– Да все хорошо, мам! И что дальше? – любопытничала Ника.
– Ничего. Можешь идти делать уроки!
– Да я почти сделала! – упирался ребенок, точно зная, что история не окончена.
– Так пойди и доделай оставшееся «почти»!
– Севочка, что ты конфеты жуешь, как хлеб, ей-богу! – переключилась Ритка на мирно пристроившегося у вазочки с конфетами семилетнего сына.
– Хлеб, мамочка, куда как невкуснее! – пояснил рассудительный отпрыск латыша.
– Ты обедал?
Севочка старательно кивнул, запихав целиком в рот неизвестно какую по счету конфетку.
– И закусил сладким, как мы наблюдаем! Адочка с няней? – Это уже был вопрос к бабушке.
– Да, проснулась, играют во что-то…
– Севочка, иди поиграй с сестрой! Научи ее чему-нибудь грамотному! – распорядилась Ритка.
– Мама, ей два года, чему ее можно учить? – возмутился семилетний «взросляк».
– Ну, азбуке Морзе, пожалуй, рановато, а так – всему! Давай, вперед, осваивай азы преподавательской науки!
– И зачем она мне?
– Может, она тебе не понравится и ты выберешь другую профессию, – выдвинула теорию проб и ошибок Ритка.
– Зачем тогда время тратить, мамочка? Она мне уже не нравится! – отстаивал свою свободу выбора Севочка.
– Тогда считай это проявлением братской заботы! Все, иди к Адочке!
Так – дети проверены, их энергия направлена в продуктивное русло, из кухни они удалены.
Во время воспитательного процесса дедушка Лева добрался из комнаты до кухни и устроился на любимом стуле за индивидуальным местом за столом. Он побаливал все чаще, подрастерял свои седые кудри, сгорбился и передвигался медленно, но юмора и остроты мысли не утратил ни на грамм.
На стол накрывала тетя Соня, приняв несколько лет назад бразды хозяйского управления из рук бабушки Симы. На бабушкину долю осталось для ее развлечения приготовление (а больше – руководства другими во время готовки) фирменных блюд.
– Зиночка, ты не испугалась? – спросила тетя Соня.
– Она не испугалась, – ответила за подругу Ритка, ухватив с тарелки кусочек колбаски и засовывая его в рот, – она с ним любовью там занялась!
– А чем еще должна заниматься, хочу я тебя за это спросить, барышня у хорошем возрасте, запертая у темноте с приличным мужчиной? – подивилась бабушка Сима и уточнила, на всякий случай: – Риточка, он приличный мужчина?
– Та щоб мне моря не видать! – уверила Ритка. – Положи-и-ительный, холост, взрослый сын, и обеспечен серьезно. У меня все его данные есть, даже официальная справка о доходах!
– Это хороший документ, – порадовался дедушка Лева, но заметил:
– Но не такой, щобы надежный.
– Подождите! – остановила всех тетя Соня. – А как и почему ты там оказалась, Зиночка?
– Я не успевала, у меня сразу два показа получилось, и я попросила Зиночку показать за меня ему квартиру, ведь у нее сегодня выходной. Ну, и случайно их заперла! – покаялась Ритка.
– Зинуль, так ты ему квартиру показала? – спросила тетя Соня.
– Нет, – снова ответила за подругу Ритка, – зато она показала ему нечто гораздо более интересное!
– Зиночка, я ж таки всегда тебе говорила, що у тебя таки есть що показать, и это гораздо интереснее любой квартиры! – порадовала комплиментом бабушка Сима.
– Так, и у кого из вас теперь будут неприятности? – все еще выясняла тетя Соня.
– Та ты що?! – искренне удивилась Ритка. – Какие неприятности, я вас умоляю! После трех с половиной часов у темноте с Зиночкой клиент усе осознал и теперь покупает эту квартиру! А я заработаю нефиговые проценты!
– А що заработает Зиночка? – вмешался дедушка Лева.
Все присутствующие, слегка обалдев от такой постановки вопроса, посмотрели на него, и он пояснил:
– Риточка, ты – бывшая жена четырех мужей и мать их же прекрасных четырех детей, ты же понимаешь, що от каждого близкого общения с мужчиной барышня таки що-то зарабатывает! Ну хотя бы венерическое заболевание или разбитое сердце!..
Первые два дня после «просмотра квартиры» Зинуля пребывала в каком-то странном состоянии – странном для нее, потому что ничего подобного ранее в своей жизни она не испытывала и не переживала.
Ужас какой-то… Дожить до тридцати пяти лет – и влюбиться с первой же встречи, как девчонка восемнадцатилетняя! До одури, до обмирания, до мурашек, бегущих теплой будоражащей волной откуда-то снизу живота, через все тело, и бьющих шампанскими пузыриками в голову при каждом воспоминании о нем!
Она жила как в полусне: ходила, работала, руководила, разговаривала, делала какие-то обыденные дела и все время улыбалась, находясь одновременно в другом измерении – чувственных воспоминаний и ощущений.
– Зинка! Ты влюбилась! – радостно сообщила ей Ритуля.
– Да, – согласилась Зина.
– Ну, слава тебе, господи! – вознесла хвалу Ритка. – А то мы уже все за тебя бояться начали. Ни два, ни полтора, все какие-то идиеты рядом, да и не любила ты никогда!
– А ты? – спросила Зина.
– Я? – необычайно удивилась Ритка. – Да я всех своих мужей любила! Ты же знаешь. По-настоящему, сильно, каждый раз переживала по-новому, любила – без дураков!
– Только остывала быстро, – засмеялась Зина.
– Ну и что?
– Да ничего! Как электрический чайник: мгновенно закипает и так же быстро остывает!
– Зато какая любовь! – звонко рассмеялась Ритуля. – Держись, родня! Чувства-переживания – до неба! И, заметь, каждый раз – навсегда!
– Ну, что-то от каждого у тебя точно осталось навсегда: яркие воспоминания и дети, – согласилась Зина.
– Это ж целое богатство!
На третий день после случившегося Зинаида вынырнула из искристых чувственных воспоминаний и призадумалась:
«А почему он не звонит?»
Действительно: а почему?
«Ах, да! Мы не обменялись номерами телефонов! – на пару секунд ей полегчало от простого объяснения, но тут же она снова напряглась от догнавшей рациональной мысли. – Он же с Риткой каждый день общается, мог узнать любые мои координаты!»
И сразу же позвонила подруге.
– Да, – удивилась Ритуля вопросу, – он взял у меня все номера твоих телефонов, на следующий же день. А что, он до сих пор не позвонил?!
– Нет, – односложно ответила Зинаида и поскорей попрощалась, дабы избежать разговора на эту тему.
И осталась на работе до ночи, чтобы не ехать к Ритуле, не обсуждать то, чего сама не понимала, и чтоб даже по телефону не разговаривать с ней об этом – занята и все. Очень занята! Срочная экспертиза, главного преступника месяца ловим…
Да уж – срочная экспертиза! Экспертизу собственных чувств, недоумений, странного поведения мужчины, его глухого молчания проводить ей таки пришлось – в течение следующего, четвертого по счету дня.
А что тут можно подумать и придумать?!
Ну, что?
Когда они прощались у Риткиной машины, он пожал ей руку и мягко сказал:
– До свидания, Зина.
И улыбнулся так, что у нее коленки подогнулись, а по позвоночнику пробежал холодящий электрический заряд, закрепившись жгучим шариком в затылке. Не было это похоже на холодное отстраненное: «Спасибо за замечательно проведенное время. И прощайте!»
На обещание – вот на что это было похоже! И что? Где продолжение?..
Может, у него что-то случилось?
Ну, мало ли! На работе неприятности или с сыном, или, не дай бог, в аварию попал, или с родными беда, пришлось уехать…
Но найти хоть какое-то оправдание полному отсутствию внимания и глухой тишине со стороны Захара Игнатьевича ей не удалось.
Ритуля радостно сообщила, что он жив-здоров, благоденствует, документы по квартире оформляются, каждый день с ней перезванивается. Мало того, попросил посоветовать хорошего дизайнера, чтобы обставить квартиру в кратчайшие сроки, у него, дескать, на это совсем нет времени. «Барин изволят быть занятыми на работе»!
Что, до такой степени занят, что нет ни сил, ни времени кнопочки телефонные пальчиком понажимать?
Так она промучилась мыслями, обидами, непониманием еще сутки.
А на шестой день, сидя на работе, в кабинете, уже под ночь, сославшись третий раз любимой подруге на суперзанятость, Зинаида задумалась. Привыкшая анализировать факты, сопоставлять и делать научно обоснованные выводы, выстраивая логические последовательные соединения, Зинаида Геннадьевна осмысливала ситуацию, в которую влетела с разгону, не ожидая и не прося у бога такого «счастья».
Итак. По логике межличностных отношений, вывод напрашивался один, а именно: у мужчины подвернулся интересный необычный секс в экстремальных условиях, он с удовольствием и радостью принял участие в эксперименте. А в другом плане эта женщина и отношения с ней его не интересуют, что он наглядно и демонстрирует, не проявляя к ней никакого внимания.
Подчеркнуто демонстрирует. Как и положено в таких случаях.
Зина постаралась усилием воли отодвинуть обвинения и напрашивающийся единичный вывод – это она умела. Еще как!
Умела абстрагироваться от первого, очевидного, казалось бы, вывода, выключать эмоции и проверять и перепроверять результаты. Какие бы мысли и чувства ни вызывал человек, для которого ее экспертиза являлась жизненно важной, какими бы ни казались ей его поступки и характер.
В данный момент жизненно важной была для нее, Зинаиды Ковальчук, логическая экспертиза и анализ поступков Захара Игнатьевича.
Смешно! Что мы можем знать о мыслях и побудительных причинах другого человека? Почему так легко постоянно придумываем за него: что им руководит, почему он совершает то или иное деяние? А придумав, обижаемся, осуждаем – это уж как водится!
Она сварила и налила себе большую чашку кофе, села, откинулась на спинку удобного рабочего кресла. И, закрыв глаза, подробно, в деталях, со всеми интонациями, словами, движениями, запахами, чувствами вспомнила – ярко, как кинофильм – те странные, перевернувшие ее жизнь три с половиной часа, проведенные в темной комнате.
Еще и еще раз… Внимательнее!
Оказалось, что ни хрена логика не работает в этом случае.
Вот не работает, черт ее возьми, и все!
Сползает увертливой змейкой в чувства, переживания, эмоции… Нет! Не было ни в одном слове, движении, посыле пошлости, расчета или примитивного желания воспользоваться удачно подвернувшейся ситуацией! Все не так…
Не так!
Это было совсем иное – глубокое, пугающее и зовущее, непонятное – из иных миров, жизней! Они говорили, рассказывали друг другу очень сокровенные, хранимые от чужих людей тайны, как исповедовались, и не страшились почему-то этого… Странным образом, они с Захаром не боялись открытости, обстоятельств, столкнувших их, и не стыдились исповедей! И нет тут места примитивной пошлости, и логике нет места – другое!
Боже, боже, боже! Ну, почему же тогда вдруг оказалось все так сложно, больно, страшно? И так желаемо-ожидаемо, а?
Ладно, пойдем дальше. Что следует из всего передуманного?
Либо мужик испугался до смерти силы неожиданно свалившихся чувств, то ли есть что-то такое, чего она и предположить не может. Что он мог напридумывать себе, какие обстоятельства, проблемы? Испугался?!
На этом месте мозг Зинаиды завис, как компьютер от грубо введенной неправильной команды.
Условности, условности….
Она обнаружила, что выпила весь кофе и не заметила, что за окном уже, между прочим, глубокая ночь.
«Вздохнул старик и поплелся к синему морю, кликать золотую рыбку!» – попечалилась над своей судьбой Зинаида. – Будет мне завтра «золотая рыбка» в виде Риткиного допроса с пристрастием! Не избежа-а-ать!»
А потому что завтра фиг отвертишься – воскресенье! И она проводит его с детьми, Риткой и всей семьей. Это сегодня, хоть и суббота, можно было еще как-то слинять на работу. Знало бы начальство, на чем основан трудовой энтузиазм его сотрудника, умудрившегося за три последних дня перелопатить залежавшиеся дела двухнедельной давности, подсовывало бы ей красавцев-гусаров для любви переживательной каждый месяц!
А завтра – увы! Святой день в кругу родных. Да и пора уж…
Когда это она бегала от правды или скрывала что-то от семьи? Да никогда. И нечего начинать.
Зинуля ехала домой медленно и дорогу выбрала самую длинную, благо пробок в это время не было. Она улыбалась себе, думая, как завтра вечером всей компанией многочисленной, с мамами и папами, дедушками и бабушками, они усядутся за большущий стол в Риткиной кухне. И родные начнут выспрашивать, и выложит она свои думы нелегкие и боли сердечные, а они оборонят, встанут стеной и никому и ничему плохому не отдадут ее! А дедушка Лева или бабушка Сима скажут что-то мудрое и юморное, а тетя Соня ошарашит неожиданным видением проблемы совсем под другим углом, а мама будет улыбаться, а папа потребует дать ему координаты обидчика, а Ритка предложит сама с ним «поговорить», и вся семья дружно закричит: «Не смей к нему подходить!»
Зинуля улыбалась, предвкушая завтрашний разговор, и становилось тепло в груди!
Но обида жгла, стучало сердце и щипало в глазах!…
«Господи, ну, чего ты так испугался, Захар? Вот этого – открытости, простой искренности? Себя? Меня? Или не испугался, а просто не хочешь этого?»
Вопросы, вопросы… И ведь никуда не деться от них – это так же бесполезно, как засовывать обратно в тюбик зубную пасту.
Она припарковалась на свое месте перед подъездом, заглушила мотор, посидела, потом еще немного посидела и поняла, что не пойдет сейчас в звенящую от пустоты, эхом разносящую звук ночного одиночества квартиру, чтобы вариться в своей боли непонимания…
Завела мотор и поехала в никуда – колесить по ночной Москве.
– Да, Ритуля, умеешь ты мне жизнь переменить! – вслух проговорила Зинаида и улыбнулась.
Она вдруг вспомнила, как Ритка закрыла ее в прошлый раз. Давно.
Они тогда жили с Костей.
Случилась великая, небывалая радость: у них совпал отпуск, Константина даже отпустили с работы – небывальщина! Они решили, что пора наконец куда-нибудь вместе съездить. А на дворе – совсем не лето жаркое, а зима. В Одессу, конечно, можно, и даже увлекательно, познавательно – в том смысле, что пора Константина и семье представить. Но тут знакомые Риткины предложили две горящие путевки по смешным ценам в Финляндию. На автобусе из Питера, через Выборг – в Хельсинки. Пять дней в Финляндии – и назад. Заманчиво!
Загранпаспорта у них имелись, в прошлом году собирались в Турцию, сделали, мечтали. Мечту обломали, срочно вызвав на работу, отпуск отсрочился на неизвестное время, а паспорта остались.
Они с Костей загорелись поездкой, собрались, но… все пошло как обычно: произошло громкое убийство известного человека, Константина срочно отозвали из отпуска на работу – и понеслось! Ее тоже вызывали, не менее срочно и настойчиво, и грозно-начальственно, но Зинаида уперлась – нет меня! Надоело.
– Я уехала.
Костя ее поддержал – и правильно! Ты езжай, отдохни, смени обстановку, хоть за границей побываешь, а я уж ладно, за двоих поработаю!
И Зинаида решила ехать. А что – билеты, документы, деньги на руках, самолетом до Питера, и в тот же день – на автобус. Но за день до отъезда она вдруг решила, что надо навести полный порядок в доме: не оставлять же любимого в грязной квартире с пустым холодильником и горой нестираного белья!..
Мыла, чистила, скребла-убирала, три ходки в магазин и на рынок сделала, забив продуктами холодильник, наготовила. Суетилась до самого отъезда.
Уже и вещи собрала, сумку выставила в прихожую, оделась, накрасилась, такси вызвала, и тут заехала Ритка – сказать последнее напутствие на дорожку, поделиться новостями, да и просто поцеловать на прощание.
– И зачем ты такси вызвала, я бы тебя отвезла! – возмущалась Ритуля.
Зинаида развешивала на балконе последнюю порцию перестиранных за два дня накопившихся вещей.
– Нет уж, дорогая, тебе лучше из Москвы не выезжать и в пробки не попадать. Меня и такси прекрасно довезет!
Ритка пребывала на последнем месяце беременности Севочкой, прибалтийским наследником, и носилась, как коза скаженная, мало обращая внимания на торчавший живот. Все старались ее придерживать и далеко от дома не отпускать.
– Ладно, заботливая ты моя! Тогда я побежала. У меня занятия в школе мамаш. Для меня большой вопрос: кто и чему может там обучить, они меня или я их?
Они расцеловались, Ритуля пожелала подруге классно съездить, оторваться, приглядеть себе финна задушевного – для разнообразия, и упорхнула, захлопнув за собой входную дверь.
И только развесив оставшееся белье, Зинаида обнаружила, что Ритка ее заперла – закрыла, повернув ручку новенькой, недавно поставленной балконной двери.
Ша-пи-то!
Цирк уехал, Зина осталась…
Балкон хоть и был застеклен, но не отапливался, это же не зимний садик в новорусских хоромах, а маленький, прилепленный к квартире аппендикс.
Телефон, ключи и, кстати, теплая одежда остались, есессенно, в квартире!
Зинаида начала подмерзать, пришлось разворошить старье, сложенное на балконе, потому что жалко было выбросить – а вдруг пригодится! Пригодилось – по крайней мере, ей. Возможно, единственной из всех обладателей балконных аппендиксов, хранителей житейских отстоев.
Раскопала в коробках какую-то старую куртку, сберегаемую для поездок на шашлыки или лыжные прогулки, ботинки той же целевой направленности. Порадовали обнаруженные шапка и шарфик. Да еще драный коврик, которым она закутала ноги…
На балконе Зинаида провела восемь часов. Поздно вечером, ближе к ночи, Константин вернулся с работы и выпустил ее из заточения.
За это время Зина передумала множество вариантов того, что скажет Ритке, подбирая слова позаковыристей – на это ушли первые час-полтора. Следующий час она смеялась без остановки, представляя себе Риткину реакцию и комментарии семьи. А оставшееся время пыталась согреться: приседала, ходила – шаг туда, шаг обратно – не разгуляешься!