Игорь Евгеньевич задумался. Материалы, собранные капитаном Аристарховым за одну ночь, были, конечно, интересными. И напрасно говорили, что Аристархов не имеет склонности к анализу. Имеет и склонность, и анализировать умеет, как подполковник убедился. И справился с задачей прекрасно. Только полез уже далеко за пределы конкретного дела. Это тоже, с одной стороны, хорошо, потому что общий интерес всегда складывается из частных интересов, но им конкретное дело раскручивать следует, а по конкретному делу данных мало, и, более того, может быть еще меньше, если дело самым настоящим образом выйдет на общероссийский уровень. В этом случае в первую очередь теряется самостоятельность подразделений субъекта федерации и тормозится возможность быстрых эффективных действий, потому что эти действия могут повредить общему плану мероприятий.
Кроме того, Капустин не хотел сам себе признаваться в том, что была особая причина, толкающая его к проявлению повышенной активности и оперативности. Вчерашняя угроза одного из снайперов все еще не давала покоя, и подполковник понимал, что только полностью искоренив всю группировку бандитов в городе, он сможет спать спокойно, не беспокоясь ни за дочь, ни за жену…
– Добро… – скромно похвалил Капустин капитана, хотя тот своей энергией заслуживал более активной похвалы. – Что у нас с новым чеченцем?.. Как его…
– Тагиев… – подсказал Аристархов.
– Да… Что есть по Тагиеву?
– Ответ недавно пришел… – Капитан разгладил перед подполковником основательно помятый лист термобумаги от факса. – Служил в райотделе милиции. Попросился в отпуск… Срочно и категорично… Ему отказали… Тогда просто взял, и уволился… Причем уволился сразу, без отработки… Так просил сам, и ему пошли навстречу… Никто, даже жена, не знает причины. Уволился и уехал. Сказал, что ненадолго. В наш город уехал, сразу… Снял квартиру… То есть комнату, потому что зарплата милиционера невелика, а денег у него с собой было мало… Он даже жил, как хозяева квартиры говорили, впроголодь… Много звонил, как опять же говорят хозяева… Разговаривал, в основном, на чеченском… Сейчас проверяют звонки с его трубки… Но это дело небыстрое…
– А что с трубками убитых? – поинтересовался Капустин.
– Их проверяет прокуратура. От полковника Растегаева пока сообщений не было… Мне вообще с ним трудно общаться. Может быть, вы позвоните?
– Позвоню… – согласился Игорь Евгеньевич. – Где, кстати, твой план розыскных мероприятий?
Капитан с видимым довольством положил на стол перед подполковником последний лист из тех, что держал в руках. План он все-таки составил и успел его набрать на компьютере.
– Когда отдыхать поедешь? – поинтересовался подполковник.
– Хочу дождаться подполковника Буслаева, потом – домой…
– Хорошо… Можешь пока в кабинете поспать… Стол при необходимости всегда может заменить кровать. Только не советую второй стол вместо одеяла использовать… Как Буслаев приедет, я тебе позвоню. Да, еще… Сначала закажи на Буслаева пропуск… И предупреди, чтобы ответы на все запросы, в том числе и по экспертизам, пересылали сразу ко мне…
* * *Сразу после ухода капитана в кабинет без стука зашел полковник Сазонов. Не позвонил, не пригласил к себе, а сам заявился.
– Отоспался, Игорь Евгеньевич?
– Отоспался, Иннокентий Станиславович. Хотел на неделю вперед, но не успел. Только на день получилось… – Капустин встал из-за стола.
– Новые данные, вижу, уже имеются? – кивнул Сазонов на стол, заваленный принесенными капитаном бумагами.
– Аристархов целую ночь старался, товарищ полковник. Кое-что есть…
– Если коротко… Объедини… Я сейчас к начальнику управления иду, он будет губернатору докладывать… Чтобы так, в десяти словах…
Объяснить в десяти словах не получилось. Для объяснения потребовалось несколько минут.
– Может, это и хорошо, что дело выходит на всероссийский уровень? – предположил полковник. – Заберут от нас и будут сверху раскручивать…
– Мне кажется, хорошего мало, – не согласился Игорь Евгеньевич. – Они начнут свое раскручивать и нам работать не дадут из опасения, что спугнем.
– И что предлагаешь?
– Предлагаю действовать максимально оперативно и решительно. Если существует какая-то всероссийская сеть, мы прорубили в ней значительную брешь. И теперь должны эту брешь максимально расширить. Это, несомненно, вызовет во всей сети неразбериху и путаницу. И мы должны этим воспользоваться…
– Звучит красиво, но я не вижу возможности в данном случае действовать своими силами, – гнул полковник свою линию. – Так и так нам придется прибегать к помощи Москвы…
– Если мы сейчас доложим в Москву о всех результатах, нам запретят тормошить кафе «У горного ручья» и хозяина кафе, проживающего в нашем городе по документам Мовлади Ахматовича Базуева. Прикажут установить долговременный контроль и регистрировать все контакты кавказцев, проходящих через кафе…
– Благое дело… – согласился полковник.
Капустин не мог сказать своему командиру о том, что его волнует угроза одного из арестованных. Это было как-то не по-мужски. Да и непрофессионально. И тем не менее мысли об угрозе во многом руководили его действиями. И потому он попытался найти другую причину – иначе объяснить свое стремление к самостоятельной работе, без контроля вышестоящих инстанций.
– Но мы в этом случае подставляем под новый удар подполковника Буслаева. Два покушения не удались, третье может оказаться удачным… Я уже не говорю о том, что на нас на долгий период «повесят» нераскрытое убийство. Мне просто сложно будет уже сегодня работать с Буслаевым, зная, что я подставляю его…
– Когда Буслаев приедет?
– Обещал утром. Может быть, часам к одиннадцати будет.
– Мне стоит самому с ним поговорить? – судя по интонации, полковник Сазонов к такому разговору не сильно стремился и Игорь Евгеньевич понял это, и подыграл.
– Я сам поговорю… Мне это как-то сподручнее сделать, имея на руках весь этот ворох бумаг… – И он стал складывать разрозненные листы в одну стопку, с тем чтобы позже разобрать их и подшить в дело.
– Ладно… Посмотрим, как на ситуацию начальник управления отреагирует… – полковник Сазонов все же решил не оставлять решение вопроса за собой.
* * *Собрав материалы в папку с уголовным делом, аккуратно подшив и описав их на заглавной странице, Игорь Евгеньевич позвонил старшему следователю по особо важным делам областной прокуратуры Растегаеву. Телефон в кабинете долго не отвечал, не ответил и после повторного звонка, и тогда Капустин, чтобы не гадать и не ждать у моря погоды, набрал номер дежурного по прокуратуре. Представился, как полагается, и поинтересовался, где он может срочно найти старшего следователя по особо важным делам Ивана Дмитриевича Растегаева.
– А он, как сказал, к вам уехал… – доложил дежурный.
– Давно?
– Около получаса назад… Только в кабинет к себе поднялся на пару минут и поехал… Наверное, вот-вот будет…
– Спасибо, значит, скоро доедет…
Оставалось ждать, приводя в порядок собственные мысли, и пытаться все же выработать единую и правильную линию ведения следствия, потому что Капустин очень хорошо знал, что, если дело перейдет в ведение Москвы, сам он как-то влиять на события уже не сможет. А сотрудники московского управления, не задумываясь, могут принести в жертву малые интересы ради больших, потому что у них задача такая – большие дела раскручивать.
Иван Дмитриевич приехал вскоре, после короткого вежливого стука вошел в кабинет, как всегда, невозмутимый и сухо поздоровался.
– Как насчет чая, Иван Дмитриевич? – спросил Капустин как гостеприимный хозяин. – Правда, у меня заварочного чайника нет, я прямо в бокал завариваю…
– День обещает быть жарким. Не только чай, даже водку не буду… – отказался старший следователь, устраиваясь за столом напротив подполковника и аккуратно расстегивая заедающую «молнию» на своей старой и затертой кожаной папке. Сколько Капустин помнил Растегаева, тот всегда ходил с этой папкой, и без нее старшего следователя и представить было трудно. – И вообще нам, как мне кажется, всем скоро будет не до чая и уж совсем не до водки, поскольку дело принимает значительный масштаб и потребует максимального приложения усилий…
Капустин, соглашаясь, закивал в такт словам гостя.
– Я как раз собирался сообщить вам новые сведения и поговорить о том же… О разрастании дела до общероссийских масштабов…
– До международных… – поправил Растегаев. – Отпечатки пальцев одного из убитых проходят по картотеке Интерпола как принадлежащие участнику взрыва в Исламабаде в прошлом году. Вас радуют, Игорь Евгеньевич, такие перспективы?
Это была новость, от которой Игорь Евгеньевич даже нахмурился. Он и не помышлял о таких масштабах. Конечно, принимать участие в таком значительном мероприятии, как международное расследование, это и приятно, и почетно. И в то же время подобный оборот дела вызвал и новые опасения.
Это была новость, от которой Игорь Евгеньевич даже нахмурился. Он и не помышлял о таких масштабах. Конечно, принимать участие в таком значительном мероприятии, как международное расследование, это и приятно, и почетно. И в то же время подобный оборот дела вызвал и новые опасения.
– Не слишком… Меня, признаюсь, даже общероссийские перспективы не радуют… Если вы помните, в прошлом году у нас готовился взрыв плотины городского водохранилища… И тогда дело тоже переросло в федеральное. Нам ограничили право действовать самостоятельно. В результате мы чуть было не прозевали резервную группу террористов… Любая несамостоятельность может нанести урон, который будет не слишком заметным в общем объеме материалов, тем не менее это может быть именно наш урон. И мне вообще не хотелось бы, честно говоря, его нести… Ни в каком виде…
– Я помню тот случай, хотя не я его вел дело… – согласился старший следователь со звучным вздохом – максимум эмоций, которые он мог себе позволить. – Сейчас, правда, мы имеем дело не с попыткой взрыва, а только с покушением на убийство…
– Не просто с покушением, – возразил подполковник Капустин. – А с покушением на подполковника спецназа ГРУ, совершенным исполнителями из разветвленной всероссийской сети преступной группировки… А сейчас есть основания думать, что не всероссийской, а международной… Это что-то значит?
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Растегаев. – Сеть появилась… Для меня лично, как я понимаю, что-то новое припасли… Я слушаю вас внимательно, Игорь Евгеньевич…
* * *– А что вам могут дать ваши опасения? – Старший следователь намеренно говорил не «нам», а «вам», подчеркивая этим, что опасения касаются вовсе не его, а только подполковника Капустина. – В любом случае вам придется докладывать в Москву и об отпечатках того, что проходит по российской картотеке, и я уже доложил об отпечатках в картотеке Интерпола… Не можем же мы умышленно локализовывать происшествия в нашем городе только ради того, чтобы пресечь попытки покушения на подполковника Буслаева…
– Это я понимаю… – согласился Капустин. – Я думаю сейчас о том, как нам сработать настолько оперативно, чтобы все указания сверху пришли с опозданием, уже после того, как мы закончим операцию в нашем городе.
– А какие вообще могут быть опасения, что вам не дадут работать, исходя из возникших обстоятельств? – не понял Иван Дмитриевич. – Я пока не вижу причин запрещать нам работать…
– А я вижу… – стоял на своем Игорь Евгеньевич. – Если существует всероссийская сеть террористической организации, то Москва пожелает проследить связи, чтобы накрыть членов сети по всей России. Если сеть международная, тем более, процесс затянется…
– Но почему же они не дадут вам-то действовать? Я не понимаю?
– Потому что, если мы накроем местную ячейку, остальные затаятся и прервут все связи. И уже не будет возможности отследить, кто и с кем работает, кто кого направляет, кто кого прикрывает и откуда идет общее управление.
Старший советник юстиции даже встал, чтобы пройтись по небольшому кабинету подполковника. Так ему, должно быть, лучше думалось.
– Но не хотите же вы пресечь большую работу ради сиюминутного результата…
– Я сам не знаю, чего я хочу… С одной стороны, я понимаю, что нельзя действовать так, чтобы это помешало большому делу. С другой стороны, мне кажется, что есть какой-то выход, который я пока не вижу. Необходимо так поступить, чтобы и сеть вроде бы не раскрыть, и дело сделать… Только как этого добиться, я пока не знаю.
На столе зазвонил телефон.
– Может быть, там подскажут… – то ли пошутил, то ли съязвил старший следователь.
– Слушаю, подполковник Капустин… – сказал в трубку Игорь Евгеньевич.
– Игорь Евгеньевич… – раздался голос Сазонова. – Свободен сейчас?
– Относительно, товарищ полковник…
– Тогда освободись по-настоящему, перейди дорогу и поднимись на третий этаж… Я жду тебя в кабинете начальника управления…
– Понял, товарищ полковник, иду…
Капустин положил трубку и, в ответ на вопросительный взгляд Ивана Дмитриевича, показал за окно.
– Вызывают к начальнику управления ФСБ… Подождете меня?
Растегаев снял очки и протер полой кителя толстые линзы.
– Нет, я попозже или позвоню, или заеду…
ГЛАВА ПЯТАЯ
1Я специально надел в эту поездку белый льняной костюм…
Вообще-то я этот костюм не люблю, потому что он слишком мнется и в машине, и без машины, а я человек военный и имею профессиональную склонность к постоянной аккуратности. В дороге я пиджак снял, потому что так у него меньше возможности превратиться в неприличный с виду. А брюки изомнутся все равно, однако это не так бросается в глаза. Но этот костюм – самый светлый из всей одежды, что у меня есть в гардеробе. А по боевому опыту я знаю, как трудно тщательно прицелиться во что-то белое или даже просто светлое и в жаркий солнечный день, и в морозный. Белый цвет почему-то всегда мешает прицеливанию. Такого утверждения нет ни в одном учебнике, никто ни на каких курсах обучения не скажет так, и тем не менее я берусь это утверждать. Если жив останусь и сведет судьба с каким-то шибко ученым человеком, обязательно задам ему по этому поводу вопрос…. Возможно, все дело просто в свойствах белого цвета. Он ведь солнечные лучи отражает. Может быть, так же отражает и взгляд?.. Или фокусировке взгляда мешает… Но даже если я и ошибаюсь, все же, пока я в противоположном не уверен, остается надежда, что белый костюм может меня спасти от очередного снайпера. И я свой шанс использую…
Мы выехали в заранее обговоренном порядке, который определили, как обычно это делается, только перед выездом. Первым, на километр опережая меня, выехал капитан Ламберт. Когда я, пользуясь преимуществом своей техники, приближался к нему, Толя, чтобы сохранить дистанцию, прибавлял скорость. Дистанция сохранялась. Замыкал нашу импровизированную мини-колонну старший прапорщик Волосняков. Олег от меня тоже на километр отставал. Но когда я прибавлял скорость, он, как подсказывало зеркало заднего вида, заметно отставал, потому что его старенький и побитый временем «Москвич» больше сотни не разгонялся при всем желании и опыте водителя.
Через пять километров пути мы уже знали возможности машин друг друга, как своих собственных, и дистанцию держали стабильную. С разрешения полковника Баргузинцева мы получили на складе стандартные коротковолновые радиостанции, обычно называемые у нас «подснежниками». Так сказать, материально-техническое обеспечение. Не полная экипировка, но все же помощь в работе существенная. Здесь, на равнине, переговоры можно было вести на расстоянии до пяти километров, в относительно высоких горах, где часто возникают экранные помехи, это расстояние обычно сокращается до двух-трех километров. Но мы из гор только недавно вернулись и пока снова туда отправляться не намеревались.
«Подснежник» удобен в работе. Наушник прямо в ухе прячется, микрофон на тонком мягком проводке крепится к воротнику и тянется к уголку рта. Сама радиостанция размерами не превышает обычную записную книжку и легко умещается в кармане. Если работать в людном месте, микрофон можно под воротник убрать и переключить саму радиостанцию в специальный режим. Тогда повышается чувствительность микрофона, и любое слово, пусть и не так ясно, все же доносится. А если кто обратит внимание на наушник в ухе, то это мало кого смутит. Сейчас многие носят в карманах плееры и музыку слушают. Да и разного вида фурнитуры сотовых телефонов точно так же носят…
– Я – Буслай, Немец, не гони так, Парикмахер отстает… – проверяя действие «подснежника», сказал я.
– Я вообще-то могу чуть-чуть добавить… – отозвался старший прапорщик Волосняков. – Силенки еще есть, хотя управляемость теряется… Наверное, лучше не рисковать… И запас сил всегда понадобиться может… Для ускорения…
– Пора менять машину… – посоветовал ведущий капитан Ламберт.
Наушник донес смешок старшего прапорщика.
– Ты думаешь, я против? С семьдесят восьмого года бегает… Пора бы и сменить… Было бы на что, а за желанием дело не станет… – Олег возрастом слегка постарше Ламберта и потому разговаривает с капитаном на «ты». Капитан не против, поскольку знает, что старший прапорщик в спецназе прослужил чуть не вдвое дольше, чем он сам.
Километров двадцать проехали в молчании. Даже анекдоты никто не рассказывал, хотя Ламберт в бригаде считается ходячей библиотекой анекдотов.
Потом капитан Ламберт предупредил:
– Сбрасываем скорость… На встречной полосе машина… Стоит на обочине…
– Понял, готов… – ответил я.
– Готов… – подтвердил Волосняков.
Это был заранее просчитанный вариант. Не нами просчитанный, а почерпнутый из теории. При стоящей встречной машине все мы должны были скорость сбросить. При движущейся встречной машине, наоборот, скорость добавить, чтобы сбить возможного снайпера с прицела. Хотя бы мы с Ламбертом, который на своем «Мицубиши Лансер» в состоянии участвовать в любой гонке, должны это сделать, а Волосняков потом нас догонит. Иной расчет существует для других возможных ситуаций. При обгоняющей нас машине старший прапорщик дает сообщение, и сам добавляет «газа», мы с Ламбертом притормаживаем, таким образом сближаемся друг с другом и едем на небольшой дистанции. То же самое, когда какая-то машина даст нам возможность себя обогнать, только там сообщение идет от капитана. Все варианты являются стандартными для скрытного сопровождения и не обозначающей себя явно охраны. Теорию мы все прекрасно помнили и на учениях стандартные ситуации отрабатывали. Но стандартные ситуации могут возникнуть только тогда, когда посторонние силы не знают, что мы едем вместе. Потому и необходимо сохранение дистанции в простой обстановке… Мало ли машин идут в одну сторону…