Но это ненадолго. Через минуту он снова носится по двору. Продолжаю следить за ним. Света что-то рассказывает мне. Я слушаю невнимательно, меня беспокоит малыш. Что-то он слишком разошелся.
Света прерывает рассказ.
– Расслабься хоть на минуту. Ты же не слушаешь меня.
– Да нет, я с тобой.
– Куда там. Старый говорил мне, но я не думала, что все так серьезно.
– Что серьезно? – переспрашиваю я.
– Сам знаешь.
Я знаю. Это маленькое лохматое существо занимает в моей жизни так много места, что все остальные едва умещаются там.
Жена Олега подходит к малышу и берет его за руку.
– А ты знаешь, у соседей есть маленькие щеночки. Хочешь посмотреть?
Глаза сына загораются огнем. Он вцепляется в ее руку, и они отправляются смотреть щенят.
Света берет меня за руку и мягко увлекает за собой. Мы встаем и идем к дому. По дороге я пытаюсь обернуться и чувствую, как ее ладонь с силой сжимает мою. Мы поднимаемся на второй этаж. Там в крохотной мансарде Старый оборудовал так называемую гостевую спальню. На полу в ряд лежат три матраса и несколько подушек. Больше ничего нет. Я нерешительно останавливаюсь.
Света все также молча подходит, поднимает руки и кладет их мне на плечи. Она по-прежнему в одном купальнике. От нее пахнет солнцем и свежескошенной травой. Я протягиваю руки и обнимаю ее…
Мы лежим на матрасе, уставшие, умиротворенные.
– Дай мне сигарету, – просит Света.
Я нахожу в углу свой пиджак, лезу в карман. Рука натыкается на сотовый телефон. Черт, я же так и не позвонил.
Прикуриваю сигарету и передаю ее Свете.
– Прости, мне надо позвонить.
Быстро одеваюсь. Света молча курит. Спускаюсь во двор. Уже темнеет.
Набираю номер. Отвечает незнакомый мужской голос. Прошу позвать ее. Длинная пауза. Наконец она берет трубку и мурлыкающим голосом произносит:
– Привет!
– Привет!
Ее голос тут же меняется, становится холодным, металлическим.
– А, это ты. Что опять случилось?
– Да ничего. Просто хочу оставить мальчишку у себя ночевать. А завтра отведу его в сад. Ты не возражаешь?
Она возражает.
– Ты обязан привести его в восемь вечера.
Пытаюсь объяснить ситуацию. Она не слушает.
– Я сейчас же звоню адвокату. Если в восемь часов мальчика не будет дома, можешь с ним попрощаться.
Я тоже завожусь.
– Перестань пугать меня адвокатом. У меня может быть своя жизнь?
– Очень хорошо. Если ребенок тебе в обузу, я немедленно тебя освобожу от нее.
Мы пререкаемся еще минут пять. Она заводит себя, еще немного и начнется скандал. Все бесполезно.
Остервенело жму на кнопку. Рука продолжает сжимать телефон. Вот так бы сжать ее горло и все проблемы исчезнут.
Ищу глазами сына. Он сидит на корточках возле муравейника и палочкой проводит какой-то эксперимент. Я зову, но он настолько поглощен своим занятием, что не слышит. Приходится хватать его в охапку и силой впихивать в машину.
На вопли выходит Старый.
– Ты куда собрался?
– Надо срочно возвращаться.
– Подожди, куда ты в таком состоянии. Поезжай на электричке.
Смотрю на часы. Времени катастрофически мало.
– На электричке не успею. К тому же завтра с утра куча беготни, без машины не справлюсь. Ладно, доберусь как-нибудь.
– Ну зайди хотя бы в дом, попрощайся.
– Не могу. Полный цейтнот. Попрощайся за меня.
Он жмет мне руку, целует малыша и скрывается в доме.
Когда выезжаю, замечаю Свету, которая внимательно следит за мной из окна мансарды. Обещаю себе, что завтра обязательно позвоню ей.
Мы едем по ночному шоссе. Малыш спит на заднем сиденье. Меня тоже неудержимо тянет в сон. Глаза закрываются сами. Сейчас бы включить радио, найти музыку поглупее да попротивнее и врубить ее на полную катушку. Ладно, не будить же малыша. Справлюсь и так.
За окном совсем темно. Фары встречных машин гипнотически появляются и пропадают. Машина идет легко, сама по себе. Как славно, оказывается мне вовсе не надо управлять. Можно отпустить руль, закрыть глаза и расслабиться. Теплая волна окутывает тело.
Вздрагиваю и просыпаюсь. В глаза бьет резкий свет. Я еду по левой полосе. Встречная машина отчаянно сигналит мне фарами. В последний момент успеваю резко вывернуть руль вправо. Тяжелый грузовик сбивает боковое зеркало, ударяет в заднее колесо и исчезает в темноте. Машину начинает разворачивать. Резко торможу, отчаянно пытаюсь удержаться на дороге. Машину заносит, она подпрыгивает и летит с откоса вниз.
В последнем усилии я бросаю ненужный теперь руль и пытаюсь перепрыгнуть на заднее сиденье, прикрыть мальчишку. Мир переворачивается вверх ногами. Сильный удар. Тишина. Пустота. А надо жить дальше…
Я вылезаю из покореженной машины, беру спящего малыша на руки. Он согласно кладет голову мне на плечо, и мы идем по дороге.
Юрий Лопотецкий Расщепление горизонта
– Осторожно возьмитесь правой рукой за правую ягодицу; левой рукой – за левую; нагнитесь параллельно полу и после этого – медленно раздвиньте ягодицы в противоположные от отверстия стороны.
– Простите?
– Для особо одаренных повторяю. Осторожно возьмитесь правой рукой за правую ягодицу; левой рукой – за левую; нагнитесь параллельно полу и только после этого – медленно раздвиньте ягодицы в противоположные от отверстия стороны. Сделали?
– Простите – нет.
– В чем проблема?
– В «противоположную» от какого отверстия?
– Вы ненормальный?
– А вы?
Врач, заинтригованный необычным поведением, очнулся. Озадаченно прервал рутину раз и навсегда заведенного ритуала. Осоловело вылупил недоуменные глазки, оторвавшись от гроссбуха со списком болезных. Сидя – как обычно – спиной к раскоряченному пациенту, он даже соизволил развернуться вполоборота в порыве сильнейшего изумления. Однако то, что он обнаружил, повергло его в еще большее удивление. Практически – в шок. Челюсть отвисла, очки медленно полезли на лоб. Оригинал? Или кретин?
– Больной, вы что…
– Кто вам сказал? – пациент, выглядывая из-за увесистой задницы, прервал врача на полуслове.
– Что сказал?
– Что я – больной.
– Ну как же…
– Послушайте, уважаемый. Я нахожусь на первичном осмотре. О том, болен я или нет, может сделать заключение лишь компетентная комиссия. Но не сейчас, а только после окончания тщательного осмотра всеми специалистами клиники. Вы согласны?
– Хм… Пожалуй.
– Не кажется ли вам, что называть меня больным допустимо только в том исключительном случае, если как минимум один специалист из всей представительной комиссии найдет у меня недопустимые отклонения от нормы?
– Да… Пожалуй.
– Считаете ли вы, что все сказанное выше – звучит вполне логично?
– Да…
– Тогда на каком основании вы только что назвали меня больным, а несколько ранее высказали скороспелое предположение, что я – ненормальный?
– Приношу свои извинения.
– Принято. Но впредь, уважаемый, вы – обязуетесь не называть меня больным.
– Хорошо. Но и вы поймите меня правильно…
– Будьте уверены: уж вас-то я пойму правильно! Итак, внимательно слушаю!
– Согласитесь, боль…
– Простите?
– Э… товарищ…
– Ну?
– Что я, по-вашему, должен думать, наблюдая, как вы, согнувшись, недвусмысленно пытаетесь раздвинуть ягодицы через ткань брюк?
– А что я, по-вашему, должен был делать?
– Как то есть что? Вы должны снять брюки и трусики – если они у вас есть, и лишь затем раздвигать ягодицы руками!
– Вроде бы логично. Но это, доктор, ложная логика. С одной стороны, казалось бы, звучит здраво. Но давайте, уважаемый, вспомним: разве вы говорили, что я должен снять брюки и тем более – трусики, если, конечно, они у меня есть?
– Знаете что, больной…
– Что вы сказали???
– Простите… э… товарищ… Видите ли, батенька, есть вещи, которые настолько очевидны, что не требуют специальных дополнительных уточняющих пояснений…
– Да-а-а? Вы, доктор, в этом уверены? То есть вы, как адекватный человек со здравым рассудком, беретесь авторитетно утверждать, что все инструкции, когда-либо высказанные вами в этом кабинете, всегда не только логичны, но и звучат лишь в том исключительном случае, если кому-то требуются дополнительные уточняющие пояснения?
– Берусь!
– Ой ли? А скажите-ка, уважаемый… Отчего вы решили, что я должен сам догадаться снять брюки и даже – трусики, если, конечно, они у меня есть, но при этом – мне, такому чертовски догадливому, было неясно, прямо-таки невдомек, что левую ягодичку принято раздвигать левой рукой, а правую – правой???
– Ну-у-у…
– Не уходите от ответа! Извольте внятно и недвусмысленно пояснить, с какой такой стратегической целью вы настойчиво дважды(!) уточнили, что левую ягодицу раздвигать именно левой рукой, а правую – правой? Чего вы молчите? Чего вы в рот набрали? Вы полагаете, что кто-то додумается шаловливо поменять руки?
– Э-э-э…
– Э-э-э…
– А может вам пришло в голову, что найдется оригинал, который изощрится раздвигать ягодички не руками, а чем-то иным? Или в природе встречаются индивидуумы, владеющие искусством раздвижения посредством усилия воли – по аналогии с экзотической практикой шевеления ушами?
– Ну-у-у…
– Уточните: для вас принципиально сначала нагнуться, а лишь затем раздвигать? Предварительно раздвинуть перед изгибом – что, опасно для здоровья?
– Не совсем понял… э-э-э… первый тезис… По поводу шаловливой смены рук.
– Извольте, я поясню. Лично вы – пробовали когда-нибудь раздвигать собственную задницу следующим специальным образом: левую половину правой рукой, а правую – левой?
– Н-н-нет…
– Мда… Вы знаете, я почему-то с самого начала был уверен, что не пробовали. Более того, бьюсь об заклад, что лично вы свое сокровище вообще никогда не раздвигали. Но при этом присвоили себе эксклюзивное право раздвигать ее другим. И, что самое омерзительное, вы еще смеете после этого давать честным людям советы, как это непотребство исполнить наиболее практичным способом…
– Знаете что, батенька!
– Знаю! Что от меня требуется?
– Снимите. Нагнитесь. Раздвиньте.
– Снял. Нагнулся. Раздвинул.
– Ну, сука, держись! – мстительно пробормотал проктолог.
Впрочем, последней фразы пациент не расслышал.
* * *– В связи с этим у меня еще один вопрос…
– Слушаю!
– Видите ли, уважаемый… – голос пациента звучал несколько напряженно из-за крайне неудобной позы. Врач по-хозяйски шуровал в коллекторе посетителя настолько рьяно и бесцеремонно, что несчастная жертва никак не могла найти устойчивое положение: при всех стараниях пациента закрепиться более-менее прочно, все его массивное тело непрерывно раскачивалось, словно полупустой бетоновоз на мартовской гололедице. – Я, собственно, чего хотел добавить… Ай… Ого! Видите ли…
– Вижу! – проктолог-садюга мстительно вонзил по самое запястье, отчего пациент ойкнул и слетел на крутом вираже с трассы, повалив ограничительные столбики. В смысле – рухнул на колени.
– Док!!! Что ты там ищешь, мать твою???
– Истину, мой друг, истину.
– И что? Истина где-то там?
– Известное дело! Ладно, обувайтесь.
Врач, вполне удовлетворенный, вальяжным жестом сдергивает перчатки, и, с довольной улыбкой, швыряет их в урну:
– Ну, батенька, о чем вы хотели спросить? Хотели, но так долго стеснялись?
– Стеснялся??? Изумительно… Откуда, по-вашему, я мог догадаться, что мне предварительно следует спустить подштанники?
– Здрасьте! Вы к кому пришли?
– На двери написано «Проктолог».
– А вы, типа, не знаете, какие запчасти проверяют у проктолога?
– А вы, типа, предполагаете, что обычный человек владеет вашей изуверской терминологией? Откуда я, неискушенный обыватель, должен знать, что означает сей кошмарный термин?
– Ха-ха-ха! Вы что, ненормальный?
– Стоп! Это мы уже обсуждали!
Врач, еще не так давно находившийся на пике триумфа, мгновенно сник. Только что он, отнюдь не глупый человек, понял, что «обломать» больного у него не получилось. Напротив – с какой-то невероятной тоской, он вдруг отчетливо осознал, что попал в цепкие лапы демагога. И что, скорее всего, здесь и сейчас начнут обламывать его самого. Иметь, как последнюю… Методично. Напористо. Творчески. С огоньком. Однако будучи человеком упертым, он, как правило, не сдавался сразу. Демонстративно поигрывая – на всякий случай – рыжей литровой клизмой, проктолог скабрезно поинтересовался:
– У вас остались вопросы по поводу анального отверстия? Могу исследовать более детально!
Пациент несколько побледнел, но довольно скоро взял себя в руки:
– Не суть важно… Скажите, вам известно, что такое «расщепление горизонта»?
– Господи… Это что за хрень? – обескуражено спросил растерявшийся врач.
– А я поясню. Мне не трудно. Это общепринятый на территории Российской Федерации русскоязычный аналог термина «split horizon».
– Как???
– Ах, вам даже и это не вполне ясно. Странно, весьма странно… Не находите? Впрочем, поясню подробнее. Split Horizon – это специальный прием, который довольно часто используется в протоколах канальной маршрутизации. Смысл его в том, что маршрутизатор не отправляет информацию о маршруте на тот интерфейс, с которого получил эту информацию.
– Да? Не может быть!
– Именно! Более того: основная, и самая приятная «фишка» состоит в том, что расщепление горизонта позволяет предотвратить появление петель в маршрутах.
– Ага. Теперь понятно! – с энтузиазмом подхватил проктолог. – Так бы сразу и сказали. Мол, «горизонт». Я бы сразу догадался. Ребенку ведь ясно: когда этот ваш маршрутчик расщепывает горизонт, он моментально, стервец, наматывает петли. На интерфакс. А то заладили: «сплит» да «сплит»… – Врач возбужденно ухватил пациента за рукав и принялся рьяно доказывать: – Вы знаете, батенька, я вообще – патриот. И категорически не приемлю всего иностранного. Да меня… – проктолог доверительно приблизил влажные губы к уху обалдевшего пациента, – просто бесит все это рабское преклонение перед иностранными словами.
– А как же латынь? – посетитель на всякий случай отодвинулся подальше. Вероятно, в связи с тем, что из орального отверстия доктора дурно пахло. Практически так же, как из анального. Того самого, относительно которого в разные стороны…
– Что-вы-что-вы-что-вы! – зачастил врач. – Доверительно замечу: была бы моя воля, я обходился бы исключительно нашими, родными терминами. Ну их, этих латинян!
– Не придуривайтесь, Док. И не уводите разговор в сторону. Извольте дослушать. Иначе так и помрете невеждой. Учтите: даже расщепление горизонта не решает всех проблем маршрутизации. И зарубите себе на носу: в неполносвязной многоточечной сети Frame Relay расщепление может вызвать определенные проблемы.
– Какие? – упавшим голосом осведомился расстроенный доктор. Энтузиазма на его молодом розовощеком лице – как не бывало. Более того, стало очевидно, что Док, ранимая душа, имел обыкновение принимать все неудачи и назревающие проблемы слишком уж близко к сердцу. Предвидя длительные и ожесточенные споры, связанные с трудностями администрирования неполносвязных сетей, эскулап заметно упал духом. Не удивительно: очевидного решения проблемы расщепления горизонта он не видел, а на длительное изучение вопроса… Взгляд потух, лицо приобрело пасмурную тональность.
– «Каки-и-ие»! – передразнил пациент. – Это тебе, брат, не клизмы ставить! Это, брат, – наука! Понимаешь, Док, на противоположной стороне любого интерфейса «слушать» информацию может не один, а несколько маршрутизаторов. Поэтому подавлять распространение информации о маршруте не следует.
– Да, затаивание информации… вообще пагубное дело…
– Что???
– Я говорю, что скрывать информацию – если конечно, это не врачебная тайна – вообще моветон.
– Док, ты охренел? Да при чем здесь врачебная тайна???
Возбужденный пациент принялся негодующе расхаживать по кабинету. Развивая тему дискуссии, он последовательно остановился на всех аспектах использования расщепленного горизонта в каналообразующем оборудовании. В голосе прорезались менторские нотки, чувствовалась неподдельная увлеченность предметом обсуждения. Следует признать, что лектор обладал изрядными дидактическими талантами: все, что он доходчиво разъяснял на простых и жизненных аналогиях, становилось понятным буквально сразу – даже непосвященному слушателю. Умело вовлекая в дискуссию хозяина кабинета, подавленного харизмой лектора и с безвольной улыбкой тупо, согласно кивающего наподобие китайского болванчика, он методично склонял его к своей точке зрения. Склонив же – интеллектуально изнасиловал, оставив эскулапа с несмываемым клеймом ретрограда. Впрочем, через какое-то время, внезапно прервал себя на полуслове и с жалостью посмотрел на проктолога:
– Ты хоть уяснил чего, чучело?
– Кто вы? – вяло пролепетал убитый горем врач.
– Я? Как это кто? Полковник!
– Полковник… чего?
– Как то есть чего? Того, чего надо, того и – полковник! Еще вопросы есть?
– Что мы с вами… сейчас… обсуждали? – голосом умирающего осведомился несчастный ретроград.
– Принципы настройки вычислительных сетей и каналов передачи данных.
В кабинете повисло тягостное молчание. Хитрый, с прищуром взгляд полковника с явным удовольствием изучал редкостное в отечественных широтах явление, а именно: вставшие в раскоряку мозги дипломированного врача. Следует отметить, что данное аномальное явление было настолько очевидным, что наблюдалось невооруженным глазом: любознательному полковнику не пришлось применять каких-либо специальных измерительных приборов типа дальномера, перископа, спидометра и всяких прочих магниторезонансных томографов. Мозги скрипели, дергались в конвульсиях, редкие зоны повышенной электрической активности безвольно тонули в блаженстве резонансных волн криотринитропентодной рефраксно-референсной структуры. Ну и поделом…