крым должен стать демилитаризованной зоной. Дайте знать Сталину, что он должен быть готов к тому, чтобы перебазировать флот из Севастополя»…
Однако с Трумэном Сталин не нашел общего языка. Он, видимо, понял, что еврейская автономия это та ширма, за которой прячется главная цель США. Им нужен Севастополь, чтобы разместить там свой флот, а Крым превратить в свою военную базу.
Впоследствии евреи — инициаторы проекта «Крымская Калифорния», были обвинены в шпионаже и расстреляны.
Чтобы рассчитаться морально с долгами, Сталин с 1946 г. через Болгарию стал поставлять израильским повстанцам в Палестине советское оружие. Более того, Сталин был одним из инициаторов создания израильского государства, а 15 мая 1948 г. СССР первым в мире признал его независимость. То есть вопрос «крымского Израиля» решился вроде бы сам собой.
5 марта 1953 г. умер Сталин, но облигации «Агро-Джойнта», держателями которых были, кроме Рузвельта, его жены и другие богатейшие люди Америки, в том числе всем известные Гувер, Рокфеллер, Маршалл, Макартур, продолжали висеть дамокловым мечом над советским правительством.
«Выход» из ситуации нашел Хрущев. Поскольку кредит «Агро-Джойнта» получало правительство РСФСР, он решил вывести Крымскую область из состава Российской Федерации и «подарил» ее братской Украине, ставшей в 1991 г. независимой. А возвращение в Крым татар, выселенных под давлением США, превратилось для нашего народа в новую трагедию. Разбираться же с этой «бомбой замедленного действия», заложенной американцами на Тегеранской конференции, приходится ныне Украине.
За двадцать с лишним лет она, в силу слабой экономики, не смогла решить проблем вернувшихся на родину людей. Многие не имеют жилья и ютятся в недостроенных домах по две-три семьи. В поселках, где они построили дома, нет элементарных условий для нормальной жизни. Европейские страны и Канада пытаются помочь нашему народу, но этого явно не хватает. В то же время Соединенные Штаты Америки, вина которой в судьбе нашего народа неизмеримо велика, остаются в стороне.
Война с фашистской Германией принесла немало горя человечеству. 88 тыс., а это почти половина из всех высланных крымских татар, погибла в жарких степях Средней Азии и на Урале. Нужно отдать должное немцам, они признали свою вину, раскаялись и сполна возмещают еврейскому народу за принесенный им материальный и моральный ущерб.
Мы надеемся, что Соединенные Штаты Америки не будут опровергать очевидные факты, искать оправданий и тем более возрождать проект «Крымская Калифорния».
История помнит немало случаев, когда честный и порядочный политик, придя к власти в своей стране, извиняется за грехи своих предшественников. Он делает все возможное, чтобы эти грехи не упали черным пятном на его народ. Примером тому служит Германия. Нам очень хотелось бы, чтобы США, как и Германия, честно признали свою вину, покаялись за невинно погибших в ссылке людей и возместили все их материальные и моральные потери.
Принято на конференции Комитета по требованию компенсаций ветеранам Национального движения крымскотатарского народа.
Председатель Тимур Дагджи[616] 09. X.2013»[617]Текст наивный, основанный не на реальных фактах, а на расхожих сплетнях да на рассказе М. Н. Полторанина. Как показывает более менее основательное сопоставление этого рассказа с известными обнародованными фактами, если Михаил Никифорович и поведал миру правду из засекреченных архивов, то к деталям он отнесся слишком пренебрежительно, чтобы безоговорочно принимать рассказанное им как доказанные факты.
И все же здесь процитирован официальный документ, направленный крымскотатарскими пассионариями в Белый дом. Ответа, насколько мне известно, не последовало. Однако основания для такого обращения у авторов письма имеются серьезные.
В первые же годы правления М. С. Горбачева по его просьбе (!) «Джойнт» вернулся в СССР. Он и ныне продолжает работать на всем постсоветском пространстве. Как всегда, эта организация благотворит отечественным евреям, но одновременно представляет здесь интересы транснационального капитала. По обнародованным данным отечественных экономистов[618] клан Варбургов-Ротшильдов-Шиффов-Кунов-Лейбов через подставные структуры, в том числе и благотворительные, сегодня владеет от 20 до 30 % национальных богатств бывшего СССР. Так почему бы крымским татарам не просить о выделении хотя крошечной толики от этих богатств на воспомоществование обездоленным бывшим гражданам Советского Союза?
В феврале 2014 г. правительство США предприняло очередную попытку вторжения на землю Крымского полуострова, но вновь неожиданно получило «от ворот поворот». Неожиданно, потому что совершившая госпереворот майданная власть принимала американцев с распростертыми объятиями, но против вторжения восстали простые крымчане (которых как всегда никто не брал в расчет), а русский народ (которого тоже как всегда никто не брал в расчет) принудил-таки свою власть впервые за три десятилетия считаться с его волей и вернуть наших сородичей на родину вопреки желаниям организаторов геноцида русского народа. В сказку же о «зеленых человечках» пусть верят наивные.
На долго случилось это возвращение? Не знаю. Зато можно не сомневаться в том, что попытка американского вторжения на полуостров в 2014 г. далеко не последняя. Всякий раз, когда будет ослабевать русский народ, лишенный статуса государство образующего народа, транснациональный капитал будет возвращаться к «Крымской Калифорнии». Не за горами то время, когда банкиры вновь начнут втягивать в крымские противостояния еврейский народ. Если уж сам Бен Гурион был уверен, что государство Израиль просуществует самое большее пятьдесят лет, а потом будет сметено арабским миром, то стоит ли сомневаться в сокрой востребованности черноморского дубля средиземноморской Палестины?
* * *В завершение хочу познакомить читателей с небольшим анализом состояния национальных отношений в Российской Федерации, который огласил в начале 2016 г. журналист А. Ю. Баранов[619]:
«Сохранится ли Россия до 2018 года в том виде, в каком она существует? Для того, чтобы она сохранилась, должно реально существовать некое единое внутреннее пространство: политическое, экономическое, и наверное, не в последнюю очередь, а может быть и в первую, культурное пространство. Мы пережили с вами, собственно говоря, исторически совсем недавно катастрофу распада Советского Союза, где, безусловно, было единое политическое пространство, где безусловно было единое и очень сильно интегрированное экономическое пространство, казалось бы очень сильно взаимозависимое. И тем не менее, распад страны произошел с колоссальным экономическим ущербом, и соображения целесообразности не остановили процесс. Но чего не было в Советском Союзе, чего не было завершено — это формирование единого этнокультурного пространства. Было заявлено о формировании единой общности людей советский народ. Эта единая общность людей советский народ, она действительно существовала, но это был процесс незавершенного этногенеза. Американцами советский народ стать не успел. Кстати говоря, если внимательно присмотреться к нынешнему постсоветскому пространству, советский народ не умер вместе с Советским Союзом. Он живет как-то странно параллельно с киргизами, таджиками, русскими, белорусами… Тем не менее это виртуализирующаяся общность людей в отличие от такой общности, как немцы. Мы с вами наблюдали совершенно противоположную картину. Картину Германии, которая полвека была разделена на две Германии. При этом страна, в общем-то создававшаяся в историческое время по клочкам, по сути своей федеративное государство — реально федеративное государство — и тем не менее германский народ представлял из себя достаточно сформированное единство, чтобы спустя полвека разделения объединение произошло не без проблем, но более менее органично и естественно. Что касается советского народа, наверное, мы такого процесса не будем наблюдать. Более того, когда мы говорим о Российской Федерации, то мы вообще такого государство образующего народа не видим. Конечно, государство образующий народ в Российской Федерации — русский. А как же не русские народы? И мы видим, что сегодня в Российской Федерации не русские народы все больше с течением времени отдаляются. Когда вы приезжаете сегодня в республики Северного Кавказа, вы четко чувствуете — это не Россия. И когда, допустим, люди с Северного Кавказа приезжают в Москву, они приезжают не россиянами — они приезжают кабардинцами, аварцами, чеченцами, осетинами и т. д. В советское время они приезжали советскими людьми, сейчас они приезжают именно как представители своих народов и совершенно не стремятся стать мифическими россиянами. Россиянина у нас не существует. Просто этого явления нет. Более того, можно было рассчитывать, что объединяющим этническим субъектом станет бывший советский народ на территории хотя бы Российской Федерации. Как были ромеи на территории Восточной Римской империи. Рим ушел, Рим оказался где-то там, а ромеи остались. У нас и этого не происходит. Более того, государство старательно и сознательно навязывает некую такую вялую, но тем не менее идеологию, унаследованную от предыдущей распавшейся государственности. Я хочу напомнить, что русский — это не этничность, если брать стандарты Российской империи. В Российской империи жили малороссы, великороссы, белорусы, татары и т. д. А русский это была как раз общеимперская этничность. Русский — это православный, соблюдающий законы Российской империи. Я напомню, что существовал глагол «обрусеть». Можно было не русскому обрусеть и стать русским. Но с течением времени, с изменением государственности, русский превратился в некую этничность. И пока существовала Российская Федерация в качестве субъекта большой федерации Советского Союза, это большой проблемой не являлось. Являлось проблемой для некоторой части интеллигенции, которая находилась немножко поодаль от мейн стрима. Когда Российская Федерация приобрела государственность необычную, вдруг выяснилось, что общегосударственная идеология стремится к стереотипам не Советского Союза, а прежней, давно переставшей существовать Российской империи. Снова появляется православие как элемент государственной идеологии, снова идет апеллирование к стереотипам XIX века, которые, строго говоря, были уже этим обществом в начале XX века отринуты. В результате, не происходит ничего: не появляется никакой общей имперской этничности, не появляется единой культурной среды, единого культурного пространства. Возможно, когда Российская Федерация распадется, появится некое новое образование, которое будут населять братаны, или братки, или пацаны… Но это потом. А сейчас главного, цементирующего не существует. Более того, идет разбегание. Я уже сказал о Северном Кавказе. На самом деле, недавно посмотрел, всех народностей Северного Кавказа 6 млн. Казалось бы в 25 раз меньше, чем общего населения страны. Но если вы посмотрите на Карелию или, допустим, Краснодарский край — съездите и посмотрите — вроде и там, и там живут русские. В Карелии карелов, финнов всех вместе меньше 11 %. В Краснодарском крае в общем-то тоже основное население титульно русское. Но это совершенно разное русское население. Даже говорят с разным акцентом. Это разные общности — они разбегающиеся. Они будут разбегаться все дальше. Я уж не говорю об анклавах, таких как Калининградская область или превращающийся в анклав Дальний Восток. Вы можете приехать в Казань, один из лучших городов в России, но это уже не русский город. Это татарский замечательный город. Мы видим, что даже по титульно русским регионам — Урал, Сибирь — идет медленное разбегание. Появляются там культурные проекты по созданию, скажем, этничности сибиряков. Существует эксперимент по созданию сибирского языка… Этот процесс наблюдается. И не надо полагать, что если у человека в паспорте раньше было записано, что он русский, будто он будет всегда помогать русским. “Русский помогай русским!” — есть сейчас такой лозунг. Ничего подобного никогда не было. Одной из самых кровавых длительных войн русского средневековья была долгая война владимирцев с новгородцами. Резали другу друга мама не горюй. Поэтому реально цементирующим, объединяющим чем-то для сегодняшней Российской Федерации является не общекультурное, не общеэтническое пространство, не общеэкономическое пространство (потому что экономические связи с течением времени внутри Российской Федерации не укрепляются, это точно, это очевидно — если мы возьмем даже просто авиационные перевозки, мы увидим, что объем пассажиропотоков, перевозимых самолетами, в советское время на этом пространстве в российский период отличается в два десятка раз; количество пассажирских аэродромов уменьшилось в двадцать раз; если мы посмотрим на пассажироперевозки железнодорожные, то они тоже, ну не в двадцать раз упали, но в разы; идет формальное разбегание — люди и регионы начинают жить анклавами вокруг своего центра) — цементирующим фактором для Российской Федерации остается только бюрократическая вертикаль власти, скажем прямо, насилие. Любая империя, которая не формирует единого пространства, а держится на различных формах насилия, не обязательно грубого — мягкого насилия какого-то, но все равно насилия, — она, в конце концов, при неблагоприятных внешних обстоятельствах распадается. И судя по всему, эти неблагоприятные внешние обстоятельства для России совершенно очевидным образом наступают»[620].
В завершение хочу познакомить читателей с небольшим анализом состояния национальных отношений в Российской Федерации, который огласил в начале 2016 г. журналист А. Ю. Баранов[619]:
«Сохранится ли Россия до 2018 года в том виде, в каком она существует? Для того, чтобы она сохранилась, должно реально существовать некое единое внутреннее пространство: политическое, экономическое, и наверное, не в последнюю очередь, а может быть и в первую, культурное пространство. Мы пережили с вами, собственно говоря, исторически совсем недавно катастрофу распада Советского Союза, где, безусловно, было единое политическое пространство, где безусловно было единое и очень сильно интегрированное экономическое пространство, казалось бы очень сильно взаимозависимое. И тем не менее, распад страны произошел с колоссальным экономическим ущербом, и соображения целесообразности не остановили процесс. Но чего не было в Советском Союзе, чего не было завершено — это формирование единого этнокультурного пространства. Было заявлено о формировании единой общности людей советский народ. Эта единая общность людей советский народ, она действительно существовала, но это был процесс незавершенного этногенеза. Американцами советский народ стать не успел. Кстати говоря, если внимательно присмотреться к нынешнему постсоветскому пространству, советский народ не умер вместе с Советским Союзом. Он живет как-то странно параллельно с киргизами, таджиками, русскими, белорусами… Тем не менее это виртуализирующаяся общность людей в отличие от такой общности, как немцы. Мы с вами наблюдали совершенно противоположную картину. Картину Германии, которая полвека была разделена на две Германии. При этом страна, в общем-то создававшаяся в историческое время по клочкам, по сути своей федеративное государство — реально федеративное государство — и тем не менее германский народ представлял из себя достаточно сформированное единство, чтобы спустя полвека разделения объединение произошло не без проблем, но более менее органично и естественно. Что касается советского народа, наверное, мы такого процесса не будем наблюдать. Более того, когда мы говорим о Российской Федерации, то мы вообще такого государство образующего народа не видим. Конечно, государство образующий народ в Российской Федерации — русский. А как же не русские народы? И мы видим, что сегодня в Российской Федерации не русские народы все больше с течением времени отдаляются. Когда вы приезжаете сегодня в республики Северного Кавказа, вы четко чувствуете — это не Россия. И когда, допустим, люди с Северного Кавказа приезжают в Москву, они приезжают не россиянами — они приезжают кабардинцами, аварцами, чеченцами, осетинами и т. д. В советское время они приезжали советскими людьми, сейчас они приезжают именно как представители своих народов и совершенно не стремятся стать мифическими россиянами. Россиянина у нас не существует. Просто этого явления нет. Более того, можно было рассчитывать, что объединяющим этническим субъектом станет бывший советский народ на территории хотя бы Российской Федерации. Как были ромеи на территории Восточной Римской империи. Рим ушел, Рим оказался где-то там, а ромеи остались. У нас и этого не происходит. Более того, государство старательно и сознательно навязывает некую такую вялую, но тем не менее идеологию, унаследованную от предыдущей распавшейся государственности. Я хочу напомнить, что русский — это не этничность, если брать стандарты Российской империи. В Российской империи жили малороссы, великороссы, белорусы, татары и т. д. А русский это была как раз общеимперская этничность. Русский — это православный, соблюдающий законы Российской империи. Я напомню, что существовал глагол «обрусеть». Можно было не русскому обрусеть и стать русским. Но с течением времени, с изменением государственности, русский превратился в некую этничность. И пока существовала Российская Федерация в качестве субъекта большой федерации Советского Союза, это большой проблемой не являлось. Являлось проблемой для некоторой части интеллигенции, которая находилась немножко поодаль от мейн стрима. Когда Российская Федерация приобрела государственность необычную, вдруг выяснилось, что общегосударственная идеология стремится к стереотипам не Советского Союза, а прежней, давно переставшей существовать Российской империи. Снова появляется православие как элемент государственной идеологии, снова идет апеллирование к стереотипам XIX века, которые, строго говоря, были уже этим обществом в начале XX века отринуты. В результате, не происходит ничего: не появляется никакой общей имперской этничности, не появляется единой культурной среды, единого культурного пространства. Возможно, когда Российская Федерация распадется, появится некое новое образование, которое будут населять братаны, или братки, или пацаны… Но это потом. А сейчас главного, цементирующего не существует. Более того, идет разбегание. Я уже сказал о Северном Кавказе. На самом деле, недавно посмотрел, всех народностей Северного Кавказа 6 млн. Казалось бы в 25 раз меньше, чем общего населения страны. Но если вы посмотрите на Карелию или, допустим, Краснодарский край — съездите и посмотрите — вроде и там, и там живут русские. В Карелии карелов, финнов всех вместе меньше 11 %. В Краснодарском крае в общем-то тоже основное население титульно русское. Но это совершенно разное русское население. Даже говорят с разным акцентом. Это разные общности — они разбегающиеся. Они будут разбегаться все дальше. Я уж не говорю об анклавах, таких как Калининградская область или превращающийся в анклав Дальний Восток. Вы можете приехать в Казань, один из лучших городов в России, но это уже не русский город. Это татарский замечательный город. Мы видим, что даже по титульно русским регионам — Урал, Сибирь — идет медленное разбегание. Появляются там культурные проекты по созданию, скажем, этничности сибиряков. Существует эксперимент по созданию сибирского языка… Этот процесс наблюдается. И не надо полагать, что если у человека в паспорте раньше было записано, что он русский, будто он будет всегда помогать русским. “Русский помогай русским!” — есть сейчас такой лозунг. Ничего подобного никогда не было. Одной из самых кровавых длительных войн русского средневековья была долгая война владимирцев с новгородцами. Резали другу друга мама не горюй. Поэтому реально цементирующим, объединяющим чем-то для сегодняшней Российской Федерации является не общекультурное, не общеэтническое пространство, не общеэкономическое пространство (потому что экономические связи с течением времени внутри Российской Федерации не укрепляются, это точно, это очевидно — если мы возьмем даже просто авиационные перевозки, мы увидим, что объем пассажиропотоков, перевозимых самолетами, в советское время на этом пространстве в российский период отличается в два десятка раз; количество пассажирских аэродромов уменьшилось в двадцать раз; если мы посмотрим на пассажироперевозки железнодорожные, то они тоже, ну не в двадцать раз упали, но в разы; идет формальное разбегание — люди и регионы начинают жить анклавами вокруг своего центра) — цементирующим фактором для Российской Федерации остается только бюрократическая вертикаль власти, скажем прямо, насилие. Любая империя, которая не формирует единого пространства, а держится на различных формах насилия, не обязательно грубого — мягкого насилия какого-то, но все равно насилия, — она, в конце концов, при неблагоприятных внешних обстоятельствах распадается. И судя по всему, эти неблагоприятные внешние обстоятельства для России совершенно очевидным образом наступают»[620].
Итак, национальное противостояние в позднем СССР и в современной России (равно как и в революционные годы, и в 1930-х гг.) намеренно разбередили и раздувают враги целостности нашей страны и единства нашего народа. Главным орудием враждебных России сил за рубежом была и остается внутренняя националистически настроенная интеллигенция — открытый или тайный пособник прометеизма.
В свое время и единственный раз в истории только сталинистам удалось ценой великих усилий и кровопролития умирить наши народы и наладить межнациональные отношения. Но именно этих людей первыми залили грязью озетовские идеологи «перестройки», истериками и клеветой перекрывшие всякие подступы к грандиозному опыту строителей советского общества. Сегодня любая попытка обратиться к опыту сталинистов — уникальному в своем роде и победоносному — обращается в предмет шантажа со стороны горластой «пятой колонны». И это притом, что жестокие и порою кровавые репрессии являются всего лишь побочным продуктом объективного процесса оздоровления и восстановления любого постреволюционного общества.