После ссоры - Анна Тодд 17 стр.

– Надо сфотографироваться рядом с елкой! – предлагает она.

– Я не люблю фотографироваться, – бурчит Хардин.

– Да ладно, Хардин, это же праздник! – Она хлопает ресницами, а он уже в сотый раз с момента ее приезда закатывает глаза.

– Не сегодня, – отвечает он.

Знаю, что с моей стороны это нечестно, но я заступаюсь за его маму и с умоляющим взглядом прошу:

– Хотя бы разик?

– Черт, ладно. Только один раз.

Он становится рядом с Триш у елки, и я снимаю их на телефон. Хардин почти не улыбается, но Триш радуется за двоих. И все же я чувствую облегчение, когда она не предлагает нам с Хардином сфотографироваться вместе; нам надо во всем разобраться, прежде чем делать трогательные снимки у новогодней елки.

Триш диктует свой номер, и я скидываю фото ей и Хардину. Он уходит на кухню и накладывает себе еды.

– Пойду упаковывать подарки, пока еще не так поздно, – говорю я.

– Хорошо, милая, тогда увидимся утром, – отвечает Триш, обнимая меня.

Вернувшись в спальню, вижу, что Хардин уже достал оберточную бумагу, тесьму, клейкую ленту и все остальное, что может понадобиться. Я спешу заняться подарками, чтобы как можно скорее перейти к нашей беседе. Я действительно хочу побыстрее с этим покончить, но в то же время боюсь того, как все может пойти. Я знаю, что уже приняла решение, но не уверена, что готова в этом признаться. Понимаю, как это глупо, но глупость овладела мной с нашей первой встречи с Хардином, и все было не так уж плохо.

Он заходит, как раз когда я подписываю подарок Кена.

– Закончила? – спрашивает он.

– Ага… надо только распечатать билеты для Лэндона, пока мы не начали разговор.

Он отклоняет голову назад.

– Почему?

– Потому что ты должен мне помочь, а когда мы ругаемся, помощи от тебя не добьешься.

– Откуда ты знаешь, что мы будем ругаться?

– Ну, это же мы. – Я слегка улыбаюсь, а он кивает в ответ.

– Тогда пойду достану принтер.

Пока он разбирается с принтером, я включаю свой ноутбук. Двадцать минут спустя билеты на игру «Сиэтл Сандерберд» для Лэндона напечатаны и упакованы в небольшую коробочку.

– Ну… что-нибудь еще, прежде чем мы… перейдем, э-э, к разговору? – спрашивает Хардин.

– Нет. Думаю, больше ничего, – отвечаю я.

Мы оба садимся на кровать: Хардин опирается на спинку и вытягивает свои длинные ноги, а я устраиваюсь с противоположной стороны, согнув колени. Не представляю, с чего начать и что сказать.

– Ну… – начинает Хардин.

Как это неловко.

– Ну… – я ковыряю ногти. – Что случилось с Джейсом?

– Стеф тебе рассказала, – бесстрастно констатирует он.

– Да, рассказала.

– Он болтал всякую чушь.

– Хардин, ты должен поговорить со мной, иначе ничего не выйдет.

Он возмущенно смотрит на меня.

– А я что делаю?

– Хардин…

– Ладно. Ладно. – Он сердито вздыхает. – Он собирался переспать с тобой.

Внутри все сжимается от одной этой мысли. Кроме того, по словам Стеф, причиной драки было нечто другое. Хардин опять врет мне?

– И что? Ты же знаешь, что я бы не пошла на такое.

– Это ничего не меняет – одна мысль о том, что он касается тебя… – Он вздрагивает и продолжает: – И это именно он… Именно он вместе с Молли решил рассказать тебе про спор у всех на глазах. У него не было никакого гребаного права так унижать тебя перед всеми. Он все испортил.

На мгновение почувствовав облегчение от того, что теперь рассказ Хардина совпадает с историей Молли, я тут же возмущаюсь его отношением к этой ситуации: по его словам, не узнай я о споре, все было бы прекрасно.

– Хардин, это ты все испортил. Они просто рассказали мне об этом, – напоминаю я.

– Я понимаю, Тесса, – раздраженно отвечает он.

– Понимаешь? Действительно ли ты понимаешь? Потому что ты мне так ничего и не сказал по этому поводу.

Хардин резко подбирает под себя ноги.

– Я говорил, и я даже плакал, черт возьми.

Чувствую, что мрачнею.

– Во-первых, ты должен перестать так выражаться. А во‑вторых, это было всего один раз. Только один раз ты хоть что-то сказал мне. И сказал не так уж много.

– Я пытался поговорить с тобой в Сиэтле, но ты не хотела. Да и все это время ты меня игнорировала – и когда же я должен был сказать все тебе?

– Хардин, дело в том, что если мы хотим как-нибудь сдвинуться с этой точки, ты должен открыться мне, я должна знать, что именно ты чувствуешь, – объясняю я.

Он сверлит меня взглядом своих зеленых глаз.

– А когда я смогу услышать о твоих чувствах, Тесса? Ты прячешь их так же, как и я.

– Что? Нет… Ничего я не прячу.

– Еще как прячешь! Ты тоже ни слова не сказала о том, что думаешь обо всем случившемся. Ты лишь повторяешь, что все кончено. – Он машет на меня рукой. – Но все же ты здесь. Это несколько сбивает меня с толку.

Мне нужно обдумать то, что он сказал. В голове столько мыслей, что я пока не сумела поделиться с ним ни одной из них.

– Я и сама сбита с толку, – говорю я.

– Я не умею читать мысли, Тесса. Что сбивает тебя с толку?

В горле появляется комок.

– Все это. Мы. Я не знаю, что делать. С нами. С твоим предательством. – Мы только начали этот разговор, а я уже готова расплакаться.

– Что ты хочешь сделать? – немного грубо спрашивает он.

– Я не знаю.

– Нет, знаешь, – возражает он.

Мне надо многое услышать от него прежде, чем я буду уверена в том, что я хочу.

– А что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Хочу, чтобы ты простила меня и дала мне еще один шанс. Я знаю, что уже просил тебя об этом, но я прошу снова: пожалуйста, дай мне еще шанс. Я не могу без тебя. Я пытался, и я знаю, что ты тоже пыталась. Мы можем быть только друг с другом. Либо вместе, либо поодиночке – и ты это тоже понимаешь.

Он замолкает. Его глаза блестят, а я вытираю слезы.

– Ты сделал мне так больно, Хардин.

– Я знаю, детка, я знаю. Я бы отдал что угодно, лишь бы все исправить, – говорит он, а потом смотрит на кровать со странным выражением лица. – Хотя нет. Я не стал бы ничего менять. Ну, я бы, конечно, рассказал обо всем раньше. – Я резко поднимаю голову. Он тоже смотрит на меня и ловит мой взгляд. – Я не стал бы все менять, потому что если бы я не устроил такую хрень, мы не были бы вместе. Наши пути могли бы никогда не пересечься и не связать нас так крепко. Хотя это разрушило мою жизнь, без этого идиотского спора у меня вообще не было бы жизни. Уверен, теперь ты возненавидишь меня еще больше, но ты хотела услышать правду. Это и есть правда.

Я смотрю в зеленые глаза Хардина и не знаю, что сказать.

Потому что, если подумать об этом – серьезно подумать, – я пойму, что и сама не хотела бы ничего менять.

Глава 33

Я ни с кем не был так честен. Но я хочу, чтобы она все знала.

Она начинает плакать и тихо спрашивает:

– Как я могу знать, что ты снова не причинишь мне боль?

Я чувствовал, что все это время она пыталась сдержать слезы, но теперь рад, что они все же потекли. Я хотел увидеть хоть какие-то эмоции… в последнее время она была такой отстраненной. Это так на нее не похоже. Раньше я мог понять, о чем она думает, лишь по взгляду. Теперь она закрылась от меня, и даже этот единственный способ понять ее стал мне недоступен. Я молю бога, чтобы время, проведенное нами сегодня вместе, сработало в мою пользу.

Время и моя честность.

– Никак не узнаешь. Тесса, можешь быть уверена, я снова причиню тебе боль. И ты тоже ранишь меня, но я могу заверить тебя в том, что никогда не предам тебя и ничего от тебя не скрою. Ты можешь ляпнуть какую-нибудь хрень, сама того не желая, да и я тоже, но мы справимся с нашими проблемами, потому что так и поступают взрослые люди. Просто дай мне еще один шанс, и я покажу, что могу быть человеком, которого ты достойна. Прошу, Тесса. Прошу тебя… – умоляю я.

Она смотрит на меня покрасневшими глазами и нервно кусает себя за щеку изнутри. Не могу видеть ее расстроенной: ненавижу себя за то, что она в таком состоянии.

– Ты ведь любишь меня? – спрашиваю я, боясь услышать ее ответ.

– Да. Больше всего на свете, – со вздохом признается она.

Я не могу сдержать легкую улыбку. Услышав, что она по-прежнему любит меня, я будто снова оживаю. Я так волновался, что она просто махнет на меня рукой, разлюбит меня и станет жить дальше. Я недостоин ее и знаю, что она это понимает.

Но меня переполняют мысли, а она молчит в ответ. Я больше не выдержу этой отдаленности.

– Тогда что я могу сделать? Что я должен сделать, чтобы мы справились с этим? – в отчаянии спрашиваю я. Мои слова звучат слишком эмоционально – я понимаю это по ее взгляду, то напуганному, то раздраженному, то… не знаю какому. – Я сказал что-то не то, да? – Я закрываю лицо руками и вытираю влажные глаза. – Я знал, что так и будет: ты же понимаешь, что я несилен в выражении чувств.

Никогда в жизни я не был так взволнован, и это ощущение мне не нравится. Мне никогда не приходилось проявлять эмоции – мне не было до этого дела, – но ради этой девушки я готов на все. Я вечно все порчу, но я должен это исправить или хотя бы постараться изо всех сил.

Никогда в жизни я не был так взволнован, и это ощущение мне не нравится. Мне никогда не приходилось проявлять эмоции – мне не было до этого дела, – но ради этой девушки я готов на все. Я вечно все порчу, но я должен это исправить или хотя бы постараться изо всех сил.

– Нет… – всхлипывает она. – Просто я… я не знаю. Я хочу быть с тобой. Я хочу все забыть, но не хочу потом жалеть об этом. Я не желаю быть одной из тех девушек, которую втаптывают в грязь и смешивают с дерьмом, а она все терпит.

Я наклоняюсь к ней и спрашиваю:

– Быть для кого? Кто, ты боишься, подумает так о тебе?

– Все – моя мама, твои друзья… ты.

И я понимаю, в чем дело. Ясно: ее беспокоит то, что ей следует сделать, а не то, что она хочет сделать.

– Не надо беспокоиться о других. Какая, на хрен, разница, что они там думают? Хотя бы раз в жизни подумай только о том, что хочешь ты. Что приносит тебе счастье?

Глядя на меня своими большими, круглыми, прекрасными, покрасневшими и заплаканными глазами, она отвечает:

– Ты. – Мое сердце бешено стучит от радости. – Я так устала держать все в себе. Меня мучает все то, что я хотела сказать, но не высказала, – добавляет она.

– Тогда не надо это больше сдерживать, – говорю я ей.

– Ты делаешь меня счастливой, Хардин. Но в то же время ты расстраиваешь, злишь меня и, самое главное, сводишь меня с ума.

– В этом-то и вся суть, правда? Поэтому нам так хорошо вместе, Тесс, потому что мы изводим друг друга. – Она тоже сводит меня с ума и злит, но и делает счастливым. Очень счастливым.

– Мы изводим друг друга, – с легкой улыбкой повторяет она.

– Верно, – говорю я и улыбаюсь в ответ. – Но я люблю тебя больше всего на свете и клянусь, что до конца своей жизни буду заглаживать вину, если ты только мне позволишь.

Надеюсь, она слышит, как дрожит мой голос, слышит, что мне очень нужно ее прощение. Оно мне нужно – и мне нужна она, как ничто другое в жизни, – и я знаю, что она любит меня. Иначе бы ее здесь не было. Хотя поверить не могу, что я только что сказал «до конца своей жизни» – это может ее напугать.

Она молчит, и мое сердце сжимается от боли. Почувствовав, как глаза снова обжигают слезы, я шепчу:

– Прости, Тесса… Я очень тебя люблю…

Неожиданно для меня она резко поднимается и забирается ко мне на колени. Я подношу руки к ее прекрасному лицу, и, сделав глубокий вдох, она касается щекой моей ладони.

Смотрит на меня и говорит:

– Ты должен принять мои условия. Если ты снова разобьешь мне сердце, я этого не переживу.

– Что угодно, лишь бы быть с тобой, – уверяю ее я.

– Надо двигаться вперед медленно, я ведь вообще не собиралась соглашаться на это… Если ты снова сделаешь мне больно, я никогда тебя не прощу. Ни за что, – грозит мне она.

– Я не сделаю. Клянусь тебе. – Я скорее умру, чем еще раз раню ее сердце. Все еще не могу поверить, что она дает мне этот шанс.

– Я правда очень скучала по тебе, Хардин.

Ее глаза закрыты, и я хочу поцеловать ее, почувствовать ее горячие губы, но она только что сказала мне, что нам не надо спешить.

– Я тоже скучал по тебе.

Мы соприкасаемся лбами, и она облегченно выдыхает – я даже не думал, что она была так напряжена.

– Значит, мы действительно будем пробовать? – спрашиваю я, стараясь, чтобы она не услышала отчаянную радость в моем голосе.

Она привстает, и я смотрю прямо на нее. Этот взгляд преследовал меня всю последнюю неделю, как только я закрывал сглаза. Она улыбается и кивает.

– Да… думаю, будем.

Я обнимаю ее за талию, и она наклоняется еще ближе ко мне.

– Поцелуешь меня? – едва не умоляющим тоном говорю я.

Она не пытается скрыть свое изумление и убирает мои волосы со лба. Господи, я обожаю, когда она так делает!

– Пожалуйста, – прошу я.

И она заставляет меня замолчать, прижавшись своими губами к моим.

Глава 34

Мой рот сразу приоткрывается, и он не упускает шанс скользнуть внутрь языком. Холодный металл колечка касается моих губ, и я провожу языком по гладкой поверхности. Как всегда, этот приятный вкус меня заводит. Как бы я ни пыталась перебороть себя, я нуждаюсь в нем. Мне нужно, чтобы он был рядом, чтобы мог утешить меня, бросить мне вызов, разозлить, поцеловать и любить меня. Я запускаю пальцы в его волосы и хватаюсь за них все сильнее, а он еще крепче сжимает меня за талию. Он сказал все, что я хотела и должна была услышать, чтобы дать добро своему безумному решению – пустить его назад в мою жизнь… хотя на самом деле он из нее и не уходил. Я знаю, что мне следовало держаться в стороне подольше и мучить его ожиданием так, как он мучил меня своей ложью, но я не смогла. Все не как в кино. Это настоящая жизнь, моя жизнь, и без него она не может быть полной или хотя бы достаточной. Этот грубый, злой, покрытый татуировками мальчишка проник в мое сердце и душу, и я понимаю, что не смогу выкинуть его оттуда, как бы я ни старалась.

Он проводит языком по моей нижней губе, и я слегка смущаюсь, когда с моих уст срывается стон. Я отрываюсь от поцелуя: мы оба тяжело дышим, мое тело горит, а щеки покраснели.

– Спасибо, что дала мне еще один шанс, – задыхаясь, он притягивает меня к себе.

– Как будто у меня был выбор.

Он хмурится.

– Был.

– Я знаю, – лгу я.

Но выбора у меня нет с тех самых пор, как я встретила его. Я пропала в тот момент, когда мы впервые поцеловались.

– И к чему мы движемся? – спрашиваю я.

– Все зависит от тебя. Ты знаешь, чего я хочу.

– Я хочу, чтобы все было как раньше… ну, как раньше, только без всяких недомолвок, – говорю я Хардину, и он кивает.

– И я мечтаю об этом, детка. Я заглажу всю свою вину, я обещаю.

Каждый раз, когда Хардин называет меня «деткой», внутри у меня все подрагивает. Его резкий тон, британский акцент и мягкость, скрывающаяся за ними, составляют идеальное сочетание.

– Прошу, не дай мне пожалеть об этом, – умоляю я, и он снова берет в руки мое лицо.

– Ты не пожалеешь. Вот увидишь, – обещает он и снова целует меня.

Я знаю, что нам с Хардином еще многое надо прояснить, но сейчас чувствую себя так уверенно, так спокойно, так привычно. Меня волнует, что скажут остальные, особенно мама, но я разберусь с этим в свое время. Когда она узнает, что впервые за восемнадцать лет я провожу Рождество не с ней, ради того чтобы снова быть с Хардином, будет только хуже, но, если честно, мне это неважно. Ладно, мне все же важно, но я не могу продолжать воевать с ней по поводу каждого решения в моей жизни. Угодить маме все равно невозможно, так что я больше не стану пытаться – надоело.

Кладу голову на грудь Хардину, он берет мои волосы, завязанные в хвост, за самый кончик и накручивает их на пальцы. Я рада, что уже упаковала все подарки: покупать их в последнюю минуту и так оказалось нервным занятием.

Черт. Я не купила подарок Хардину! Интересно, а он купил мне что-нибудь? Наверное, нет, но теперь, когда мы снова вместе… ну, впервые за последнее время… я начинаю переживать, что он все-таки что-то приготовил для меня, – а у меня нет для него никакого подарка. Кошмар! И вообще, что я могла бы ему купить?

– В чем дело? – спрашивает он и поднимает мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза.

– Ни в чем…

– Ты не… – медленно и неуверенно начинает он. – Ты не… ну… не передумала?

– Нет-нет. Я просто… я не купила тебе подарок, – признаюсь я.

Его лицо озаряет улыбка, и он ловит мой взгляд.

– Ты волнуешься из-за какого-то подарка на Рождество? – Он смеется. – Тесса, серьезно, ты подарила мне все. Беспокоиться из-за подарка – это просто глупо.

Я все еще чувствую себя виноватой, но мне нравится уверенность, которую я вижу в его взгляде.

– Ты уверен?

– Естественно. – Он снова смеется.

– Я подарю тебе что-нибудь классное на день рождения, – обещаю я, и он снова тянется рукой к моему лицу.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, отчего мой рот приоткрывается, и я жду, что он снова меня поцелует. Но вместо этого он на удивление нежно касается губами носа и лба.

– Я не очень-то люблю дни рождения, – говорит он.

– Знаю… я тоже. – Хоть что-то общее у нас есть.

– Хардин? – слышится голос Триш одновременно с легким стуком в дверь. Хардин недовольно вздыхает и закатывает глаза, а я слезаю с его колен и сажусь рядом.

Слегка нахмурившись, я говорю:

– Ты не развалишься, если будешь с ней хоть чуть-чуть поприветливее, – она не видела тебя целый год.

– Я нормально веду себя с ней, – отвечает он.

И, честное слово, я вижу, что он действительно так считает.

– Просто будь с ней повежливее, ради меня. – Я притворно хлопаю ресницами, отчего он улыбается и качает головой.

– Ну ты и вредина! – поддразнивает он.

Его мама снова стучит в дверь.

– Хардин?

– Иду! – отзывается он и слезает с кровати. Он открывает дверь, и я вижу его маму – судя по виду, она ужасно заскучала.

– Может, хотите посмотреть кино? – предлагает она.