– Но… как?!
– Шикарная вещь, отлично сработано. – Лунатик был доволен собой. – И ни один человек не усомнится, что это ты прислал сообщение. Егор стремглав побежит на встречу с тобой, а ты ни сном ни духом. Точно так же можно сделать с электронной почтой, и страницу в соцсетях ломают по тому же принципу. Ставят, например, фото, ты заходишь – что за черт, страница не взломана, но ты эту фотку не ставил. Ну, это к примеру. Такое вторжение все равно оставляет след – эхо, и отследить это эхо задача практически невозможная, потому что эти все трюки с поддельными адресами, маскирующимися под существующие, может проделать только профи, и таких я знаю всего четверых, один из них – я, а я этого не делал. Еще двоих отбрасываем, они явно не при делах, остается один – некий Макс. Вопрос в другом: зачем ему это понадобилось.
– Кто такой Макс?!
– Макс, чувак, – это один из богов хака. – Лунатик мечтательно улыбнулся. – То, что он провернул с этими мессагами, войдет в историю, попомнишь мои слова. Не знаю, кто он в реале – может, мелкий прыщавый задрот с мозгом гения, может, офисный пиджак. Да неважно, кто он в реале, но бессмертие дает нам только вирт, а там он – бог. Одно неясно – зачем этому богу понадобилось троллить всех этих мелких ничтожных личностей. Вернее, я знаю, зачем это было сделано, но не понимаю, каким боком там Макс.
– Да какая разница? – Маслов уже сердится. – Ну, забавная шутка, я согласен, но нам-то что за печаль, кто что кому присылал?
– Это как раз и есть основной вопрос философии в нашем с вами деле. – Лунатик лениво щелкнул кнопкой. – Вот, смотрите, что я обнаружил, когда вскрыл почту и телефонные сообщения всех участников веселья у вас в офисе. Это уже не очень похоже на шутки. Вот что пришло на почту вашей Шаповаловой накануне того самого праздника, когда девица выпала с крыши:
«Присмотрела бы ты за своей шавкой, что-то она болтать много стала. Как бы чего не вышло. Прислушайся к ее разговорам, до добра ее болтовня не доведет. Посмотри ее страницу в Фейсбуке».
Это пришло с почты Рубахиной, вот ее адрес, в папке «Отправленные» письмо сохранилось, но она его не посылала. А вот ответ:
«Ты что-то слышала? Почему не сказала раньше? Фотография два дня уже висит!»
«Ты о чем вообще? Какая фотография?»
«О твоем вчерашнем письме. Я приду к тебе, ты у себя?»
«Никакого письма я тебе не присылала, что ты несешь. Не надо ко мне приходить, не хватало еще слухов».
«В своих «Отправленных» посмотри, что ты мне тут рассказываешь – не присылала она. Налакалась вчера небось до зеленых чебурашек снова?»
Это Шаповалова пишет Рубахиной, а та, понятно, не знает, о чем речь. На странице Маши накануне появилась фотография Веры Никитиной, снятая год назад. Но загружала ее не Данилова, она ее и не видела, потому что в последние несколько дней вообще не заходила на свою страницу. А вот смс-переписка, которую я обнаружил в телефоне Маши – у нее сохраняются и входящие, и отправленные эсэмэски:
«Маш, ты готова на завтра?»
«Не знаю. Как мне с ним заговорить?»
«Расскажи ему что-нибудь. Вот, придумала – расскажи, что год назад случилось. Наши курицы ему не говорили, я уверена – а ты все выложи, пусть видит, что ты ему доверяешь, мужики это любят».
«Не знаю. Давай я тебе перезвоню».
«Не надо, мои спят уже. Я завтра буду на складе до начала мероприятия, так что обдумай все».
«Ты уверена, что та старая история годится?»
«Конечно. Ты его заинтересуешь, дашь ему пищу для ума и покажешь, что тебе можно доверять».
«Ладно, убедила. Я к тебе на склад забегу?»
«Не надо, Рубахина со мной будет, встретимся на празднике, споки».
Это переписка с номера некоей Сони Тимофеевой, но дело в том, что Соня этих сообщений не посылала. И, как мы видим из диалога, выяснить это у Маши не было никакой возможности. Смекаете? Кто-то пишет Шаповаловой, чтобы она обратила внимание на то, что болтает Маша, а Маше пишут – подойди к новому директору и расскажи ему забавную историю. И дурочка слушается, а Шаповалова, которая уже начеку, убеждается, Маша готова все разболтать.
– А если принять как аксиому, что это Данилова по наущению Шаповаловой вылила наркотик в сок Вере Никитиной… – Егор осекся, озаренный внезапной догадкой. – В смысле, Дима говорил, а зачем ему выдумывать?
– Я тебе сейчас найду с ходу несколько причин, чтобы выдумать. – Инна хмурится. – Но переписка забавная, кто-то их разводит, а они ведутся.
– Именно! – Лунатик радуется как дитя. – Их специально столкнули, и Маша полетела с крыши белым лебедем, чтоб не болтала лишнего.
– Подождите. – Маслов нахмурился. – А откуда Диме известно, что это Маша подлила наркотик Вере, да еще по наущению Шаповаловой?
– Дима слышал разговор Даниловой и Шаповаловой в тот вечер. Маша была испугана и спрашивала, что ж теперь будет, а Шаповалова велела ей молчать – дескать, наркотик влила ты, тебя и посчитают виновной. – Федор вздохнул. – Как-то мы с ним говорили, и он мне рассказал. Он очень переживал из-за того, что случилось…
– Почему же он не сообщил об этом разговоре полиции?
– Сергей Николаевич, ну вот рассказал бы он, и что? Эти две суки отопрутся, и все, доказать-то нельзя. К тому же он сам оказался в очень двусмысленной ситуации. Возле Никитиной он обнаружил Влада Куликова и понял, что Влад изнасиловал Веру. Но он и сам там был, его тоже могли обвинить. Тем более, насколько я понимаю, Ираида Андреевна поняла, что случилось, сразу же и увела сына оттуда. В общем, Дима промолчал. – Федор отвернулся. – Я его не виню…
– А Влад вскоре сел за наркотики. – Маслов озадаченно посмотрел на Егора. – Ты понимаешь, что произошло? Кто-то вычислил всех фигурантов этого дела и планомерно их убирает – их собственными руками. Что еще ты нашел?
– Вот, за день до смерти пишет Шаповалова вашему главбуху. Ну, якобы Шаповалова:
«Я думаю о том, что ты слишком много получаешь, когда вся работа на мне».
«Ты с ума сошла? Вся документация через меня идет, особенно сейчас».
«Я кое-что узнала о твоем дражайшем толстячке. Какой там у него срок, двенадцать лет? Добавят еще десятку. У меня есть доказательство, что он сделал тогда».
«Чего ты хочешь?»
«Завтра встретимся в одиннадцать в коридоре около офиса, на пятаке с пальмами, я тебе скажу».
А главбух ей пишет вот это:
«Мне надо завтра с тобой поговорить. В одиннадцать на пятаке с пальмами».
«О чем?»
«Это важно. Завтра скажу».
«Хорошо, в одиннадцать».
– Но, конечно же, это не Ираида пишет. Понимаете, как все тонко обставлено? Главбуху внушают, что Шаповалова будет шантажировать ее преступлением сына, а Шаповалова уверена, что Ираида хочет с ней перетереть какой-то вопрос. Они обе уверены, что общались друг с другом, но это не так. И Шаповалова пришла туда, даже не подозревая, что главбух уже припасла для нее тупой тяжелый предмет, потому что решила, что та будет ее шантажировать – это было вполне в характере Шаповаловой. Вы понимаете, какова интрига? Гениально!
– Так это Ираида Андреевна убила Шаповалову?! – Маслов в ужасе отшатнулся. – Быть того не может…
– Может. – Лунатик вздохнул. – Думаю, что она и Рубахину тоже… того… утилизировала. Вот, смотрите, я нашел в почте у главбуха, якобы от Рубахиной:
«Со дня на день ему придет отчет аналитика. Что ты об этом думаешь?»
«Ничего. У меня в бухгалтерии все правильно, объясняйся с ним сама».
«Я расскажу ему, что ты сделала».
«Ты снова напилась?»
– Это пришло вечером, и я думаю, дама не стала откладывать дело в долгий ящик, приехала к Рубахиной домой, где та предавалась пороку в одиночестве, и, напоив ее до отключки, повесила. Собственно, у нее и выхода другого не оставалось.
– Много сил для этого не нужно, Рубахина была субтильной. – Реутов задумчиво вертел чашку в руках. – Ну а доказать, что все эти письма не они друг другу присылали, а некто третий, возможно?
– Практически никак. – Лунатик злорадно улыбнулся – Идеальное преступление, понимаете? Гениальный ход, достойный самого Макиавелли. Эхо исчезнет, как только перезапустится система, а она перезагружается пару раз в месяц, выставляются обновления, архивируется кэш. Эхо просто исчезнет, система сотрет его. Доказать ничего нельзя, а вот по этим письмам можно доказать убийства. Ведь тот, кто письма рассылал, не убивал этих дур, они сами друг друга поубивали. Этот троллинг – просто высший пилотаж! Сделать так, чтобы они, как пауки в банке, поубивали друг друга, и выжила только самая злобная паучиха.
– Кто бы мог подумать… – Маслов озадаченно смотрит на Егора. – Похоже, твой парнишка – гений, несмотря на экзотический прикид.
– Кольцо из носа я вытащу, док сказал, что от него у меня постоянный насморк. – Лунатик потрогал кольцо.
– Да, это существенно поможет делу. – Маслов обвел взглядом собравшихся. – Ну, что – похоже, дело раскрыто. Денис, как ты считаешь?
– Доказать как? – Реутов хмуро смотрит в окно. – Одежду, в которой эта корова была, когда убивала Шаповалову, она, скорее всего, выбросила, а то и сожгла. Она ведь не дура, видели, как все обставила? Отпечатков ее нигде нет, улики только косвенные. Предположения, основанные на косвенных уликах, в суде не прокатят.
– Бусы.
Глаза Инны злорадно блеснули, и Егор отвернулся, чтобы не выдать того, как он взбешен.
– Что, Инка? – Реутов вынырнул из задумчивости. – Какие бусы?
– На ней в тот день были бусы под жемчуг, длинная нитка в два ряда. Я еще подумала – красивые какие, надо себе такие купить.
– И что?
– А то, что она могла отмыть бусины от крови, но нитка, на которую они нанизаны, не отмылась, спорю на что угодно. Твоя улика там, под бусинами. Иди, арестовывай эту гадину и упрячь ее в самый глубокий погреб, чтобы она оттуда никогда не вылезла.
Голос ее звенел такой злостью, что Егор сжался, а Федор погладил ее руку – успокаивающе.
– Пожалуй, ты права. – Реутов вздохнул. – Снова всю ночь работать. Инка, ты мой злой гений. Но я все равно рад, висяки мне ни к чему, начальство очень косо на это смотрит. Сань, мне будут нужны распечатки с перепиской.
– Я думаю, система уже обновилась и эхо мы не найдем.
– Плевать на эхо, я его в суд не потащу. – Реутов встал, с сожалением взглянув на стол. – Ин, сделай мне бутеров, всю ночь теперь танцы до упаду.
– Собирайся, я сейчас.
Инна вышла, за ней побежал Патрик.
– Красивый зверь. – Маслов потрогал чайник. – Остыл совсем…
– Я сейчас подогрею. – Федор взял чайник и вышел. Егор молча смотрел в чашку, внутри у него клокотал гнев. Значит, она все это устроила – и неизвестно еще, сам ли упал с крыши Попов. Может, в его почте тоже было что-то подобное.
– Ты молодец, парень. – Маслов с веселым уважением смотрел на Лунатика. – Прав Егор оказался, наняв тебя, ты гений.
– Я знаю. – Лунатик довольно ухмыльнулся. – Но тот, кто это все замутил – тоже гений. Но… злой гений. Злился он на них всех, вот и сделал такое. Это что получается: Шаповалова велела Маше подлить Вере Никитиной наркотик, который ее отключил. Веру вынесли и уложили на диван в бухгалтерии, где ее изнасиловал сын главбуха. А итог таков: сын главбуха в тюрьме, Шаповалова, скорее всего, сбросила Машу с крыши, а главбух убила Шаповалову и Рубахину. Как в трагедии Шекспира – все умерли, главбух сядет на всю жизнь за двойное убийство. А тот, кто их между собой стравил – сидит и радуется. Потому что, даже если бы можно было доказать причастность того же Макса, например, к рассылке фальшивых писем и выяснить каким-то образом, кто Макс в реале – ну и что, это просто шутка, максимум – хулиганство, и то с натяжкой. Убивать-то он их не заставлял, это был их собственный выбор. Как был их собственный выбор год назад – устраивать ад Вере Никитиной, травить ее наркотиками, насиловать. А письма – это так, тонкий троллинг, достойный «Оскара», если бы за троллинг давали «Оскара».
Егор посмотрел на Лунатика – и встретил его взгляд. Лунатик все понял не хуже его самого, но отнесся к этому совершенно по-другому. И Егор понял, что хотел сказать ему Лунатик – да, их никто не заставлял поступать так, как они поступили. Это был их собственный выбор.
Гнев отступил, остались только сожаление и понимание того, с какой яростью, обидой и ненавистью пришлось жить Инне и Федору, оставивших свои привычные занятия и устоявшуюся жизнь ради того, чтобы прийти туда, где издевались над их девочкой, и отплатить обидчикам их же монетой, пользуясь их же оружием.
– Это все понятно. – Маслов вздохнул и посмотрел в потемневшее окно. – Но остается вопрос – кто и зачем охотился на тебя, Егор. А ведь кто-то это сделал, и нужно узнать кто.
– Я тоже думаю, что есть кто-то еще. – Инна внесла тарелку с печеньем, за ней Федор нес чайник. – Кто-то поставил в офисе камеры. Кто-то пытался сбить Егора машиной, потом – убить в оборвавшемся лифте.
– И отравить кофе. – Лунатик вскинулся. – Забыл совсем. Мне звонил Билли-Рей, велел сказать, что в кофе, который он отобрал из твоей банки, был мышьяк, большая концентрация. Выпей ты хотя бы одну чашку, и все, кирдык.
– Кофе?! – Инна и Федор сказали это хором, и Егор почувствовал, как рука Инны сжала его ладонь, а глаза – золотисто-карие, стали огромными и испуганными. – Егор?
Он понимал, что глупо улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Она испугалась за него. Это не игра, так никто не сыграет. А это значит, что он ей не безразличен. И, рассказывая историю с утренним кофе и Билли-Реем, он смотрел в ее глаза и был счастлив, так счастлив, словно получил все дары мира. А может, так оно и есть.
– Ну, это совсем уж никуда не годится. – Маслов налил себе чаю и взял печенье. – Ребята, ей-богу, чертовщина какая-то получается! Егор, почему ты мне не сказал?
– Я Сорокину говорил… Я же сказал, что ни вчера, ни сегодня не смог ему дозвониться, он же с тобой в Москву уезжал. А больше некому было.
– Я в Москву слетал, но без Сорокина. – Маслов пожал плечами. – Да и зачем он мне там. Он занимается безопасностью всех фирм, курирует охрану, ему и здесь работы хватает, с чего бы мне отрывать его от дел… – Он осекся. – А он сказал, что уехал со мной?
– Не мне. – Егор развел руками. – В отделе кадров сказал Светлане Валентиновне. Я узнал, что тебя и его в городе нет, от нее.
Они переглянулись. Маслов набрал номер Сорокина, но телефон был вне зоны доступа.
19– Ты могла мне сказать.
Егор уже не злился, но между ними никакой недосказанности не должно быть. Он хочет ей это сказать – и больше не возвращаться к данному вопросу.
– Не могла. – Инна устало смотрит на него. – Егор, это был наш с Федором план. Мы не сразу его составили, мы сначала решили осмотреться. И когда поняли, что к чему, тогда уже знали, что надо сделать.
– И ждали целый год?
– Не просто ждали. – Инна сжала губы, сдерживая готовое сорваться ругательство. – Нет, мы их потихоньку подогревали всех – чтоб им жизнь малиной не казалась. Но сразу начать все это было нельзя, сразу мы только…
– Что? Инна, что?
– Ничего.
Ну да, ничего. Егор пролистал в уме события, которые произошли за год.
– Влад Куликов, наркотики! Это вы?..
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Инна!
– А ты хотел, чтобы он продолжал жить как жил? – Инна вскочила и метнулась по комнате. – Он изнасиловал мою девочку, когда она лежала беспомощная и уже один раз изнасилованная! Ты видел, что они сделали? А еще они разрисовали ее тело непристойностями и разными словами. Этот боров изнасиловал ее, а его мамаша, тупая корова, тут же прикрыла сынка, утащила его, а потом трепалась на всех углах, какие сейчас девицы – наркоманки и проститутки, а прикидываются порядочными. Вера с Федором вместе жили, но берегли себя до свадьбы – так сами решили, понимаешь? Им это важно было, а эти твари… Так что мне было, дальше глядеть, как они продолжают жить, обычными своими делами заниматься – после того, как такое сделали?
– Откуда ты можешь это знать? Слова Димы – это… ну, может, он ошибается. Может, показалось ему, Дима немного странный, как и все компьютерщики.
– Странный – не значит глупый. И он все правильно понял. Федор неделю опрашивал свидетелей, он же пришел, когда случившееся еще живо обсуждалось, по горячим следам расспросил людей и сделал те же выводы, что и Дима.
– То есть?
– То и есть. – Инна села на подоконник, поджав ноги. – Когда Дима излил ему душу, Федор девок из бухгалтерии стал расспрашивать – осторожно, вскользь, – как там было, кто что видел. Никто из них не видел Влада. Дима застал его, но тут же вошла Ираида и увела сынка, ругая его на все корки. Уж она-то отлично поняла, что он сделал, она его знала как никто. А потом уже зашли девицы из бухгалтерии, принялись врачей вызывать – но дело-то уже сделано. И ничего нельзя было выяснить или доказать.
– Ты говоришь – она была уже изнасилована до Влада. Кто же изнасиловал ее первым?
– А ты как думаешь? Тот, кто сидел и ждал, что ее принесут к нему в состоянии, когда она не сможет сопротивляться. Он сидел, курил, пил сок и ждал.
– Попов?!
– Да. – Инна презрительно поджала губы. – Стареющий ловелас, который впервые в жизни получил от ворот поворот – и не смог с этим смириться. И кто-то воспользовался его похотью, чтобы уничтожить мою девочку.