Во взаимоотношениях с Богом человек часто бывает удивительно непоследователен. В 1990-е гг. крайнюю религиозность вдруг начали проявлять… наши бандиты. Убивали, пытали, на счетчик ставили и одновременно с этим ходили в церковь, заказывали отпевания, молебны, хоронили по христианским обычаям, деньги жертвовали, храмы строили. Происходило нечто невообразимое. Убийцы стремились соблюдать христианские традиции, и замороченных вопросов о том, как можно одновременно и крест носить, и лишать другого человека жизни, внутри бандитской среды, как правило, не возникало. Но эти преувеличенно большие кресты с «брюликами», эти огромные суммы, эти пышные молебны как будто были свидетельством того, что где-то в глубине души эти люди понимали, что творят страшное, и понятным им способом хотели откупиться, «загладить вину», получить прощение.
Точно так же как преувеличенная религиозность бандитов в 90-х, тяга к Богу наших современных руководителей воспринимается в народе скептически. Не случайно представителей власти, по крупным праздникам стоящих в храмах со свечами, называют «подсвечниками». Люди всегда чувствуют подобные несоответствия, порой комические, порой драматические. Когда проворовавшийся чиновник крестится на образа, становится смешно и грустно.
Это вопрос противоречий, такой же, как с романтизацией зла в искусстве. Если разобраться, история современных фильмов, прославляющих мафию, уходит корнями в миф о Робин Гуде. В XIX в. на заре своего существования сицилийская мафия выступала защитницей обездоленных и угнетенных. Мафиозо были настоящими робин гудами по отношению к бедным, разрешали в их пользу конфликты с латифундистами и земледельцами, выступали чуть ли не народными арбитрами. Отчасти поэтому и сформировалось романтизированное отношение простого народа к этим, по сути дела, бандитам и убийцам с большой дороги. А кинематограф подхватил и развил этот «тренд». И такие замечательные фильмы, как «Однажды в Америке» или «Крестный отец», по сути, продолжают тему романтизации зла. Ведь как бы оно ни выглядело на экране, очевидно, что реальность совсем иная. И не дай Бог в настоящей жизни попасть в одну из тех ситуаций, что показаны в этих фильмах. Никакой романтики в изрешеченных пулями телах родных и близких нет.
С другой стороны, мы должны понимать, что условности в искусстве способствуют формированию смыслов. И в тех же фильмах про мафию речь идет и о других важных вещах: о дружбе, верности, чести, любви, преданности, глубоких переживаниях и человеческих трагедиях. В хорошем кино, как и в жизни, непросто распределить все по полочкам, вычленив однозначно хорошее и указав на однозначно плохое.
Но мне кажется, что здесь есть другая большая и важная проблема. И как раз подобные фильмы в этом смысле очень показательны. Мы склонны романтизировать собственное зло. Мы живем, как правило, оправдывая свои поступки. Наши грехи для нас всегда имеют объяснение, а грехи другого человека всегда подсудны.
Если задуматься, почему нам нравится смотреть фильмы про такую «красивую» мафию? Конечно, это обаяние и мастерство замечательных актеров, талант создателей. Но не только. Вот мы видим маленького мальчика из еврейского квартала, он вырос среди зла и преступлений, понятно, что он не мог стать другим, у него просто не было выбора, ему надо было выжить. Он стал боссом, главарем мафии, человеком, способным убить врага и жестоко наказать провинившегося. Но мы все равно ищем и находим в нем хорошее. Мы говорим, что не такой уж он плохой, все-таки живет по понятиям, страдает, плачет, ему не чуждо благородство, он любит семью, не предаст друга (хотя, конечно же, предаст, если будет нужно). Мы легко «достраиваем» его положительную сторону, и не просто потому, что любой человек состоит из противоречий, но еще и потому, что в этом герое мы видим себя.
Мы оправдываем его, поскольку сами нуждаемся в прощении. Ведь мы склонны всю ответственность переносить на других или на обстоятельства жизни, дескать, мы-то не виноваты, просто вокруг одни злодеи и жизнь жестока. Мы привыкли к системе самооправданий и всегда ловко можем повернуть дело в свою пользу. Но Христос нам такой возможности не дает. Христос говорит об обратном, о том, что наша обязанность – оправдать того, кто рядом с нами согрешил, не кивать на обстоятельства и несовершенства мира, а все претензии предъявлять только самим себе.
Седьмая глава от Матфея: «Не судите да не судимы будете; или каким судом судите, таким будете судимы; что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а своего не видишь. Вынь у себя сначала, а потом сможешь помочь другому». Христос не дает нам возможности романтизировать самих себя. Он заставляет нас быть самими собой. И именно это оказывается очень непросто.
Принять себя таким, какой ты есть, без Бога невозможно. Осознание своих несовершенств, грехов и искажений вне присутствия Христа – прямой путь к самоубийству. Понимание всей меры собственной ущербности можно пережить только в любви. Когда ты понимаешь, что с тобой Христос, и, даже если ты никто и ничто, он все равно принимает тебя. Христос ведь говорит: «Я пришел к грешникам, а не к праведникам. Я пришел к мытарям и блудницам, Я с ними ем и пью, делю их кров, Я хочу их к Себе привлечь». Осознавая это, ты понимаешь, что нельзя бояться. Необходимо встретиться с собой, необходимо принять себя таким, какой ты есть, для того, чтобы начать жить. Это чувство, что ты справишься со всеми сложностями, потому что тебе сопутствует любовь, бесценно. Без него самопознание превращается в мучение. Бедный Ницше – очевидный пример попытки познать себя без Бога. Это страшные муки, ад, в котором может при жизни оказаться человек.
Чувство веры естественно для человека, в нас всех заложен удивительный метроном, помогающий распознавать дурное и хорошее. Другое дело, совершаем ли мы усилие над собой, чтобы поступить правильно, или идем на компромисс и потакаем тому дурному, что в нас есть. Встречаясь с самим собой, человек очень многое переосмысливает. Очень многое встает на свои места, мы начинаем безошибочно понимать, где правда, а где ложь, что правильно, а что нет. Куда надо идти, а от чего спешно отказываться. Совесть просыпается, чувства, ум. Как-то очевидно становится, что не обязательно каждый год делать евроремонт в квартире, машины менять одну за другой, ненавидеть родственников, кричать на ребенка. С одной стороны, это так непросто, а с другой, так естественно – пытаться стать человеком.
В процессе самопознания приходится балансировать между гордыней и самоуничижением. На одном полюсе – самодовольство и любование своими успехами, на другом – уныние от понимания своих несовершенств. Есть только один способ не впадать в подобные крайности, как ни странно, – меньше думать о себе. Как только начинаешь вычислять свой путь, прикидывать, много ли у тебя тщеславия и достаточно ли смирения, тут же запутываешься. О Боге думать надо. Есть очень хорошее слово – «самозабвение». С того момента, как ты начинаешь свой путь к Богу, можно благополучно о себе забыть. Это непросто, и понимание того, что Бог любит тебя, появляется не сразу. Но когда ты начинаешь осознавать, что живешь, окруженный Божественной любовью, что Христос любит тебя таким, какой ты есть, тогда все страхи отступают. Ты слушаешь слово Евангелия и стараешься жить по Нему. Получается или не получается – это другое дело, нам самим порой сложно бывает это оценить. Важны стремление и вера в то, что рано или поздно это получится.
Главное, что здесь нет, не может быть никакого плана, никаких пятилеток, соревнований и результатов. Ни с кем не надо бороться, никому ничего не надо доказывать. Бороться надо только с чувствами нелюбви, превосходства и гордыни, возникающими в душе.
Мы говорим о чудесных вещах, происходящих с человеком, пришедшим в Церковь, но я хочу повторить, что ничего само собой не случится, едва вы перешагнете ее порог. Для того чтобы находиться в Церкви, надо ощутить присутствие Бога. И этому тоже надо научиться.
Как-то к Антонию Сурожскому в Лондоне после богослужения подошел один англичанин – он был то ли атеист, то ли агностик – и сказал, что попал в храм почти случайно, сидел на службе и вдруг понял, что находится в чьем-то присутствии. Он так и говорил: «Я не знаю, что это было, но я точно знаю, я был не один. Это чувство ни с чем не перепутать».
Подобное переживание может стать настоящим испытанием. Одно дело – прийти в храм, как в гости. Как в музей, в общество, на тусовку. Полюбопытствовать, посмотреть по сторонам, какие-то ритуальные действия совершить. И совсем другое – внезапно осознать присутствие чего-то невидимого и непостижимого рядом. Человек может по-разному на это отреагировать. Или откликнуться и потянуться навстречу, или испугаться, отстраниться и убежать. Ведь осознание чего-то чудесного и неподвластного нашему рассудку способно в корне изменить человека.
У меня есть друзья-итальянцы, совершенно замечательные люди, убежденные атеисты, родом из семей с коммунистическими убеждениями. Как-то раз они приехали в Москву на Новый год. Обычно 31 декабря я служу ночную литургию, а тут из-за гостей не смог. Мы с ними в новогоднюю ночь посидели, выпили и пошли гулять по городу. Везде салют, фейерверк, люди, свет, снег, праздник – красота! И мы с бутылкой шампанского, веселые, счастливые, незаметно для себя, блуждая по старым улицам, оказались у храма Святой Троицы в Хохлах. Зашли внутрь, там было тепло, светло, везде горели свечи, тихо пел хор и звучал голос священника. Они как сели, так и просидели до конца богослужения. А потом один из них, известный итальянский журналист, сказал мне: «Если Бог есть, в ту ночь в храме он был с нами!»
Глава 3 Святыни
В истории христианства первой чудотворной иконой считается Мандилион – Спас Нерукотворный. Существует предание, о том, что эдесский царь Авгарь заболел проказой и тщетно пытался получить исцеление от многих врачевателей и волхвов, окружавших его. Прослышав о том, что в Палестине проповедует неизвестный новый пророк и чудотворец по имени Иисус, царь послал к Нему одного из своих придворных художников, с тем чтобы тот написал его портрет. Возможно, царю было видение, что именно это изображение исцелит его от болезни. Художник разыскал Христа, много раз пытался изобразить Его на портрете, но безрезультатно: лицо «не давалось», его черты и выражение оказывались неуловимыми. В тот момент, когда живописец совсем отчаялся, Иисус подошел к нему, взял холст и приложил к лицу. На ткани отпечатался лик, который и был послан Авгарю. Царь исцелился, и он сам, и его приближенные стали одними из первых христиан в Малой Азии.
Позже этот холст с лицом Христа, получивший название Нерукотворного Образа, был перенесен в Константинополь и почитался как одна из величайших святынь православного мира. На Руси день перенесения образа из Эдессы в Константинополь называют Третьим Спасом. Первый Спас – Медовый, второй – Яблочный, третий – Полотняный.
Первым иконописцем почитается святой евангелист Лука, который написал икону Богородицы и передал ее Деве Марии. Мария приняла дар со словами: «Благодать Родившегося от Меня и Моя милость с этим образом да будет».
Богородица, Дева Мария, Пресвятая Дева, Царица Небесная, мать Иисуса Христа. Ее почитание в православии имеет особенное значение. Церковь прославляет ее как «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения серафим», то есть величает превосходящей своей чистотой и святостью вне всякого сравнения небесные силы, херувимов и серафимов. Церковь празднует Рождество Богородицы 8 сентября по новому стилю. Родителями Марии были святой Иоаким и святая Анна, которые по обету посвятили свою дочь служению Богу. Когда Марии было три года, родители привели ее на воспитание в Иерусалимский Храм. Они оставили Марию перед высокой лестницей, ведущей к входу. По традиции на каждой из больших пятнадцати ступеней входящий во Храм должен был пропеть псалом Давида. В Псалтыри эти песни так и называются «Песнь ступеней». К удивлению всех маленькая девочка без посторонней помощи легко взошла по ступеням и вступила в Храм, где ее встретил первосвященник и ввел во святая святых, в место, где не только не могла присутствовать женщина, но и сам первосвященник мог находиться только раз в год во время жертвоприношения. До совершеннолетия Мария воспитывалась в Храме, а после ей в супруги был выбран Иосиф Обручник, который, как и она, был из рода и потомства царя Давида. В доме Иосифа произошло Благовещение, когда явившийся Марии архангел Гавриил сообщил о будущем рождении Иисуса. Иосифа, обнаружившего беременность Марии, тот же Гавриил успокоил: «…не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их». Когда Иосиф и Мария отправились в Вифлеем на объявленную императором перепись, все гостиницы были заняты, и странникам пришлось остановиться в стойлах. Там и родился Иисус. На восьмой день ребенок был обрезан, на сороковой принесен в Храм. Мария еще несколько раз упоминается в Евангелии, в одном из эпизодов во время свадьбы в Кане Галилейской. Позже, во время распятия, она стояла рядом с крестом. Умерла Мария спустя 12 лет после Вознесения Иисуса. Апостолы съехались к ее смертному одру, и только Фома опоздал на три дня. Когда по его просьбе открыли гроб, в нем обнаружили лишь благоухающие покровы. День Успения отмечается 28 августа.
В Москве в различных храмах и монастырях хранится множество христианских святынь и чудотворных икон. В храме преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках находится уникальная реликвия – Кийский крест патриарха Никона. В 1639 г. тогда еще иеромонах Никон терпел кораблекрушение на севере в Белом море, неподалеку от Кий-острова. Положение было отчаянным, и Никон, взмолившись, дал Богу обет в случае спасения воздвигнуть крест животворящий. Он спасся и сдержал свое обещание. Кийский крест сделан по образу и подобию креста Христова. В него помещены частицы мощей святых, а сам крест украшен камнями с мест библейских событий.
«И аще кто с верою восхощет к тому животворящему кресту на поклонение прийти, да не менее тому силою святаго того честнаго и животворящего креста благодать дастся, якоже путешествующим во святая Палестинская места, в нихже святое Свое смотрение Христос Бог наш исполни».
Патриарх НиконВ Богоявленском (Елоховском) соборе, где, кстати, был крещен Пушкин, можно поклониться чудотворной иконе Казанской Божьей матери. Это список (копия) с той самой иконы, которая была обретена в Казани в канун Смутного времени. Икона находилась в Русском ополчении в те дни, когда поляков-интервентов изгоняли из Кремля. 4 ноября отмечается праздник иконы Казанской Божьей матери. День народного единства приходится на ту же дату.
С ее оригиналом связана трагическая история, случившаяся в 1904 г. и ставшая предзнаменованием грядущих роковых событий в стране. Тем летом икона была похищена из Богородицкого монастыря. Виновного нашли, им оказался 28-летний крестьянин Варфоломей Чайкин. Он утверждал, что расколол образ на куски и сжег в печи. Впоследствии на суде он вел себя как бесноватый, многократно менял свои показания и твердил о голосах, якобы велевших ему расправиться со святыней. Икона признана утерянной, и существуют только многочисленные списки, сделанные с нее раньше.
В том же Богоявленском соборе находятся мощи святителя митрополита Алексия. Того самого, который в XIV в. ездил в Орду и излечил от слепоты Тайдулу, жену хана Золотой Орды Узбека. В благодарность за исцеление ханша подарила ему медный перстень с изображением змеи, который до сих пор хранится в Государственном историческом музее. Митрополит же основал на территории Кремля знаменитый Чудов монастырь, куда в Алексиевский храм вскоре после его смерти были перенесены мощи святого. В 1930 г. монастырь разрушили, однако раку с мощами удалось спасти. Сейчас она хранится в Елоховском соборе.
В храме Николы в Хамовниках находится икона Божией Матери Споручницы (Поручительницы) грешных. Этот древний образ прославлен рядом чудесных исцелений, в том числе и от эпидемии холеры. Храм Христа Спасителя и вовсе изобилует святынями: здесь сохраняются частицы мощей Иоанна Злотоуста, Андрея Первозванного, Марии Египетской и мощи святителя Филарета Московского, одного из самых почитаемых святых XIX в.
В центре города в Брюсовом переулке в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке находится чудотворная икона святителя Спиридона Тримифунтского Чудотворца, с древности почитаемого святого. В Покровском храме Данилова монастыря хранится башмачок с мощей того же святого.
В храме Илии Пророка Обыденного собрано сразу несколько святынь: части мощей святого великомученика Пантелеимона, часть Гроба Господня, а также частица пояса Богородицы. Того самого пояса, который в ноябре 2011 г. привозили в Москву со святой горы Афон. Тогда раку со святыней установили в храме Христа Спасителя, и мало кто ожидал, что события, связанные с этой реликвией, будут иметь такой резонанс.
В столицу часто привозят святыни, и обычно поклониться им выстраиваются большие очереди. Так было с мощами великомученика Пантелеимона, Андрея Первозванного, Иоанна Крестителя, Марии Магдалины. Люди приходили и стояли часами в ожидании возможности прикоснуться к святыням. Но ажиотаж, связанный с приездом пояса Богородицы, был невероятным. Колоссальная очередь, растянувшаяся на много километров и дней, вызвала очень противоречивые впечатления.
Мнения тут же разделились. Кто-то в воодушевлении заговорил о том, что жива Русь православная, и эта бесконечная толпа – ее явление! Кто-то назвал все происходящее массовым психозом. Третьи пришли к выводу, что отчаявшимся людям только и остается, что мечтать о чуде, ни на что другое надежды уже просто нет.