В воздухе перед ним тут же метнулось семь языков пламени, хотя вблизи ничего не горело. Самый левый из них замигал, и в голове у Поля прозвучало:
— Это не совпадение.
— А что же тогда?
Замигал второй язык пламени:
— Это — очистительная битва. Много лет назад этот мир раскололся, породив мир, в котором ты вырос и где этот мир является легендой. Это — неумирающий конфликт между мирами, и ему пришло время снова разразиться битвой. Ты хочешь сохранить старый мир, а Марк жаждет перестроить его.
— А есть у него такие же союзники, как у меня?
Ответил третий:
— Глубоко внизу под святилищем расположена древняя обучающая машина. У Марка есть устройство, через которое он непрерывно с ней связан.
Поль немедленно перегруппировал силы, направил их на святилище с приказом уничтожить все под ним.
— А вы знаете исход битвы? — спросил он.
— Это еще не решено, — ответил четвертый.
— Но мы отвлекаем тебя… - сказал пятый.
— …а тебе нужно все внимание, — сказал шестой.
— и потому мы исчезаем, — сказал седьмой, и все языки пламени бесследно исчезли.
Заметив, что пушки стали пристреливаться к нему, Поль приказал Дым перелететь в другое место. Трещина в земле превратилась в пылающий кратер, дым из которого застилал землю и поднимался высоко в небо. В глубинах земли усиливался грохот.
Чуть позднее Поль понял, что по нему уже не стреляют. Некоторые флайеры нападали на него, но он легко уничтожал их вспышками энергии из посоха. Эти самоубийственные попытки тоже вскоре прекратились.
Битва внизу становилась все менее организованной, обе стороны понесли внушительные потери. Продолжалась только битва за святилище Марка. Сопротивление защитников постоянно нарастало, их силы как будто возрастали, и Полю приходилось вводить в бой все новые и новые войска.
Нора считает себя пешкой, — подумал он. — А кто же я? Я руковожу этой битвой, но все же в своих действиях я не более свободен, чем любой мой слуга. А если это не так…
— Вверх, Дым! Кружи над городом!
Они поднялись над городом и стали совершать круги.
На третьем круге он их увидел — Марка и Нору. Они стояли на крыше высокого здания, и луч солнца, отразившись от окрашенной в красный цвет линзы Марка, попал в глаз Поля.
— Туда, Дым. Может, еще не поздно договориться с ним.
Дым развернулась и полетела к крыше. Поль помахал своим уже серым платком, хотя, впрочем, не был уверен, что этот миролюбивый жест здесь что-то означает. Но ему хотелось попытаться договориться с Марком.
— Марк! — крикнул он. — Я хочу поговорить с тобой. Позволь мне опуститься.
Марк опустил небольшой прибор, в который что-то говорил, и показал ему на крышу.
Едва Дым коснулась крыши, Поль спрыгнул с нее и подошел к высокому рыжеволосому человеку с желтой линзой вместо глаза.
— Я только сейчас начал понимать, что же мы делаем, — сказал Поль. — Это битва между наукой и древним искусством. Много веков назад подобная битва уже происходила здесь, и в то время здесь была разрушена цивилизация, а миры стали развиваться по двум различным направлениям. А теперь мы снова повторяем это! Мы оба — жертвы! Нами управляют! Эта битва совсем не нужна этому миру! Нам надо…
Сзади него раздался взрыв, и воздушной волной Поля бросило вперед. Он так и не понял, что же выкрикнула напоследок Дым, прежде чем замолчать навсегда.
— Будь ты проклят, Марк! — крикнул он, поднимаясь на ноги и не оглядываясь назад, так как знал, что он может там увидеть. — Я пришел сюда спасти твою жизнь и прекратить все это…
— А, понятно, — сказал Марк. — Я принимаю твою сдачу в плен.
— Не будь ослом! — Поль подошел к краю крыши. — Кому я могу сдаться? Посмотри! Наши армии почти уничтожены! Но мы еще можем прекратить все это. Прямо сейчас. Мы еще можем что-нибудь спасти. Здесь столкнулись наука и магия — они не могут существовать в одном мире. Но ведь наука и магия — это две стороны одного главного пути развития. Давай попробуем примирить их. Будем работать вместе. Посмотри вниз! Посмотри, что происходит! Разве этого ты хочешь?
Марк медленно приблизился к парапету, таща за собой Нору, крепко стиснув ее руку. Он сам посмотрел вниз и увидел, что огненная река вытекает из кратера и течет по улице под ними. В дыму и пепле линза Марка стала зеленой. Жар огненной реки чувствовался даже на такой высоте.
— Хоть я и убил твоего дракона, — медленно сказал Марк, — но ты только что разрушил мое святилище.
Резким движением он подтащил Нору к краю крыши и задержал ее возле края.
— Я отвергаю твое безумное предложение. Если я позволю тебе уйти, то ты снова соберешь свои темные силы и нападешь на меня.
— Но ты сможешь выстроить все это снова — лучше и прочнее, — ответил Поль. — Я хочу, чтобы у нас остался шанс на примирение.
— А я — нет, — Марк выкрутил Норе руку. — По-моему, этот посох — ключ к твоему могуществу. Брось его в кратер, а то я брошу ее. А если ты используешь его против меня, то я туда захвачу ее с собой.
Поль посмотрел на посох, затем кинул его вниз. Марк внимательно следил за ним, пока кратер не поглотил его. Поль смотрел на Нору.
— Отпусти ее, — сказал он.
Марк отшвырнул ее так, что она упала.
— Вот теперь могу сразиться с тобой, — сказал он.
Поль сжал кулаки и шагнул вперед.
— Я не дурак, — сказал Марк, вынимая из кармана продолговатый предмет, — и помню, что ты хорошо тренирован. А как насчет этого?
Все звуки внезапно перекрыл грохот извергающегося вулкана, и Поль вдруг увидел его — желтый, с черными прожилками он струился вокруг. Крыша музыкально изгибалась у него под ногами. Небо превратилось в шипящую воронку, через которую на него обрушивались горькие облака с острыми зазубренными краями. Ноги были где-то далеко внизу, возможно, в аду — так им было ужасно горячо, и когда Поль попробовал шевельнуть ими, он не смог устоять и упал на одно колено. Небесный свод фиолетово дребезжал, его глаза стали мокрыми, и из них покатились изумруды, царапая ему щеки своими острыми краями. Мягкие голубые крики вылетели из его рта, как испуганные птицы. Марк смеялся, испуская звуки в виде пурпурных колец, и его оранжевый глаз сверкал, как прожектор. Предмет, который Марк держал в руке, прокалывал в воздухе сверкающее отверстие и… из этого отверстия вылетели семь языков пламени.
— Гитара, — сказал первый.
— Сними с плеча футляр, — сказал второй.
— Вынь из него гитару, — сказал третий.
— Играй, — сказал четвертый.
— Твои руки сами знают, что делать, — сказал пятый.
— Сними с плеча футляр, — сказал шестой.
— Открой его, — сказал седьмой.
Черная гора крушилась перед ним, а его руки — чьи-то совершенно чужие — сами делали то, что знали.
В трех местах в темноте перед ним ударили голубые искры. Какие-то жуткие и опасные видения вырастали из мрака.
А руки его уже держали гитару на колене и сами делали то, что знали. Искры плясали у него перед глазами. Кисть слабо запульсировала.
— Нападай, — сказал первый.
— Отрази назад то, что угрожает тебе, — сказал второй.
— Пусть он услышит то, что слышишь сейчас ты, — сказал третий.
— Пусть он увидит то, что видишь сейчас ты, — сказал четвертый.
— Своей игрой ты сможешь усыпить минотавра, — сказал пятый.
— …а этого ты можешь увести за границу разума, — сказал шестой.
— Уничтожь его, — сказал седьмой.
И внезапно Поль услышал музыку. Искаженные видения все еще окружали его, но он отгонял их все дальше и дальше. Он изменил ритм и поднялся на ноги. Волны, излучаемые предметом в руках Марка, бились между ними, и когда они достигали Поля, реальность сразу же искажалась, но теперь Поль каждый раз отбрасывал их, и ясность видения возвращалась к нему теперь все чаще и чаще. Теперь он уже видел Марка, направлявшего на него ящичек с трубкой. Пот стеклянной маской покрывал его лицо, линза непрерывно меняла свой цвет, проходя через весь спектр. Музыка теперь заглушала даже грохот вулкана, но дым поднимался вверх и окутывал их. Нора стояла на коленях, опустив голову и закрыв лицо руками. Поль начал играть еще быстрее, воздействуя музыкальным ритмом на мозг противника. Шатаясь, Марк сделал шаг назад. Поль шагнул вперед. Марк отступил еще на шаг. Его линза меняла цвет все быстрее и быстрее. Когда здание качнулось, и крыша наклонилась, Марк отступил еще дальше и выронил ящичек. Несколько мгновений его линза оставалась абсолютно черной. Он вытянул вперед руку, чтобы удержаться, но снова сделал еще шаг назад. Облако дыма окутало его. Он уже дошел до парапета, оперся на него, и тот рухнул вместе с ним…
Поль тут же прекратил играть и упал на колени. Совершенно автоматически положил в футляр гитару. Затем, чувствуя, что здание наклоняется еще сильнее, стал подбираться к Норе. Добравшись до нее, опустил руку ей на плечо.
— Я пытался спасти его, — сказал он.
— Знаю, — она отняла от лица руки и мягко отстранила его, глядя на парапет крыши. — Я знаю.
— Не мешкай, Поль! Дом может рухнуть!
Не веря себе, он посмотрел вверх. Сквозь дым к нему летело что-то темное и огромное.
— Лунная Птица!
— Не мешкай. Садись сразу, как я подлечу. Остались мгновения.
В тот же момент дракон опустился возле них. Все его тело было покрыто огромными ранами. Поль закинул ему на спину Нору, футляр с гитарой, затем прыгнул сам. Через мгновение они были уже в воздухе.
— Откуда ты узнал… — начал Поль.
— Тот, кого зовут Маусглов, сообщил мне. Я могу общаться с ним, — сказал дракон. — Он лежит раненый в Рондовале, и кентавры ухаживают за ним. Твои слуги очистили замок, убив всех, но остались двое, спрятавшиеся во флайере. К счастью, у Маусглова было оружие, убивающее на расстоянии. Он сказал, что будет гостем в твоем доме, пока не поправится. Именно он сказал мне лететь сюда.
Когда они поднялись выше, Поль собрал все оставшиеся нити и потянул за них.
— Все кончено, — передал он. — Мы летим домой.
Со всех сторон стали подниматься в воздух уцелевшие остатки его войск. Поль посмотрел вниз, в самую горловину огнедышащего кратера.
— Если я брошу туда семь фигурок, — подумал он, — стану ли я свободен?
— Ты идиот, — пришел немедленно ответ вместе с видением семи языков пламени, — если думаешь, что мы, самые несвободные из всех, имеем хотя бы такую же свободу выбора, как ты.
Пламя погасло, и Поль обернулся, чтобы посмотреть на дымящиеся горы, становившиеся все меньше и меньше по мере того, как дракон набирал скорость.
— Я еще не закончил свое обучение, — сказал он. — Но на сегодня уроков с меня достаточно.
Нора лежала перед ним на шее дракона, ее дыхание было спокойным. Поль смотрел на заходящее солнце и чувствовал себя жутко старым и смертельно уставшим. Но он понимал, что не может позволить себе сейчас уснуть. Он протянул руку и коснулся раны на шее дракона.
— Я рад, что сегодня кончились все противоборства, — сказал он.
Немного позже на небе появились звезды, и он смотрел на них в течение всего дальнейшего пути домой, всю ночь, до самого утра.
Одержимый магией
Глава 1
Иногда кажется, будто я всегда был здесь, даже до появления.
А иногда такое ощущение, что я совсем недавно приехал. Откуда я прибыл, откуда я мог взяться, я не знаю. Это породило беспокойство, смутная тревога прокралась в мое сердце, но все это лишь недавно…
Долгое время я бродил среди этих стен, вдоль зубчатых сводов башен, играя с пространством, расширяя или сжимая его. Комната за комнатой, дюжины комнат открывались на моем пути. Я зная извилистые лабиринты мышиных нор, мог проследить любое хитросплетение блестящей паутины. Ничто не двигалось, не менялось, я сознавал это, понимал.
В тоже время я не мог полностью осознать и понять себя. Не мог до недавнего времени. Все, что я делал, срослось с мечтами. Мечты стали частью моей сущности. В тоже время…
В тоже время я не спал, не мечтал. Однако, казалось я знал о многих вещах, хотя и не испытал их.
Возможно я был слишком медлительным и не поворотливым учеником, а может быть что-то вдруг всколыхнуло мое сознание — разрозненные знания и отголоски мыслей образовали нечто новое — чувство целостного «я», которое мне было недоступно раньше, я осознал частности, свою обособленность от всего, что не является моей сущностью.
Если в этом дело, то хотелось бы верить, что это связано с причиной моего существования, смыслом жизни. Лишь недавно я почувствовал, что существует тайный смысл моего бытия. И то, что он существует — очень важно. Хотя я понятия не имею, в чем он заключается.
Люди всегда говорили, что это место заколдовано. Но призрак, как я понимаю, это некая нематериальная сущность, дух кого-то или чего-то, что когда-то имело вполне материальное, физическое воплощение. Я никогда не сталкивался с подобными духами, знакомясь с окрестностями или блуждая по замку, хотя мне не раз казалось, что оно вот-вот появится. Однако, я не верю в то, что сам — привидение, у меня нет никаких воспоминаний о прошлой жизни. Хотя трудно быть до конца уверенным в подобного рода вещах, знания бессильны в таких ситуациях, они не подчиняются законам.
И это — другая область существования, о которой я знал, но лишь недавно начал понимать: законы — ограничения, принуждения, области свободы… Они везде, в беспорядочном перемещении мельчайших частиц и в движении целых миров. Возможна причина в том, что я слишком мало уделял внимания изучению этой темы. Именно поэтому вездесущность всегда незаметна. Очень легко и просто плыть на волне обыденности, не задумываясь и не размышляя. Даже хорошо, что столкновение с загадочностью, выходящей за рамки обычного, пробудило во мне неведомый доселе дар и способствовало реализации скрытых сил.
В то же время, в соответствие с законами мышления я рассматриваю обнаруженный феномен как некую постоянную модель. Два человека, сидящие и говорящие в комнате, где я парю в виде легкого эфира, прозрачного облачка недалеко от верхней книжной полки около окна — эти два человека скроены по одинаковым линиям симметрии, хотя между ними довольно много отличий, кроме того волновые колебания, производимые каждым в ходе диалога, тоже имеют индивидуальные особенности, свойственные лишь конкретной личности и подчиняющиеся их собственным законам. А если я буду особенно внимательным эти волновые колебания откроют мне их тайные мысли и даже то, о чем они думали раньше. Кажется здесь тоже существуют свои шаблоны и модели, но иного, высшего уровня сложности.
Возможно это продолжает мысль, что будь я призраком, я бы сохранил предыдущие образы своего существования. Но мне не свойственна какая-либо особая конкретная форма, я способен к моментальному расширению и сжатию, проникающему сквозь любую преграду. Чуждо мне и специфическое состояние покоя, в которое я возвращаюсь с некоторой неловкостью.
Вместе с нарождающимся чувством индивидуальности и незнанием, кто же я на самом деле, я чувствую кое-что еще: уверенность в своей незавершенности. Мне чего-то недостает, и если я обнаружу этот недостаток, возможно я подойду к смыслу существования, чего я так искренне жажду. Временами мне кажется, что я долгое время спал, и лишь недавно был разбужен смутными волнениями этого места. А пробудившись, понял, что ограблен, чего-то жизненно важного недостает во мне. (Я только недавно изучил теорию «ограбления», так как человек, за которым я наблюдаю, вор).
Если я обрету законченность и целостность, то возможно я смогу заняться собой. Я полагаю поиски себя могут стать достойной целью жизни. Да. Самообразование и самопознание, поиски индивидуальности… Кажется это хороший отправной пункт. Интересно, беспокоят ли кого-нибудь подобные проблемы? Нужно внимательно слушать, что говорят люди.
Я не люблю раздвоенности и неопределенности.
* * *Поль Детсон расположил перед собой на столе по кругу семь фигурок. Юноша с седой прядью протянул к ним руки и попытался сосредоточить энергию. Он медленно водил руками, стараясь охватить всю группу целиком. Затем стал совершать движения вокруг каждой отдельной фигурки, окружая ее энергетическим потоком. Наконец он вздохнул и встал из-за стола. Пройдя по комнате, он подошел к маленькому человечку в черных одеждах. Человечек восседал на высоком стуле, поджав под себя ноги. В руках у него искрились два бокала вина. Юноша взял один из бокалов и слегка пригубил.
— Ну как? — спросил человечек, когда юноша опустил бокал. Человечка звали Маусглов, когда-то он был вором.
Поль покачал головой и, развернув стул так, чтобы одновременно видеть Маусглова и статуэтки, со вздохом опустился на него.
— Странно, — наконец произнес он, — все нити в моих руках, но что-то сдерживает, что-то необходимо преодолеть, какое-то стечение обстоятельств, случайность.
— Возможна причина не в этом.
Поль наклонился вперед и поставил стакан на стол. Освободив руки, он сжал кулаки и сосредоточился, затем разжал руки и соединил пальцы ладоней в свободном касании. Закрыв глаза, он стал потирать палец о палец. Спустя минуту, он вновь протянул руки к столу.
Теперь он сосредоточился на ближайшей фигурке — тонкой, почти невесомой, женской статуэтке из красного камня, смиренно скрестившей руки на груди — и стал производить обволакивающие движения вокруг нее. Наконец его пальцы задвигались, как бы перебирая невидимые струны. Затем он отклонился назад и откинулся на стуле, его руки последовали за ним, сопровождая неведомую нить, пальцы напряженно перебирали несуществующие узелки.