В первом джамаате в дополнение к основному составу идут гости с двумя сопровождающими и сам Азиз. Отличаясь численностью, они становятся самыми заметными. Спецназовцы могут обратить на это внимание. И потому следует торопиться. Радует, что снег стал на морозце жёстким, – легче идти, но морозец принёс и чистое небо, следовательно, более ранний рассвет. Это внушает опасения, хотя ветер, кажется, крепчает, и может принести тучи. Быстрее бы... Тучи рассвет всегда задерживают...
Вперёд!
3
Первым приезжает не Доктор и даже не ментовская группа захвата, а возвращается Тобако.
С молчаливым любопытством оглядывает компанию. Принимает из рук Пулата рисунок и удовлетворённо сверяет с оригиналом.
– Значит, этот урод сам и пожаловал...
– Ничего... Ничего... Скоро я посмотрю, кто из нас уродом окажется... – «Гоблин», должно быть, с самого детства доволен своей внешностью и потому слегка обижается. – Наши приедут, тут много уродов заведётся... Это я вам обещаю твёрдо...
– Не суетись... – говорит Андрей. – И не хами старшему... Сейчас сюда поднимется специалист по акупунктуре, будешь с ним разговаривать очень вежливо. Это я тебе обещаю твёрдо. Впрочем, он сам тебе всё объяснит... У него после «срока» к ментам особое пристрастие...
Фраза прозвучала, и она вроде бы сообщает «гоблину», что он имеет дело с простыми уголовниками и людьми околоуголовного круга.
– А я вам обоим обещаю, что сам допрашивать вас буду... Лично... Хотя это и не моё дело...
Должно быть, «гоблин» верит, что он связался с какими-то обычными бизнесменами, имеющими офис в жилой квартире. Уголовные или не уголовные – это ситуацию не меняет. Он привык к власти, даваемой погонами, и совсем не привык к посторонней власти над собой.
– Для допроса интеллект следует иметь. А какой у тебя интеллект?
– Сохатый приехал? – не обращая внимания на «гоблина», спрашивает Пулат, знающий, кто такой специалист по акупунктуре.
– Они добрались за десять часов. Ангел не жалел машину. Свои крылья, похоже, на капот приладил...
– Добро... Доктор тебе дозвонился?
– Поздно, я уже уехал оттуда...
На улице раздаётся голос сирены.
– Вот-вот... Наши уже едут... Будьте готовы... – не может уняться «гоблин», грозит, самодовольно усмехаясь.
Тобако выглядывает в окно.
– Это не ваши... – отвечает с ленцой. – Это «Скорая помощь»... И тоже не к вам... Я думаю, врач вам не понадобится. Скорее, могильщик...
Приходит в себя громила. Старается сесть прямее. Он откровенно не понимает, что с ним произошло, и озирается недоуменно. Его, вероятно, давно не били, и он с трудом смог сообразить, что творится вокруг и почему он не может вытащить из-за спины руки. А когда, наконец, соображает, решает дожидаться продолжения молча, в надежде, что молчаливых бьют меньше. Другое дело – его напарник... Этот ещё пытается сам себя успокоить, и старается выглядеть грозно.
– Могильщика приготовили... Напугать захотели... Да вас сегодня же придавят всех, не выкрутитесь! Адрес известен... Ждать недолго...
– Уважаемый, я попрошу вас не мешать мне смотреть картинки, – вежливо просит Пулат. Это фирменная вежливость. Ангел не однажды рассказывал, как «маленький капитан» извинялся перед тем, как круто поломать человека. И с поломанным разговаривал точно так же. – Помолчите хотя бы минут десять...
– И картинок насмотришься... Насмотришься!.. Все скоро насмотритесь... Кхе-кхе...
«Гоблин» попытался изобразить смех.
– Вы, молодой человек, просто вынуждаете меня встать и помочь вам молчать громче... – Виталий вздыхает и поднимается с кресла.
«Гоблина» спасает звонок в дверь.
– Вот-вот... – радуется «гоблин». – Открывайте сразу. Всё равно дверь вышибут...
– Пожалуй, я его послушаю...
Тобако, усмехнувшись, идёт открывать, а Пулат садится на место. Возвращается Андрей с Ангелом и с Сохатым. Спецназовцы приводят с собой ещё одного человека. Тут же вытаскивают у нового члена компании из заднего кармана брюк наручники и сцепляют руки за спиной.
«Гоблин» теряется. Он откровенно надеялся, что третий «подельник» приведёт подмогу.
– Не суетился? – спрашивает Тобако.
– Он мудрый... – Ангел хлопает мудрого сзади по плечу и лёгким движением колена помогает ему сесть на пол. Мудрый мудро не возражает.
– Доктор приехал, – сообщает Дым Дымыч. – Ждёт внизу Баранова. Просил временно не уродовать задержанных. Возможно, с ними кто-то пожелает поговорить...
– Куда уж больше уродовать... – сидя по-прежнему в кресле, пожимает плечами Пулат. – Природу не перепрыгнешь... Она сама постаралась!
– Я сам вас всех в бараний рог согну... – опять грозит «гоблин». – Своими руками...
– С полковника Баранова и начнёшь... – соглашается Сохатый. – Тебя как, урод, зовут?
«Гоблин» задумывается. Или звание Баранова заставляет его зашевелить мозгами, или он безуспешно пытается вспомнить собственное имя.
– Вениамин... – читает Пулат в удостоверении. – Жалко тебя, Веник... Никогда тебе не быть уже даже старшим сержантом... Долго тебе камеру придётся подметать...
– Ничего вы мне не предъявите! – После тугих раздумий разговор меняет направление.
– А мы бы ничего и не предъявляли... Поднимать много шума не в наших интересах. Просто поговорили бы с тобой по душам, – говорит Тобако, – и, может быть, отпустили. Наш специалист по акупунктуре умеет убедить человека говорить душевно и по существу... Но, поскольку приезжает полковник Баранов, тебе придётся, видимо, пройти по всем инстанциям следствия. Попытка ограбления – это минимум. По предварительной договорённости с группой лиц – срок, считай, почти удваивается. Наскребут и ещё что-нибудь... Будь уверен... ФСБ в отличие от ментов работает аккуратно и все факты умело подбирает. Если фактов не хватает, их можно организовать... Здесь они большие мастера, опять же, в отличие от вас... Не какой-то пакетик с наркотиками, который ты достал из своего кармана... Тебе по полной программе влепят, чтобы скучно не было. Лет десять гарантировано, чтобы не мешал серьёзным людям работать.
«Гоблин» начинает прислушиваться и даже голову боком поворачивает, словно настораживает уши. И уже не угрожает, понимая, что, возможно, в самом деле влип основательно. И, как каждый червь, начинает искать нору, в которую можно уползти.
– Кто такой полковник Баранов?
– Когда он тебя будет допрашивать, обязательно представится по всей форме...
– Может, – голос «гоблина» вдруг меняется, становится грубовато-просящим, – я и вам на что-то пригожусь? Подумайте... У нас тоже ребята не лыком шиты... И «крышей» могут быть, и в другом деле...
«Гоблин» сам обозначает, что действует не по собственной инициативе. Невнятно, но обозначает, хотя его об этом даже не спрашивали. Значит, следует дальше давить. Качать, пока горяченький...
– С этого надо было и начинать... Попробуем договориться...
– Так кто такой Баранов?
– Начальник отдела федерального управления. Полковник ФСБ.
– «Крыша»?
– «Крыша».
– Это серьёзно. Но наши с ним общий язык найдут...
Андрей усмехается:
– Сомневаюсь... Баранов сам на «стрелки» не ездит. Обычно во избежание непонимания он посылает группу захвата... Тебе лучше объясниться с нами.
«Гоблин» ориентируется правильно и коротко переглядывается со своими товарищами. Тобако именно этого ждёт. Сам с товарищами переглядывается.
– Ладно, разговаривать будем с каждым по отдельности. Ангел... Выведи эту парочку в коридор. Возьми какой-нибудь половик. Там пол холодный... Мочевой пузырь застудят, лужу сделают... Саньке не самая приятная работа, и нам не самые приятные ароматы...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
«Мерседес-500» Доктора Смерть пристроился на дворовой стоянке рядом с милицейским «уазиком». Сам Доктор открывает дверцу, выставляет на снег одну ногу и так курит, не спешит подняться в офис. И даже двигатель машины оставляет включённым. Он хорошо знает, что там сейчас начинается «прокачка» задержанных ментов, роли распределятся, как обычно бывает, сами собой, и исполнители будут импровизировать на ходу, подстраиваясь к действиям коллег. И потому желает задержать полковника Баранова, который тоже должен вскоре подъехать, чтобы не помешал процессу. Допрос неофициальный, принятый в спецназе, обычно осуществляется в тылу врага и обязан давать моментальный результат. Там не признаются адвокаты и слюнявые законы – только лишь психологическое давление и физическая боль, умело перемешанные и направляемые. Появление полковника ФСБ само собой предрекает прекращение такого активного разговора и несёт запрет на применение нестандартных методов. Следовательно, это может помешать добиться результата. Сам полковник тоже знает положение вещей и потому не спешит. Сказал Доктору, что сначала заедет вместе с человеком из отдела борьбы с незаконным оборотом наркотиков своего управления в отделение милиции, попытается узнать что-нибудь относительно Басаргина и только потом пожалует в офис.
Между делом Доктор рассматривает трубку телефона спутниковой связи. В НЦБ ему в самом деле пытались всучить «дипломат» с оборудованием. Доктор категорично потребовал трубку. После десятиминутного препирательства он своего добился. Сейчас проверяет и сам аппарат, и систему подключения кабелей к нему. Кабелей в упаковочной коробке оказалось много, и сразу показалось невозможным разобрать, какой для чего предназначен. С техническим английским языком Доктор не слишком дружит, хотя свободно общается и с англичанами и с американцами на бытовом и военном уровне, но прочитать сразу инструкцию не может. И откладывает это занятие до того, как освободится Тобако...
* * *Дым Дымыч зачем-то задёргивает шторку на окне. В комнате полумрак, который кажется слегка зловещим. И даже сам звук – скрежетание колец по металлической трубе гардины проходится по нервам «гоблина», заставив его передёрнуться, как от озноба.
– Зачем вы, друг мой, пожаловали на эту квартиру? – добрым, предельно вежливым голосом задаёт вопрос Пулат, не вставая с кресла и не выпуская из рук портрета допрашиваемого. Очевидно, образ «гоблина в мундире» ему очень приглянулся. Несравненно больше, чем оригинал.
«Гоблин» осклабливается и выдаёт откровенное признание:
– По сусекам поскрести...
Должно быть, ему нравится пользоваться своей внешностью и играть роль дурака. Но Виталию почему-то кажется, что перед ним дурак не совсем абсолютный. По крайней мере иногда с проблесками сознания...
– А почему вы выбрали для прогулок именно данную местность?
– Случай подсказал...
Тобако, должно быть, разделяет мнение «маленького капитана», потому он и продолжает, делая вид, что наивно верит «гоблину»:
– Лапшу нам на уши не вешай... В детский сад мы все уже давно не ходим. Да и тебе пора бы детсадовские привычки забыть... На квартиру идут по наводке. Сюда никто навести не мог...
«Гоблин» доволен. При разговоре по крайней мере не бьют.
– Это профессионалы так работают. Профессионалы... «Домушники»... А я же... Перекреститься могу – первый раз! Бес попутал... Обыск вчера был у соседей. Ключи подвернулись... Я и сообразил, что ключи от этой квартиры... Поговорил с ребятами, и поехали...
Интерполовцы переглядываются.
– Кстати, насчёт обыска... По какому поводу такое знаменательное событие состоялось?
– Капнул кто-то... Наркотиками там торговали...
– Так вы, милый мой, – Пулат по-прежнему остаётся вежлив, в нём всегда пробуждается чрезвычайная вежливость при экстремальных обстоятельствах, – работаете в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков? В ваших документах значится, что вы из патрульно-постовой службы... Не успели «ксиву» сменить?
Нет, такими пустяками «гоблина» не смутить и с толку не сбить. Тем более если он имеет возможность говорить почти правду.
– Нас привлекают иногда... Когда народ нужен...
– А остальные, значит, были из оного отдела?
– Да нет... – «Гоблин» даже усмехается недогадливости оппонентов.
– Так – «да» или «нет»?
– Нет. Бывает, что оперативность важна. И выезжает, кто свободен...
– Кто пока свободен... – уточняет Пулат. – То есть кого пока ещё не посадили...
«Гоблин» пожимает в ответ плечами.
– И вы, значит, решили воспользоваться своими воровскими привычками и похитить ключи... С детства, наверное, руку набили... Так и тянется в чужой карман...
– В первый раз... Покойной мамой клянусь!
– Не стесняйтесь, рассказывайте... – добро настаивает «маленький капитан». – Предварительно вы выяснили, что дети ушли в школу, хозяйку квартиры вы вызвали на допрос в отделение... Это же естественное продолжение вчерашнего – вызов на допрос... А сами...
– Ну... – не видит «гоблин» расставленные «сети». – Сюда поехали...
– А по какому поводу хозяйку квартиры допрашивают? – Тобако «сети» замечает и начинает гнать «рыбку» туда. Не очень назойливо, без нажима, но целенаправленно.
– Как свидетеля...
– Майор Шерстобитов, значит...
«Гоблина» даже не удивляет тот факт, что называют фамилию майора. Значит, Виталий существенно ошибается. Сообразительностью сержант блистать не научился.
– Да.
– И майор, значит, вам доложил, что хозяйку он займёт надолго, а вам приказал ехать на квартиру?
– При чём здесь Шерстобитов?.. У него свои дела, у нас свои...
Начальство сразу не сдают... Его сдают постепенно, с уважением...
– А сам майор сюда не пожелал показаться? Или он думал присоединиться к вам позже?
– Он на допросе... «Дело» раскручивает...
– Ему сейчас накрутят... Больше, чем вам накрутят... Я так думаю.
Звонок сотового телефона мешает Андрею задать следующий вопрос. Тобако смотрит на определитель. Звонит Доктор.
– Слушаю.
* * *Доктор устал сидеть в машине и теперь прогуливается вокруг неё, легонько попинывая широкую резину колёс. Ему только что позвонил Баранов, сообщил, что возвращается вместе с Басаргиным, которого удалось вытащить. Доктор попросил полковника ехать осторожно, поскольку дороги скользкие. Баранов понял. После этого Доктор набрал номер Тобако.
– Когда закончите? – интересуется.
– Не могу точно сказать. Беседуем... Дым Дымыч ещё отдыхает.
– Приступайте. Надо форсировать. Баранов вот-вот будет... Александра с Александрой везёт...
– Как вытащил?
– Я не в курсе. Приедет – расскажет.
– Задержи их. Я тебе позвоню, как освобожусь.
– Постараюсь. Хотя Басаргин, наверное, домой рвётся... Ночь в «обезьяннике» просидел, там не отдохнёшь...
– Задержи... Или пусть сначала в квартиру пройдут... Чайку попьют... Душ после «обезьянника» принять просто необходимо и всё прочее...
* * *Тобако убирает «сотовик», делает два шага и останавливается прямо перед «гоблином», насмешливо рассматривая его сверху.
– Похоже, твоему Шерстобитову уже основательно дали по рогам... Арестованного освободили.
– Не может этого быть... – откровенно беспокоится «гоблин». Но тем не менее верит. Есть в тоне Тобако что-то такое, что уверяет в его правдивости сильнее, чем удар кулака Пулата. Да и то, как обращаются хозяева офиса с ментами, уже показывает, что за спиной у них кто-то стоит – более значимый, чем мелкое ментовское начальство.
Тобако продолжает, не реагируя на реплику:
– Но прежний вопрос меня не перестаёт волновать... И потому я продолжу разговор: кто и по какому поводу, говоришь, на Басаргина «капнул»?..
– Откуда я могу знать? – нервно возмущается «гоблин». – Я человек маленький. Меня не спрашивают.
Странно, отчего он вдруг так занервничал? От сообщения об освобождении Басаргина? От мыслей о своей участи? Или от чего-то ещё, вызванного вопросом Андрея? Простая теория постановки допроса говорит, что следует обращать особое внимание на моменты, когда допрашиваемый начинает нервничать. И Тобако решает на своём настоять.
– А мы на всякий случай спросим... И тебе придётся ответить...
– Спросим... Отчего ж не спросить... – с другой стороны кабинета медленно приближается Сохатый. – Не захочешь, а ответишь... Когда очень просят, отвечать надо... Поверь, это даже приятно... Ответишь, и сразу боль проходит. Дышать можешь полной грудью...
– Какая боль?..
– Физическая. Есть люди, которые больше страдают от нравственной. С теми работать труднее. Они любят прогуливаться на собственную Голгофу. Но ты, слава богу, не из них...
Чувствуя в голосах угрозу, «гоблин» пытается отодвинуться подальше, толкаясь одной ногой и одной рукой. Палас в кабинете оказался малоприспособленным для подобного фигурного катания. А тут ещё с третьей стороны дорогу перекрывает Пулат, расставшийся с любимым креслом.
– Мы же вроде договорились пообщаться... мирно... – «гоблин» по-прежнему гнёт свою линию. – Я откровенно не советую вам обострять отношения... Никакая «крыша» потом не поможет...
Он продолжает отодвигаться, пока не упирается спиной в ноги Дым Дымыча. Сохатый наклоняется, берёт мента за мизинец и поднимает руку, заставив того упасть боком на пол. Руку при этом не выпускает, только перехватывает второй рукой запястье, и рассматривает сначала, словно цыганка, ладонь.
– Линия жизни у тебя короткая... Не иначе, под трамвай попадёшь...
– Какой трамвай... Какой... – «Гоблин» кажется испуганным. Похоже, он не любит физической боли.
– А вот номер трамвая у тебя на ладони не написан...
Углубляться в хиромантию Дым Дымыч не желает и резко переворачивает кисть вверх тыльной стороной. Коротко осматривает и нажимает согнутыми указательным и средним пальцами на какие-то одному ему известные точки. «Гоблин» коротко взвывает.
– Что делаешь?..
Сохатый сохраняет невозмутимость.
– Проверяю реакции нервной системы. Раздражаю твой зубной нерв. Если я захочу тебя сейчас убить болью, то нажму на нужные точки на десять секунд. Ты не выдержишь шока... Впрочем, при твоей тупости ты можешь и двенадцать секунд протянуть... Может быть, даже тринадцать... Больше самые тупые не выдерживают. Но зачем нам здесь такой вонючий трупняк... Поэтому я буду просто нажимать раз за разом, с маленькими перерывами на отдых. Вот так...