Подозрительно покосившись в его сторону, она угадала:
– Вы что, напоить меня хотите?
Ему пришлось использовать весь свой артистизм, чтобы спутница ничего не заподозрила.
– Конечно! – к его удивлению, голос у него звучал чуть насмешливо и иронично, как и полагалось безгрешному, ничего подобного не замышляющего мужчине. – Думаю, бутылки водки на брата будет достаточно. – Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче? Гавайский ром, к примеру, или шотландское виски?
Она негромко хмыкнула, оценив шутку, и больше к этому вопросу не возвращалась.
Ресторан возник внезапно, среди густого бора. Со всех сторон его окружали сосны и казалось, что это домик лесовика, тем более, что срублен он был из таких же окружавших его сосен и вид имел сказочного теремка.
Внутри было сумрачно и прохладно. Николай подвел спутницу к бару, чтобы выпить что-нибудь с дороги. Предупрежденный им бармен быстро сделал для дамы невинную на первый взгляд смесь и подал в высоком фужере со смешным соломенным зонтиком.
Наталья Владимировна осторожно попробовала напиток.
– А он не слишком крепкий?
Бармен обиженно выпрямился.
– Может быть, немного приторный, но уж никак не крепкий.
Но она, отпив еще глоточек, поставила его обратно на стойку.
– Нет, это не для меня! – и пошла в зал.
Разочарованный Николай Иванович стал расплачиваться. Но довольный бармен лукаво ему подмигнул:
– Да это такая гремучая смесь, что на голодный желудок и одного глотка достаточно, не беспокойтесь!
Несколько обнадеженный посетитель прошел за своей дамой, забрав коктейль с собой, а бармен с интересом посмотрел им вслед. Когда этот тип сказал ему, что хочет подшутить над своей женой-учительницей, которая не понимает, как это можно напиться до такого состояния, чтобы ничего не помнить, он, честно говоря, не поверил.
Решил, что тот привезет какую-нибудь несговорчивую деваху, но он действительно приехал с женой, типичной школьной учительницей. Да, такую не грех и проучить немного, чтобы поняла, что у нее тоже имеются человеческие слабости.
Официант принес меню, но Наталья Владимировна категорически отказалась в него смотреть.
– Я не помню, когда бывала в подобных заведениях, названий блюд не знаю, да и цены меня пугают. Будьте уж добры сами.
Николай Иванович великодушно взял у нее меню и продиктовал официанту те блюда, которые, по его мнению, могли понравиться женщине. Спросил о вине, но она отказалась.
– Берите себе, если хотите, а я вино не люблю.
– Может, потому, что не пьете никогда?
Она легко согласилась:
– Возможно.
Пока готовили заказанные блюда, Николай подвинул к ней бокал с коктейлем, и она пару раз во время разговора приложилась к нему, просто потому, что горло пересохло. Когда принесли заказ, она как-то странно похихикала и неуверенно сказала:
– Похоже, что я опьянела…
Он резонно возразил:
– С чего бы это? Просто вы голодны, только и всего. Сейчас поедим, и всё как рукой снимет.
Они приступили к еде, и Наталья Владимировна вдруг ощутила небывалую легкость и настроение стало потрясающе хорошим. Сидевший рядом человек выглядел удивительно милым и заботливым. Она даже почувствовала сильнейшее искушение сказать ему, что не против выйти за него замуж, и остановила ее лишь многолетняя привычка контролировать свои порывы.
Потом они пошли танцевать, и танцевали хорошо, во всяком случае, ей так казалось. Ее не смущал ни свой неподходящий наряд, ни его слишком крепкие объятия. Когда он сказал, что устал, и предложил подняться наверх, чтобы передохнуть, она охотно согласилась – отдохнуть, так отдохнуть. И даже очутившись в номере с широкой двуспальной кроватью, ничего не сообразила.
Когда он обнял ее и, целуя, стал раздевать одной рукой, она бросилась ему помогать. Сама расстегнула пуговицы на кофточке и дернула за собачку молнии. Юбка скользнула к их ногам. Он подхватил ее на руки и удобно водрузил на кровать, даже не откинув одеяло.
Наталья хотела исправить его оплошность, но он уже улегся рядом с ней, причем абсолютно голый. Она замедленно соображала, как это можно сделать за столь короткое время и не фокус ли это, а он уже начал неторопливо ласкать ее не привыкшее к подобному отношению тело.
Через некоторое время ей почудилось, что оно полностью отделилось от сознания и живет своей собственной, неизвестной ей жизнью. Оно плавилось, выгибалось дугой, даже постанывало. Застывшее сознание не мешало ему вытворять совершенно неприличные вещи.
И когда Николай скользнул внутрь ее тела своим набрякшим членом, у нее не возникло никаких дурных воспоминаний. Просто было хорошо, даже очень хорошо. Правда, ей показалось, что кончилось всё слишком быстро.
Он с сожалением погладил ее по распустившимся волосам.
– Жаль, я тебя слишком сильно хотел. Но, если ты мне поможешь…
Она посмотрела на него недоумевающими глазами и вдруг заснула. Вздохнув, он закутал ее в висевшее на спинке одеяло, а сам пошел в ванную. Посмотрев на свое озабоченное лицо, сказал себе, что не похож на пьяного от счастья молодожена. Упрекать ему себя не в чем, он всё сделал правильно, но вот как отреагирует на это она, проснувшись завтра в гостиничном номере рядом с ним?
Ночью еще несколько раз просыпался и не мог отказать себе в удовольствии использовать лежавшее с ним теплое женское тело по назначению. Конечно, это было нехорошо, но ведь она не сопротивлялась, лишь сладко посапывала и один раз даже обхватила его рукой за шею.
Утром был великолепный скандал, к которому он был вполне готов. Проснувшись и поняв, что с ней такое, она устроила ему отменную выволочку. Какое он имел право воспользоваться ее состоянием, ведь он прекрасно знал, что она прежде не пила и не смогла адекватно оценить обстановку, и так далее и тому подобное…
О, как она умела стыдить! Николай почувствовал себя нашкодившим первоклашкой, стоявшим посредине укоризненно рассматривающего его класса с пылающими от стыда ушами. Это было тем более странным, что виноватым он себя не ощущал, скорее благодетелем, этаким спасителем ее от нее же самой.
Но Наталья упорно не хотела этого понимать. Как он ей не объяснял, никакие доводы во внимание не принимала. По ее зашоренному мнению, соблазнить женщину – это низко. Разозлившись, он неосторожно произнес:
– Было бы по-вашему, человечество давно бы вымерло! – Ему казалось дико говорить ей «вы», но на «ты» он перейти не посмел.
При этих словах она замерла, о чем-то вспомнив.
– А вы хотя бы предохранялись?
– Зачем? Я ничем не болею, вы, надеюсь, тоже.
Она вспылила:
– А вы не думаете о возможной беременности?
Он непонимающе посмотрел на нее.
– Какой беременности? Вам же далеко за сорок.
Гневно покраснев, она зло выпалила:
– Вы что, решили, что я старуха?
Обо всем догадавшись, он радостно возвестил:
– Если будет ребенок, это будет дар небес!
От этих слов Наталья запылала еще больше. Ее глаза опасно зашарили по комнате, разыскивая подходящее метательное орудие. Николай поспешно предложил, спасаясь:
– Давайте позавтракаем и поедем?
В таком настроении предлагать ей нечто большее, хоть и хотелось, но не следовало. Благоразумнее иногда отступить, чем добиваться своего.
Наталья Владимировна решительно отказалась:
– Отвезите меня домой, а завтракать будете потом где угодно и с кем угодно.
Чтобы не разозлить ее окончательно, он оделся и молча вышел из комнаты.
Наталья села в подогнанную им к крыльцу машину с видом оскорбленной в своих лучших ожиданиях королевы. Бармен, наблюдающий за ними из окна, непочтительно захихикал, но, к счастью Николая, спутница не заметила его довольную физиономию.
Всю дорогу в салоне царило напряженное молчание, которое никто из них не хотел прерывать. Остановившись у ее дома, Николай Иванович требовательно спросил:
– Когда мы встретимся?
Она бросила, раздраженно сверкая глазами:
– Никогда!
Пробормотав, что это он еще посмотрит, Николай Иванович открыл двери и быстро уехал, дав ей понять, что тоже умеет быть недовольным. Зайдя в квартиру, Наталья Владимировна уныло подумала, что, возможно, зря повела себя так категорично, но разве можно спускать подобные вещи? Это ведь так непорядочно!
Но, вспомнив, что на войне и в любви все средства хороши, справедливости ради признала, что иначе, пожалуй, она никогда бы не познала радости плотской любви. Но это лишь еще один способ убедиться, что они ей вовсе не нужны.
Глава пятая
Юрий зло чертыхнулся. Модель буровой установки, созданная им на мониторе компьютера, вела себя по меньшей мере странно. Вместо того, чтобы показать, как она будет вести себя в условиях вечной мерзлоты с новым, более мощным двигателем, она явно возомнила себя изящной балериной и лихо подпрыгивала, делая неприличные антраша.
Опять он сделал ошибку в расчетах, или запятую лишнюю нарисовал, или нолик не там поставил. Он прикрыл глаза, протянул руку, взял стоявшую на столе бутылку теплой мерзкой минералки, глотнул и чуть не выплюнул ее на тусклый пол. Подозвал лаборанта:
Опять он сделал ошибку в расчетах, или запятую лишнюю нарисовал, или нолик не там поставил. Он прикрыл глаза, протянул руку, взял стоявшую на столе бутылку теплой мерзкой минералки, глотнул и чуть не выплюнул ее на тусклый пол. Подозвал лаборанта:
– Гоша, проверь расчеты, а? Где-то я портачнул, и не могу понять, где.
Григорий, долговязый покладистый парень, взял протянутую ему дискету и с сочувствием посмотрел на замученного шефа.
– Вам отдохнуть бы надо, Юрий Евгеньевич, – и не удержался, чтобы не продемонстрировать свое понимание причины немочи босса: – И желательно одному.
Бобров сурово посмотрел на парня, но тот уже ушел, посвистывая и всем своим видом выражая удовольствие от жизни. Юрий с нескрываемой завистью посмотрел ему вслед. Если бы он мог так же беззаботно свистеть…
Он не ушел от Инги, как первоначально намеревался. Женщина ему всё равно нужна, он же нормальный мужик, а тратить силы на поиски новой любовницы было элементарно лень. Да и где гарантия, что следующая окажется лучше Инги?
Но жить стало тоскливо. Не хотелось абсолютно ничего. Может быть, это просто депрессия? Хотя он и знал, что существует такая болезнь, но она всегда казалась ему оскорбительной и надуманной спутницей слабых, психически неуравновешенных людей, и к нему никакого отношения не имеющей.
Но что же тогда с ним? Все ласки Инги отвергал под предлогом крайней усталости, не замечая ее обеспокоенных глаз. Стараясь ему помочь, она купила дорогие поливитамины, которые он исправно глотал, но которые ни на грош не помогали. Он подозревал, что нужно менять свою жизнь, но как? Чувствовал себя как увязшая в тягучем сладком меде пчела, не имевшая сил вырваться на свободу.
Посмотрев на часы, оторвался от монитора с пляшущей буровой и резко встал. Сделал два-три наклона, от которых кровь резвее побежала по жилам и позвонил Пашке.
– Дружище, куда идешь на обед?
– Думал в нашу столовую, если у тебя нет другого предложения.
У него было другое предложение, и через полчаса они сидели в кафе на углу, поглощая борщ по-украински и поглядывая по сторонам. Пашка, как обычно, обряженный в нелепую ярко-розовую рубашку, но при черном галстуке, недовольно бурчал:
– В нашей столовке и то гораздо вкуснее и дешевле!
Этим заявлением изрядно развеселил спутника.
– У тебя что, денег нет?
Это предположение было по меньшей мере странным, поскольку Павел, будучи всего-навсего ведущим специалистом, получал не меньше его, начальника лаборатории, только за то, что был племянником директора института и сыном управляющего нефтяной компании, под крылом которой существовал их НИИ.
Придирчиво разглядывая выловленный им из тарелки жилистый кусок мяса, Пашка наставительно произнес:
– Важен принцип, мой дорогой!
Расплатившись с официанткой, причем Павел не преминул недовольно попенять ей на низкое качество поданной им еды, вышли на улицу. Октябрь был вполне обычный: с мелким противным дождем, слякотью и той особой промозглостью, что возможна только осенью.
Медленно отправились к виднеющемуся невдалеке коричневому зданию НИИ. Павел молча курил, и Юрий завистливо следил за его рукой с сигаретой. Может, плюнуть на собственные убеждения и влиться в дружные ряды наркоманов-табакокурильщиков?
Тут Пашка замер, заметив кого-то в конце улицы, и восхищенно зацокал языком:
– Вот это краля! Блеск!
Юрий невольно посмотрел в ту же сторону и тоже присвистнул. Навстречу шла чрезвычайно милая девушка, он бы даже сказал, солнечная. В симпатичной кремовой курточке, в кремовой же шляпке, она улыбалась так светло и радостно, что от ее улыбки всем прохожим становилось веселее, и они отвечали ей такими же доброжелательными улыбками.
Но девушка никого не замечала. Она улыбалась чему-то своему, сокровенному, и не глядела по сторонам.
Пашка самоуверенно шагнул ей наперерез, перегораживая дорогу. Юрий остался позади, с интересом следя за разыгрывающейся сценой. Самому ему участвовать в ней было невместно: ведь у него уже была подруга, с которой, конечно, можно в любой момент расстаться, но всё же…
Девушка подняла глаза на стоявшего на дороге парня и вопросительно подняла ровные брови. Было в ней что-то легкое и нежное, что иногда называют не совсем верными словами: не от мира сего. Пашка, словно хищный зверь, почуявший свежую кровь, подобрался, как для прыжка и воркующе проговорил:
– И кто вы, милая девушка? Почему я вас не знаю?
Странно знакомый Юрию голос насмешливый ответил:
– Ну, наверное, потому, что вы не адресный стол и даже не справочное бюро.
Юрий сделал шаг вперед и оказался в поле зрения незнакомки. Она напряглась, лицо тут же построжело, и только тут по напряженному взгляду он узнал свою бывшую жену. Саша быстро обогнула Павла, как бетонный столб, и ушла, не оборачиваясь. Тот раздосадованно пожал плечами.
– Что это на нее нашло? – перевел взгляд на онемевшего дружка и всё понял. – Похоже, это одна из оставленных тобой пассий.
Юрий несколько побледнел от потрясения. По сути, он никогда не видел Сашу по-настоящему, хотя и прожил с ней почти три года! Не оправившись от этого поразительного открытия и всё еще глядя ей вслед, неосмотрительно уточнил:
– Это моя бывшая жена.
Павел притих, искоса поглядывая на спутника. Осторожно спросил:
– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я за ней приударю?
У Юрия внезапно закипела кровь, как будто Саша до сих пор была его женой и дружок посягал на его священные права.
– Конечно, буду! – сказанные со злостью слова не остановили вольнолюбивого Павла.
– Ну-ну, ревнуешь? С чего бы это? Ты ведь почти женат. А может, у тебя и дети есть?
Юрий признал, всё еще видя перед собой нежный взгляд Саши:
– Дочь. Анюта. Ей три, нет, четыре года.
Павел насмешливо протянул:
– Так сколько? Точнее сказать можешь? Ты, небось, и не видел ее после развода?
Это было неприятной правдой, но Юрий процедил:
– Это моя ошибка, но я ее исправлю. А ты к Саше не лезь!
Предусмотрительно намотав на ус, что девушку зовут Александрой, друг непонятливо протянул:
– А чем я вдруг стал плох?
Юрию не хотелось ссориться по-настоящему и он постарался объяснить:
– Она настоящая, понимаешь? Она не жеманная девица, к которым ты привык, и вообще, считает, что главное достоинство человека – это порядочность.
Павел немного озадачился, но, приосанившись, горячо себя похвалил:
– Я очень порядочный, где-то даже чересчур!
Сообразив, что без его наводки Павел всё равно Сашиных координат не узнает, Юрий успокоился. Павел тоже затих, ничего у него не выпытывая, и Юрий наивно решил, что тот подчинился предостережениям старшего по званию.
Разошлись каждый по своему отделу. Павел, немного подумав и что-то вычислив, набрал номер отдела кадров. Небрежно покачиваясь в кресле, спросил:
– Марья Степановна, вы не могли бы посмотреть, есть ли у Боброва в личном деле старый адрес? Или хотя бы телефон?
Хотя ответы на подобные вопросы рядовым сотрудникам давать не полагалось, Марья Степановна прекрасно разбиралась в хитросплетениях родственных связей и понимала, кто есть кто в их конторе. Не по званию, а по возможностям. Подняла личное дело Юрия и продиктовала Павлу несколько телефонов и два адреса.
Первый Павел откинул: то был адрес родителей Боброва, он его знал, а вот другой его заинтересовал. Из записанных телефонных номеров по наитию выбрал средний, решив вечером позвонить.
В восемь часов, выбрав, по его мнению, оптимальное время для разговора с работающей молодой мамашей, набрал номер. Ответил немного запыхавшийся знакомый голос. Он удивился восторженной дрожи, пронизавшей его тело от макушки до пят.
– Здравствуйте, милая девушка! Вот мы с вами и снова встретились!
Она встревожено спросила, не узнавая, кто говорит:
– Кто это?
Он поспешил рассеять ее подозрения:
– Не волнуйтесь, ничего плохого я не хочу. Мы сегодня с вами почти познакомились, но поскольку я имел несчастье идти рядом с вашим бывшим мужем, вы не захотели со мной говорить.
Она вспомнила и печально поинтересовалась:
– Это Юрий дал вам мой телефон?
Он произнес:
– Нет, что вы! – но так неуверенно, что она уверилась в подлинности своей догадки. Разочарованно протянула:
– Знаете, у меня муж скоро с работы придет. Так что, думаю, вам мне лучше не звонить. – И положила трубку.
Павел тоже отключил телефон, задумчиво оценивая, правда это или нет. Закрыв глаза, заново прокрутил в голове произнесенные ею не слова, а интонации, и, как Станиславский, патетически воскликнул:
– Не верю!
На следующий день, ничего не говоря Юрию, – ведь всем давно известно, чем меньше знаешь, тем крепче спишь, – отправился после работы по Сашиному адресу. Прикинув, что она с дочкой придет не раньше семи часов, перекусил в кафе, ведь рассчитывать на плотный ужин в первый же день знакомства – это фатовство. Потом скромно поджидал ее возле дома, укрытый от противного мелкого дождя большим черным зонтом, даже не пытаясь зайти в подъезд.