Иронично подумал, в каком же виде его встретит Наталья Владимировна. Наверняка будет такой же чопорной и суровой, как в его кабинете. Вообще ее облик так ложился на привычную с детства картинку советского учителя, что другой он ее себе и представить не мог.
Тем больше было его удивление, когда дверь открыла молодая еще женщина в голубых джинсах с декоративной прорезью под коленом, и длинной русой косой. Прозрачная кожа светилась, синие глаза задорно блистали, и вся она казалась нереальной, как девочка с карамельной обертки. Он даже не понял сначала, Наталья Владимировна ли это или ее дочь, но, приглядевшись, понял, что именно она.
Его сердце внезапно дало сбой, и в глубине души прорезался далеко не безгрешный интерес. Постаравшись заглушить его в корне, вежливо поздоровался. Кивнув в ответ головой, хозяйка распахнула двери и пригласила его войти.
– Извините за наш подъезд, но приличные люди отсюда давно уехали, осталась шантрапа одна да нищая интеллигенция, вроде нас. Но мы скучковались на четвертом и пятом этажах, поэтому у нас поприличнее.
Он снял ботинки и засунул ноги в приготовленные для него тапки. Квартира была однокомнатной, поэтому из малюсенькой прихожей он сразу очутился в комнате, заставленной старой, но еще добротной мебелью. Посредине стояла стенка, отгораживая небольшой закуток, где, видимо, жила дочь.
В комнате было тесно, но уютно. Пахло то ли булочками, то ли шанежками, то есть той самой нездоровой пищей, которую ему никогда не готовила жена. Во рту у него собралась слюна и желудок сжался, требуя пищи.
Евгений Георгиевич попенял себе, что поехал голодным, а не заскочил в заводскую столовую, работавшую круглосуточно, как и весь завод. Вполне можно было перекусить.
Наталья Владимировна, как гостеприимная хозяйка, усадила его за небольшой письменный стол в углу комнаты, служивший, как он догадался, для проверки домашних заданий, и шустро принесла из кухни шанежки с творогом и картошкой.
Они были полны вредного холестерина и недозволенных жиров, но, видимо именно поэтому оказались необычайно вкусны. Не чинясь, гость умял почти десяток, запивая молоком и только после этого, довольно поблагодарив хозяйку, откинулся на спинку стула и оглянулся, ища глазами дочь.
Не успел подумать, как убравшая со стола остатки еды Наталья Владимировна негромко позвала:
– Саша! Выходи! Довольно прятаться!
За стенкой негромко зашуршало, и из проема появилась девушка в обрезанных до колен джинсах и свободной футболке, немного приподнявшейся на талии. Короткая стрижка обрамляла еще по-детски округлое личико с такими же синими, как у матери, глазами.
На первый взгляд она показалась Евгению Георгиевичу довольно миленькой, но несколько простоватой, но, когда улыбнулась немного виноватой улыбкой, он немедленно решил, что она просто красавица.
И куда смотрит Юрий? Таких девчонок парни долго в девицах куковать не оставляют. Он нее исходил чарующий аромат нежной прелести, еще не расцветшей, но обещающей стать пленительной. Он с некоторым испугом ждал ее первых слов. По опыту знал, что убить очарование парой глупых слов сущий пустяк. Девушка смущенно посмотрела на него из-под длинных ресниц, не зная, куда деть руки.
– Извините меня, пожалуйста. – Нежный голос зазвенел искренним раскаянием, заставив его отрицательно замотать головой. – Мне очень неловко. Зря я сказала маме, кто отец моего ребенка. Не думала, что ей нельзя доверять. – И она с мягким укором взглянула на мать.
Наталья Владимировна спокойно остановила дочь:
– Саша, мы с тобой уже обо всем поговорили. Вряд ли Евгению Георгиевичу интересны наши внутренние разногласия. Он пришел с тобой просто познакомиться. Без всяких далеко идущих планов. Ведь так, Евгений Георгиевич?
Он вздрогнул, потому что именно сейчас в его мозгу зрел весьма далеко идущий план и он обдумывал пути его реализации. Поэтому, не желая откровенно лгать, неопределенно промычал:
– Ну, это как получится, конечно.
У Саши от этого странного ответа расширились зрачки, и она с испугом посмотрела на гостя. Убедительно попросила:
– Евгений Георгиевич, вы в наши с Юрием отношения не вмешивайтесь, я вас очень прошу. Это только моя ошибка, и я не хочу, чтобы за нее расплачивался он.
Евгений Георгиевич сильно сомневался, чтобы ребенок возник без прямого участия его сыночка, но постарался ответить как можно уклончивее, как истинный дипломат:
– Сашенька, вы не волнуйтесь, пожалуйста, вам ведь вредно волноваться. Вы на каком месяце?
В свободной футболке живот казался вовсе небольшим, поэтому ответ его удивил:
– На шестом. Это девочка. Я сегодня ходила на УЗИ.
Евгений Георгиевич замер, осознавая услышанное. Скоро у него появится внучка. Что ж, новость радостная, хотя и не для всех. Его замечательный сынок уж точно торжествовать не будет. Но Юрий сделает так, как должно, недаром он Бобров! В их роду подлецов не было и не будет! Если будет сопротивляться, то его и заставить можно. Потом сам спасибо скажет.
По девушке было видно, что ей отчаянно хотелось спрятаться обратно в свою норку. В ней не было ни самоуверенности, ни нахрапистости, так свойственных современной молодежи. Он внезапно вспомнил строки Пушкина «всё тихо, просто было в ней…» и удивился приливу лирического настроения. Что ж, такой невестке он только рад. Лариса, он в этом уверен – тоже. Оставался Юрий, и вот с ним-то нужно было разобраться как можно быстрее.
Решив не терять времени, встал, поблагодарил хозяек и вышел, так же поспешно сбежав по лестнице, как и поднялся. Бомж, по-прежнему свернувшись в клубочек, уютненько спал на прежнем месте, с посвистом похрапывая. Если бы не этот храп, можно было подумать, что тут лежит труп, а не человек.
Евгений Георгиевич, миновав бомжа, цинично подумал, что труп был бы куда привлекательнее, во всяком случае, для жильцов живописного подъезда. Его вполне можно было бы сдать в соответствующие службы, тогда как бомжи никому не нужны.
На автобус не пошел, а двинулся пешком по зеленым улицам, дыша свежим воздухом и подбирая достаточно весомые слова для объяснения с сыном.
Уже не удивившаяся его раннему появлению жена попыталась покормить его ужином. Евгений Георгиевич смущенно отказался, соврав, что перекусил на работе, и скрылся в кабинете, не замечая, что Лариса смотрит на него одиноким тоскливым взглядом.
Утром в субботу, сидя за полезным и питательным завтраком, состоявшим из йогурта, сырников с персиками и стакана яблочного сока, сумрачно вспоминал пышные шанежки с творогом и картошкой, испеченные Натальей Владимировной, и, уж вовсе некстати, ее тонкую талию и высокую грудь. Чтобы отвлечься от недозволенных мыслей, сказал жене:
– Лариса, брось суетиться, садись сюда. Нам надо поговорить.
Она обмерла и замедленно повернулась к нему, нервно вытирая мигом вспотевшие ладони о шелковые домашние брючки. В голове молнией мелькнуло: сейчас скажет, что встретил другую и уйдет! Она прошептала неслушающимся голоском:
– Поговорить? О чем?
– Не о чем, а о ком. О нашем замечательном сыночке и его неспортивных достижениях. Садись.
Она несколько отошла от первоначального испуга и опасливо устроилась на самом краешке стула. Муж побарабанил пальцами по столу и произнес:
– В общем так: мы с тобой скоро будет дедом с бабкой. В октябре у нас родится внучка.
Лариса оторопела и возмущенно выпрямила спину.
– Как это – бабкой? Я не хочу!
Он кисло усмехнулся.
– А вот этого у нас с тобой не спросили. Хочешь не хочешь, а будешь. К тому же ничего страшного в этом нет. Будешь молодой бабушкой.
Лариса притихла и пробормотала:
– Да я никакой бабкой быть не хочу. Ни молодой, ни старой. И откуда ты знаешь, что это наша внучка, а не кого-нибудь другого?
Евгений Георгиевич твердо сказал:
– Наша, наша, не волнуйся. Я нашу будущую невестку недавно видел.
Жена вскинулась, не желая признавать очевидное:
– Почему невестку? Юрий мне ничего не говорил о том, что собирается жениться.
Муж встал и стал раздраженно мерять шагами немаленькую кухню.
– Я тебе говорю! И этому шалопаю мозги вправлю. Зря я его воспитанием не занимался. Он, похоже, совершенно не представляет, что за свои поступки надо отвечать.
Лариса восприняла эти слова на свой счет и возмущенно вскинула голову.
– Я ему всегда об этом говорила! Но сейчас девицы знаешь, какие пошли? На всё готовы, чтобы богатенького мальчика в постель заполучить и окрутить потом! Откуда ты знаешь, что эта так называемая наша будущая невестка не из таких?!
Евгений тяжело повернулся к ней всем своим телом.
– Я же тебе сказал, что видел ее! Я хоть и непрофессиональный психолог, но в людях разбираюсь! Если бы не разбирался, то и генеральным директором бы не был! Вот сама познакомишься и поймешь. Она на шестом месяце, поэтому свадьбу надо сыграть как можно быстрее.
Лариса пошла некрасивыми красными пятнами.
– На шестом месяце! Да она на свадьбе будет как корова! Все поймут, что брак вынужденный!
Муж вяло пожал плечами.
– А сейчас каждая вторая невеста такая! Ничего страшного! К тому же Саша на корову вовсе не похожа!
Лариса насторожилась.
– Ее зовут Саша? Торопова?
– Да. Ты ее знаешь?
– Да нет, но слышала кое-что.
– И что же именно?
Лариса решила приврать для пущего эффекта.
– Да что актриса она хорошая. Любого парня окрутит своими наивными глазками. Такая вся, – она помолчала, подбирая нужное слово, – невинная…
Евгений сразу различил фальшь в слащавом тоне жены и покладисто согласился:
– Ага, она такая и есть. Бесхитростная и невинная.
Лариса настойчиво продолжала, надеясь, что он купится на ее выдумку.
– Вот-вот, и ты на ее удочку клюнул, а она вовсе не такая простушка, как тебе кажется. Про нее много всякого рассказывали.
Он сухо поинтересовался:
– К примеру?
Она замялась: выдумывать не хотелось, да и муж не был простофилей, чтобы проглотить любую чушь. Но и сидеть сложа руки, когда судьба любимого сына была под угрозой, тоже было невозможно.
– Ну, к примеру ее мать. Она была учительницей у Юрия в начальной школе. Так вот она свою дочь тоже родила без мужа. А как известно, яблоко от яблони…
– Знаю.
Лариса побледнела, но с достоинством поинтересовалась:
– Откуда?
– Она приходила ко мне на работу и мы поговорили.
Жена обрадованно воскликнула:
– Вот видишь! Она наверняка что-то у тебя просила, ведь так?!
Евгений Георгиевич, с неодобрением разглядывая пылающее лицо жены, отрицательно покачал головой.
– Нет, ничего она у меня не просила.
Лариса немного призадумалась, и выдала очередную гениальную мысль:
– Но для чего-то же она приходила, не просто же сообщить о таком псевдорадостном известии! Наверняка им что-то нужно для ребенка!
Муж подтвердил, не понимая, почему он тратит время на дурацкие уговоры:
– Они имеют на это право. Ребенок Юрия, это не обсуждается. И, как член нашей семьи, по праву рождения имеет право на нашу поддержку.
Жена хотела возразить, но, заметив покрывшиеся гневным румянцем скулы и сурово прищуренные глаза мужа, решила немного отступить, с тем чтобы потом броситься в атаку с удвоенными силами:
– Конечно-конечно! Но только ребенок, а не его мать!
Муж невозмутимо поинтересовался:
– И каким образом ты предполагаешь их разделить? Может, собираешься забрать ребенка к себе сразу после рождения? Воспитывать будешь?
Лариса замахала руками:
– Не утрируй, Женя, никого я забирать не собираюсь! Просто…
Евгений Георгиевич прервал разговор, резко поднявшись:
– Просто не надо выдумывать отговорки. Юрий женится, и как можно быстрее! – и ушел в свой кабинет.
Расстроенная мать осталась одна. Положив на колени подрагивающие руки, судорожно тискала шелковые брючки и бормотала:
– Но ведь так нельзя, так нельзя! Мальчик ошибся, но ведь каждый может ошибиться! Девица должна, нет, просто обязана была предохраняться, раз уж спит с мужчинами!
Решив, что сделает всё, чтобы помешать этой нелепой свадьбе, расправила плечи и отправилась в комнату, позвонить и предупредить о грядущих неприятностях бедного соблазненного мальчика. Но Юрий не отвечал, возможно, не слышал звонок, а может, просто не хотел разговаривать с матерью.
Сын приехал только вечером, загорелый, пропахший дымом костра и резким запахом пота. Сразу рванул в ванную, смывать с уставшего тела грязь. Вышел через час, благоухая дорогим шампунем и стряхивая капли воды с коротко остриженных волос.
Отец уже ждал его на кухне. Любящая мамочка, умоляюще глядя на мужа, тихо попросила:
– Пусть сначала поест!
Отец согласно кивнул головой. Пусть поест. Сговорчивее будет. Сынулька, не понимая, чем вызвал пристальный интерес вечно отсутствующего отца, тем не менее с аппетитом съел полную сковороду куриных зраз с сыром и ветчиной и отправился в большую комнату к телевизору. Отец пошел за ним. Лариса, впервые в жизни оставив посреди стола немытую посуду, поспешила следом.
Ни о чем не подозревающий Юрий, развалясь на большом кожаном диване, кнопкой пульта гонял по экрану каналы, разочарованно чертыхаясь. Отец подошел к большому экрану домашнего кинотеатра и выключил его. Сын удивленно воззрился на папашу. Такого в его жизни еще не было.
– Итак, Юрий, тебя можно поздравить: ты скоро станешь отцом? – голос Евгения Георгиевича был нарочито мягок, но за нежным гагачьим пухом ясно чувствовался стальное полотно.
Но Юрий этого не понял. Не меняя позы, презрительно протянул:
– Что, Сашка тебе доложила? На что рассчитывает? На отдельную квартирку? У нее с матерью повернуться негде.
Отец жестко сказал:
– Нет. Она ни на что не рассчитывает. Рассчитываю я. На скорую свадьбу.
Юрий недоверчиво рассмеялся, брезгливо дернув ногой.
– Ну, батя, ты же не всерьез так думаешь? Если я буду жениться на каждой девице, с которой переспал и которая предохраняться не умеет…
Евгений перебил, с трудом сдерживаясь:
– А я всегда считал, что в подобных случаях забота о женщине – обязанность мужчины. Если ты это не выполнил, изволь исправить ошибку. Женись.
Юрий скорчил пренебрежительную гримасу.
– На ком? На дочке жалкой учительницы? Да чего ради? Это ей надо было думать, прежде чем в постель со мной ложиться!
Отец быстрым рывком выдернул разнеженное тело сына из уютной норки и поставил посредине комнаты. Тот с изумлением уставился на горящие гневом глаза отца. Непонимающе протянул:
– Да тебе-то что? Не твой ведь ребенок…
Евгений рявкнул:
– Перестань паясничать! Сотворил ребенка – будь добр, женись! Не позорь ни меня, ни наших предков!
Юрий пожал плечами, не понимая, как в наше время можно апеллировать такими смешными понятиями.
– Ты еще про честь и совесть вспомни!
Евгений Георгиевич тряхнул сына посильнее и взревел:
– И вспомню! А также о порядочности и достоинстве! Если тебе об этом мать плохо говорила, то я сейчас так скажу, что на всю жизнь запомнишь!
Несколько испуганный напором отца, сын попытался утишить страсти:
– Да вовсе не обязательно мне на ней жениться! Если ты так хочешь, я запишу ребенка на свое имя, и буду по мере возможности помогать воспитывать.
Евгений рявкнул:
– Не помогать, а жить ты с ним будешь! Вставать по ночам и подгузники менять, как положено отцам!
Юрий сердито отказался, возмущенный принуждением:
– Да ты что, всерьез думаешь, что сейчас девятнадцатый век? Опомнись, отец! И не могу я жениться на каждой наивной дурочке, влюбившейся в меня! А Торопова эта вообще тот еще фрукт! Правильная до невозможности! Меня от нее просто тошнит!
Евгений схватил сына за грудки и сильно тряхнул.
– А тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь, а чего нет! Ты сделаешь то, что должен!
Тут Юрий не выдержал. Он никогда не считал отца авторитетом. В их семье всем заправляла мать. А сейчас она почему-то молчала. Он повернул к ней голову и требовательно воскликнул:
– Мам, а ты почему молчишь?
Евгений заверил непонятливого сына:
– Да потому что мы с ней уже поговорили, и она всё поняла. Не так, ли, Лариса?
Та дрожащим голосом воскликнула:
– Женя, ну нельзя же так! Мальчик сказал, что не хочет жениться! Он еще слишком молод!
Евгений Георгиевич хрипло заметил:
– А я, когда на тебе женился, не слишком молод был?
Жена как-то боком обошла их клинч и попросила:
– Отпусти Юру, Женя! Когда мы с тобой женились, другое время было!
Евгений почувствовал, как в ушах начала шуметь кровь.
– Другого времени не бывает! Это люди бывают или порядочные, или подонки! И я предупреждаю, что подонков в своей семье не потерплю!
Юрий, тоже донельзя раздосадованный, презрительно скривил губы и просипел:
– Да пусть эта дура со своим ублюдком катится, куда подальше! Она мне не нужна! – и тут получил такой удар в скулу, что покатился по ковру, как резиновый мячик.
Лариса упала перед ним на колени и с причитаниями: – Ты его убил! – стала гладить сына по лбу. Тот медленно встал, потряхивая головой, пытаясь избавиться от звона в ушах и впервые начиная бояться отца.
Тот и в самом деле был страшен: с выступившими сизыми венами на лбу и горящим взглядом он производил впечатление помешанного. Сын испугался: еще удар хватит! и успокаивающе произнес:
– Хорошо, хорошо, папа, я подумаю над твоими словами.
Но отец зло уточнил:
– Не подумаю, а женюсь, причем в ближайшее время.
Сын посмотрел на мать, усиленно кивавшую ему и успокаивающе подмигивающую, подумал, что развестись всегда можно, и неохотно согласился:
– Ладно. Женюсь. Как порядочный человек. Убедили. – Потрогал саднившую скулу и ехидно добавил: – Аргументы приведены весомые!
Лариса тихо всхлипнула, а Евгений, пропустив сарказм мимо ушей, твердо сказал: