А вот уже там меня поджидали неприятности. Когда я притащил тележку к свалке руды, нас поджидал проверяющий.
— Ну, наконец–то! Явился! Что ж ты, гад эдакий, меня обманул?
— Когда?
— Ты же мне сказал, что у вас на двоих норма одна.
— Так она и была одна на двоих, я не обманывал.
— А что ж ты гад не сказал, что ты сюда уже старшим учеником поступил? У тебя же норма должна быть в три раза больше, чем у других.
— Так я сам этого не знал.
— Что ты мне тут дурака валяешь? Всё ты прекрасно знал, иначе не подходил бы ко мне с теми дурацкими вопросами насчет нормы.
— Так я просто уточнял, у нас же норма на двоих была.
— В общем, твоя норма составляет девять сотен кусков руды и девять аметистов удачи в день. Если бы нормально объяснил ситуацию, норма была бы на сотню меньше, а так — крутись, вертись, но норму добудь. Я ведь добро помню, вот меня некоторые сознательные лица ввели в курс дела, так теперь не помирают голодной смертью, а ведь могли, по твоей милости, — догадаться, что это за сознательные лица, труда не составило, — Так что дуй обратно в шахту и неси еще три аметиста и двести семьдесят пять кусков руды. А по поводу убийства других шахтеров будем разбираться с тобой вечером.
Пришлось спускаться обратно и опять добывать руду. Причем спускался я с радостью и возвращаться вечером обратно мне совершенно не хотелось, уж больно недобрым был голос проверяющего. Недостающее количество руды и аметистов удалось добыть только за семь часов. Меченый с гремлином пока еще норму не сделали и работать им еще часа три, а то четыре. Это давало мне шанс выбраться из шахты, без опасений хоть с их стороны. Но просто так мне возвращаться не хотелось. Надо было что–то сделать. Как–то обезопасить себя от проверяющего. Но как? Единственное, что мне пришло в голову за час подъема — распределить свободные очки характеристик и навыков. Таковых у меня накопилось немало: двадцать шесть очков характеристик и четырнадцать — навыков. Как распределить думал недолго. Всяческих гайдов и обучений я так и не прочитал. Так что вариантов у меня было немного: распределить поровну, всё в силу, всё в ловкость или всё в удачу. Первый вариант самый плохой, второй вполне логичный в виду предстоящих неприятностей, второй тоже по идее должен помочь уворачиваться, уклоняться и тому подобное, но что–то я сомневаюсь, что смогу потягаться с эльфами в силе или ловкости, даже с добавочными двадцатью шестью пунктами. Удача же вариант привычный, но всё так же тёмный какой–то. Хотя он себя уже не раз оправдал. Решено — кидаю в удачу. Возможно решение и глупое, но другого я всё равно не видел. Ну а раз уж увеличил удачу, то надо увеличивать и критический удар. Он мне тоже уже не один раз помогал. Итого удача у меня достигла двухсот восьмидесяти пяти пунктов, а критический удар — шестидесяти одного. Система не преминула это отметить:
Один из ваших навыков превысил 50 пунктов и больше всех прочих в 2 раза.
Поздравляем! Вы получили достижение "Однобокое развитие 1".
Слава +1. Вам доступно 3 очка характеристик.
Мда, хорошо хоть бяку не кинули за такое достижение. Зато это еще три пункта добавило в мою удачу. Когда выгрузил тележку, рядом нарисовался проверяющий со своей охраной.
— Не испугался значит… Что ж, пора навести в здешней шарашке порядок, а ты послужишь этому благому делу. На твоем примере будет показано, что убийств на руднике я не допущу. Вперед ребята!
Последние слова были уже к охране. Ко мне бросились четверо охранников. Я не стал дожидаться на месте и рванул им навстречу. Они явно такого не ожидали и немного замедлились. Растерялись. Что ж потерянная инициатива — половина проигрыша. Первый удар пришелся мне в скулу, я же промахнулся, зато второй пришелся новому сопернику точно в кадык — он явно выбыл из поединка. Тут уже бой развернулся не на шутку, но и я был не с пустыми руками. Чесноки в моих руках были покруче кастетов. Держать их было неудобно, но отравленные жала делали их чрезвычайно страшным оружием. Первый чеснок влетел первому охраннику в подставленную руку. Тот схватился руками за рану и второй вошел ему уже в глаз. Воткнуть его поглубже особого труда не составило, несмотря на то, что он уже схватился за чеснок рукой. Ведь можно и ударить по этой руке? В этот момент мне прилетело с двух сторон сзади. От боли в почках меня скрутило, я начал оседать. Но после мне тут же прилетело по ребрам, по голове. Дальше у меня будто что–то щелкнуло, сознание накрылось какой–то пеленой, а тело принялось действовать само. Чесноки вылетали из моих рук, как звездочки из рук ниндзей в увиденном когда–то фильме. Но большая часть уходила мимо, только самая первая прошла удачно и последняя. Дальше в ход пошел нож, отнятый когда–то у Меченого. Но всё–таки меня скрутили и били довольно долго. Не знаю, сколько это продолжалось, но мне это время показалось вечностью. Когда я вырубался, меня обливали водой и продолжали бить. Это повторялось снова и снова. И опять. И опять.
Когда в очередной раз я очухался, то был связанным. На меня смотрел сидящий напротив проверяющий.
— Откуда? Откуда у тебя это? — взгляд его не внушал мне радостных перспектив.
— … — ответить что–то ему я оказался не в состоянии, в горле пересохло так, что казалось все оно покрыто наждачной бумагой и карябает само себя при малейшем движении.
— Где ты взял яд и оружие? — голос его был холодным как антарктида.
— Пить! — еле смог выдавить я из себя.
— Может тебе еще и вина подать с трюфелями? Или может лобстера попросишь? Говори, где яд достал, или я отдам тебя кату.
— Кому?
— Кату, — видя мой непонимающий взгляд, пояснил, — Заплечных дел мастеру, дознавателю, палачу, наконец. Так понятно?
Кивнул. Что–то меня эта игра начинала откровенно напрягать. Это что же, меня сейчас пытать будут? Разве такое в играх можно? Кто же будет играть в такое, где тебя могут пытать? Вот только что–то проверять реальность этой угрозы совершенно не хотелось. Да и тайны особой в этом вопросе я не видел.
— Меченый.
— Умно! — усмехнулся проверяющий, — Всё свалить на своего противника! Хитро придумано, вот только непонятно одно — почему я не слышу лжи в твоем голосе? Ты можешь обходить "Слово истины"?
— Что?
— Как же мне тебя проверить? Соври что–нибудь.
— Пить, — я не собирался ему помогать, без ответных шагов с его стороны.
— Упорный, ну ладно, это мелочи, — он наклонил надо мной кувшин с водой и начал лить на моё лицо воду, не сильно заморачиваясь тем, чтобы попасть струёй в рот. Но всё же немного воды мне удалось поймать. Впрочем, вскоре поток живительной влаги иссяк, — Ну, я жду…
— В последнем бою эльфов с крысами победили крысы.
— Оригинально, но неумно. Хотя дало понять, что заклинание обходить ты всё же не умеешь, а значит всё, сказанное тобой до этого, — правда. Прискорбно…
--17.03.2015--
— Что прискорбно?
— Да, всё! Всё, что с тобой связано — прискорбно! — на крик он пока не перешел, но уже явно к этому стремится, — До твоего появления на руднике было всё тихо–мирно. Как только ты появился, так всё пошло в разнос. Заключённые убивают друг друга, заключённые убивают охранников, неизвестно кто убивает этого убийцу… Какие–то договорённости с крысами… А теперь ты еще убил одного из моих личных гвардейцев ядом, а еще двоих покалечил. А я ведь такого развития даже предположить не мог, потому и ушёл. И ведь никто даже не подумал меня обо всём этом известить. Вернулся же я только тогда, когда тебя уже скрутили. Вот расскажи мне, откуда вообще мог оказаться яд чумного зомби на этом руднике? Да и чесноки эти… Ножи у заключённых… Ведь даже ежу понятно, что это дело рук охранников, но никто не сознаётся. Вывод: либо этим занимался умерший, либо вы все тут как–то научились обходить "Слово истины" и сейчас издеваетесь надо мной. Да есть ли хоть одно преступление, которое еще не совершено на этом проклятом руднике? — он присел напротив меня. Вся его энергия куда–то подевалась, больше всего он сейчас напоминал сдувшийся шарик, — Похоже, что это дело выходит за пределы моей компетенции.
Внезапно он посмотрел на меня. Он что, ждет от меня совета? Так у меня нет желания ему помогать. Но что–то сказать всё же нужно.
— Ну, вам виднее…
Эльф медленно и глубоко вдохнул воздух, затем также медленно выдохнул.
— Ты явно с этим всем связан.
— Конечно, связан, я же на этом руднике нахожусь, а здесь постоянно кого–то убивают. А меня за это бьют, тоже постоянно, как–будто я самый крайний…
— Вот только не надо строить из себя невинную овечку! Ты вон вообще каким–то чудом умудрился раздобыть заклинание школы огня и успешно его применяешь, даже ловушки на его базе делаешь. Вот только не надо делать мне круглые глаза. Так что ты далеко не такой невинный, каким хочешь казаться. Да и из договорённостей с крысами опять твои уши торчат. И жилу с рудой ты нашёл, и замурованного шахтёра тоже ты откопал… И какую–то вонючую одежду на руднике распространять начал… Куда не плюнь, всюду в тебя утыкаешься. Почему тебя так много? Куда не посмотришь, что не спросишь — всюду ты… Откуда ты такой взялся вообще?
— Из баронства Кренон.
— У меня уже нет сил злиться на твои глупые ответы. Охрана! Бросьте его в барак, но перед этим еще побейте немного, для профилактики. Не развязывая! — на всякий случай уточнил он, — Не хватало мне еще смертей.
Меня выволокли из казармы. Дальше было избиение. Не осталось у меня приятных мгновений от этого дела никаких. Били меня опять долго, но как–то слишком аккуратно, во всяком случае, сознания я так и не потерял. Я давно потерял счет ударам, когда меня наконец–то отволокли до барака и бросили у входа.
Спустя минуту, над моим ухом раздался чей–то голос.
— Блин, вот они звери! Сколько уже можно тебя бить? Как ты вообще это все терпишь? Меня один раз отколошматили, так с тех пор, стараюсь не косячить. А ты? Сколько тебя уже били?
Меня наконец–то перевернули на спину с живота. Со мной разговаривал кот. Рядом сидел молчаливый кобольд. Кот выпустив когти, довольно быстро развязал веревки.
— По… — хотел я задать вопрос, но кашель скрутил меня, кашлял я кровью, хорошо меня приложили. Происходи это в реале, без медиков бы мне очень туго пришлось.
— Почему мы с тобой возимся?
— Так ты же не подсадной. Теперь–то это всем понятно, после того, как ты одного из охранников проверяющего шлепнул. Непонятно только, почему они тебя как того орка не скрутили и к телеге не привязали?
— Не знаю.
— Вот и мы не знаем. Встать можешь?
Я попробовал пошевелиться, вроде нормально уже, понемногу отпускало. Хорошая всё же вещь эта игра, в реале о выздоровлении от такого избиения за несколько минут можно только мечтать, а тут это нормально.
В бараке я улегся на свободное место, и никто даже не пикнул, что от меня по–прежнему пованивает. Спать. Надо поспать. Кот, присевший рядом, еще что–то говорил, но я уже заснул.
День двенадцатый.
Утро началось всё с того же поганого гонга. Как же я его ненавижу! Чтоб горел в аду его создатель! Как можно было такое придумать? Кем же нужно быть для этого? Каким изощрённым садизмом надо обладать для такого творчества?
Народ вяло тянулся к раздаче. На месте старого орка сидел какой–то пожилой человек. Внешне он напомнил мне егеря, который иногда забредал на нашу с дедом делянку. Невысокого роста, субтильный, но жилистый, он не вызывал особого желания с ним ссориться. Вот и новый повар своей комплекцией был на него похож. Лицо же было совершенно другим: вместо бороды — гладкий подбородок, вместо косматой шевелюры, какая–то аккуратная прическа. И это на руднике–то! Всё–таки условности игры иногда немного выбивают из колеи. Восточный разрез глаз и широкие скулы доводили расхождение в портретах до максимума. Ну и еще отсутствие торчащих клыков, цвет кожи и прочие несущественные мелочи…
Неподалеку от нового повара стоял проверяющий со своей охраной, за ними стояли уже охранники шахты. Чего это они построились как на парад? Впрочем, не до них — голод заставлял думать только о еде. Получив свою порцию бурды, отошел в сторонку, чтобы никому не мешаться. Еда закончилась как–то очень быстро. Как мёд у того Винни—Пуха. Интересно, почему я про него вспомнил? Сказалось что ли влияние Сирано? Но что–то навеяло. С ним было весело, интересно как у него дела? Не подставил ли я его своим исчезновением? А то как–то нехорошо получилось…
А вот еда привычного облегчения почему–то не принесла. Чувствовал я себя по–прежнему хреново. Что же не так?
Оказалось, что во время вчерашнего боя у меня весьма интересно сработал критический удар. В комбинации с ядом он дал новый навык. И описание его меня несколько удивило.
Знание точек жизни — высшее знание как для лекаря так и для ассасина.
Поздравляем! Вами открыт навык "Акупунктура".
Навык "Акупунктура" позволяет воздействовать на точки жизни организма, эффект может быть как положительным, так и отрицательным.
Появилось это сообщение у меня в логах сразу после того, как я отправил того эльфа к праотцам. Судя по всему, это был тот счастливчик, которому я загнал чеснок в глаз. Перед глазами всплыло как я это сделал. Что–то не ожидал я от себя такой жестокости. Откуда это во мне? Неужели я настолько озлобился из–за прошедших событий? А с другой стороны, как было не озлобиться? И что теперь: убивать направо и налево? Но ведь это игра. Ну да, игра… Только вот жестокость вполне реальная… Ой, не нравится мне всё это… Совсем не нравится. Но не буду пока об этом думать, уж больно мрачные мысли. Так подумаем о новом навыке, что я о нем знаю?
Честно говоря, ничего кроме названия почти и не знаю. Так вершки какие–то. Иголки какие–то куда–то втыкаются, вроде должны помогать от болезней, стимулировать работу органов и еще что–то. В общем сплошные позитивные эффекты. Про отрицательное воздействие этой штуки ничего слышать не приходилось. Но удивляться не приходиться — иголки, втыкаемые в организм — всё–таки вещь опасная. А игра, однако, любит преподносить сюрпризы.
Кроме этого вырос кулачный бой на пару пунктов, а деревянная кожа даже на четыре — неслабо на мне отрывались эльфы.
А вот и причина моего плохого самочувствия: с сегодняшнего утра на меня действует дебаф "Тоска по лесу". А я про эту хрень уже и позабыть успел… Мда… У каждой медальки–то две стороны! Поболтал с крысами — получи тоску по лесу. Всё правильно, нигде не могут быть одни только плюсы. Теперь бы еще узнать, как мне избавиться от этой ерунды. А дебаф–то оказался на редкость поганым: все характеристики снижены в два раза. Вот интересно, а моя тоска по лесу будет усиливаться, и если да, то в какой пропорции это будет происходить? Через неделю еще в два раза? Мрачная перспектива… Таким макаром меня Меченый сотоварищи уделает как щенка. А вот еще один интересный вопросик: как избавиться от этой тоски? В лес бежать? Так меня эльфы стрелами нашпигуют как тех крыс. Далеко не побегаешь…
Кстати, по поводу эльфов! А ведь вчера со мной вообще непонятно что произошло. Орк убил охранника — его связали и к родственникам на расправу, я же убил охранника — меня побили, и всё. Ахинея какая–то. Что–то я совсем не въезжаю в ситуацию… Неужели разработчики настолько криво такую ситуацию прописали? Или тут еще что–то, пока мне непонятное? У меня скоро голова сломается, а мыслей всё равно никаких. Может этот проверяющий не любил конкретно этого охранника? Да нет, бред какой–то.
Внезапно опять воздух застыл. Система обрадовала меня очередным попаданием в "Замороженное время". Опять кто–то новый нарисовался или опять проверяющий развлекается? Хотя нет, вон он тоже завис в воздухе. А к нам приближаются три незнакомых эльфа. Все трое были облачены в белые хламиды и у каждого в руках посох из сучковатой палки. Как–то чересчур шаблонно… Даже, когда меня судили, такого не было.
— Что случилось, Эмануэль? — щелчок пальцами среднего из троицы освободил проверяющего, — почему ты нас позвал?
— Извините за беспокойство, Главный инспектор, — проверяющий склонил голову, — Но данный случай явно выходит за пределы моей компетенции.
— Хм… — средний несколько удивился, крайние же оставались безучастными, — Интересно… Непосредственная угроза сейчас есть?
— Нет, Главный инспектор.
Еще один щелчок пальцами и всех отпустило.
— Тогда пойдем в казарму, там всё расскажешь, Эмануэль.
Со стороны заключенных послышалось несколько смешков. Уже было отвернувшаяся троица резко развернулась:
— Я сказал что–то смешное? — взгляд среднего, казалось, мог заморозить сам воздух. Крайние же сканировали пространство, словно бездушные роботы, — Кто смеялся?
Охранники ворвались в толпу и вытащили нескольких заключенных, которым сейчас явно было не до смеха. В их числе оказался и приятель Меченого — гремлин. Вот отчего–то не завидую я этим веселым товарищам.
— Что смешного вы услышали в моих словах?
Ответом ему было молчание. Заключенные старались стать как можно незаметнее, но получалось у них это мягко говоря слабо.
— ЧТО… СМЕШНОГО… Я… СКАЗАЛ? — на этот раз каждое слово было выделено интонацией отдельно.
Взгляд среднего остановился на гремлине и отчего–то стало понятно, что не любит он гремлинов, ну вот нисколько. Он начал торопливо и сбивчиво объяснять:
— Эммануэль — такой фильм… Ну, такой… Понимаете?
— Какой — такой? — голос среднего понимания не показал, — Что такое фильм?
— Это такой… такой…
— Это что–то вроде спектакля, — пришел ему на помощь еще один смеявшийся.
— Что, настолько смешной спектакль? — в его голосе появилась легкая заинтересованность, — Прекрасно, вот вы и покажете нам завтра нам этот спектакль. Вас здесь восемь, которые видели этот спектакль. Хватит? Или еще добавить актеров?
— Но мы же не актеры! — попытался возразить один из несчастных.
— Прекрасно! — голос среднего похолодел, — Раз ты не актер, то назначаешься постановщиком спектакля. И пусть этот спектакль будет действительно интересным. Вы все, — он поднял руку с посохом и обвил их красноречивым жестом, — в этом очень заинтересованы, а постановщик больше всех. Мне очень хочется знать, что же вас так сильно развеселило. И Эмануэль тоже хочет знать, так ведь?