Ублюдок. Вонючий ублюдок. — Ты что, не помнишь имен тех женщин, с которыми трахался?
Он отступил, помотал головой, как если бы чего-то не расслышал. — Да, я помню тебя.
Но он не помнил, что спал с ней, поняла Энид. Вероятно потому, что он никогда с ней не спал.
Он искал Мадди. Зачем он искал Мадди? Чего он хотел от нее?
С ее обыкновенным лицом, простым телом и незамысловатым образом жизни? Насколько она знала, сестренка была девственницей, которая берегла себя неизвестно для кого.
Разве ее сестренка переспала с Эдди Берлином? Эта мысль привела ее в ярость.
Сука. Подлая, мелкая сучка.
— Моей сестры здесь нет, но есть я.
Он даже не моргнул, даже не показал, что заметил ее. Он был слишком занят, пытаясь осознать собранную информацию, слишком занят, разглядывая захламленную комнату за ее спиной.
— Ты с Мадди тоже переспал? — спросила она.
Он потянулся к ней. Но вместо того, чтобы схватить ее так, как она того хотела, он взял ее за руку и протянул ее на три шага, входя за ней внутрь.
— Мадди! — Он прошел прямо к лестнице.
Было очевидно, что он бывал здесь раньше, знал планировку дома.
Энид рывком закрыла дверь позади него. — Ее здесь нет. Я ее вышвырнула.
Он резко повернулся. — Ты вышвырнула свою собственную сестру?
— Прекрати говорить о Мадди. Меня уже тошнит при упоминании ее имени. — Она была так зла, так возмущена этим отсутствием внимания с его стороны.
Он не хотел ее.
Но он захочет.
Она кинулась к нему, обхватила его руками, прижимаясь грудями к мягкой ткани его футболки, твердости его груди, обхватывая ногой его бедро. Она терлась об него. — Забудь о ней.
Она трогала его рукой через джинсы, ласкала его, пытаясь вызвать эрекцию. Она не собиралась позволить ему еще раз оттолкнуть ее.
Он издал горловой звук, выражая свое отвращение. И тут же оттолкнул ее, почти сбив с ног.
Она зашаталась, но удержала равновесие и стала ровно. — Тебя что, кастрировали или?
— Где Мадди?
— Убирайся отсюда!
— Говори мне, где Мадди.
— А мне-то откуда знать, черт возьми?
— Ты, что говоришь, что выкинула сестру и даже не знаешь, куда она могла пойти? И есть ли у нее, куда идти?
Она стояла и смотрела на него, ненавидя почти также, как ненавидела Мадди. — У нее не было ничего, в чем бы я нуждалась.
У него был вид, как будто он неправильно расслышал, и он помотал головой. — Где они производят таких бездушных роботов, как ты? Это место следовало бы взорвать. Я очень сочувствую Мадди, которая вынуждена терпеть такую сестру.
Энид закричала. Этот вопль ярости родился где-то в глубине ее легких. Она кинулась к нему, нацелив на него свои ногти.
Прежде, чем он смог остановить ее, она расцарапала ему пол лица.
Он схватил ее за руки и держал подальше от себя. Она пиналась, испытывая огромное удовольствие, когда ее ступни касались его кожи, хотя от этого она испытала боль в пальцах ног.
— Мадди ничем не лучше меня. — прошипела она сквозь зубы. — Она такая же потаскушка, как и я. Ты хочешь знать, где она? Она поехала в Аризону. Мадди поехала в Аризону. Назад к своему дружку.
— Если это правда, почему ты этого раньше не сказала?
— Если бы я тебе сказала, ты бы тут же ушел, верно?
Он ничего не сказал. Но он размышлял. И почти поверил.
— Верно? — повторила она.
Он отпустил ее.
Повернулся и ушел.
Сукин сын.
Эдди стоял на крыльце, пытаясь сориентироваться.
Сукин сын.
То, чего он так боялся, произошло.
Правда ли это?
Мадди в самом деле уехала?
Она приехала в Небраску чтобы найти свою пропавшую сестру, назначила награду за женщину, которая совсем не потерялась. Так что для Мадди имело смысл вернуться назад.
Он был слишком медлительным.
Слишком поздно.
Слишком поздно он осознал, что испытывал к ней не только раздражение, недовольство и желание.
Теперь, оглядываясь назад, он увидел, что испытывал к ней влечение уже давно. Возможно, в тот первый момент, когда Мерфи поранил ее. Тот страх, который он испытал, увидев кровь на ее блузке. Это был страх утраты. Страх потерять не просто человеческое существо, а человеческое существо, которое особенно много для него значило.
Любовь.
Он не знал, любовь ли это. Он не был уверен в том, что значит это слово. Он только знал, что хотел бы прожить жизнь с ней. Он обнаружил, что начал думать о завтрашнем дне, и о следующем. Пустота уже долгое время не посещала его.
Но теперь он ее ощущал. Как она крадется в закоулках его разума, наполняя его душу тем самым ощущением горя, которое приходит от болезненной утраты.
Он уже скучал по ней.
Дважды он покидал свой безопасный дом ради нее. Дважды она была для него сокровищем, наградой, которая стоила такого тяжкого путешествия.
А теперь она ушла.
И он снова оказался в этом одиноком месте.
Он попытался двинуться, но его ноги весили, казалось, фунтов сто каждая. И они держали его на этом крыльце.
Иди.
Двигайся.
Чувствуя себя как чудовище Франкенштейна, он поднял сначала одну ногу, потом вторую, и заставил себя спуститься по ступенькам.
Он знал, что идет дождь. Он чувствовал как капли падали на его лицо, но в то же время его кожа онемела. Он чувствовал прикосновения, но не ощущал ни влаги, ни холода.
Он дошел до боковой дорожки, но не стал заниматься своим грязным мопедом. Вместо этого он пошел пешком. Все быстрее и быстрее, пока, внезапно, не побежал.
Он перешел с боковой дорожки на улицу пошире. Он бежал пока его легкие не вскипели. Он бежал, пока его бок не заболел, и мышцы ног не заныли. Он бежал до тех пор, пока не задрожал и не смог двигаться дальше.
Когда это произошло, он заполз под куст и подтянул колени к подбородку.
В пять утра Джоан больше не могла спать, поэтому она поднялась и поставила кофейник.
За годы, проведенные в качестве жены доктора, она привыкла спать всего несколько часов кряду, даже в спокойные ночи. Она любила своего мужа, но все больше, с течением времени, начала размышлять, не совершила ли она ошибку, выйдя замуж за доктора. Она была рада, что Макс был тем редким психиатром, кто приходил на помощь больным день и ночью. Было так много людей, у которых была целая уйма проблем.
Она почти выпила вторую чашку кофе, когда колокольчик на двери кухни зазвонил.
Она привыкла, что приходили люди, которые искали Макса, нуждались в его помощи.
Так хорошо, когда кто-то в тебе нуждается.
Она включила наружный свет и отперла дверь, но оставила цепочку на месте. Человек пришел совсем не к Максу, а какой-то бродяга, человек с улицы с кровью на лице и вымокший до нитки. Как он сюда добрался? Почему был так далеко от города, от укрытия?
— Погоди минутку. Не уходи. Я сейчас вернусь.
Она закрыла дверь, потом быстро собрала еды, упаковав ее в пластиковый пакет из бакалейного лавки. Она налила остаток кофе в термос и пошла к двери.
— Держи, — она попыталась дать ему все это, но он просто стоял, замерзший и дрожащий.
В городе есть убежище, сказала она ему, указывая направление. — Если ты пойдешь туда, они дадут тебя горячую еду и сухую одежду.
— М-м-макс. Мне не-необходим-мо поговорить с Максом.
Этот голос. Такой знакомый. Она присмотрелась. — Эдди? Боже мой, Эдди! Это ты?
Он кивнул, обняв себя руками.
Она сняла цепочку и пустила его в дом.
— Макс!
Пытаясь поддержать Эдди, она закричала по направлению спальни наверху.
— Макс, вставай! Скорее!
Эдди сделал пару шагов и свалился на пол кухни, а вода образовала лужи вокруг него.
Джоан услышала шаги Макса, а потом увидела его самого, с широко раскрытыми, мутными глазами в боксерских трусах и белой майке.
— Что здесь происходит? — спросил он, переводя взгляд с нее на своего друга.
— Эдди! О, Иисусе!
Он склонился над ним и положил руку на плечо Эдди.
— Я принесу одеяло, — предложила Джоан.
Медленно Эдди поднял голову и Макс увидел пустоту в его глазах.
Его сердце вновь замерло. Нет. Только не снова.
— Макс.
— Привет, Эдди.
— Я знаю, что ты сказал, что больше не имеешь со мной дел.
Макс посмотрел на свою жену, которая стояла и сжимала в руках одеяло. Она закусила губу, в глазах стояли слезы, и она покачала головой.
— Это была просто болтовня, — ответил Макс глухим голосом. — Наша дружба значит для меня намного больше этого.
Эдди протянул ему дрожащую руку.
Макс принял ее.
— Это хорошо.
А потом он сказал то, что Макс годами от него ждал, те слова, которые, он уже отчаялся услышать от Эдди.
— Помоги мне. Ты должен мне помочь.
Глава 23 На улице
"Ты не можешь уехать, Мадди. Пожалуйста, не уезжай."
"Ты не можешь уехать, Мадди. Пожалуйста, не уезжай."
Мадди уставилась на своего босса, удивленная его реакцией.
"Твое шоу начинает раскручиваться, собирает все больше слушателей каждый раз. Ты не можешь уйти сейчас"
Он будет вынужден найти ей замену. Как только она появилась на радиостанции, скучной и безнадежной, он перешел на 8-часовые бобины.
Сейчас они сидели в комнате для отдыха на радиостанции, Мадди притулилась в углу клетчатой кушетки, просушивая полотенцем волосы, Хэмингуэй дулся в своей клетке, Брайен сидел на оранжевом стуле и щелкал конфетками.
"У меня нет причин оставаться здесь, в Честере"
"Нет причин! Как ты можешь говорить это?"
Он был одет в серую футболку с огромной надписью XXL спереди. Над кем он пытался посмеяться? "У тебя есть я", сказал он, хлопнув себя по груди. "У тебя есть радиостанция".
Она думала, что ей необходимо быть подальше от Эдди Берлина, подальше от Энид. Жить с ними в одном городе — не очень хорошая идея.
"Я думаю, будет лучше, если я уеду". Это будет самое короткое время, какое она провела в одном месте. Её новый рекорд.
"Диалог. Секрет хороших отношений. Я недостаточно плачу тебе? Так?"
"Это не из-за денег". Она подумала, что не стоит упоминать тот факт, что она еще не видела чека до сих пор, или, что она вынуждена есть еду для кошек.
"Все из-за денег"
Он встал, залез в задний карман джинсов и достал бумажник. Открыл его, вынул несколько купюр и бросил их на светлый кофейный столик, который приобрел почти за бесценок, когда сомнительный отель, расположенный чуть ниже по улице, был вынужден закрыться. "Вытащи свою машину из пруда"
Она уставилась на деньги. Триста долларов.
"Ты устала. Я вижу, что ты устала. Позволь мне позаботится обо всем". Он исчез, затем появился через несколько секунд с газетой. "Мы найдем тебе квартиру. Или дом. Маленький, уютный домик". Он открыл газету, сражаясь с ее страницами, пока не сложил ее до удобного размера. Бросил газету рядом с ней на кушетку, вынул ручку из-за уха и начал обводить объявления.
"Без животных", бормотал он, спускаясь по колонке. "Без животных, без животных…"
Она склонила голову и закрыла глаза.
Это было приятно, даже необычно, что есть кто-то, желающий видеть ее рядом, кто действительно беспокоится, о том, что она может уехать.
Раньше она уходила, и никто не замечал этого. Она не оставляла ни единого следа, ни единого воспоминания о себе.
Она пыталась убедить себя, что ей нет необходимости производить впечатление, даже самое маленькое.
Слова Энид вернулись, не давая ей покоя. Нет, она никогда не сделала ничего значимого в своей жизни, большого или маленького.
"Что ты сказала, Мадди?"
Возможно, было бы неплохо иметь немного стабильности хоть на время. Всего лишь на небольшое время.
На деньги, которые Брайен бросил на кофейный столик Мадди вернула машину и заплатила за квартиру вперед.
"Это аванс" сказала она Брайену, когда он пытался убедить ее, что эти деньги были бонусом. Она бы чувствовала себя виноватой, если бы оставила все как есть.
Ведя машину из полицейского участка, где ее глушитель заново прикрепили, Мадди потянулась под сиденье, чувствуя рукой кусок оберточной упаковки, пару грохочущих банок содовой, пока ее пальцы не наткнулись на прохладный твердый пластик.
Коробка от кассеты.
Мадди упаковала демо-касеты в кейс, когда приехала в Небраску. Перед отъездом она достала демо-версию Рика Бека и демо группы "Jive Banannas" и бросила кассеты и коробки на сиденье рядом, чтобы можно было дотянуться рукой, пока ведешь машину.
Что-то было не в порядке с кассетой Jive Banannas. Прежде чем она смогла послушать демо-кассету Бека, ее машину повело. В спешке она схватила непрослушанную кассету и, не проверив, положила ли ее в нужную коробку, затолкала весь хлам под сиденье.
После того как машина выровнялась и вернулась на дорогу, она потянулась к радио. Испорченная пленка все еще была в плеере. Она вынула кассету, нашла пустую коробку под сиденьем, которая случайно оказалась коробкой от демо-кассеты Рика Бека и засунула испорченную пленку в бардачок. Мадди так и не прослушала другую кассету. На самом деле она вообще забыла об этом, до вечера, когда появилась Энид. Поскольку большая часть демо-пленок ничего не говорила о том, что на них, Энид не забрала их.
Мадди открыла коробку Jive Bananas и вынула демо Рика Бека.
У нее было намерение отослать пленку Эдди, даже не слушая ее. Но искушение было слишком большим.
Она вставила пленку в плеер.
Глава 24 Прохладная тень
Рик Бек.
Это был действительно Рик Бек.
Она не могла поверить в это.
От его голоса у нее побежали мурашки по телу.
Акустический концерт Рика Бека. Версия, не предназначенная для трансляции.
Простая. Один человек с акустической гитарой. И больше ничего. Без спецэффектов. Ничего электронного. Ничего компьютеризированного.
Только человек, открывающий свою душу.
Она остановилась посреди дороги. Она прибавила громкость.
Один голос.
Один инструмент.
Тревожащий.
Эмоциональный.
«Прохладная тень».
Она слушала запись снова и снова, пытаясь насытиться ею, зная, что этого никогда не случится. Песня была классической, такая будет конкурировать с любыми песнями Битлз, когда-либо написанными.
Песня, которую никогда не слышали.
Она положила запись в конверт, подписала его и опустила в почтовый ящик.
Глава 25 Давно ли мы виделись?
Затаив дыхание, Джейсон съезжал на велосипеде по изрытой колеями дороге, которая вела к Эдди. Между рулем, находился громко играющий магнитофон, прикрепленный несколькими тросами. Это был магнитофон, который дал ему Эдди. Джейсон никогда не мог запомнить имена исполнителей музыки, но эта запись была громкой и веселой. Ему это нравилось.
Амортизатор.
Какое таинственное слово. Он должен спросить Эдди, думает ли он тоже, что это фантастическое слово. Джейсон проговорил его вслух — так он не забудет. Он забывал многие вещи. "Амортизатор. Амортизатор." Чем больше он повторял, тем таинственней оно звучало.
Он спешил добраться до Эдди. Он любил Эдди. Он любил Мерфи. Они не высмеивали его как некоторые. Эдди никогда не смеялся над ним. Иногда Мерфи смотрел на него с открытым ртом, но не смеялся. Он был только счастлив.
Джейсон поехал быстрее. Он всегда прибавлял скорость в переулке. Там было темно. А он не любил темноту.
Он выехал на поляну, и жаркое солнце осветило его лицо.
Лучше. На солнце было лучше, даже если оно слепило глаза.
Щурясь, он остановил велосипед, выключил магнитофон, качнул ногой и опустил откидную подножку.
Когда он ставил велосипед, подножка увязла в грязи. Джейсон подхватил руль, чтобы велосипед не упал. Он откатил его вперед на несколько дюймов, пробуя другое место. И другое. Пока, наконец, не нашел подходящее.
Он посмотрел на серый покрашенный дом. Дом с привидениями. Вот на что он был похож. Дом и переулок были двумя вещами, которые Джейсон не любил, идя к Эдди. Эдди должен покрасить дом в ярко-оранжевый.
Джейсон пошел к дому, остановился и вернулся, чтобы забрать почту для Эдди — один небольшой конверт. Он достал его из корзины, прикрепленной к багажнику велосипеда, и пошел к двери, разглядывая конверт.
Эдди Берлин
RR1
Честер, Небраска.
Он был таким легким, казалось, что он совсем пустой.
Джейсон хотел открыть его, но Адель говорила, что это нехорошо — открывать чужую почту.
Он постучал, но Эдди не открыл дверь, как обычно.
“Эдди?”
Он постучал снова, затем осмотрелся вокруг.
Эдди никогда не уходил. Это была одна из тех вещей, который Джейсон любил в нем. Он всегда был там, где должен быть.
“Эдди?”
Он звал не слишком громко, на случай, если рядом был призрак или кто-то еще.
Он испугался. Совершенно один около большого, похожего на привидение, дома, смотрящего на него. Но для того, чтобы вернуться домой, он должен был ехать через темный переулок. Иногда деревья дотягивались и задевали его. Однажды они порвали его рубашку и оцарапали лицо.
Он услышал мягкий глухой стук.
Он посмотрел вниз.
Конверт. Он лежал рядом с ногами. Что он делал на земле?
Он наклонился и поднял его. Когда он это делал, один край конверта открылся, и что-то выскользнуло.
Пластмассовая коробка. Внутри была кассета.
Он отбросил конверт и поднял кассету.