Стойкий феномен забывчивости выработался в постсоветской России. Уж чего только не писал вьюнош Плетояров в «Тушинском пульсе» (пульс Вора, что ли?) и в прохановском «На дне»! То нацистскую, то большевистскую ягодицы свои в форточку показывал! Все его знали – высокий, красивый, с очень красным (прямо в масть) ртом. Поговаривали, что жрет какой-то химический состав, но кто его знает, в отклонениях вроде не был замечен, если не считать публикаций, но кто их сейчас читает. Ну, на всякий случай вот одна из них, судите сами.
В третью годовщину крушения совдепа Плетояров напечатал у Проханова статью, в которой путчистов называл декабристами. Увы, сетовал он, и эти оказались далеки от народа! Позволили московской хевре, всем этим полным, половинчатым и четвертичным жидкам, перехватить инициативу. Не решились устроить наш хороший русский Тяньаньмынь. Пытался он тогда, добрый молодец, повлиять на генералов Генштаба, ведь не даром же его называли «росиньолем в.с.» после будоражащих выступлений по телевизору. Ну хорошо, увещевал он, боитесь пролить кровь, пролейте краску! Что за странные фантазии, Дмитрий, морщились генералы. А вот послушайте, ваши превосходительства! В толпу вокруг «Белого дома» засылается агентура. У каждого под курткой пузырь с театральной краской. Взвывают сирены, слышатся фиктивные взрывы, агенты вырывают затычки, кровь бьет ручьями, евреи в панике разбегаются, Ельцина можно брать голыми руками. Генералы хохотали. Странная у тебя башка, Митяй! Вот так и просрали державу!
Все это вспомнилось АЯ в течение нескольких минут, пока пробирался к Норе. Вспомнилось и тут же забылось: какое отношение имеет вся эта русская клиника к нам, к ней и ко мне? Вот и она увидела его, вспыхнула, как бывало вспыхивала в Вашингтоне, в аэропорту, когда встречала. Сашка! Норка! Они сели в углу и положили сцепленные руки на поверхность питейного столика. Ты у меня опять столько времени отняла, паршивка! Четыре года! Четыре года и четыре месяца!
Что тебя сюда занесло? Да мы тут работаем неподалеку. Кто мы? Где? Моя экспедиция. Возле Элисты. Копаем хазарские курганы. А в Москву-то как? Да по старой памяти. Помнишь, ты меня ревновал к Москве? А теперь вот этот Дима. Одобряешь? Да пошел он, этот Дима! Ты лучше о сыне расскажи! О ком? О Филиппе Джазе Корбахе!
Тут она вытащила руки из дружеского сцепления. Накинула шарф на плечи. Белый луч, как назло, уперся в нее, осветив все морщинки, выпятившийся вдруг подбородок, небольшую, но заметную базедочку. Другой луч, желтый, услужливо в этот же момент осветил Плетоярова, танцующего с Ластой; пост-модернистская молодость! Мой сын к тебе никакого отношения не имеет. Неправда!
– Нора, вы уже посекретничали? Можно к вам? – крикнул в вихре ламбады фашиствующий молодчик.
Нора отвернулась от него, ничего не сказав. После короткого размышления АЯ решил нанести своей любимой ответный удар. И сильный удар. Где ты подцепила этого славянского Аполлона? Она расхохоталась именно так, как он ненавидел, по-блядски, подняла на-гора всю свалку ревности. А он интересовался, видишь ли, нашими раскопками, вообще хазарами как возможным коленом Израилевым. Любознательный мальчик. Ах, Норочка, неразумная берклиечка, ты, кажется, не знаешь, кто он такой. Прости, но ты спишь с главным жидомором и всем известным фашистом этой страны.
Подошли и присели запыхавшиеся танцоры. Сразу два колена вздыбились над краем стола: голое принадлежало Ласте, плетояровское было крыто белым денимом. Молодежь вопросительно смотрела на профессионального благотворителя, ждала гостеприимства. АЯ сильно разочаровывал, ничего не предлагал. Нора сидела боком, смотрела на собственную сигарету. Плетояров недоуменно хмыкал. Он, очевидно, во время танца пообещал изящной дылде отменную халяву.
– Ну, что вам? – спросил подошедший боевик из бара.
– Давай шампанского тащи! – сказал ему Плетояров. – Только нашего, не французского.
– А деньги-то есть? – спросил боевик, но, очевидно, понял, что есть, и, не дождавшись ответа, ушел.
Ласта незаметно для окружающих кончиками пальцев ободрила корбаховский запотевший затылок. Не оставляйте стараний, маэстро!
– Мда-а-а, мистер Корбах, – протянул националист с томностью, которая у нас часто бывает в родстве с наглостью, – зря вы все-таки забросили ваше единственное удачное начинание. Московский ваш театр все-таки хоть и с неизбежным душком, но получился вехой. Вехой, дорогой! Напрасно вы, батенька, в деньги-то полезли. Деньги вещь крутая, не всякий потянет. Очень жаль. – Он все время переводил взгляд с Корбаха на Нору, как бы пытаясь понять, успел ли он рассказать ей, кто такой Димочка Плетояров. Нора ни разу не посмотрела на него, ни разу не наградила его своей улыбкой, которую он – откроем секрет фашиста – называл «лучом света в хазарском царстве». – Да, жаль, Александр Яковлевич, что вас затянула наша клоака. Вот говорят, что ваше имя уже на контракте, а это очень жаль.
– Я тебе сейчас так вжалю, что на всю жизнь зажалишься! – неожиданно для себя сказал АЯ.
Плетояров отвалился изумленной колодой. Боевик в это время хлопнул над ним пробкой. Пенные струи пошли по бокалам. АЯ поднял свой: ну, за встречу!
Все чокнулись.
Он видел, что Нора чуть не плачет. И сам чуть не плакал. Девочка моя, мэрилендская всадница! Тебе уже сорок шесть, в отчаянии ты готова уцепиться за каждый хорошенький солоп. Вспоминаешь ли ты хоть изредка тот медный рассвет, кипение лиловой листвы, застенчивые ножки своей Гретчен, зацелованность твоего тела, обцелованность моего, весь этот «н.с. с»? Встань и уйди сейчас со мной! Проживем то, что осталось, вместе!
Ничего этого не сказав и не получив ответа на невысказанное, кроме одного темного взгляда, он поднялся, набросал на стол какое-то количество пятидесятитысячных и пошел к выходу.
– Как это интересно, Александр Яковлевич, – задумчиво говорила Ласта. – Ваши оставшиеся на затылке волосы выглядят совсем молодо, а из ушей у вас торчат седые пучочки. Любопытный экземпляр тела выпал, Александр Яковлевич, на вашу долю. Многое у вас, как у молодого, а вот шея вся в морщинах.
– Скажи, Ласта, что такое «поставить на контракт»? – спросил он у девушки, которая все-таки увязалась за ним на Патриаршие пруды.
Она рассмеялась:
– Ну, это список на устранение, что ли. Покушения по контракту, так, кажется. Я помню, это вам Димка сказал, да вы ему не верьте, известный трепач. Неужели вас еще удивляет эта бесконечная болтовня вокруг?
АЯ был все-таки удивлен. От удивления он весь так вздыбился, что девушка перестала считать пучочки и морщинки. Как-то все-таки удивительно быть у родины «на контракте»!
Из окна был виден пруд и аллеи в весенних предрассветных сумерках. По сырой земле меж стволов плелся большой, с проплешинами, уссурийский тигр. Зевал, словно отставной маршал Советского Союза.
– А это еще что такое? – еще раз удивился АЯ. – Может, вы мне объясните как иностранцу?
Девушка уже засыпала и зевала, но совсем не так, как олитературенный нами тигр, а как некое новое существо, длиннейшая ласта.
– Да ведь это же тигр, Александр Яковлевич, неужели не узнаете? Тут ведь зоопарк неподалеку, ах-ах.
Х. Ночью на Пьяцца Цисцерна
Часть XI
1. Арт
Пропадающие персонажи – это ли не главная тревога романиста? Поток вдохновения – не предательский ли это путь для нашего неторопливого каравана? Подхваченный этим потоком, валясь по дороге в пузырящуюся пену простодушного восторга, вы можете легко потерять профессиональное благоразумие, а вместе с ним и персонажей, без которых вы не мыслили свое действие какую-нибудь сотню страниц назад. Такое могло бы произойти даже и с автором данного сочинения, не будь он достаточно хитер, чтобы предугадать справедливый упрек со стороны своего в Высшей Степени Уважаемого и Проницательного Читателя (ВСУПЧ).
ВСУПЧ, в частности, вправе спросить: а где же наш такой симпатичный Арт Даппертат? Ведь последний раз мы его видели полкниги назад на гала-презентации Фонда Корбахов в Карнеги-холле, где он то ли в переносном, то ли в буквальном смысле качался на люстре. Я благодарю ведущую группу ценителей и тебя, о Теофил, которых Андрей Белый, а вслед за ним и Владимир Набоков называли подлинно «творческими читателями». В свете ваших внимательных глаз я время от времени обозреваю список действующих лиц и иногда, признаюсь, позволяю себе некоторую мнимую рассеянность. На самом деле я давно уже сообразил, что Арт у нас оставлен на обочине и незаслуженно забыт. Чувствуя угрызения совести, я старался всунуть его куда-нибудь, но ничего из этого не получилось. Любой его возможный возврат вызывал какую-то странную неловкость, как будто этому блестящему молодому человеку не было места среди наших чудаковатых благотворителей. Было ощущение, что он выпал из текста не просто так, что стоит за этим какая-то важная романная причина. И вдруг я неожиданно понял, что это действительно был не просчет, а своего рода маневр со стороны нашего молодого активиста.
(Кстати о его возрасте: сколько ему сейчас? Давайте посмотрим: если в начале нашей истории ему было двадцать семь, то теперь ему, господа, точно сорок. Воздержимся от вздохов по поводу неумолимого времени, мы сами во всем виноваты. Так или иначе, сорок лет – это великолепный возраст с точки зрения беллетристики. На этом позвольте мне закрыть скобки.)
Как это странно иной раз бывает в толстых современных романах! Их авторы могут думать, как подтянуть разбухшую композицию, а в это время созреет заговор одной группы персонажей против другой. Не без содрогания авторы поймут, что такие заговоры могут быть направлены даже против основополагающих вещей: сюжета, структуры и даже против руководящих центров иных гигантских корпораций, проводящих неслыханную доселе благотворительную программу. Вот что иногда случается в романах, дорогой ВСУПЧ!
Однажды поздней весной 1995 года вечером в самом центре Манхаттана, в здании «АКББ корпорейшн» на пятьдесят седьмом этаже два джентльмена засиделись перед экраном компьютера. Оба были без пиджаков, так что мы можем заметить их отлично развитую плечевую мускулатуру. Поскольку мы смотрим сзади, у нас есть хороший шанс обратить внимание и на то, что в макушках обоих нет ни намека на начинающуюся плешивость. Напротив, короткий ежик одного и львиная грива другого могут легко вам напомнить первые главы романа. Читатель, наверное, уже догадался, что одним из этих двух был вице-президент корпорации Артур В. Даппертат, а вторым глава специального исследовательского центра Мел О’Масси. В лице последнего мы не можем не заметить, что вдобавок к львиной гриве он приобрел за эти годы некоторые черты львиной маски. Не подумайте о проказе, господа, это были просто результаты серьезной маскулинизации, которой подвергаются руководящие сотрудники наших гигантских корпораций. Чтобы не придирался какой-нибудь унылый критик, мы должны заметить, что мы, и находясь сзади, видим лица этих двух людей, поскольку они отражаются в большом темном окне небоскреба. Вот и все, хватит с вас, унылый Скамейкин.
Важнее тут сказать, что пять лет назад Мел женился на средней дочери Стенли Корбаха, которая была на пять лет старше своей полусестры Сильви Даппертат. Разведенка с двумя детьми, Сесили не теряла времени даром и быстро родила Мелу сына Криса и девочек-близнецов Лавон и Эми. Временами, когда Даппертаты и О’Масси встречались в «Галифакс фарм» или еще где-нибудь на земном шаре и если еще подгребала старшая полусестра Уокер со своим потомством, возникало впечатление большого племени из семейства кошачьих (львов ли, тигров ли?) с их котятами на разных степенях развития в зрелых «капиталистических хищников».
Что за карнавальная радость возникала во время таких сборищ родственных душ и тел! Х-хохот, с-смешки, п-пение, т-трескотня, т-танцы, д-дразнилки, ш-швыряние кремовых тортов в любимые физиономии, но главными событиями таких дней, конечно, становились соревнования отцов, Мела и Арта. Эти двое были неудержимы в своей страсти побить друг друга. Они просто не могли жить без того, чтобы не испытать силу, сноровку, тренировку, удачу, выносливость своего свояка, извините за тавтологию. Например, если Арт видел, как Мел мажет маслом свой тост, он непременно ему говорил: «Слушай, мне кажется, я в три раза быстрее тебя намазываю на тост масло!» Битва вспыхивала немедленно, и вскоре стол покрывался дюжинами намазанных тостов.
Нечего уж и говорить о теннисе, плаванье, прыжках в высоту и так далее. Что касается кикбоксинга, то дети давно уже привыкли к виду отцов, покрытых потом и кровоточащих, изрыгающих shit, shit, shit и другие более-менее цензурные ругательства. Все члены клана давно уже привыкли к пятнам крови на деке или в ливинг-рум, и никто при виде этого не собирался звонить в полицию.
Конечно, были некоторые области, в которых соревнования становились бессмысленными. Мел, например, не мог и мечтать о том, чтобы переиграть Арта на гитаре или перепеть его репертуар с песенками Дилана, Саймона и Гарфункеля, Высоцкого и Саши Корбаха, не говоря уже о балладах и блюзах собственного сочинения. Эти спонтанные концерты заставляли бывшую русалку, превратившуюся во льва, удаляться в уголок и сидеть там с иронической улыбкой, которая быстро превращалась в нервное позевывание. С другой стороны, в любое время, когда Мел приближался к компьютеру, Арт разводил руками и подписывал капитуляцию. Мел был неоспоримым главным волшебником в этой сфере человеческой активности. That O’Massey is awesome![234] – так говорили о нем на всех этажах корпорации. Ходили слухи, что глава специального исследовательского центра может пробиться даже через кодовые системы таких великолепно охраняемых компаний, как IBM, Chаse Manhatten, General Dynamics и Центральный банк России. Он мог высчитать стратегию АКББ на годы вперед и никогда не ошибался в своих как стратегических, так и тактических оценках мирового развития. Ходили слухи, что именно ему с его СИЦ, а не председателю Бламсдейлу компания была обязана своими колоссальными успехами последних лет. Впрочем, говорил народ, кто как не Бламсдейл нанимает такие ценные кадры? Не секрет, что именно Норман нашел молодого гения в одном из клевых прибрежных баров Калифорнии, где тот ночи напролет кадрил (кадр кадрил, ну, каково?) толстозадых блядей-лошадей вроде гротескной Берни Люкс, ставшей подружкой чокнутого Стенли Корбаха, номинально все еще президента АКББ. Так или иначе, уже и до Арта доходили слухи, что вскоре его спарринг-партнер будет продвинут на вице-президентский уровень. Парень это заслужил, думал Арт. Он гений современного агрессивного маркетинга. Мороз по коже идет от его неопровержимых калькуляций! Ведь только благодаря им нам удалось за последние годы пожрать «Макдоналдс», «Мицубиси», «Локхид», «Кока-колу», CNN и уже раскрыть рот на «Путни продакшн».
М-да, мы должны сказать, что по мере того, как годы идут, наш любимчик Даппертат начинает тяготиться своей высокопоставленной позицией. Недавно он открыл дверь своей гардеробной, увидел там несколько дюжин костюмов-троек и почувствовал тошноту. Неужели призвание моей жизни состоит в том, чтобы председательствовать на бесчисленных и бесконечных совещаниях? Или в подписывании бумажных гор на моем столе? Или в депозировании на мой банковский счет все больших и больших миллионов? А не состоит ли мое призвание в том, чтобы вести старый джип по дорогам Средиземноморья, сидеть за рулем в протертых вельветовых штанах, привозить ребятам в забытые Богом места какие-нибудь кукольные буффы и не в последнюю очередь мой собственный нос Пульчинеллы и мои зенки, которые, я надеюсь, еще не лишены остроты и жажды жизни?
Видит Бог, он никогда не жаждал стать акулой бизнеса! Когда он влюбился в Сильви, думал, что они будут просто беззаботной и, пожалуй, даже в чем-то артистической молодой парой, какими-нибудь коллекционерами, спонсорами выставок и некоммерческих фильмов, завсегдатаями богемных сборищ, но уж никак не занудными яппи, у которых, кроме коммерческого успеха, ничего нет в голове. Ну хорошо, такова уж моя доля – первым делом по утрам открывать деловой раздел «Нью-Йорк таймс», но все-таки невыносимо видеть и свою любовь с очками на носу, изучающую «Показатели рынка» и «Данные NYSECP» над своей первой чашкой кофе.
Рискуя нашей репутацией (впрочем, она давно уже стала безнадежной и без этого), мы должны добавить к ламентациям Арта, что иногда даже во время исполнения супружеских обязанностей Сильви старалась занять такую позицию, которая не мешала бы ей перелистывать «Forbes». К своему тридцатиоднолетнему возрасту, будучи матерью трех прелестных детей, Сильви Даппертат оставалась образцом американской красавицы, стройной, нежной, с романтичным выражением все еще девчоночьего лица, несмотря на то, что под этой поверхностью она, к своему удивлению, пару лет назад обнаружила сухого и непреложного биржевого дельца.
Иногда, осушая стакан за стаканом бутылку своего любимого «мерло», Арт думал: жаль, что я остался за бортом, жаль, что я не могу быть вместе с моими ближайшими друзьями Алексом и Стенли и с этой бандой забавных ребят, собравшихся вокруг них. Тратить деньги действительно веселей, чем их делать. Увы, я должен быть на верхушке корпорации, чтобы охранять дело Стенли от посягновений со стороны Бламсдейла. Жаль только, что друзья, да и автор романа, слишком часто забывают обо мне. Эта мысль наполняла его горечью. Ему начинало казаться, что вся жизнь «проходит мимо», как нередко поется в фольклорных балладах. Как-то иначе ему представлялись отношения со Стенли Корбахом, его кумиром еще с тех пор, когда он служил юнгой на его яхте «Рита». Конечно, он, Арт, играет сейчас важнейшую роль в борьбе Стенли против свирепых аппетитов Нормана Бламсдейла, это бесспорно. Пока вице-президент сидит за высшим круглым столом корпорации, все видят, что Бламсдейлам не одолеть Корбахов. Арт прекрасно знал, какие кровавые битвы кипят на периферии: над Гималаями, в Мексике, в Чечне, в Боснии, однако в штаб-квартире на Манхаттане все пока что выглядело прилично. Изначальная резня на Ист-Сайде и в окрестностях Карнеги-холла считалась здесь неуместной темой для разговоров. Здесь самым сильным оружием, которым пользовался Арт, был юмор. После каждой сессии Совета электронная почта подливала горючего в многозначительные разговоры на этажах. «Арт Даппертат осадил Норма Бламсдейла, назвав его „представителем большинства“. Иные аналитики с сороковых этажей предполагали, что Даппертат вообще близок к тому, чтобы взять окончательный верх в Совете. Всезнайки с тридцатых с нахальной небрежностью, типичной для этого народа, стали называть святая святых, шестьдесят пятый, „круглым столом короля Артура“. Чертовы трепачи! Когда-нибудь вся эта болтовня отыграется именно на вас, молодежи „даппертатского набора“, ведь в штабе Норма упорно коллекционируют все хохмы и разговорчики, касающиеся их босса. О’кей, в конце концов, у Арта есть главное преимущество в этой бесконечной сваре: готовность в любой момент свалить из проклятой пирамиды, кишащей интригами. Вот тогда и друзья поймут, что слишком многого от меня ждали!