Тела тех, кого я знал как дядю и старика Якова, медленно, с ядовитым шипением, оплывали на моих глазах, превращаясь в кучу жилибящегося желе.
Тело карлика оставалось без трансформаций. Из всей этой компании он был единственным человеком. Посвящённым.
Я отложил браунинг в сторону и вошёл в застеклённое звукоизолированное помещение студии.
Я знал, что мне надо делать сейчас. Я отчётливо слышал Ритм, который мне предстояло отбить. Ритм скорби и разочарования. Ритм гневного сожаления о потерянном друге. И в то же время – Ритм торжества и победы. Ритм силы, которая не требует оправданий.
Я уселся за ударную установку. Проверил педаль басового барабана. Тронул лёгким прикосновением тарелки. Сейчас, сейчас. Сейчас. Ждать осталось недолго. Скоро ко мне вернётся отец.
Раз-два-три-четыре…
И я принялся за барабанное соло. Сочное, упругое, стремительное – оно вырывалось наружу само по себе, я целиком и полностью превратился в барабанную дробь. Удар – и цепи рушились. Удар – и опалённые стервятники серым пеплом падали в пучину океана. Удар – и Прометей поднимался на ноги, и небо над ним освещалось ослепительным лучом, который втягивал освободившегося узника в световой коридор.
Гром пошёл по небу, и тучи, как птицы, с криком неслись против ветра. А могучий ветер, тот, что всегда гнул деревья и гнал волны, поднимал Прометея ввысь.
Он свободен! Вы слышите, он свободен! Прометей Освобождённый, он скоро будет здесь!..
Когда я очнулся, то увидел, что лежу в развалинах дома. Его словно снесло могучим ураганом. Меня присыпало досками, обоями и землёй. Было темно, я отчётливо видел над головой звёздное небо. Я освободился из-под завала и по шнуру электропроводки выбрался из подвального котлована на поверхность.
И сразу же увидел его. Он шёл ко мне прямо по развалинам – обнажённый, прекрасный. Шёл и улыбался. Длинные волосы развевались по плечам, он смотрел на меня с нежностью и благодарностью.
– Это ты?
– Да, я!
Голос его. Его лицо. Да, это он!
– Папа! – со слезами на глазах произношу я. – Я так сильно ждал тебя!
– Ну, ну, – гладит он меня по спине, успокаивая. – Теперь мы всегда будем вместе.
Счастье! Вот оно, большое человеческое счастье, когда ничего не нужно объяснять, говорить, оправдываться и когда люди уже сами всё знают и всё понимают. Я с благодарностью сжимаю его руку, и мне хочется её поцеловать. Но он тихонько её выдёргивает и крепко жмёт мою.
– Я должен сделать одно заветное дело, – объясняет мне отец. – Только ради него я желал вернуться на Землю.
Я не спрашиваю, что это за дело. Должно быть, поистине важное, если он смог тысячелетия терпеть боль, унижения и издевательства ради него.
Прометей распрямляется, поднимает кверху руки, и я вижу, как над ними возникает огненный шар. С каждой секундой шар увеличивается, наливается жарким огнём – он так и пылает внутри прозрачной сферы, он обжигает горячим дыханием.
Через какие-то секунды шар уже просто огромен. Он достигает самого неба, он разросся до невиданных размеров, от него пышет яростным и бушующим жаром, но меня этот жар не опаляет. Наконец отец делает короткий выдох и подбрасывает шар вверх. Тот мгновенно распадается на сотни, тысячи, миллионы огненных струй, которые разбегаются во все стороны, поглощая всё на своём пути.
Но что ни мгновение, огней зажигается всё больше и больше. Они вспыхивают от края до края прямыми аллеями, кривыми линиями, широкими кольцами. И вот уже они забушевали повсюду. Их много, целые миллиарды!
Я вижу, как, вспыхнув, моментально сгорают человеческие жилища – одноэтажные, махонькие и огромные, многоквартирные. Короткие, но многочисленные, сливающиеся в единый вой человеческие крики заполняют собой всё пространство.
Я понимаю, что огонь растекается вдаль на тысячи километров, что он заполняет собой все страны и континенты. Всё исчезает под ним – дворцы и хижины, города и деревни. Все люди растворяются в его неистовой пучине. Все до единого.
– Сбылась моя мечта, – тихо произносит Прометей. – Я принёс людям Огонь.
…Широки поля. Мир огромен. Жизнь ещё только начинается. И что пока непонятно, всё потом будет понято.
Мы ступаем с отцом по горячей земле и движемся вдаль. Этот мир принадлежит нам. Мы его хозяева и повелители. Отец и сын – крепко и нерушимо дружны мы теперь навеки.