— Ничего себе чушь! Нет, надо срочно удирать отсюда, это может плохо кончиться!
— Видишь ли, я просто не понимаю, кому это может быть нужно…
— Да мало ли кому ты перешел дорогу или… Мэтью, я умоляю тебя, давай уедем! Я боюсь!
И тут его словно что-то толкнуло изнутри.
— Хорошо, я подумаю.
Да когда тут думать, сегодня вечером надо уехать, ты же говорил, что можешь полностью положиться на Геннадия Ивановича. Он твой зам, вот пусть и замещает тебя пока. Мэтью, я возьму билеты, ну, скажем, в Париж, а там наймем машину и уедем, скажем, в Испанию. Пересидим, покуда Струков разберется…
— Нет, Ариша, завтра у меня с самого утра очень важная встреча, на которой, может быть, многое прояснится.
— Но у тебя завтра день рождения, и вполне возможно, твои враги захотят преподнести тебе сюрприз…
— Арина, ты начиталась детективов! Короче, завтра вечером я скажу тебе, как обстоят дела. А пока буду предельно осторожен. Извини, мне необходимо позвонить!
Он поднялся к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь, достал секретный мобильник и позвонил Струкову. Завтрашнее свидание я не пропущу ни за что, решил он, я не видел ее уже три дня!
* * *Андрей Розанов оказался вполне приятным человеком примерно моего возраста, значит он лет на пять моложе Юльки… И он действительно отлично знал мои романы.
— Не понимаю, с чего вы вдруг взялись их читать? — полюбопытствовала я.
Понимаете, я купил их для Юли, которая боялась даже брать их в руки… Я решил, что надо ей все-таки познакомиться с вашими книгами, ненормально как-то… А она всячески уклонялась. Мне казалось это странным, ну я и взял одну с собой в самолет, когда летел в Екатеринбург. И не мог оторваться, честно скажу, я даже слегка стеснялся, и надел на книгу пластиковую обложку.
— Весьма характерно для мужчин, — усмехнулась я.
— Но меня так увлек не столько даже сюжет, сколько атмосфера, в которой существуют ваши герои. И пишете вы здорово. Когда я вернулся, то как подорванный стал читать другие романы. А потом, когда Юля приехала, я сказал ей о своих впечатлениях…
— А она?
— Обещала прочесть, когда вернется в Италию.
— Даже и не подумает.
— Боюсь, вы правы.
— Андрей, простите за прямоту, у вас что, любовь?
— Честно?
— Разумеется.
— Была любовь, давно, очень сильная и глубокая, но это прошло. У меня, по крайней мере, а Юля не желает этого видеть, не желает это принимать… Причем я когда-то просил ее выйти за меня, настаивал на этом, но при условии, что жить мы будем в Москве. Она категорически отказалась. Я повторял свое предложение, она не желала бросить Италию и мужа.
— А где вы познакомились?
— Я несколько лет жил в Италии, но у меня там ничего не складывалось, и я вернулся в Москву. И Юля стала ездить ко мне.
— То есть вы хотите сказать, что она давно здесь бывает?
— С двухтысячного года.
— А она говорила вам, что в Москве живут ее мать и сестра?
— Говорила, конечно. Но я не хотел вмешиваться… А тут как-то она увидела вас по телевизору, заволновалась, но сразу звонить не стала, решила сперва придумать легенду…
— Понятно… Знаете, для меня это тяжелый удар. Видит Бог, я ничем перед ней не провинилась, но… Ладно, не будем больше говорить об этом. Кстати, Андрей, зачем вы меня пригласили? Чтобы рассказать о Юле?
— Если честно, нет!
— Тогда в чем дело?
— Олеся, я работаю в продюсерском центре «Мэтр».
— И хотите купить у меня права на один из трех прочитанных вами романов?
— Как приятно иметь дело с умной женщиной!
— Боюсь, вас ждет разочарование.
— Права на них уже проданы?
— Нет, но просто я не хочу.
Олеся, вы напрасно это… У нас работают самые именитые и продвинутые режиссеры, у нас большой бюджет.
— И на какой роман вы положили глаз?
— На «Новости-хреновости». Там бездна юмора, три великолепных женских образа и вообще… Мы пригласим хорошего композитора, лучших артистов… Сценарий будет писать Артур Слешко, одним словом, может получиться классный фильм.
— Фильм или сериал?
— Четыре серии. Уверен, это будет хит! Только придется изменить название, ну, вы сами понимаете.
— Фильм будет называться «Любовь до гроба» или «Счастье напрокат»?
— К чему столько иронии? Кстати, «Счастье напрокат» хорошее название. Надо предложить руководству.
— Какому?
— Руководству канала, они заказывают музыку.
Я пришла в ярость. Но сдержалась.
— Андрей, скажите, зачем было спекулировать именем моей сестры, чтобы просто предложить мне эту сделку? Вы полагали, что мое родство с Юлей заставит меня согласиться? Но это же бред!
— Нет, Олеся, вы не правы, просто я действительно купил эти книги для Юли, но, прочитав, понял — это то, что сегодня нужно каналу. Простите, если… Да, неуклюже получилось… Но в принципе, вас это интересует?
— Нет, меня ничто не интересует, я сыта по гордо. Кстати, вы проиграли мне капуччино, настроение мое стало еще хуже. Всего хорошего!
— Олеся, какие ваши условия?
— У меня нет условий. Товар не продается!
— Хотите, будете сами писать сценарий!
— Я не умею!
— Научитесь!
— Я не хочу учиться, понимаете?
— Олеся, мы вам очень хорошо заплатим. Назовите вашу цену.
Я назвала сумму вдвое больше той, что получила за последний роман, чтобы отпугнуть его.
— Мы это обсудим, — несколько смешался он.
— Обсуждайте! Я пошла, всего хорошего!
— Олеся, постойте, а капуччино?
— Плевать!
— Хорошо, идите, но я свои долги рано или поздно отдаю. Я еще позвоню вам.
Едва я села в машину, позвонила… Амалия Адамовна. Только ее мне сейчас не хватало для полного счастья!
— Олесечка, не удивляйся, — произнесла она с только ей свойственной капризно-лукавой интонацией. — Я столько лет не слышала твоего голоса, а по телевизору тебя видела… Ты очень хорошо выглядишь на экране.
— Амалия Адамовна, я рада вас слышать, но…
— Я понимаю, Олесечка, что ты обижена на Митю, он вел себя непозволительно, однако он сейчас в таком напряжении, ему предстоит важнейший… как это называется, никак не запомню, что-то похожее на паровоз…
— Тендер? — догадалась я.
— Да, да, именно тендер, ведь у паровоза тоже есть что-то похожее, да?
— Кажется, да, впрочем, не знаю.
— Митя безумно расстроен, он напился, плакал… Можешь себе представить Митю плачущим?
— Не могу и не хочу, я устала от него, Амалия Адамовна. Я прекрасно жила несколько лет, пока вновь не возник Митя, я сдуру поддалась, но с меня хватит. Так и передайте ему. Я поставила точку в этом романе.
— Олесечка, не надо! Кстати, твои романы такая прелесть! У меня есть все! И сын у тебя очаровательный отрок, мы так подружились, у нас может быть чудесная дружная семья, Митя говорил, что вы хотите еще ребеночка завести, я была бы счастлива, ну стоит ли все рушить из-за небольшой в сущности ссоры?
— Амалия Адамовна, все это очень мило, и я купилась было на такую идиллию, но Митя человек не для меня. Он при каждой вожже, которая попадает ему под хвост, топчет мое человеческое и женское достоинство. А я не хочу это терпеть.
— Но ты же любишь его?
— Любила, а больше не хочу.
— Олесечка, давай с тобой встретимся, попьем кофейку, поговорим — по-женски… Я не верю, что ты разлюбила Митю.
— Амалия Адамовна, я уже большая девочка и могу сама разобраться в своих чувствах. А потому предпочитаю забыть вашего Митю, как ночной кошмар. Извините, если что не так. Я очень спешу сейчас, всего хорошего, Амалия Адамовна.
Интересно, кто еще позовет меня сегодня пить кофе?
Я посмотрела на часы. Скоро уже можно ехать за футболкой для Аполлоныча. Сколько всего произошло со вчерашнего утра и моя идея как-то потускнела. Надо попытаться вернуть себе то ощущения радости, с которым я начала вчерашний день. Завтра я увижу Матвея, его ласковые глаза, его большие теплые руки, услышу чуть хрипловатый голос, чудную улыбку… Я внушала себе все это, а в душе было пусто. Слишком много всего наслоилось за полтора суток. Наверное, чтобы разобраться в своих чувствах, надо уехать куда-нибудь одной, хоть на три-четыре дня. Я даже работать не могу в таком смятении. Ведь все валится в одну кучу: мама, Юлька, ее хахаль, Миклашевич, Аполлоныч… И кроме всего прочего в груди вдруг зародилось отвратительное предчувствие — что-то должно случиться, что-то плохое…
Я поехала к нашему метро, спустилась в переход забрать футболку. Оказалось, что буквы готовы, но еще не наклеены. При мне вчерашняя тетка развернула рулончик, приложила к футболке и засунула в какую-то машинку, прикрыла крышкой, на меня повеяло жаром и тут же я увидела слегка пушистые белые буквы Аполлоныч. Сердце радостно екнуло. То же было проделано со вторым рулончиком и вот уже подарок готов! Выглядит очень эффектно!
Я поднялась в универмаг, купила красную с золотым тиснением коробку, на которую девушка нацепила роскошный золотистый бант. Надо только дожить до утра. Мне уже очень хотелось дожить до утра.
И я дожила!
Он был немного напряжен.
— Если б ты знала, как я соскучился! Даже позвонить не было возможности.
— Ну позвонить всегда есть возможность.
— Знаешь, я когда замотан, даже не хочу звонить, ну что звонить в таком состоянии…
Типично мужская логика! Но я промолчала. Все-таки у человека день рождения, и он нашел время встретиться, это важнее.
— А что это у тебя за коробка? — с мальчишеским любопытством поинтересовался он.
— Подарок тебе, вот держи!
— А что это?
— Разверни, увидишь, ничего опасного.
Он снял крышку с бантом, футболка была прикрыта еще красной шелковой бумагой.
— Олеся, что это?
— Ты вынь, разверни.
Надпись в сложенном виде не читалась. Он развернул и ахнул. Вскочил, расцеловал меня, приложил к себе футболку. Похоже, он был в восторге.
— Олеська, — произнес он прочувствованно. — Никто на свете не мог бы придумать такого подарка… Только ты… Я люблю тебе, Олеська.
Он был очень милым, этот единственный оставшийся заяц.
На террасе ресторана никого кроме нас не было. Нам подали меню.
— Смотри! — воскликнул он. — Как тебе нравится: «Куриные грудки „Эротика“? Давай закажем, а? Интересно!
— Давай, хоть это и чудовищно глупо, какая эротика в куриных грудках?
— А вдруг?
«Эротика» представляла собой куриную грудку со сливочным соусом и рисом с множеством зелени и специй.
— Жаль, мы оба за рулем, не сможем выпить… — огорчился он. — Скажи, а почему это блюдо называется «Эротика»? И какое-то оно не праздничное…
— А видимо у них дешевые поставки куриных грудок, вот они и изгаляются с названиями, рассчитывая на таких любопытных дураков, как мы. Впрочем, это довольно вкусно, хоть для утра и не очень подходит…
— А по-моему очень вкусно, и в твоем присутствии даже вполне эротично… Когда я могу к тебе приехать?
В этот момент зазвонил его мобильник.
— Вот черт! — раздраженно бросил он. — Алло! Да, Федор Семеныч, слушаю, что ты говоришь? И всего-то? Ну, я с этим разберусь, я ж говорил тебе, что это пустяки! Ну, не вздумай только хоть одной живой душе… Я надеюсь. Будь здоров, считай, ты мне сделал самый роскошный подарок ко дню рождения! Забыл? Ладно, прощаю, будь здоров, я занят!
Он посмотрел на меня как-то странно. Задорно, и даже победительно.
— Что случилось?
— Звонил мой начальник службы безопасности. Он там кое-чего опасался, а выяснилось, что это пустяки. Олеся, знаешь что, ты выйдешь за меня замуж?
— Что? — я чуть не подавилась «Эротикой».
— Разве я неясно выразился? Пойдешь за меня замуж?
— Не пойду, а что?
Он растерялся. Им вечно кажется, что все бабы жаждут за них замуж!
— Почему это? — обескуражено спросил он.
— По целому ряду причин.
— Перечисли!
— Во-первых, ты женат!
— Это после звонка Семеныча уже не является препоной.
— То есть?
— Выяснилось, что Арина наняла частных детективов следить за мной и факт прелюбодеяния был зафиксирован.
— Ни фига себе! — я чуть не присвистнула.
— Кроме того, воспользовавшись переполохом, который подняла служба безопасности, она требовала, чтобы я немедленно уехал из Москвы. Как тебе это нравится? — веселости как не бывало, его буквально душило негодование.
— Твоя жена тебя любит или по крайней мере не хочет терять, все вполне объяснимо.
— А ты? Ты любишь меня?
— Я слишком мало тебя знаю, Матвей. И потом, у меня сейчас очень сложный момент в жизни…
— А почему ты мне ничего не рассказываешь? — Тебе разве до моих проблем есть дело?
— Ты меня упрекаешь?
— Боже упаси, я просто объясняю…
— Дело в Миклашевиче? Ты выходишь за него замуж? Тогда зачем ты спуталась со мной?
— Спуталась? Потому что мне померещилось…
Матвей, а ты знаешь, твоя жена очень умной оказалась. Ведь мы сейчас поссоримся… К тому же не надо принимать столь скороспелые решения. Ты сегодня утром до приезда сюда думал о браке со мной?
— Честно? Нет. Я просто жаждал тебя увидеть. Но я же еще не знал… Хотя вчера я вдруг что-то подобное заподозрил и рассказал о своих подозрениях Семенычу. Он мой товарищ еще по лётке… Ну, а еще какие причины?
— Тебе мало?
— Значит, у меня нет никакой надежды?
Я хотела сказать, что нет, и вдруг дрогнула… А может, это именно то, что мне нужно? Я еще не люблю его, но, возможно, смогу полюбить… А Арина сама подписала себе смертный приговор, после этой истории он вряд ли с нею останется.
— Ты задумалась, Олеська!
— Задумалась, — пришлось признаться мне.
— Тогда я сразу подаю на развод! Конечно, я оставлю Арине и дом, и квартиру, а мы с тобой… Дом в Литве ты устроишь так, как хотела… Я человек неприхотливый, и характер у меня не самый скверный, подумай, Олеська, я не буду тебя торопить…
Опять зазвонил телефон, на сей раз мой и я вдруг испугалась, я почувствовала, что услышу что-то дурное.
— Олеся, это Маруся Сивкова, Олесечка, к Надежде Львовне вызвали скорую, ей плохо, приезжай!
— Еду! Маруся, скажи, чтобы врачи меня дождались, я буду скоро, умоляю тебя!
— Да они еще и не приехали! Я побуду с Надеждой Львовной.
— Что случилось?
— Маме скорую вызвали! Матвей, прости, я поеду!
— Поехать с тобой?
— Нет!
Я вскочила и выбежала на улицу. И как назло на Садовом я попала в жуткую пробку. Надо сказать, что несмотря на постоянные жалобы, мама отличалась завидным здоровьем, и я никогда не вызывала скорую. Привычки к этому у меня не было. Отец умер от инфаркта совсем рано, когда мне было только десять, с тех пор скорой у нас не бывало. Я набрала номер матери.
— Маруся? Я попала в пробку! Приехали врачи?
— Приехали, но уже поздно, Олесенька, — всхлипнула Маруся.
— Как?
— Надежда Львовна… умерла.
Я застыла. Какой бы ни была моя мать, она моя мать… Я вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой.
Вечером я позвонила сыну. И сказала, что он должен приехать на бабушкины похороны. Владимир Александрович поддержал меня и вызвался приехать вместе с Гошкой. Я была ему бесконечно признательна. Ко мне приехала Лерка. Гриша взялся помочь с организацией похорон. Лерка трогательно опекала меня, кормила, заваривала кофе, отвлекала разговорами, сочувствовала.
— Знаешь, это такая счастливая смерть, — сказала вдруг она, — твоя мама совсем не мучилась, это же счастье так умереть. Ты вспомни, что было с моей мамой, четыре года в параличе… А Надежда Львовна умерла в одночасье… Хотела бы я сама так умереть. И знаешь еще что… Ты ни разу, ни на секундочку не пожелала ей смерти. Не брала на душу этого греха…
— Это правда. Но главное, она не мучилась, но я… Я не успела… сидела в треклятой пробке…
— Что ж поделаешь, Олеська, и очень правильно, что ты вызвала Гошку. А как с Юлей? Ты не хочешь сообщить ей?
Я вдруг сообразила, что совсем забыла о сестре.
— А нужно?
— Ну, она же и ее мать, какая бы ни была…
— Знаешь, я не могу ей звонить. И я даже не знаю, дозвонюсь ли…
— Ты обязана попытаться, Олеська. Хочешь, я сама с ней поговорю? Я с ней даже не знакома, мне нетрудно.
— Надо попробовать. Где у меня ее визитка? Но сколько я ни рылась в сумках и ящиках, визитка мне не попалась.
— Погляди в мобильнике! — посоветовала Лера.
— Бесполезно, у меня же новый, старый утонул… О, я позвоню ее хахалю, его телефон у меня есть. Только, наверное, уже поздно.
— Глупости, по такому поводу можно и разбудить чувака.
— Ты права, чем раньше Юлька узнает, тем легче ей будет приехать.
— А она приедет, ты думаешь?
— Я хочу на это надеяться.
Я набрала номер, запечатленный в памяти мобильника.
— Андрей?
— Олеся? Вы? Страшно рад вас слышать! Вы надумали?
— Андрей, простите, что поздно, но… мне нужен телефон Юли. Сегодня умерла мама.
— Да-да, разумеется, записывайте, Олеся, вам нужна помощь?
— Нет, спасибо, только телефон.
Он продиктовал мне целых три номера, по одному из которых ее наверняка можно найти.
— Спасибо, Андрей.
— Олеся, я только хочу вас предупредить…
— Я не скажу ей, что телефон мне дали вы…
— Боже, я вовсе не о том… Говорите, сколько хотите. Я хотел предупредить вас, чтобы вы были готовы к тому, что Юля может отказаться приехать.
— Знаете, это уже ее личное дело, но сообщить ей нужно.
— Хотите, возьму это на себя, вам и так сейчас тяжело.
Меня тронул его порыв.
— Спасибо вам, но я должна сама… И будь что будет.
— Олеся, вы можете на меня рассчитывать, если понадобится какая-то помощь. Знаете, когда умирает старый человек, случается, что некому вынести гроб, не хватает мужчин… Я готов, если нужно…
— Спасибо, но, кажется, этой проблемы не будет…
— Ну и в дальнейшем тоже…
— Что?
— Можете на меня рассчитывать.
— Что это у тебя такой обалделый вид? — спросила Лерка.
— Знаешь, он предлагал мне любую помощь, даже предложил прийти на похороны, чтобы нести гроб…
— Ничего себе! Это он один раз мельком увидал тебя в ресторане?