Ким воевал и за нас - Тюрин Александр Владимирович "Trund"

Александр Тюрин Ким воевал и за нас

Холодная война по сути была следствием того, что русский народ не дал себя раздавить во время Второй мировой войны. В противовес Первой мировой, Россия вышла из Второй мировой не разрушенной, как хотелось бы нашим западным «друзьям», а сильной и влиятельной. Фашисты и их европейские союзники всласть напились русской крови, истребив только мирных советских жителей и пленных около 20 млн чел., но теперь Россия уже могла обезопасить себя от кинжальных вражеских нашествий. На месте созданной Западом удавки лимитрофа появился защитный пояс дружественных государств. Они обеспечивали России ее безопасность, однако существование соцблока несло Западу потерю ресурсов, прибылей и эксплуатируемой периферии. Учитывая неизменно агрессивную суть западного капитала, холодная война была нам обеспечена. Америка не оставила в покое ни одно из государств, пытавшихся выйти из построенной Западом «пищевой пирамиды»; рано или поздно беглецу перерезали жилы и возвращали обратно в стойло (из истории 50-х–60-х гг. достаточно вспомнить Иран при Моссадыке, Конго при Лумумбе http://tyurin.livejournal.com/37919.html или Индонезию при Сукарно).

Все дружественные акции, которые совершило советское руководство по завершению Второй мировой войны в пользу своих западных союзников, обернулись против России.

Европейские итоги рассматривать не буду. Упомяну только, что мы подарили американцам большую часть германской столицы, а влиятельные антифашистские силы Италии и Греции, сплошь промосковские и левые, бывшие там без пяти минут у власти, были отданы на милость немилосердных англосаксонских «союзников». Москва не получила взамен ничего, если не считать кусочка Верхней Саксонии. Главным же «подарком» Америки просоветскому блоку стали диверсии, провокации, подрывная работа; тот же Западный Берлин превратился в рычаг разрушения советской зоны в Германии. Дядя Сэм, мало разбирающийся в реалиях Старого Света, принял в свои объятия немалое число фашистов, гестаповцев, коллаборационистов по всей Европе (к примеру, «работники» из гитлеровской тайной полиции чохом перешли в Ведомство по охране конституции Бундесреспубики); уж что-что, а квалифицированно бороться против «русского коммунизма» они умели. Ненависть к русским стало исповедальным credo нового европейского истеблишмента; если это есть, то можешь работать на Америку и на «демократию».

Схожая ситуация была и в Азии, где американцы опирались на тех, кто ранее сотрудничал с японскими оккупантами. Отчего нет — если лейтмотивом японского «Нового порядка для Восточной Азии», провозглашенного в 1938, была борьба с коммунизмом. Да и самих японских оккупантов по большей части погладили по головке; получили гарантии неприкосновенности император Хирохито, бывший символом и вдохновителем японской геноцидальной оккупационной политики в Восточной Азии, глава сухопутных войск Хада, ген. — губернатор Кореи Минами, принцы императорского дома, ответственные за Нанкинскую резню и за «работу» садистского отряда «731», даже его глава генерал Исия. Главными противниками Америки теперь будут те, кто во время недавней войны сражался против японских душегубов.

Разгромленные на Филиппинах в 1942 американцы вернулись туда в 1945 на все готовенькое. Филиппинские патриоты освободили родину от японской оккупации без участия Америки — но вскоре увидели ее в виде новой оккупационной власти, которая стала бить их не хуже японских самураев. (http://cyber-valenok.livejournal.com/11172.html)

В Корее, в середине августа 1945 г., советские войска разнесли в пух и прах японские силы. А американцы высадились на Корейском полуострове 8 сентября, когда боевые действия уже завершились, и, не пролив ни капли своей крови, заняли всё до 38° с.ш. Естественно, что взамен советская сторона не получила ничего — только нашпигованную американскими военными базами Японию.

По западному телеку услышал недавно, что СССР хотел урвать свою долю военной добычи в Восточной Азии, для того, дескать, и вступил в войну против Японии. Сказано это было, конечно, для того, чтоб замаскировать деяния главного западного рвача.

Удивительная история — то, что Запад признает своим естественным правом — владение незамерзающими морями и проливами, контроль за мировыми морскими коммуникациями, для России считается кошмарными проявлениями царизма-коммунизма.

Мы не просто так оказались на Дальнем Востоке. Землепроходец Иван Москвитин вышел на Тихий океан в 1639, в то время как от нас были напрочь отрезаны Балтийские и Черные моря. Англосаксы трясли мудями на теплом Атлантическом побережье Северной Америки на протяжении 200 лет, поначалу жрали друг друга, затем кукурузную кашку с индюшатиной, приподнесённые добрыми индейцами. Мы же за какие-то 60 лет прошли от Урала до Тихого океана, многие тысячи километров по тайге и тундре, где зимой нормальная температура была минус сорок, а ведь шли и зимой. Мы покорили, потеряли и снова взяли Амурский край — китайцы так и не смогли освоить его за все тысячелетия своей богатой истории. Мы отбились от англо-французских хищников на Дальнем Востоке в Крымскую войну. Затем попробовали получить незамерзающие порты в Желтом море. И тут в нас впилась «молодая демократия» со стайным мышлением и кровожадной языческой религией, науськанная и напитанная англосаксами, вымуштрованная западным военными советниками, заточенная Западом на борьбу с Россией и Китаем. Со времен средневековья Россия не знала более агрессивного по отношению к себе государства, чем Япония.

В Гражданскую войну японцы вовсю орудовали на российском Дальнем Востоке: грабили (прихватив и значительную часть золотого запаса России), сжигали деревни и устраивали бойни в городах, как например в Хабаровске 6 апреля 1920 г., проводили массовые расстрелы и рубили головы (помимо русского населения зверскому обращению подвергались и местные корейцы). Добрались и до Забайкалья. Кстати, во многих районах японские оккупанты хозяйничали вместе с американцами.

Японцы вели большие и малые войны против России-СССР, используя в качестве плацдарма Корею и Маньчжурию (сев. — вост. Китай), проводили и поддерживали террористические акции против любых российских правительств. И всегда имели за собой полную поддержку Запада, который еще меньше хотел выпустить Россию к теплым морям Тихого океана, чем в Средиземное море. Англосаксонская концепция «морской силы» предусматривала изоляцию России в северной Евразии с ее ледяными морями, длинными холодными зимами, тяжелыми сухопутными путями, замерзающими реками, коротким сельскохозяйственным периодом, высокой стоимостью капитального строительства. Запад не хотел ни развитого капитализма, ни развитого социализма в России.

Сотни вооруженных японских вылазок завершились войной на Халхин-Голе летом 1939. Она поставила советское правительство практически в безвыходную ситуацию: либо безнадежная борьба на два фронта против мощной вражеской коалиции, либо отсрочка большой войны соглашением с немцами. Немалое число жертв садистического отряда 731 японской армии составляли русские, жившие в Маньчжурии и подозреваемые в сотрудничестве с СССР — их умерщвляли жесточайшим образом в ходе «биологических экспериментов». (Нелюдь терзала людей) И в войну против Японии мы вступили по просьбе США. Так что советские вооруженные силы оказались в Корее и в Маньчжурии не из жадности к добыче, а из кровных национальных интересов и в рамках союзничества. Уж не говорю о восстановлении нашей юрисдикции над южной частью Сахалина и Курилами. Сахалин был открыт Поярковым в сер. 17 века и присоединен экспедицией Невельского в сер. 19 в, тогда там ни одного самурая и близко не стояло; Курилы, открытые и исследованные русскими экспедициями в 1710-1720-х гг., являлись дверями, выпускающими из Охотского моря в незамерзающие воды Тихого океана, и эти двери не могли остаться у страны-агрессора. (http://tyurin.livejournal.com/23918.html)

Почему-то всегда забывают, что жестокий японский оккупационный режим в Корее стал результатом поражения России в русско-японской войне 1904–1905 гг. Тогда Запад фактически действовал против русских вместе с японскими агрессорами, щедро насыщая их деньгами и вооружением, вместе с ними раскручивая разномастный террор в самой России.

Японцы оккупировали Корею еще в ходе этой войны, быстро установили контроль над её финансами, внешними и внутренними делами, и довели дело до аннексии в 1910. (Замечу, что Корея обладала развитой государственностью и культурой еще в те времена, когда японцы были стаей голопопых дикарей, и не один раз становилась объектом больших и малых нашествий японских насильников и грабителей.

Ни одно из этих деяний, как и неограниченная эксплуатация японцами корейских ресурсов, не вызвало ни малейшего осуждения со стороны западных стран, имевших все рычаги воздействия на Японию. После того, как японские власти утопили в крови восставших в марте 1919 корейцев (только убитых и казненных было около 8 тыс.) корейским патриотам даже не удалось поставить вопрос о прекращении японской оккупации на Парижской мирной конференции.

Рабочий день в оккупированной Корее доходил до 17–18 часов и в мирное время, корейские женщины считались секс-ресурсом для японской солдатни, значительная часть государственной и частной земли была экспроприирована японским правительством или корпорациями вроде Восточно-колонизационного общества. Большинство (2,5 млн) крестьянских хозяйств в Корее остались с участками земли не более 0,5 гектара (в предреволюционной России наделы в 2–3 гектара считались бедняцкими), арендная плата крестьян составляла в среднем 50–60 %, а то и 70–80 % урожая. С простых корейцев взималось 52 видов налогов, из них 11 прямых. Только за 1913–1918 гг. было выпорото бамбуковыми палками за мелкие провинности перед японской администрацией более 300 тыс. корейцев. Продолжительность жизни корейцев до 1945 г. не превышала 37 лет; эпидемии оспы, холеры, тифа, туберкулез выкашивали население. Японцы последовательно уничтожали книги и памятники истории Кореи, способствовавшие патриотическим чувствам.

В 1948 советские войска ушли из С. Кореи, американские — годом позже, оставив, правда, сонм военных «советников», действовавших вплоть до батальонного, а в некоторых частях и до ротного уровня. Под крылышком американской оккупации в мае 1948 в южной части Кореи состоялись сепаратные «выборы президента» — коим оказался привезенный в багаже оккупационных сил профессор Вашингтонского университета Ли Сын Ман. Южнокорейская тайная полиция, обеспечивавшая правильный «демократический выбор», находилась под контролем бывших офицеров японской секретной полиции, функционеров лисынмановской «демпартии» и американских советников. Под каток репрессий, включая бессудные ликвидации, попадали не только коммунисты, но и вполне социал-демократическая Рабочая партия Ю. Кореи.

Весной 1948 в Ю. Корее шла всеобщая забастовка, которая подавлялясь армией (предыдущая состоялась осенью 1946). Весь год не затухала партизанская война в западных провинциях. Затем, с острова Чэджудо, начались восстания в южных провинциях; в пяти из восьми из них к середине 1949 шла герилья. На разгром повстанческого движения было брошено несколько дивизий вместе с американскими военспецами. На Чэджудо армией было уничтожено до 30 тыс. человек, как партизан, так и мирного населения.

Осенью 1948 в южнокорейских вооруженных силах произошло восстание, начался переход военнослужащих на сторону повстанцев и целых соединений на Север — так, в 1949 ушло два батальона и два военных корабля.

При том Ли Сын Ман и члены его правительства с завидной регулярностью делали воинственные заявления о скором присоединении Севера.

Начальник штаба южнокорейской армии Чхэ Бён Док накануне 1949 высказывался так: «В новом году мы должны реальными действиями вернуть потерянную территорию и объединить родную землю».

9 марта 1949 г. южнокорейский министр внутренних дел настаивал: «Единственный метод объединения Юга и Севера Кореи состоят в том, чтобы Корейская республика вернула силой потерянную землю».

На пресс-конференции в апреле 1949 южнокорейский президент так обрисовал свои планы: «В вопросе объединения страны я рассчитываю на патриотические элементы самой Северной Кореи. Северная коммунистическая армия в большинстве своем состоит из людей, мобилизованных насильно. Я уверен в том, что они вместе с соотечественниками Севера поднимутся на объединение страны. Отсюда, я думаю, не будет такого столкновения между Югом и Севером, которого можно ожидать при нападении армии национальной обороны на Север для того, чтобы объединить страну силой оружия. Сейчас разрабатывается вопрос об усилении армии национальной обороны, потому что после объединения Юга и Севера нам будет противостоять коммунистическая армия Китая.»

«Мы имеем возможность вернуть территорию Северной Кореи… Я очень беспокоюсь за то, что если такое мероприятие не осуществить вовремя, то потом его очень трудно будет осуществить. Затягивание решения любых вопросов приносит пользу коммунистам, — заявил президент Ю. Кореи в октябре 1949, а его премьер-министр Ли Бом Сок добавил: — В Северной Корее необходимо уничтожить режим, созданный при поддержке и помощи Советского Союза, созданные там вооруженные силы и провести на Севере Кореи всеобщие выборы.»

В том же месяце Ли Сын Ман на встрече с американскими военными в Инчоне сказал: «Если нам придется решать эту проблему на поле боя, мы сделаем всё, что от нас потребуется».

31 октября министр обороны Ю. Кореи Син Сен Мо повторил высказывание своего президента от 7 октября о реальной возможности в считанные дни захватить Пхеньян.

А 30 декабря 1949 на пресс-конференции Ли Сын Ман опять повторил угрозу: «Нам следует своими усилиями объединить Южную и Северную Корею».

Посол Ю. Кореи в Штатах Чо Бен Ок на лекции в декабре 1949 опять о том же: «Наступило время сражения военных сил двух миров, которые не могут существовать рядом друг с другом… Корея также находится на том этапе, когда она должна открыть себе дорогу силой оружия».

Американцы вполне поддерживали этот «объединительный» тренд, как словом, так и делом. В январе 1950 на совещании южнокорейского правительства генерал Робертс, глава американских военных советников, заявил, что «план похода — дело решенное». И этот план действительно был разработан — он предусматривал начало боевых действий на «западном и восточном фронтах» в июле-августе 1950 с участием 10 дивизий. Кстати, при освобождении Сеула 28 июня 1950 оперативные карты «похода на Север» попали в руки северокорейцев.

Рим Чхан Ен, позднее южнокорейский посол в ООН, опубликовал переписку Ли Сын Мана с его представителем в США; в письме от 30 сентября 1949 высказывается такая задумка: «Южнокорейские войска вместе с нашими сторонниками, находящимися в в сфере коммунистических сил Северной Кореи, легко уберут Ким Ир Сена».

Никто южнокорейских марионеток за язык не тянул, однако воинственные заявления сыпались как из рога изобилия. Южнокорейский министр обороны 9 февраля 1950 года громко ударил в барабан войны: «Мы находимся в полной готовности к борьбе за восстановление потерянной территории и только ждем приказа.» А 1 марта 1950 на митинге в Сеуле глава Ю. Кореи громогласно рек: «Час объединения Кореи приближается». 19 июня 1950 г. южнокорейские президент заявил в Национальном собрании в присутствии Джона Даллеса: «Если мы не сможем защитить демократию от холодной войны, мы добьемся победы в горячей войне».

А Дж. Даллес, тогда советник Госпдепа, за несколько дней до начала войны посетивший Ю. Корею, писал Ли Сын Ману перед отъездом домой: «Я придаю большое значение той решающей роли, которую ваша страна может сыграть в великой драме, которая сейчас разыграется».

Один только Ли Сын Ман наговорил в десять раз больше угроз, чем лидеры арабских стран, что получили в итоге превентивный удар Израиля в июне 1967, который так одобряли лидеры западных держав.

Агрессивная настроенность южнокорейского руководства понятна; рядом с конвульсирующей Ю. Кореей благополучно развивалась С. Корея, там строились заводы и больницы, росла зарплата и снижались цены, и этот пример подвигал южнокорейских патриотов на борьбу с марионеточным неэффективным правительством Ли Сын Мана.

Одним из следствием разгрома Квантунской армии советскими войсками стал успех социалистических сил в Китае. К осени 1949 они разбили численно превосходящие силы Гоминьдана, активно поддерживаемые Америкой, и объединили почти всю страну. Потеряв Китай, американцы искали повод для прекращения успешного социалистического эксперимента на Севере Кореи, который, как они страшно боялись, распространится не только на Ю. Корею, но еще и на Японию, Филиппины и др. страны Восточной Азии. А некоторые высокопоставленные военные, как например генерал Макартур, считали, что разгром Северной Кореи позволит американцам и Гоминьдану вернуться в континентальный Китай.

Америка выбрала типичный для нее путь постоянных провокаций и диверсий, для чего использовались южнокорейские марионетки. На протяжении 1949 состоялись сотни боестолкновений южнокорейских вооруженных сил с северокорейскими солдатами. Летом и осенью 1949 на границе Севера и Юга шли настоящие бои, причем и западные специалисты признают, что инициатором чаще всего был южнокорейский режим. Южнокорейцы пытались захватить позиции на полуострове Онджин, что давало бы им легкий выход к Пхеньяну. Осенью 1949 в 30 км восточнее г. Кайсю южнокорейцами было захвачено 2 высоты.