– Ты прав, Сень Саныч, – резко дала задний ход Хрумкина. – Вспоминаю твои знаменитые очерки о Сахарове и Солженицыне! Мы должны возвысить свой голос в защиту прав человека-предпринимателя Егора Альбертовича. И это надо делать прямо сейчас, ведь выборы не за горами!
Все заулыбались – консенсус достигнут, победила дружба...
– Извините, что перебиваю. – Кононов был сыт по горло этим цирком. – Меня ждут в Думе, а вечером, не забудьте, отдадим дань памяти погибшему другу...
– Пересчитайте деньги, Рита...
– Давайте. Да, здесь все точно.
– Как и договаривались. Вот теперь я готов выслушать вашу просьбу.
– Мне нужно выехать в Клайпеду. Срочно. Прямо сегодня.
– Надолго?
– Не более трех дней.
– Это не оговорено контрактом...
– Но мне очень нужно. Я все равно уеду. Можете вычесть неустойку.
– Хм... Даже не знаю... Только из уважения к вашему мастерству! К концу недели вы должны быть здесь. Иначе мы расторгаем контракт и сообщаем господину Кельту.
– Благодарю, Михаил...
Клименко еще долго провожал взглядом хрупкую фигурку в белом плаще. «Конечно, она стерва и порядочная дрянь. Зато как работает! Ни одному мужику не снилось... Пробраться в закрытый заповедник, где эти золотопогонные недоумки гоняли кабанов, и аккуратно снять Клярова всего с пары сотен метров... Импровизируя на месте, без всякой рекогносцировки. Феноменально! Следаки так и не поняли, что произошло. Такое впечатление, что она может все... Или она заговоренная?
Нет, эта баба должна работать с нами, и только с нами!»
Страсти в госпитале
– Привет! Как самочувствие?
– Отличное... Только валяться здесь надоело.
– Ничего, считай, последний день. Завтра заберем тебя отсюда.
Митрич, улыбаясь, присел на край кровати.
– А ты знаешь, у меня день рождения сегодня, – неожиданно сообщил он Татьяне.
– Поздравляю, – живо откликнулась девушка.
– Спасибо. Давай отметим, что ли... – С этими словами он начал вынимать из сумки разные вкусные вещи, преимущественно фрукты.
– Ой, как много всего! – удивилась Татьяна.
– Спиртного не будет. – Митрич выставил два пакета с соком и две банки «спрайта». – Завязываю я с этим делом, а то совсем сопьюсь к чертям. Как думаешь, удержусь?
– Это уж от тебя зависит, – ответила Таня, аккуратно очищая апельсин.
– Согласен. А вот ты как считаешь, удержусь или нет?
– Должен удержаться! – искренне переживала девушка. – Должен дать себе слово и держать его.
– Ну-у, самому себе слово давать... Да еще держать... Лучше я тебе дам слово!
– Ну давай, – согласилась Таня. – Только уж тогда держись! Следить буду строго, ты так и знай! – Ей хотелось сделать что-то хорошее для этого человека, и не только потому, что он ей здорово помог.
– Спасибо, – произнес он. – Спасибо, Таня, – повторил бывший военврач и взял ее руку в свою. – Таня, я хочу тебе сказать... – сказал он и замолчал. Опустив глаза, потер подбородок и продолжил: – В общем, я мужик одинокий... Жена ушла, детей нету. Ну и... Я, в общем...
Договорить ему не удалось. Дверь распахнулась, и в палату вошла молоденькая медсестра Верочка. Кроме главврача, она одна знала о характере «заболевания» пациентки – главврач ее выбрал как самую надежную и посоветовал поменьше болтать. С Татьяной они были почти одногодки и успели подружиться.
– Здравствуйте, Юрий Дмитриевич, – приветствовала она Крючкова. – Я вижу, вы тут целый пир устроили!
– Здравствуй, Вера, – не очень-то любезно откликнулся Митрич, бросив на медсестру быстрый взгляд.
– Хочу сообщить вам, что у Тани все в порядке, на днях можно выписываться, – объявила Верочка.
– А я знаю. Мне врачи уже сообщили, – еще менее любезно проговорил Крючков. Закон мирового свинства действовал безотказно: у него к Татьяне личный разговор, и на тебе, этой барышне захотелось пообщаться именно сейчас. Вот уж не вовремя...
Однако Верочка считала по-другому. Она совсем не собиралась покидать палату, напротив, подошла к окну и, упершись ладонями в подоконник, пристроила на них объемистую попку.
– Какой сегодня жаркий день. На пляж, что ли, после смены сходить...
«Шла бы ты в баню, – чуть не вырвалось у Митрича. – И побыстрее».
Верочке не больше двадцати, однако ее фигура уже расплылась, талия была бы незаметна, если бы не гордо выпирающая из-под халата грудь. И лицо было под стать: круглые щеки, носик пуговкой, маленькие серые глазки, уже обозначался второй подбородок. Спасали положение яркие, полные, вечно улыбающиеся губы.
– А вы, Юрий Дмитриевич, на пляж сегодня не собираетесь? – продолжила Верочка игривым тоном.
– Нет, Вера, я сегодня занят. – Митрич был хорошим врачом, но плохим дипломатом, голос его скрипел, как песок на зубах. – И очень прошу тебя – дай нам поговорить наедине... Попей водички, угостись фруктом. – Крючков протянул медсестре нераспечатанную банку «спрайта» и апельсин.
– Спасибо, Юрий Дмитриевич, что-то не хочется. Беседуйте на здоровье. – Даже не взглянув на Крючкова, Верочка вздернула носик и, стуча в знак протеста каблуками, вышла из палаты.
– Напрасно Верочку обидели! – Татьяна глядела укоризненно. Она вновь обращалась к Митричу на «вы». – Ей посидеть с нами хотелось, а вы ее выставили!
– Не выставил, а попросил. – В голосе Крючкова звучала досада.
– Между прочим, она очень хорошо относится ко мне, – продолжала линию защиты Татьяна. – Никогда не грубит! А вы...
– Это ее обязанность! Здесь военный госпиталь...
– Нельзя так с людьми! Потому от вас жена и ушла! – неожиданно для самой себя выпалила Татьяна, тут же пожалев об этом.
Вскинув голову, Крючков глянул в глаза, хотел было возразить, но раздумал.
– Ну, я пойду... До завтра, выздоравливайте окончательно. Приеду за вами часов в десять, будьте готовы.
Митрич, не оборачиваясь, плотно закрыл за собой дверь палаты. Татьяна не успела его остановить... Бежать вслед? Что он подумает?
«Идиотка, – корила она себя. – Ну что тебе за дело до его жены, небось профура та еще. Разве от такого мужика нормальная баба уйдет добровольно? Нет, завтра надо будет извиниться... Ну, как-нибудь сгладить...»
...Домой Верочка возвращалась в расстроенных чувствах. Конечно, она не красавица, но и не уродина, чтобы ее вот так выставляли за дверь! В госпитале всем известно, что она самая трудолюбивая и дисциплинированная, хорошо готовит и шьет, заботится о младшей сестре... Тем не менее симпатичные мужики отдают предпочтение всяким... вроде этой Татьяны – с ногами, как оглобли, глазастым и худым, вроде шнурков.
Ну вот и автобус ушел прямо из-под носа! Нет, сегодня просто какой-то день неудач! Теперь вот жди... Полчаса как минимум. От нечего делать Верочка принялась прогуливаться взад-вперед вокруг остановки.
Рядом цвели деревья, и из окон отделения милиции раздавалась веселая матерщина.
– ...Вот эта, между прочим. Очень опасная. Клофелинщица, рецидивистка... – услышала неожиданно Верочка негромкий мужской голос за своей спиной. – Подержи-ка вот здесь!
Обернувшись, Верочка увидела, как двое милиционеров прикрепляют на стенд «Их разыскивает милиция» очередной портрет.
– Может быть вооружена, – продолжал свои комментарии один из милиционеров.
– Однако красивая, стерва! – высказал свое мнение второй, закрывая стендовое стекло. – Прямо фотомодель!
Последнее словечко было, как соль на рану. Едва милиционеры скрылись в дверях отделения, Верочка подошла посмотреть на красивую, вооруженную стерву-фотомодель. Просто интересно... У Верочки перехватило дыхание.
С фотографии на нее смотрела Татьяна. Та самая Татьяна, которой она делала перевязки и противостолбнячные уколы на протяжении последних дней. Та самая Татьяна, которую Юрий Дмитриевич Крючков обозначил как свою племянницу (или двоюродную сестру – сейчас уже не вспомнишь) и записал на свою фамилию... Та самая Татьяна, ради разговора с которой Юрий Дмитриевич выставил ее вон...
А ведь ранение было огнестрельным. Правда, пустяковым, по касательной... Крючков это объяснил несчастным случаем и уломал старинного приятеля, главврача, никуда об этом не сообщать. Верочка слышала все это собственными ушами. Ее маленькие зоркие глазки быстро пробежали отпечатанный рядом с портретом текст: Степнова Татьяна Андреевна, разыскивается за совершение целого ряда грабежей и мошенничеств в особо крупных размерах. Приметы: на вид 19—20 лет, рост сто восемьдесят сантиметров, худощавого телосложения, волосы темно-русые, глаза карие... Просьба всем, кто знает местонахождение Степновой Т. А., немедленно сообщить об этом в ближайший отдел внутренних дел.
«Целого ряда грабежей!.. И мошенничеств в особо крупных размерах!» – ужаснулась Верочка и даже отшатнулась от стенда. Случайное совпадение исключалось. Рост 180 см, глаза карие, а главное, вид фотомодели... Да, это она! Небось обманом втерлась в доверие к симпатичному, но не бдительному мужику Юрию Дмитричу, и главврач оказался обманутым, да и она сама чуть не...
Порыв гражданской доблести был неудержим. Верочка, отбросив мелькнувшую было мысль предупредить главврача, отважно переступила порог отделения милиции.
– Спасибо, девушка! Вы даже не представляете, как вы нам помогли!
Верочка смущенно опустила светлые реснички, ее пухлые щеки окрасились пунцовым румянцем.
– Значит, выписать ее хотят завтра? – переспросил сидевший напротив нее высокий, плотный мужчина лет тридцати, в штатском.
– Да... Юрий Дмитриевич настаивал на этом, – охотно уточнила она.
– Вы очень вовремя предупредили нас! Теперь самое главное, чтобы об этом никто не узнал. Надеюсь, вы не из болтливых.
– Что вы, я отлично все понимаю...
– Ну вот и прекрасно.
– А она действительно очень опасная преступница? – Верочка явственно почувствовала, как зачесалась спина между лопатками – начали прорезаться крылья славы. А может, и награда ей положена?
– Еще какая... – Мужчина в штатском опустил глаза и вытер вспотевший лоб.
– А Юрий Дмитриевич, он тоже преступник? Сегодня он с ней секретничал, попросил оставить наедине... – Верочке одного разоблаченного злодея уже было мало.
– Милая девушка... вы очень проницательны, но пока я вам ничего больше не могу сказать, вы же понимаете... Еще раз благодарю вас за помощь и хочу официально предупредить об ответственности за разглашение нашего разговора. Прошу прощения, но я очень занят. Вас больше не задерживаю.
«Дура мордастая! Еще вопросы задает, предположения строит! Ну ладно, за такое сообщение можно любую глупость простить. Сообщению просто цены нет! И Таньку, и этих ублюдков сдала – Будунчука и Крючкова! Теперь оба ответят за идиотскую выходку с баней! И девка ихняя грудастая ответит... Они все в кулаке у меня! А ведь Логун, старый лис, как в воду глядел...»
Торжествуя и злорадствуя, майор Минаев направлялся на встречу с Иваном Семеновичем.
– Лопухнулись, выходит дело, мы с Будунчуком и Крючковым. Алкаши алкашами, а девку все же сумели спрятать... Что ж, учтем на будущее. Да, Андрюша?
– Учтем, Иван Семеныч!
– Девку на территории госпиталя не трогать. Посмотрим, куда они двинутся все вместе. Только аккуратней! Сорвешь дело, Андрюша, ох как я тебе не завидую тогда!
– Да что вы, Иван Семеныч, я...
– Смотри, мое дело предупредить, с этим Зиминым ты напортачил.
– Кстати, Иван Семеныч, а как же тогда Зимин не знал, где девка? Наверняка знал!
– Подозреваю, что он хитрее, чем кажется... Зачем тогда он сам пришел с повинной? Нестыковочка... Ну ладно, если какой растяпа вроде тебя его не упустит вторично, мы все о нем раскопаем и решим его судьбу соответственно...
Старый враг лучше новых друзей (Игорь Зимин)
Я и не думал спать. События прошедшего дня не выходили из головы. Как было сказано в одной интересной книжке: горбатый несет свой горб в одиночку. А общеизвестная народная мудрость утверждает, что горбатого могила исправит. В моей жизни были уже Вильнюс-91, Приднестровье и Афганистан, Москва-93, французский Иностранный легион и, наконец, Чечня. Одни рождаются в рубашке, другие вроде как в двубортном бордовом пиджаке, а я, видимо, родился в десантном камуфляже... Хотя в семье нашей родственников-военнослужащих не было. И вот докатился. Оказался на базе каких-то сволочей. Видно, это и есть мой «горб», стало быть, придется тащить. Причем в одиночку...
– Эй, гвардеец! Заснул, что ли?
Голос, раздавшийся из-за запертой двери, был мне незнаком.
– Я слушаю, – подчеркнуто сухо отозвался я. – И если можно, покороче – спать хочется.
– Эх, гвардеец... Как ты только влип сюда? Вот уж не ожидал тебя здесь встретить, – продолжил мой «страж».
– А ты кто такой, собственно говоря? И сам что здесь делаешь? – осадил я морализатора.
– Амбала Вышибалу помнишь?
Вот это номер! Да нет, ничего особенного, просто еще один старинный знакомый оказался.
– Ты извини... Я тогда тебя на кумпол взял. – Кажется, Амбал Вышибала хотел наладить со мной отношения. Вот только зачем?
– Да ладно... Бой был без правил. Так что у меня никаких претензий... Чего сейчас-то, что-нибудь срочное?
– Да нет, я так... – Кажется, он чем-то смущен. – Может, хочешь плеер послушать?
– Ну давай... – Спать все равно не хотелось. Какая-никакая, а разрядка для психики. Как говорят наши штатные военные психологи, релаксация.
Замок щелкнул, и на пороге появился Амбал Вышибала. Неудивительно, что я не узнал его на тренировочной площадке. Он был менее грозен, нежели на «Русском поединке», одет в спортивный костюм... А потом, они здесь все амбалы-вышибалы... В правой руке Вышибала сжимал любимую игрушку немецких «коммандос» – компактный пистолет-пулемет «хеклер-и-кох МП-5К». Довольно несложное техническое устройство, как раз для таких вот амбалов!
– Ну что предложишь, диверсант-самоучка?
– Вот. – Вышибала положил на соседнюю пустующую кровать плеер и несколько аудиокассет. Приближаться ко мне ближе чем на три шага он не решался, даже короткий ствол «хеклера» немного приподнял в область моего туловища.
– Ну спасибо... Тебя как звать-то, Вышибала?
– Леня.
– Ну а меня Игорь.
Руки друг другу жать мы не торопились.
– Ладно, отдыхай. Ты, я вижу, устал... – Леня-Вышибала двинулся за порог.
«Хеклер-и-кох», «ини-узи», «ПП-19» (он же «бизон»). Компактное оружие диверсантов. Стрелять приходилось, но работал я в основном с «АКС-74» или с его укороченным и облегченным аналогом[20] .
– Ну, капитан, покажите, на что способны...
Мастер Хо с самого утра решил устроить мне очередной экзамен. На сей раз по стрельбе, и, к счастью, по фанерным мишеням на импровизированном стрельбище. Рядом с ним стоял новый персонаж – здоровенный, без шеи, точно слепленный из одних мышц мужик примерно моего возраста, может, даже немного постарше. Он не произнес пока ни слова, держался обособленно. Чувствовалось, что змей Хо с ним на равных. Или Хо думает, что он на равных...
Мужик был совсем из другой оперы, чем Хо, – в нем безошибочно угадывался боец, побывавший в зонах локального конфликта. Уж своих-то я распознаю за версту... Хотя каких, собственно говоря, своих? Он, судя по всему, заодно с этой желтолицей гадюкой.
Я взял более привычный «бизон». Легонький (чуть более двух кг), со складным прикладом и штатным глушителем модификации «2Б». Работает почти бесшумно. За секунду я совместил отверстие диоптрического прицела с вертикальной мушкой и определил наиболее выгодную линию эффективного огня. Миниатюрные фанерные мишени шмякались одна за другой.
– Около двенадцати секунд! – констатировал Хо, глянув на секундомер. – Не так уж плохо. Твое мнение, Мартин?
– Ну-у... Стрельба из удобного положения. Упор ног, локтей... Плюс никаких отвлекающих факторов, – впервые подал голос его напарник. – А что такой стрелок может в боевой обстановке – еще большой вопрос.
– Слыхал? – повернулся ко мне Хо, снова переходя на «ты».
– А что, в ближайшем будущем предполагается война? – спросил я в упор.
– А ты что, пацифист? – Мартин подошел ко мне вплотную, разглядывая мои физические параметры. Весовые категории у нас с ним были разные.
Отвечать я не стал.
– Из серьезных... – произнес Мартин. – Ладно. Твой послужной список мне известен. Что ж, стреляешь сносно, – неожиданно смягчился он.
– Пока побеседуйте, а я отлучусь минут на двадцать – проверю, как бойцы там, не переломали бы друг дружку, – сказал Хо и покинул стрельбище.
– Значит, так, капитан. Меня зовут Мартин.
– Это я усек. А фамилия, случаем, не Борман?
– Почти. А теперь говорить буду я, а ты будешь слушать и отвечать на мои вопросы.
Я обозначил согласие легким кивком головы.
– Нам такие, как ты, нужны. Даже очень, не буду скрывать. Я вчера смотрел видеокассету, где ты нашего «витязя» гробанул. Нормально. Теперь о деле. В общем, будешь заниматься у нас своей привычной работой – готовить разведчиков-диверсантов. Командир «учебки», короче говоря. Наши «бойцы» по большому счету – редкостное дерьмо. Большинство из них раньше либо ночных прохожих мудохали и карманы обчищали, либо девок по общагам трахали. Над каждым висит статья. Как, впрочем, и над тобой. У каждого из них есть главное – отсутствие соплей и прочих комплексов. А боевых качеств и умения не хватает.
Тебя они после вчерашнего сильно зауважали, хотя и были с покойным вроде как в дружках. Психология такая: понимают и ценят только силу. И всегда за тех, кто побеждает. Работает наша фирма под прикрытием, как частное охранное предприятие, а местечко, где мы с тобой стоим, именуется молодежным оздоровительным центром. Курирует нас местное УВД, в частности известный тебе полковник Логун через посредство майора Минаева, тоже, кстати, дерьмо то еще. Так вот, гвардии капитан, если все будет выполнено тобою на должном уровне, получишь круглую сумму в «зеленых» и видеокассету вчерашнюю, на память...