- Она ж мне всю причёску попортила, дряни кусок! Я за неё столько денег парикмахеру выложила, по ночам с валиком под шеей сплю, а она!.. она!.. Баба Ню покраснела от возмущения и разрыдалась.
- Я ж противогаз на нитках... скрепками... аккуратненько... а когда побежали в коридор, он возьми да свались, проклятый, а она...
- А мне так Россинант велел, я тут при чём? - Даня легкомысленно пожала плечами. - Мне вот тоже надо хорошо выглядеть, но я терплю, и ничего. Вы, между прочим, замужем были, а я...
- Я почтенная вдова, а ты потаскуха облезлая, вертихвостка несчастная!!! У тебя вся жизнь впереди!!! - взвыла Баба Ню. - А мне надо мужа найти, пока не поздно!..
- Вы ещё надеетесь, что вас возьмут если не старшей женой, то хотя бы четвёртой кухаркой со стажем? - холодно спросила деталировщица. - Дудки! Отгуляла с мужиками своё, карга старая. Тебе уже давно ногами вперёд в крематорий пора.
Баба Ню чуть не задохнулась от бессильного гнева.
- Да-да-да-дайте м-мне что-ниб-будь от го-го-головы и о-о-от се-се-сердца, - стуча зубами, попросила она наконец, но поскольку походная аптечка была разбита Даней, лекарств не нашлось.
- У тебя уже ни головы, ни сердца не осталось, дура старая, - съязвила деталировщица. Анчихрист топнул ногой, загремел:
- Так вас и переэтак! Как две чёртовы бабы сойдутся, так уж и сцепятся, и зададут друг дружке чертей! Обед - святое время, а оно уходит и уходит, чёрт вас р-р-раздери на мелкие клочки! Мы пошли наверх, и чтоб нам через десять минут жратва была, а не то всыплю чертей под хвост и одной, и другой!!! - и плюнул в пыль под ногами.
- Сейчас пойдём, - с обольстительной улыбкой на неподкрашенном из-за учений лице заверила Даня. - Эй, Баба Ню, пошли уж, чего там... Обе мы женщины, в конце концов. Давай мириться.
Баба Ню гордо вскинула голову, как могла, подновила непоправимо испорченную причёску, оглянулась на Тольтоля и Деда Гавроша, которых в глубине души считала первыми кандидатами в женихи, и торпедой ринулась в столовую.
- Ну вот, малохольная старушенция уж и выздоровела, - с саркастическим смешком заметила Даня и растягивая слова, продекламировала: - И пошла я вослед, поникнув повинною главою...
В дверях она обернулась, выразительно посмотрела на новичка, понизив голос попросила:
- А ты, Цыганок, помни, что обещал вчера, - и скрылась.
Двор быстро опустел, там осталась ишь чертёжная доска да валяющийся в самой нелепой позе одеревенелый Брахмапутра, задранный к яркому солнцу зад и бёдра которого, утыканные множеством кнопок, нестерпимо сверкали. Во вновь включённом лифте Арамис, уже успевший привести в порядок усишки и напомаженные волосы, всё допытывался у новичка, что такого он наобещал хорошенькой деталировщице. Юноша лишь отнекивался да сдержанно огрызался. В выпытывании истины щёголь усердствовал, пожалуй, даже чрезмерно. Стороннему наблюдателю вполне могло показаться, что не человек расспрашивает человека, а паршивая шавка лаем и повизгиванием пытается запугать матёрую дворнягу, в родословной у которой числятся одни сенбернары, кавказские овчарки и ньюфаундленды.
- Да отстань ты от него, чёрт его дери, - не вытерпел наконец Анчихрист, с отвращением отправляя в недра громадного чемодана противогаз и свёрнутый изолирующий костюм. - Не видишь разве, этот чертяка вконец обабился. Ну его к дьяволу, чёрт побери! Лучше скажи, куда подевались наши чёртовы кубики?
Остальные повеселели. Чемодан, на крышке которого красовалась многозначительная аббревиатура "ГР.ОБ." (то есть "гражданская оборона"), упрятали в один из шкафов. Затем открыли окна, запертые на время тревоги, и пользуясь отсутствием йога, сели играть в кости за его стол. Новичок же скрылся за своим шоу-кульманом и сжав ледяными ладонями гудящую голову, крепко задумался.
А задуматься было над чем. Ведь если сдержать данное деталировщице обещание, перспектива мирной жизни в этом городе идёт прахом. Или, как выразился бы грубиян Анчихрист, развеивается к чёртовой матери!..
...К концу вчерашнего дня Арамис совершенно замучил новичка колкими замечаниями, мелкими придирками и глупейшими остротами. Больше всего на свете юноше хотелось сделать ему какую-нибудь гадость. Однако новичок мысленно дал зарок: больше никаких скандалов! Никаких стычек и ссор! Сиди себе дни напролёт за шоу-кульманом, разрабатывай узлы привода да проверяй крепёж с хитрой резьбой, который вычерчивает красавица Даня.
Вообще все здешние люди ничего, только вот Арамис до ужаса несносен. Арамис - это уже чересчур...
Стоп, стоп! Больше ни единой мысли по адресу напомаженного хлыща! Пора бросать якорь, и баста.
"Молодой человек, вы такой приличный..."
Баба Ню нагнала новичка у перекрёстка за два квартала от здания конструкторского бюро как раз в тот момент, когда замедлив шаг, он рассматривал висевшую на другой стороне улицы рекламу шоколадного печенья "Зизи" и размышлял, куда лучше отправиться ночевать. Хорошо бы найти тихую гостиницу, но там придётся регистрироваться, а это лишний след. Можно было податься на вокзал, на пристань либо просто расположиться на лавочке в ближайшем сквере. Но там новичок мог попасть в поле зрения полиции, что никак не входило в его планы. Кроме того, ночью в сквере, пожалуй, будет холодновато.
"Так я говорю, вы такой приличный, а готовы попасться на удочку этой потаскухи. Арамис каждый день навещает её за кульманом, а до сих пор не женится, между прочим! Каков разврат! Но я одна видела и слышала, как..."
Баба Ню застыла с разинутым ртом, потому что на противоположной стороне улицы, как раз под рекламным щитом появилась Даня собственной персоной. Стояла и смотрела на них, подбоченившись и призывно покачивая бёдрами. И когда старуха наконец попятилась, девушка перешла через дорогу, смело взяла новичка под руку и спросила:
"У тебя есть, где жить?"
Он отрицательно мотнул головой.
"Тогда пошли ко мне. Ведь ты мужчина и имеешь полное право входить в одинокое женское жилище. Разве нет, напарничек?"
Уголки миленьких глаз цвета морской волны подёрнулись паутинками лукавых морщинок.
"Я не против", - недолго думая согласился новичок. - "Только неловко как-то..."
"А чего стесняться? Глупости!" - фыркнула Даня.
"Да нет, ты не поняла", - попытался оправдаться юноша. - "Неудобно ходить в должниках. Не люблю. Давай сначала погуляем, зайдём куда-нибудь".
"Принято!" - радостно откликнулась Даня. За спиной Баба Ню издала странный звук, однако мнение старухи интересовало их меньше всего на свете.
Дальше всё было просто превосходно. Они остановили такси, и Даня отвезла новичка в своё любимое кафе в центре города. Однако юноше заведение не понравилось. Возможно, виноват в том был кафельный пол в розово-голубых квадратиках. Даню это забавляло: чтобы не нарушать правил приличия, приходилось смотреть, куда ставишь ногу, лишь бы не наступить ненароком на плитку "чужого" цвета. Зато юноше живо припомнились и сегодняшние шашечные баталии, в которых он так и не принял участия, и перепалка с Арамисом.
Но не исключено, что ему просто хотелось отметить начало этапа жизненной оседлости чем-нибудь более знаменательным, нежели посещение заурядной кафешки. И если он действительно решил здесь прекратить кочевую жизнь и побеги из города в город, зачем эта лютая банальщина? (А юноша не просто надеялся - он чувствовал, что его жизнь в самом деле круто меняется...)
В общем, собравшись с духом, новичок решительно отодвинул стакан с недопитым коктейлем, на котором красовалась эмблема кафешки, и сказал:
"Даня, ты не возражаешь, если мы рванём отсюда в ресторан?"
"А денег у тебя хватит?" - спросила обеспокоено Даня. Новичок заверил, что денег хоть отбавляй, в десяти ресторанах не промотать, и та купюра, которую он сунул таксисту - сущий пустячок для него.
"Тогда вперёд, раз ты такой смелый".
Ресторан они нашли в трёх кварталах. Всё было очень мило: затенённый зальчик, столики на двоих, на каждом небольшая лампа под абажуром в виде переплетенных алых сердечек, затейливая вазочка с букетиком ландышей, услужливый официант в необычного вида костюме, который Даня называла смокингом (образованная девушка, ишь какие слова знает!), переносной люминесцентный экранчик в золочёной рамке, на котором появлялись фотографии и названия замысловатых блюд, и в ведёрке со льдом - дорогое вино, от одной цены которого у простого обывателя голова начнёт кружиться, точно выпита уже вся бутылка... Впечатления не испортил даже вечно весёлый сотрудник Перуанской Оцелотовой компании, торговавший дешёвой косметикой. Не торгуясь, новичок купил у коммивояжёра два набора теней и замечательную кисточку с мягчайшим ворсом.
"Это синтетический мех, сделанный под беличий хвостик", - безошибочно определила Даня.
После ресторана началось самое прекрасное. Дом деталировщицы можно было описать словами: уютно, мягко, приятно. Правда, после вкусного ужина есть не хотелось, и пока новичок плескался в ванне, Даня соорудила лишь пару тоненьких бутербродов с заваренным по старинному рецепту кофе, зато приготовила всё просто замечательно и сервировала маленький столик прямо в спальне, освещённой тремя толстыми ароматическими свечами.
"Это синтетический мех, сделанный под беличий хвостик", - безошибочно определила Даня.
После ресторана началось самое прекрасное. Дом деталировщицы можно было описать словами: уютно, мягко, приятно. Правда, после вкусного ужина есть не хотелось, и пока новичок плескался в ванне, Даня соорудила лишь пару тоненьких бутербродов с заваренным по старинному рецепту кофе, зато приготовила всё просто замечательно и сервировала маленький столик прямо в спальне, освещённой тремя толстыми ароматическими свечами.
А когда после ужина она унесла посуду на кухню и вернулась оттуда в своей полупрозрачной комбинации, новичок в который раз вспомнил некоторые детали своего первого рабочего дня и здорово оробел. Нет, он не был стеснительным недотрогой, просто ни одна его бывшая подружка не предлагала себя так откровенно и сразу.
Впрочем, дальше Даня повела себя не совсем так, как он ожидал. Удовлетворённая произведенным эффектом, она прыгнула на колени к новичку и проворковала:
"А теперь расскажи, откуда у тебя на лбу эти вот маленькие миленькие шрамики", - и вновь осторожно погладила их подушечками пальцев, как днём. Новичка смущало её тёплое тело, бархатистая кожа и комбинация, открывавшая больше, чем скрывавшая. А поведение Дани вообще ставило его в тупик: девушка жалась к нему так доверчиво, но в то же время чувствовалась некая черта, за которую она не намерена заступать. И эти шрамы... При чём здесь они?
"Ну, расскажи! Пожалуйста..." - мурлыкала Даня.
Новичок принялся путано излагать то, что слышал урывками от матери: с какими муками она рожала и как он всё не мог выйти из утробы на белый свет, как то показывал головку, то нырял обратно, точно в прятки играл, и как акушерка в конце концов наложила щипцы, но сделала это крайне неумело, и вот остались на всю жизнь следы. Первоначально они были пунцовыми, но вскоре побледнели...
Даню явно утомил сбивчивый рассказ. Кажется, она сама не рада была, что вызвала новичка на откровенность. Наконец взяв правую руку юноши, с видом опытного хироманта принялась водить кончиком длинного изумрудного ногтя по ладони, склонилась над ней низко-низко и по-кошачьи зажмурившись, потёрлась щекой.
"На твоей руке написана бурная жизнь", - промурлыкала тихо и принялась целовать ладонь, изредка приговаривая:
"Люблю, так люблю мужчин с бурной судьбой!.."
Но неожиданно отдёрнула голову и изумлённо уставившись на новичка воскликнула:
"Как?! Ещё шрам? Да ты покрыт ими, точно герой Ватерлоо!"
"А что это такое?" - не понял юноша. Даня вкратце рассказала, что некогда, давным-давно произошла битва... великое сражение... Чем дальше, тем больше изумляла новичка её эрудиция.
"А у меня другой такой есть", - сказал он неожиданно, снял носок с правой ноги и продемонстрировал стопу. Побоявшись на этот раз вновь показаться словоохотливым, он лишь коротко сообщил:
"Понимаешь, я родился дважды шестипалым. Это атавизм такой, что ли... или рудимент? Не помню... Ну, по биологии это ещё в школе было... Короче, чтобы меня не дразнили мальчишки, мама как-то понесла меня, ещё маленького, к косметологу..."
Даня вскочила и несколько раз пройдясь взад-вперёд по комнате, обернулась к нему. На лице девушки почему-то была написана огромнейшая радость. И совершенно неожиданно она перешла в настоящее наступление:
"Ты как думаешь, я обыкновенная гулящая девица? Думаешь, Баба Ню права? Да - или нет?"
"Ничего я не думаю..." - испуганно возразил отчаянно покрасневший новичок, который никак не ожидал столь резкого изменения темы беседы. Тем более, он уже успел разнежиться. Очень не хотелось завершить такой замечательный вечер за пределами чудесной девичьей квартирки. Однако Даня не дала ему докончить:
"Не притворяйся! Ты думаешь, что я сплю с каждым встречным-поперечным. Но это было бы ещё полбеды, если б не Арамис... О, этот напыщенный индюк может разозлить кого угодно! Я чувствую тебя, Цыганок. Ты готов стереть этого подлеца в порошок. Разве нет? Так сотри его! Арамис того заслужил. Он жалкий, ничтожный, лживый подонок! И чтобы доказать тебе его презренную сущность..."
Девушка послала собеседнику долгий интригующий взгляд и тихо проговорила:
"Он наверняка описал тебе сто четыре способа, которыми удовлетворялся со мной, разве нет? Ещё бы, я прекрасно знаю этого пижона! А Баба Ню, эта старая курица вспомнила свою бурную молодость, не в меру расфантазировалась и подогрела твою уверенность. Ведь так?"
Новичок потупился, не решаясь подтвердить справедливость Даниных догадок.
"А теперь смотри..."
И глядя в упор на юношу, двигаясь томно, плавно и очень грациозно, Даня избавилась от комбинации. Новичок готов был прыгнуть вперёд, чтобы оказаться у её длинных упругих ног, но вместо этого лишь задрожал и поглубже вжался в мягкое кресло. В руках у девушки неизвестно как оказался косметический карандаш, каким женщины подводят брови и веки. Даня мигом нарисовала стрелки на подбородке, на правой ладони, между грудями и выдохнула:
"Я не святая, хоть и не шлюха. Я просто свободная от предрассудков девушка, и именно так удовлетворяю страсть избранных мною мужчин", - и чуть-чуть приоткрыв губки, томно вздохнула.
Представив себе подобный набор ласк, новичок почувствовал слабость во всём теле. В глазах у него потемнело, в голове помутилось. Если он правильно понял... Юноша тяжело засопел.
Даня лишь коротко рассмеялась, легла ничком на полированный столик, оттопырила ягодицы. Кончик карандаша начертил у основания позвоночника четвёртую стрелку.
"А если кто особо понравится, я могу удовлетворить его и так..."
Новичок обессиленно обмяк. Вот уж это было выше самых смелых его фантазий!
"Так как же ты говоришь, что ты девушка..." - только и смог вымолвить он, содрогаясь от внезапно нахлынувшего вожделения. Даня тут же села, оскорблённо поджала губку и проворчала:
"Между прочим, я действительно девушка. Честная девушка. Хоть и не святая. Просто я соблюдаю свою драгоценность для будущего мужа, вот и всё. А что такое? Раз девушка, так уж и нельзя получить удовольствие, как мне того хочется? Да ты просто ханжа, Цыганок! Между прочим, точно так сближались с мужчинами девушки Востока ещё задолго до меня, прямо скажем, в незапамятные времена. Не я изобрела эти четыре способа, я лишь пользуюсь вековым любовным опытом. А девственность моя, между прочим, застрахована. Не веришь? Можешь убедиться, что я очень хочу получить страховку, когда наконец выйду замуж".
И Даня бесцеремонно разлеглась на столе в соответствующей позе, жестом приглашая новичка исполнить роль гинеколога, сводни со стажем или опытной повитухи. Юноша отвернулся и невнятно пробормотал:
"Света мало..."
"Нет, смотри, смотри!" - настаивала Даня. Он готов был пулей вылететь из дома и мчаться куда глаза глядят, хоть на край земли. Однако опять же неожиданно для себя вновь подчинился и с замиранием сердца убедился, что розовая Данина драгоценность действительно не разорена ничьим вмешательством!
"Но ведь то, что ты делаешь... нехорошо", - попытался возразить новичок.
"Разве?" - Даня состроила удивлённые глазки, надула губы и с важным видом принялась вещать: - "Ну да, ну да, я же совершенно забыла: закон о воспроизводстве, закон о пополнении генофонда человечества и прочая чепуха. Предаваться интимным удовольствиям ради удовольствий, тратить понапрасну здоровое семя - самое страшное в мире преступление. Ну и зануда же ты, Цыганок!"
"Вот-вот, существует закон, ты сама сказала..." - сбивчиво заговорил юноша. Но не в силах больше сдерживаться, плутовка Даня уже звонко хохотала. Юноша растерянно умолк.
"Ну, ладно, ладно, не обижайся", - Даня немного угомонилась. - "Но скажи мне... только честно скажи, не обманывая: ты хотя бы раз в жизни спал с девушкой или женщиной?"
Новичок покраснел.
"А о чём ты думал в тот момент: о том, как тебе хорошо, как получить ещё больше удовольствия - или о том, как воспроизвести себя в грядущих поколениях? Или может быть, об иссякающем генофонде человечества?"
Новый взрыв звонкого смеха отдался в голове новичка грохотом горной лавины.
"Ну, Цыганочек, ну, хороший мой, признайся: разве так уж неприятно чувствовать себя преступником? Разве это не обостряет до предела твои ощущения? И разве не хочется позабыть все эти глупые законы и получать всё больше и больше удовольствия? Наслаждаться тем, на что согласится далеко не каждая женщина?.."
Даня прильнула к юноше и принялась легонько тереться об его кожу, томно вздыхая. Новичок задрожал, покрылся горячим потом. С наслаждением вдохнул аромат её волос. И тот, другой аромат... Ещё немного, и он не выдержит, набросится на соблазнительницу...
Но за миг до того, как он готов был окончательно потерять голову, Даня решительно оттолкнула его, по-кошачьи мягко отпрыгнула вбок и заговорила резко, отрывисто:
- "А ты ведёшь себя, как ханжа! Эх ты, дурак, дур-рак! Но я скажу тебе кое-что другое. Я скажу, откуда взялись все эти рассуждения, наши дурацкие законы. Всё идёт от глупого правила, гласящего: не ложись с мужчиной, как с женщиной, это мерзость".