Григорий Неделько Улучшатель (фантастическая история улучшенной версии)
За окном стоял обычный, серый день.
Я сидел на мягком диване перед телевизором. Показывали какой-то очередной ситком. Сериал казался абсолютно несмешным.
Я дотянулся до пульта, нажал кнопку «Выкл.». А ещё, помню, подумал: вот бы вся эта телевизионная ерунда разом исчезла! И, смотрю, вместо того чтобы выключиться, телик стал передавать новости. Я вывел на экран информацию и с удивлением обнаружил, что канал остался тот же самый. Просто вместо сериала вдруг пошёл новостной выпуск. Я щёлкнул пультом ещё раз. По соседнему каналу тоже шли новости. И по соседнему соседнему… Кроме последних событий, наше телевидение ровным счётом ничего не показывало.
Я выключил телевизор вторично, и на сей раз он меня послушался. Я был удивлён и заинтригован. Даже зашёл к соседям – поинтересоваться, всё ли у них в порядке с телевизором. Оказалось, что да.
Вечером пришёл Илья. Он иногда подбрасывает мне работёнку. Если бы не он, я б давно помер с голоду.
Я рассказал ему, что случилось.
– …И, представляешь, по всем каналам – новости! Вот что это за?..
– Да ты гонишь!
– Не веришь? А ну пойдём.
Оставив початые бутылки пива на кухне, мы прошли в комнату. Я включил телевизор и пощёлкал каналами. «Новости», «Вести», «Сегодня», «24», «События»… И ещё несколько десятков новостных программ. Мелькали друг за другом ведущие в пиджаках.
– Ну что, поверил?
– Да не может быть! Дай-ка сюда.
Илья забрал у меня пульт. Понажимал на кнопочки – с тем же результатом. Его глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит.
– Как это возможно? – недоумённо спросил он. А потом вдруг широко улыбнулся: – А-а, знаю. Ты купил спутниковую антенну и специально так настроил «ящик». Что ж, тебе почти удалось меня надурить!
– Дурить я тебя не собирался. И никакого спутникового у меня нет. Хочешь – сам посмотри.
Недоверчивый Илья обошёл телевизор в поисках кабеля, только без толку: его там нет и никогда не было. Тогда друг выпучился на меня сильнее прежнего, и я всерьёз обеспокоился его здоровьем.
– Но как это?..
Я молча развёл руками.
Мы вернулись на кухню и в полной тишине добили по бутылке. А когда открыли ещё две и немного выпили, Илье в голову пришла гениальная мысль. Что она гениальная, я понял по тому, как он жахнул бутылкой по столешнице.
– Я знаю! Ты – улучшатель, вот что!
Я скривил физиономию.
– Да брось…
И отмахнулся. Но вместе с тем призадумался: а вдруг он прав?
Да нет, невозможно! Улучшателей в мире едва ли десяток наберётся. Какова вероятность, что я один из них? Чрезвычайно маленькая! А если учесть ещё и то, что способности к улучшению всегда проявляются в раннем детстве, вообще мизерная!
– В общем, это совершенно исключено! – подытожил я.
Но Илья как упрётся во что-нибудь, так и будет стоять на своём до конца.
– А может, ты новый подвид… или, как его, тип. Такой, у которого улучшательность проявляется не сразу.
Я пфыкнул, но не очень уверенно.
– Другого-то объяснения нет, – гнул свою линию Илья. – Попробуй-ка что-нибудь улучшить. Ну, давай! Вспомни, как ты сделал это с телевизором.
– Да как сделал… Захотел – оно само и получилось.
– Вот и отлично. Измени хотя бы… моё пиво! – И он протянул в мою сторону бутылку.
Я сконцентрировал взгляд на ёмкости. Сдвинул брови, сосредоточился – в общем, основательно подошёл к тесту.
– Ну как, получилось? – осведомился Илья.
Я пожал плечами.
– Не знаю. Попробуй.
Илья прежде понюхал бутылку, и мне почудилось в его взгляде удивление. Затем он отхлебнул жидкость, цве́та которой нельзя было разобрать за матовым стеклом.
– Тьфу! Да это ж лимонад! – Илья в отвращении высунул язык. – Какая гадость!..
– Что? Получилось?! – Я не верил своим глазам.
А Илья, кажется, обиделся.
– Ну и шуточки у тебя.
Он отставил бутылку в сторону, собрался и, бросив напоследок «Пока, вундеркинд», ушёл.
А я остался глядеть на бутылку с лимонадом. К её содержимому я не притронулся – всё вылил в раковину.
Так я узнал, что я – улучшатель.
– Господа судьи, проявите снисхождение к моему подзащитному. Он действовал из лучших побуждений…
На процессе меня защищает Машка, подруга Ильи. По его просьбе она взялась за моё безнадёжное дело. Да и работает почти за бесценок. Где бы я был, если б не друзья… Не уверен, правда, что Машка чего-то добьётся, но, может, хотя бы скостит мне пару годиков от пожизненного.
Подперев рукой подбородок, я размышляю о своей нелёгкой судьбе.
На следующий день мы снова встретились с Илюхой. Он был подозрительно спокоен и про испорченное пиво не вспоминал.
После того как мы обменялись рукопожатиями, он рассказал, что в их фирму срочно требуется улучшатель.
– Шеф за голову хватается: что делать, что делать! Налоговая проверка на носу, а наши бухгалтеры, туда их – сюда, балансы свести не могут! Начальник вышел из себя и поувольнял всех к чёртовой матери. А новых пока не нашли.
– И ты растрезвонил ему про меня?
– Посуди сам: ты можешь вытащить нашу фирму из большой «жэ»! Если ты это сделаешь, шеф будет так тебе признателен, что станет твои ботинки лизать.
– Нет, спасибо, это ни к чему.
– Да я образно… Отблагодарит он тебя, всё будет честь по чести. Мужик он, конечно, злобный и неуравновешенный, говнюк, короче, но – благодарный. Мало того что осыплет деньгами, так ещё и тёпленькое местечко в фирме предложит. У него под крылом. Я бы от такого предложения не отказывался!
И, как вы понимаете, я согласился. Это стало моей главной ошибкой.
Идёт суд надо мной, а я думаю совсем не о том, признают меня виновным или нет.
«Жаль, я не умею останавливать время. Или возвращаться в прошлое. Я бы многое хотел изменить».
Такие меня занимают мысли. На подобные темы люди размышляют очень часто. Но что поделаешь, когда всё случилось так, а не иначе?
Вот и меня жизнь несла на своей волне. И уж куда вынесло, туда вынесло…
Василий Сергеевич, Илюхин шеф, встретил меня радушнее некуда.
– Проходи, мой милый, садись. Воды? Кофе? Пива?
«Секретаршу? Кабинет? Фирму?», – мысленно добавил я. А вслух сказал:
– Да нет, спасибо. Я, это…
– Знаю-знаю! Всё знаю! Ну-с, дорогой, не будем рассусоливать: вот трудовой договор – будь добр, ознакомься. – Он пододвинул ко мне бумаги.
Я сел на деревянный стул и быстро пролистал документы. Работу мне предлагали с самыми лучшими условиями. Я, безработный бесперспективняк, не мог на такое и рассчитывать! Илья, конечно, говорил, что Василий Сергеевич – щедрый человек. Но Илюха вообще любит потрепаться, а у любой щедрости есть границы…
– Насчёт зарплаты… – собрался уточнить я, и снова Василий Сергеевич перебил меня:
– Не волнуйся по этому поводу. Зарплата тебя устроит.
И он назвал цифру.
Я закашлялся и выпил предложенную воду.
– Судя по всему, мы договорились?
– Да уж…
– С виду ты парень простой и прямолинейный, но мне нужно быть уверенным. Понимаешь? – Василий Сергеевич налил в стакан ещё воды из фильтра. – Вот, действуй.
Я пристально посмотрел на объект улучшения. Первое время ничего не происходило. Но, наконец, вода потемнела и пошла пузырями, а стакан разросся, превратившись в стеклянную кружку.
– Кока-кола? В пивной кружке? – удивился начальник. – Какое-то странное улучшение.
Я в своей обычной манере только кивнул, сам поражённый увиденным.
– Хорошо. Тогда по-быстрому всё оформим, так как времени у нас нету. Сможешь выйти на работу сегодня?
Я снова кивнул, не до конца понимая, что происходит. Но, как мне виделось, происходило что-то исключительно приятное. Что ошибаюсь, я понял, к несчастью, слишком поздно.
Выдержка из современного энциклопедического словаря:
«Улучшатель – человек, который владеет улучшательством, то есть способностью модернизировать вещи. Превращает Daewoo в Jeep, сок в вино, маленькую игрушку в большого робота, и т. д.
Способности У. могут варьироваться. У некоторых из них встречаются возможности, которые недоступны другим, например, связанные с улучшением компьютерной техники.
Существуют так называемые ограничители – вещи, на которые У. не могут оказать влияния. Чаще всего, это природные явления (гроза, цунами, смерч) и находящиеся на значительном расстоянии объекты (облака, звёзды, высоко летящий самолёт).
Улучшательство в современном обществе – исключительно редкое явление. Владеющие им люди обычно уважаемы и почитаемы. Трое из ныне живущих У. входили в десятку самых богатых людей по версии журнала «Forbes».
Современной медициной доказано, что улучшательство не заразно. Побочных эффектов, связанных с этой т. н. пси-способностью, пока не выявлено».
– А тебе обязательно смотреть на бумаги? – спросила Ирочка, худая и высокая секретарша. Она жевала жвачку и беспрестанно чавкала.
– Раньше я всегда смотрел на то, что улучшаю.
Ирочка поджала губы.
– Вообще, вам не стоило бы их видеть. Пришли неизвестно откуда, сами неизвестно кто… А вдруг вы как раз из налоговой?
Я не стал с ней спорить. С двумя типами людей никогда не вступаю в дискуссию: с полицейскими и секретаршами. С первыми – из инстинкта самосохранения, со вторыми – чтобы поберечь мозг.
Находились мы в подвале, где, как горы, возвышалась документация.
Я нагнулся и взял первый попавшийся листок.
– Эй!..
– Спокойно. Я буду смотреть только на него.
– Вам ни к чему его разглядывать.
– Должен же я как-то узнать, получилось или нет.
– Я могу сказать вам.
– А вы что-нибудь понимаете в бухгалтерии?
– Не-а. Я здесь за красивые глазки.
Меня всегда удивляла, даже восхищала искренность некоторых людей. Особенно с ногами от ушей и жвачкой во рту.
– Вот поэтому мне и придётся на него посмотреть. А сейчас тихо, пожалуйста.
Вздохнув, Ирочка отвела взгляд, но чавкать перестала.
Я всматривался в цифры и слова на бумаге. Долго, упорно. Я вглядывался и вглядывался, и вглядывался, пока на лбу не выступила испарина. Прошло, наверное, часа два, прежде чем я отбросил листок в сторону.
– Пока не получается.
– Я знала, что вы обманщик. Хотели втереться в доверие к Васечке. Вы, наверное, гипнотизёр. Внушили ему, будто что-то там улучшили, он вам и поверил. А я нет, на мне ваши фокусы не сработают. Я всё о вас расскажу…
– Вот и отлично. Заодно скажите шефу, что мне требуется отдых. Видимо, у моей способности есть ограничения: я могу улучшать не чаще, чем раз в несколько часов.
– Во сколько?
– Если б я знал.
Ирочка опять зачавкала.
– Я всё расскажу Васечке, – повторила она и вышла из подвала.
А я, озаряемый светом тусклой лампочки, остался внутри, наедине с мыслями.
Машка заканчивает свою речь. По выражениям лиц судей сложно понять, какое впечатление произвели её слова. Она садится на лавку и ободряюще треплет меня по плечу. Судьи о чём-то совещаются.
– Сейчас тебе дадут слово.
– Угу.
Едва ступив на порог подвала, Василий Сергеевич покачал головой и сказал:
– Андрюша, Андрюша… что же ты меня подводишь?
– Я? Подвожу? Да я только что вот эти вот бумажные Гималаи улучшил! – негодующе возразил я.
– Улучшил? Правда?
– Проверьте сами.
Василий Сергеевич обернулся к Ирочке, заглядывавшей ему через плечо, и та тут же скрылась. Почуяла, видать, чем дело пахнет.
Покряхтывая, Василий Сергеевич подошёл к ближайшей «горе» и взял верхний листок. По мере того как он читал, глаза его набирали в объёме, грозя вывалиться из орбит. Неужели это заразно?
Шеф поднял взгляд на меня и потряс документом:
– Это что?
– Улучшенная документация. Теперь ни одна собака не подкопается.
– Какая ещё собака? – Василий Сергеевич весь покраснел. – Я спрашиваю, что это такое?! – повысив голос, потребовал он ответа.
Я понял: случилось что-то не то.
– Э-э… разрешите взглянуть?
Я взял из пухлых дрожащих рук листок. Вчитался в него. Я год проработал бухгалтером в одной маленькой компании, а потому представлял себе, что должен был увидеть. И не обманулся в своих ожиданиях.
Василий Сергеевич между тем с остервенением рылся в грудах документов.
– Не вижу проблем, – сказал я, созерцая его толстую спину. – Всё чётко, ясно и понятно. Прибыль указана, расход указан. Дебет с кре́дитом сходятся. Всё как положено.
– Положить мне на это «положено»! – повернувшись ко мне, заорал Василий Сергеевич. – Это «белые» сведения! А где «чёрные»?! Где миллионы, которые я заработал?!..
– Э-э…
– Где они, где?!.. Ох, мне плохо…
Василий Сергеевич схватился за сердце. Тут же подбежала Ирочка и, стрельнув в меня гневным, убийственным взглядом, увела Васечку из подвала. Я вновь остался один.
В тот же день меня уволили. Что было странно, ведь проблем с налоговой у Василия Сергеевича не возникло.
А меньше, чем через неделю, его фирма обанкротилась.
– Слово предоставляется подсудимому. Подсудимый, вам есть что сказать?
Я встаю, мельком глянув на часы. Остаётся пять минут. Всего пять! Надо как-то потянуть время.
– Граждане судьи, – откашлявшись, начинаю я, – родился я в семье малообеспеченной да к тому же многодетной. Четвёртным ребёнком, самым младшим. И, естественно…
Я сидел на диване и смотрел по телевизору новости, когда раздался властный оклик:
– Откройте, полиция!
На цыпочках прокравшись в коридор, я заглянул в глазок. Трое дюжих парней в форме, с дубинками наперевес. Я догадывался, кто их на меня натравил, – Васечка Сергеевич, кто же ещё…
– Откройте, или мы выломаем дверь!
Я не знал, что предпринять. Ну, не кричать же им, что меня нет дома?
Жил я на седьмом этаже, а потому ни о каком побеге не могло быть и речи.
«Вот бы они передумали и ушли!», – мелькнула мысль.
Выбора у меня, похоже, не оставалось, так что я решил вернуться в комнату и смотреть новости до упора. Однако ситуация сложилась иначе: из коридора раздались спокойные голоса полицейских.
– А с чего мы взяли, что он здесь? – говорил один.
– И правда, его ведь может не быть дома, – отвечал второй.
– Давайте проверим информацию, полученную от Василия Сергеевича, – предложил третий.
– Да и его самого: какой-то он подозрительный тип.
– Точно.
– Верно.
– Пошли.
Я снова прильнул к глазку. Моя челюсть отвисла до пола: трое полицейских развернулись и вышли из коридора.
Я осторожно отпер дверь. Прокравшись, выглянул на лестничную площадку и никого там не увидел. Они ушли. Вежливые, спокойные и ответственные служители правопорядка. Получается, я только что улучшил полицию…
Часы отсчитывают время мучительно медленно. Прошло всего три минуты, а мне кажется, три дня. Но я продолжаю говорить. Сейчас, вот сейчас судьи могут прервать меня, объявить виновным, и тогда всё. Кончено. Улучшить правосудие не удастся, и оставшиеся годы я проведу в тюрьме.
– …В школе я давал отпор хулиганам и задирам, потому что…
Две минуты.
Судьи странно на меня смотрят. А я, стараясь не обращать на них внимания, болтаю без умолку.
Ещё минута, ещё всего лишь минута…
На следующий день я провёл эксперимент. Улучшил апельсин до состояния «Юпи». А после, с периодичностью в десять минут, старался изменить календарь на стене. Я хотел выяснить, через какое время восстанавливается моя способность.
Я не уходил с кухни и продолжал пялиться на календарь, даже когда ел.
Ровно через десять часов бумажные листы с цифрами исчезли, превратившись в небольшую записную книжку. Она упала на пол, и я вздрогнул от этого звука.
А в следующую секунду за пределами квартиры раздался громкий шум.
Я поднялся и направился было к двери, чтобы посмотреть в глазок, но остановился. Прислушался. Сквозь яростное матюкание я расслышал приказ разойтись.
И дверь слетела с петель!
Я не успел сориентироваться. Хотя что можно противопоставить полку ОМОНа? Сверхспособность-то вернётся ко мне только через десять часов!..
– Вот он! – донеслось сквозь гомон и грохот. – Держи его! Волнов, стоять, мать твою за ногу!..
Что было дальше, я помню плохо. В памяти остались только люди в масках да подпрыгивающая на неровной дороге спецмашина.
Пришёл в себя я уже в полицейском участке. Сначала меня долго допрашивали, причём омоновцы, так как все полицейские вдруг разучились быть жёсткими и требовательными. А когда словесная пытка закончилась, препроводили в КПЗ. О, этот незабываемый аромат немытых тел!
Компанию в камере мне составляли такие же неблагонадёжные элементы общества, как я. Уже прошло десять часов, и я на всякий случай улучшил своих «соседей». Поэтому время до суда мы провели в светских беседах.
За мной пришли, когда до восстановления способности оставалось часов пять.
– Волнов, на выход!
Меня провели в зал суда.
Все уже сидели на своих местах. Илюха – позади, со скорбным выражением на лице. Василий Сергеевич – справа, на месте обвинителя. В глазах его горело, как говорится, пламя ненависти. А Машка-адвокат была тут, на скамейке рядом со мной. Мы не обговорили с ней план моей защиты – нам попросту не дали этого сделать. Ещё находясь в КПЗ, я было заикнулся о том, что мне нужен адвокат. Но омоновцы так на меня глянули, что я понял: лучше молчать в тряпочку. Проплатил их Васька, наверняка проплатил. Он бы последние деньги отдал, лишь бы расквитаться с тем, кто лишил его фирмы.