Владимир, со злостью врезав по стене, слегка успокоился. Видя несколько недоуменный взгляд Василия, объяснил:
- Ты представляешь, не пускают на операции. Вообще - как отрезало. Герой, блин. Да еще и "мы-же-не-можем-рисковать-подобным-символом" поэт, - и привалившийся к потрескавшейся штукатурке стены майор горестно покачал головой.
Выглянувший в этот момент из кабинета Твардов, увидев Стольнина, довольно усмехнулся:
- Стольнин! Ты мне как раз и нужен. Давай сюда, - и добавил, обращаясь к Антонову:
- А вы, товарищ майор, не расстраивайтесь. Партия вам дело найдет.
Что-то неразборчиво бурча, Владимир удалился. Прошедший в кабинет полковника Василий понадеялся, что сейчас ему выдадут очередное задание - сидеть без дела он не мог.
- Так, товарищ старший лейтенант. А для вас у меня радостная весть - вас отзывают с фронта и отправляют в Москву, - мордатый полковник с улыбкой посмотрел на Василия, полагая, что это действительно отличная новость. Тем сильнее его удивила реакция диверсанта.
- Так точно, товарищ полковник. Но разве я не нужнее и полезнее здесь?
- Это, товарищ Стольнин, решать не вам, - из голоса Твардова мгновенно исчезла теплота.
- Конечно, товарищ полковник. Просто, ну какой от меня прок в тылу?
- Я скажу тебе, товарищ старший лейтенант, точно то же, что и майору Антонову. Партия вам дело найдет. А пока иди, собирайся, отъезд сегодня же.
- Так точно.
Отдав честь, Василий вышел от Твардова со странным чувством.
"Наверное тренировать молодняк буду, делиться, понимаешь, боевым опытом", - мысль показалась Стольнину логичной, но радости не прибавила.
Одетый в камуфляж светловолосый человек среднего роста понуро шел к казарме...
18 апреля 1942 года.
Невероятно ожесточенные и кровопролитные бои, развернувшиеся на территориях Восточной Европы, дадут много пищи для режиссеров и сценаристов будущих лет. А пока миллионы людей убивали друг друга разнообразными способами и не думали останавливаться.
Гвардии старший лейтенант Никита Голенко, воевавший в составе Особой армии на новеньком танке ИС, не слишком задумывался о далеком будущем и геополитической обстановке. Все, что его интересовало в данный конкретный момент - куда сныкался этот ублюдочный фриц на своей не менее ублюдочной "четверке". Он успел уже сжечь несколько тридцать четверок, действуя из засад. И вот опять, стрельнув черт знает откуда и едва не попав, фашист словно испарился.
Дуэль звена Голенко с неизвестным противником продолжалась уже довольно долго. Никита понятия не имел, что ему противостоит экипаж самого Курта Книспеля, одного из лучших танкистов Времахта.
- Двенадцатый, я Орел-Два, как слышите? - голос в радиостанции принадлежал летчику, барражирующему сейчас над этим районом.
- Я двенадцатый, слышу вас хорошо.
- Танкеры, ваш друг в четырехстах метрах от вас, на два часа, как поняли? - в голосе пилота явно слышалась снисходительность.
- Четыреста метров на два часа, вас понял, - Никита, будучи максимально сосредоточенным, не стал реагировать на небольшое высокомерие летуна.
Развернувшийся к противнику лбом советский танк неторопливо стал объезжать невысокий холмик, за которым как раз и прятался противник.
"Сейчас, сейчас, еще чуток", - мысли гвардейского танкиста не отличались в этот момент оригинальностью.
Несмотря на постоянное ожидание появления вражеского танка, тот все равно успел выстрелить первым. Но броня "Иосифа Сталина" выдержала. Стодвадцатидвухмиллиметровая пушка рявкнула в ответ. Попадание! Башню четверки перекосило, сорвав с погона. Откинулся люк. Из танка с трудом вылез человек. Он явно был ранен.
БМП "Лаврентий Берия" с пехотой на броне, держащаяся в отдалении, стремительно подъехала к разбитому танку. Танкист особо и не сопротивлялся своему взятию в плен.
Путь на Мариенбург более ничто не преграждало. Особая Армия рвалась вперед, словно спущенная со сворки гончая...
Вечер 18 апреля 1942 года Москва, Лубянка.
- Насколько хорошо ваше знание португальского, товарищ старший лейтенант? - уставший Стольнин не ожидал такого вопроса, совсем не ожидал.
Узнав, что его путь лежит на Лубянку, Василий напрягся. Но, увидев в светлом кабинете, куда его привели, спокойного генерала Ледникова, снова расслабился. И тут такой неожиданный, мягко говоря, вопрос.
- Ну, э, я...
- Старший лейтенант, у нас есть пометка в вашем личном деле, что вы изучали португальский. Это так?
- Ну да. Но это еще в школе было, ну и в академии потом чуть-чуть. Просто я уже давно ничего не повторял, и язык подзабыл довольно капитально.
- Но знания у вас базовые есть. И это хорошо. С завтрашнего дня с вами будут усиленно заниматься специально назначенные товарищи, поднимать, так сказать, ваш уровень, - полковник уверенно кивнул головой.
Стольнин непонимающим взглядом посмотрел на Ледникова. Тот, с подбадривающей улыбкой, сказал:
- Я полагаю, Павел Сергеевич, нам надо бы объяснить старшему лейтенанту, что происходит.
- Конечно, товарищ генерал армии. Вы, товарищ Стольнин, получите особое задание в одной стране...
- В, мать ее, Бразилию поедешь, - перебил полковника Ледников.
- Я? Но зачем?
- Это, Стольнин, тебе еще расскажут. А пока - свободен. Иди, отдыхай. У тебя предстоит напряженная неделька. А то может и две. Так что шуруй.
- Так точно, товарищ генерал армии, - отдав честь, старший лейтенант вышел из кабинета, где его уже ждал офицер из НКВД. Знаком показав Василию, чтобы тот следовал за ним, энкавэдэшник отправился к выходу. Все еще удивленный Стольнин отправился вслед. Его ждала специальная база в Подмосковье и недели усиленных тренировок...
19 апреля 1942 года. Г. Дебрецен, Венгрия
- Саня, держись!! Держись, понял! Не смей помирать! - рядовой Алексей Тлиев с бессилием смотрел на раненого товарища, находящегося, казалось бы, так близко - всего-то десятка полтора метров. Вот только эти метры простреливались парой пулеметов и минимум десятком винтовок. Потому любая попытка высунуться из-за угла дома могла привести к фатальному знакомству с десятком-другим пуль.
Раненый солдат не добежал до спасительного угла всего пару метров и теперь лежал за мусорным контейнером, набитым камнями обрушившейся стены. Этот долбанный Т-образный перекресток стал серьезным препятствием для одной из частей батальона.
Васильев за последние месяцы видел такое уже не раз. Получив на днях звание майора, он совсем этому не радовался. Пройдя с боями половину Румынии, войска Третьего Украинского фронта вошли в Венгрию. Среди этих войск была и дивизия, в которой воевал Леонид.
Но сейчас его мысли были совсем не об этом. На этот раз надо все же попытаться спасти солдата.
- Охлопков! - майор знал, кого надо звать. Якут был одним из лучших бойцов батальона, если не лучшим.
- Я!
- Живо найдите мне пару покрышек. И еще чего-нибудь чадящего.
- Дымовой завесой будем улицу прикрывать?
- Да. Исполняй.
- Есть, - вскинув руку к голове, старший сержант умчался искать покрышки, прихватив с собою несколько солдат.
Вернулись они довольно быстро, прикатив с собой даже не две, а все четыре шины.
Охлопков аккуратно плеснул внутрь бензина. Тлиев и еще один солдат грузинского вида, фамилии которого Васильев не помнил, поднапрягшись, катнули шину на середину улицы, что вызвало еще один шквал выстрелов.
Васильев, поджигая самодельным факелом в виде тряпки, обмотанной вокруг кривой ветки, выломанной из рядом стоящего деревца, уже вторую покрышку, громко прокричал:
- Бергоев, держаться! Это приказ! - черт, ну почему у них нет хотя бы легкого танка?
Занявшиеся покрышки начали заполнять улицу черным дымом. Еще чуть-чуть - и можно будет рискнуть. Отвратительная вонь горящей резины лишь подстегивала советских солдат. Тлиев весь подобрался, готовясь к рывку, когда контейнер с камнями взорвался - постаралась пушка, неизвестно каким образом попавшая в далекую цель. И приготовившийся бежать солдат, и раненый Бергоев умерли практически одновременно, став еще одними жертвами этой жестокой войны.
Десять минут спустя у перекрестка появились советские танки - звено КВ - быстро уничтожившие немецкий взвод.
Перемазанный кровью Васильев, закрыв глаза убитому осколком Тлиеву и вытащив из под камней мертвого Бергоева, подобрал их документы. Больших почестей павшим солдатам Леонид оказать не мог - городские бои только начались...
20 апреля 1942 года. Берлин, Штаб резерва сухопутных войск.
- Господин генерал, для меня честь встретиться с вами, - сказал молодой человек в форме Вермахта, пожимая протянутую руку Людвига Бека.
- Граф Штауфенберг, я тоже рад встрече с настоящим героем войны.
- Граф Штауфенберг, я тоже рад встрече с настоящим героем войны.
Воевавший на советско-германском фронте Клаус фон Штауфенберг получил, как ни странно, гораздо больше возможностей проявить себя, чем в первоначально варианте истории. Отличившись в Варшавских боях, подполковник, получив похожее ранение (разве что потеряв не руку, а только пару пальцев) и будучи отправленным в тыл, занял все ту же должность начальника штаба армии резерва.
- Полковник, если вы сможете прибыть на небольшой ужин в моем доме, я буду этому действительно рад, - генерал Бек возлагал серьезные надежды на этого парня.
- С радостью приму ваше предложение, герр генерал-полковник.
Поговорив еще пару минут, вояки расстались, довольные друг другом.
"Штауфенберг может помочь нам с нашим планом. Он очень важен", - Бек уже начал придумывать, как использовать подполковника в попытке переворота...
21 апреля 1942 года.
Майор Антонов, улыбаясь и насвистывая что-то непритязательное, вышел из штаба. Жизнь налаживается! Вчера получил письмо от Насти, находящейся в порядках наступающей Особой Армии не так уже и далеко от майора, а сегодня, наконец, выбил разрешение на участие в операции.
Он будет командовать несколькими группами, чьей целью станет один из аэродромов Люфтваффе. Именно оттуда попробуют смыться генералы окруженных частей Вермахта. Не все конечно. Но и тех, что будут пытаться - вполне достаточно командованию.
Еще пару часов спустя двадцать человек внимательно слушали своего командира.
- Значит так. С сутью задания всем все понятно, так? - Владимир внимательно посмотрел на своих спецов. - Вопросы?
- Что с оружием? Вроде говорили, что с новым пойдем? - спросил старший лейтенант Береза, приглаживая влажные еще после душа волосы.
- Ага. Ну, это для них новое. "Калаши", РПГ - правда, только вторые, - пулеметы те же, ПД, которые ПК. СВТэшки с оптикой еще будут.
- Когда выходим? - вечно хмурый Абдулов выглядел сегодня еще более недовольным.
- Завтра в десять вечера. Еще вопросы?
Вопросов более не последовало. Распустив отряд готовиться к завтрашнему выходу, Владимир уселся писать Анастасии ответ. С каждым разом у него получалось все лучше - первые письма походили скорее на большие эсэмэски. Самое трудное было не ставить смайлики - в некоторых случаях они так и просились на бумагу.
22 апреля 1942 года. Атлантический океан, линкор "Южная Дакота".
- Я с вами полностью согласен, господин президент, - Черчилль кивнул Рузвельту и эмоционально взмахнул рукой.
Главы могущественнейших государств вели сверхсекретные переговоры на борту одного из лучших линейных кораблей планеты.
- Но нам жизненно необходимо как можно скорее открыть второй фронт, иначе через год Советы будут на берегах Английского канала. И у меня есть сомнения, что они на этом остановятся, - премьер-министр Великобритании сделал глоток из бокала с бренди.
- Однако, господин премьер, мы все еще не готовы!
- Если будем высаживаться летом, в июле или августе, то времени нам хватит вполне. Нужно еще учитывать, что немцы снимают все больше и больше дивизий из Франции и отправляют на Восток, где большевики делают из них фарш. К лету армия Вермахта в Западной Европе еще сильнее уменьшится - это очевидно.
- А как же Бразилия? - Рузвельт сделал маленький глоточек мартини.
- Ну, официально же они вроде как за нас. Этот Альверде заявляет, что напал на Аргентину лишь потому, что те собирались напасть на него, а также потому, что они являются пособниками нацистов. Да и Уругвай вошел в состав Бразилии почти без проблем.
- Я это знаю. И даже знаю, что нацисты и правда довольно-таки активно сотрудничали с правительством Аргентины. Но нападение - это маловероятно. Скорее всего, Альверде решил погреть руки на мировом пожаре. Что, в общем-то, весьма хорошо для нас, поскольку мы прекрасно знаем о том, что бывший президент Варгас склонялся к союзу с Гитлером, - Рузвельт всем своим видом давал понять, что ему это не нравится.
- Этот президент Альверде - непонятная фигура. Возник не ясно откуда, захватил власть. Наши агенты никак не могут достоверно выяснить о причинах столь значительных успехов бразильской армии. Даже информация была, что генерал якобы сверхчеловек и прочая чертовщина, - Рузвельт недовольно постукивал по столу.
Черчилль удрученно покачал головой и отстраненно произнес:
- Одна слабая армия разбила другую такую же. Пока что я не вижу причин для волнений. К тому же, посол Бразилии уверил меня, то никакие интересы граждан Великобритании ущемлены не будут. Полагаю, посол в вашей стране сообщил вам то же самое? - дождавшись утвердительного кивка Рузвельта, Черчилль продолжил. - Более того, этот генерал предлагает нам ресурсы в обмен на станки. Следует учесть, что сейчас у нас попросту нет сил заниматься еще и Южной Америкой, господин президент.
- Проблема в том, господин премьер, что если Альверде захватит всю Южную Америку, то у нас будут серьезнейшие проблемы с контролем подобного образования. Мы вырастим еще одного Гитлера - и черт его знает, как оно пойдет. Этот генерал уже присоединил Уругвай и заставил капитулировать Аргентину - и теперь на континенте ему не сможет противостоять никто.
Учтем, что его "Великая Бразилия" обладает весьма неплохой промышленностью. Даже автоматическое оружие выпускает.
- Да, мы достали образцы этих автоматических винтовок. Неплохо, но не скажу, что запредельно. Тем более что у них нет ни конкурентоспособной авиации, ни флота. Когда мы закончим с Гитлером и японцами, мы в случае необходимости легко размажем Альверде. Нам даже не надо будет устраивать войну. Подкупим какого-нибудь генерала посговорчивее и устроим переворот. Согласитесь, господин президент, что сейчас нам нет резона устраивать себе проблемы еще и в этой части света. Советы гораздо более опасный противник.
Рузвельт задумчиво посмотрел на карту, борясь с сомнениями. Черчилль продолжил убеждать главу американского государства:
- После финской войны мы все считали Красную Армию колоссом на глиняных ногах. И Гитлер тоже. А теперь можем видеть, как сильно ошибались. Сталин исключительно хорошо усвоил уроки Зимней войны. Его нужно остановить, пока не стало слишком поздно.
- Я все же не уверен насчет Бразилии, господин премьер. И мы еще вернемся к этому вопросу. Но вы правы, Советы становятся серьезной угрозой. Давайте пока внимательнее рассмотрим проблемы открытия второго фронта...
23 апреля 1942 года. Москва, Кремль.
- Значит, "Совэты становятся сэрьезной угрозой". Какой нэхороший чэловек, да? - оторвавшись от донесения разведки, Сталин улыбнулся.
- Открытиэ второго фронта - это, конэчно, хорошо. Это сэкономит нам жизни солдат. Другое дело, что господа Рузвельт и Черчилль хотят прекратить поставки по лэнд-лизу. А это уже совсем нэправильно. Вот скажи мне, Вячеслав, как дэла у японцев?
Молотов пожал плечами и, поправив очки, сказал:
- Да все так же, Коба. Воюют потихоньку. Гитлер требует против нас второй фронт на Дальнем Востоке открыть, но они же не идиоты. Им и американцев с лихвой хватает. В общем, им точно не до нас.
- Может, слегка поможем, как думаешь? От генерала Ледникова нам известно, что американцы читают все японские шифровки. Надо бы нам аккуратно им об этом сообщить. Чтобы Рузвельту жизнь медом не казалась.
- Хорошая идея. Но если о ней узнают Союзники?
- Нэ узнают. К тому же, как видишь, они собираются нарушить свои обязатэльства. Нэхорошо.
* * *
Захват маленького аэродрома прошел как по маслу. Ночное десантирование - точно нечто новое для нынешних вояк. Аккуратно снятые часовые, короткий рывок - и группа Антонова полностью контролирует персонал и пилотов. Единственно, один из летчиков схватился, было, за оружие, но, получив пулю между глаз, мгновенно успокоился. Послужив прекрасным примером для всех остальных.
Теперь оставалось лишь дождаться прибытия на аэродром одного из немецких генералов...
* * *
Генерал-оберст Линдеман, командующий Восемнадцатой армией Вермахта не слишком хотел лететь в Берлин на доклад Гитлеру. Не хотел он этого по многим причинам, одной из которых было его несогласие с решением фюрера об отступлении. Или, точнее, об его отсутствии. Даже идиоту было понятно, что как только русские возьмут Мариенбург - а это произойдет со дня на день - группа "Север" обречена.
Внезапно небольшая колонна остановилась.
- Герр генерал, - обратился адъютант к ехавшему в штабном "Хорьхе" Георгу через несколько минут, когда немецкий военачальник уже собирался вылезти из машины.
- Да, Дитрих, что-то случилось?
- Видимо, нам придется проследовать на другой аэродром.