...и вдруг несущийся навстречу снаряд с людьми резко метнулся в сторону. Дмитрий вжался в спинку кресла. Его несло в простор расширяющегося туннеля, непонимающего и уже с острым чувством потери. За спиной грохнуло, затрещало: армейский джип, увернувшись в последний миг от столкновения лоб в лоб, ударился боком в бетонную стену. Его протащило со скрежетом, сыпались искры как при электросварке, потом перевернуло трижды, Дмитрий успел увидеть как из бешено вертящегося джипа выбрасывает фигуры в черном, а впереди на него несся расширяющийся круг света...
Его вынесло в блистающий мир, оранжевое солнце на синем небе, ухоженная зелень по обе стороны идеально ровного шоссе, но он чувствовал себя обманутым и ограбленным. Из раскаленной груди словно вынули пылающее сердце. В его все еще напряженном теле возник холод, словно вместо сердца вложили замороженный камень.
– Сволочи, – прошептал он, – сволочи...
Он сам чувствовал, что это не ругань, а жалоба обманутого. Обманули подло и гадко! Сейчас их разбросало по всей длине тоннеля, искалеченных и стонущих, но все-таки живых, ведь имперцы предпочитают всю оставшуюся жизнь провести в больничной постели, им будут подкладывать судно, но зато останутся живыми, не погибнут, как велит мужской долг, что выше, чем просто жизнь человека...
Мир заволокло красным туманом. Он понял, что тело уже снизило скорость, а сдуваемая ветром струйка крови снова сползает в глазную впадину. Слева на горизонте начали вырастать красновато-оранжевые горы, отвесные, словно доски огромного крашеного забора, источенные поколениями жуков-древоточцев, трухлявые, с плоскими вершинами, тоже изъеденные и источенные, словно вершины пней, где семья красноголовых муравьев живет не одно поколение, все расширяя свои помещения.
Справа тянулось зеленое поле, опасно ровное, только в миле впереди темнела густая роща. Впереди он различил могучие стволы буков, их ветви дают хорошую защиту сверху, ни один вертолет не заметит, только бы роща не была с пятачок...
Еще издали он заметил три легковые машины, перегородившие дорогу. По ту сторону машин застыли темные фигурки, на этот раз многие держали легкие карабины наизготовку. При его приближении кое-кто взял карабины наизготовку, остальные вытащили пистолеты и спрятались за машинами.
Он начал притормаживать, делая вид, что собирается остановиться, даже чуть подал к обочине, но в критический момент врубил газ полностью, вцепился в руль и направил машину прямо в щель между машинами. Они потеряли драгоценные мгновения, когда можно было отпрыгнуть прицельный огонь, а когда прозвучали первые выстрелы, они были торопливые и одиночные. В следующее мгновение он увидел как фигурки в панике разбегаются, уже поняли, что он идет на таран.
Держа руль одной рукой, он дважды выстрелил вправо, где фигурки стояли на безопасном расстоянии и уже вскинули карабины. Один дернулся и выронил карабин, остальные бросились к укрытию. Джип врезался в баррикаду. Страшно тряхнуло, грохнуло, заскрежетало, он на мгновение закрыл глаза, и в следующее мгновение осколки стекла скользнули по лицу.
Когда он раскрыл глаза, покореженный джип прорвался на простор, а сзади горело и взрывалось, его догнала волна жара, дорога и все по бокам озарилось багровым светом. Вдогонку прозвучали запоздалые выстрелы. Джип несся как раненый зверь, в нем поскрипывало, однако машины для армии делают с тройным запасом прочности, тупые полицейские не учли такой пустячок, как и то, что он рискнет пойти на рискованный прорыв.
– Ага, – прохрипел он злобно, – счас... счас я подниму лапки, чтобы не поцарапаться и соглашусь на двадцать лет заключения!
Справа показалась роща, дорога плавно огибала ее по широкой дуге. Он старался угадать, сколько минут еще сумеет продержаться на этом джипе: сделали заслон уже именно на него, ложного морпеха, или же на тот невероятный случай, если чужой диверсант каким-то чудом сумеет как-то добраться до этих краев? В последнем случае понятна их беспечность, диверсанта не ждут, но если уже успели получить сведения от приземлившихся вертолетов, тогда его дела похуже, а прорвался он в самом деле чудом... либо по невероятной дурости и беспечности местных полицейских, в округе которых давно уже ничего не случалось действительно опасного.
Не глядя, пощупал мешок на заднем сидении. Кончики пальцев уловили тепло снайперской винтовки. Она словно верный пес лизнула ему ладонь и сообщила, что с нею все в порядке, гони, мы с тобой, хозяин, им еще покажем...
Дорога задиралась все круче, а легкий склон слева превратился почти в отвесный. Он рассмотрел по другую сторону горы шоссе, чуть более оживленное, быстро заклинил педаль, укрепил руль и, схватив мешок, прыгнул, сгруппировавшись в тугой ком.
Его покатило как мяч, когда услышал треск, грохот. Остановился, распластавшись как лягушка, в голове шум, плечи ноют от ссадин, а на самом краю мелькнули задние колеса джипа. Проломив ограждение, он катился вниз, его там, судя по звуку, подбрасывает, свивает колеса, корежит и вот-вот взорвутся баки. В американских машинах, в отличие от всех остальных, они почему-то всегда взрываются...
Он выхватил из сумки крохотный баллончик, направил на волосы, струя пшикнула, едва прикоснулся к кнопке. Резковатый запах сразу выветривался, кожу слегка щипало. Сожалея, что нет зеркала, он взъерошил волосы, снова попшикал, отшвырнул пустой баллон и помчался в другую сторону от пропасти.
За пару сотен метров каменистое плато обрывалось, дальше шел крутой косогор, а далеко-далеко внизу вилась ленточка шоссе, почему-то серебристого цвета, или это под таким углом отражался солнечный свет. Шоссе почти пусто, у колумбийцев все еще автомобиль – роскошь, а не средство передвижения, не все выбились в наркобароны, только далеко на повороте блеснул крохотный автомобильчик, открытый, за рулем... да, за рулем один человек...
Ноги его понесли быстрее, камни и комья земли срывались из-под сапог, но он мчался с такой скоростью, что обгонял даже камни. Дорога приближалась, но и автомобиль несся чересчур быстро, движения практически нет...
Он выбежал на шоссе, еще не зная, что же будет делать. Машина издали вильнула в сторону, пальцы Дмитрия напряглись, готовы во мгновения ока выдернуть пистолет и выстрелить, но автомобиль сбросил скорость, это был мощный форд с открытым верхом, довольно дорогая машина, хотя и подержанная, а за рулем молодая и очень свободно одетая женщина.
Глава 37
Глаза ее с тревогой и недоумения смотрели на этого высокого блондина с загорелым на солнце лицом, что так неожиданно оказался на дороге. Дмитрий замер, чувствуя, что не сможет стрелять, улыбнулся как можно шире, вскинул обе руки в примиряющем жесте:
– Вы не подбросите меня до любого населенного пункта?
Она рассматривала его всего пару мгновений, потом ее алые губы чуть раздвинулись в усмешке:
– Вы не латинос?
– Теперь я об этом не жалею, – ответил он на английском.
Она тихонько засмеялась:
– А, соотечественник? И вы попались на этих ужасных дорогах?.. Садитесь.
Дмитрий лихо прыгнул через борт, ее изящная ножка тут же коснулась педали. Мотор слегка ревнул, машина пошла легко, сразу набирая скорость. Он сидел смирно, хозяйку машины рассматривал искоса, стараясь не напугать ни единым движением.
Ей не больше двадцати, яркая и полная жизни американка, жизнь в ней кипит, но в каждом движении чувствуется звериная самоуверенность жительницы Империи, за которой вся мощь страны, она не побоялась подсадить незнакомого мужчину в полудиком месте, хотя может оказаться маньяком...
– Вы здесь по делам или как турист? – поинтересовалась она.
Он уловил быстрый взгляд из-под необычайно густых и длинных ресниц. Косметика вообще нанесена умело: до предела подчеркнутые глаза, чуть-чуть румян на скулах, зато губы накрашены густо и широко, придавая вид веселого вампиренка
– Какой турист, – ответил он со вздохом. Далеко в синем небе пронесся вертолет, исчез, но следом показался второй. Дмитрий старался не смотреть в их сторону, сказал уныло: – Все дела, дела... А тут солнце, красивые женщины... Кстати, меня зовут Джон Смит.
– Клара Эйдельсон, – сказала она музыкальным голосом.
Глаза ее смеялись. Чувствовалось, что ей приятно вести машину, находиться рядом с молодом и очень сильным парнем, здоровым и чистом, это из него так и прет, явно к наркотикам не притрагивался, взращен на молоке, сливках, витаминах, настоящий американский парень, мечта всех девушек.
– Красивое имя, – сказал он искренне.
Она засмеялась. От нее пахло нежно, ему показалось, что это не духи, а запах ее собственной кожи, а когда подвигал носом и прислушался к ощущениям, с изумлением убедился, что ему вовсе не почудилось.
– Какой здесь может быть бизнес? – спросила она с веселым презрением. – Здесь же ничего, кроме кокаина...
– Какой здесь может быть бизнес? – спросила она с веселым презрением. – Здесь же ничего, кроме кокаина...
Она осеклась, быстро взглянула в его сторону. В ее глазах впервые метнулся испуг. Дмитрий понял, сказал серьезнее:
– Да, это проблема. Но хуже всего, что эта зараза шла таким потоком в нашу страну.
Она чуть перевела дух, но настороженность ее не оставляла, а голос ее был осторожным и взвешенным:
– Да, это проблема. Но почему «шла»? С каждым годом этой дряни все больше завозят в нашу страну! Я бы этих наркобаронов...
Он чуть усмехнулся. Она покосилась в его сторону и тоже раздвинула губы в улыбке. Дмитрий спросил, поддразнивая:
– Что бы вы сделали?
– Да перебила бы, – ответила она, не задумываясь.
– А как же суд, жюри, адвокаты?
Она сделала непристойный жест. Он засмеялся:
– Вы просто чудо. Но если вы услышите сообщение, к примеру, что некто ворвался к наркобарону и убил его со всей охраной, семьей и слугами, вы будете осуждать это варварство.
– Не буду, – ответила она, не задумываясь. Потом вдруг насторожилась: – Вы так серьезно об этом сказали...
– Я? – удивился он.
– Вы.
– Да у меня рот до ушей!
– Вижу. Но что-то в вашем голосе было...
На фоне синего неба появились три точки. Донесся рокот моторов. Вертолеты явно обшаривали окрестности. Кто-то уже мог заметить горящий автомобиль, еще четверть часа уйдет на то, чтобы спуститься в пропасть и поискать его тело... Нет, эти полицейские не рискнут опускаться, обратятся за помощью к американцам. А те пока прибудут, спустятся, поищут... Этих не обманешь, при любом пожаре от человека что-то да остается. Обгорелый труп майора задержит их в опознании не больше, чем еще на четверть часа. Снимки зубов, угловой замер скул...
Клара тоже вскинула голову, посмотрела на вертолеты, потом на него. Глаза ее посерьезнели.
Дмитрий попросил:
– Сделайте музыку чуть громче.
– Какую станцию?
– Да пусть на этой. У них все время идет музыка?
– Латины любят музыку, – ответила она. – Но через каждый час передают новости. Это случится еще через сорок минут... А вы что-то ждете?
– Да не так, чтобы уж и очень, – ответил он медленно. Девушка оказалась умненькая и на редкость проницательная. – Я уже знаю, что скажут... Но интересно, как объяснят это они...
В ее глазах блеснуло любопытство:
– Через сорок минут узнаем!
– Хотите поведу я? – предложил Дмитрий.
Она покосилась удивленным глазом:
– Ну наконец-то! Можно было предложить и раньше...
Машина слегка замедлила ход, Дмитрий перехватил руль, она легко и грациозно проскользнула на его место. Несколько мгновений наблюдала, как он ведет машину, затем откинулась на спинку сидения, подставив лицо знойному солнцу, длинные ресницы плавно опустились. Выглядела юной, нежной и ранимой, но Дмитрий помнил, что у мирно спящего котенка когти все те же, что и у бодрствующего.
Дорога шла на север, к побережью, с правой стороны проплывали древние горы, все еще похожие на трухлявые пни, тянулись на мили, их стены изрезали глубокие старческие морщины, эти горы изъело ветром, грозами, искрошило нередкими тайфунами, но стены по-прежнему торчали прямо из зеленой травы, словно камни и глыбы, что скатывались с вершин, на лету рассеивались в пыль и уносились ветром.
Дмитрий узнал затвердевший песчаник, пропитанный минеральными окислами. Под крутыми откосами виднелась густая роща странных деревьев. Их серые обнаженные корни, похожие на старые водопроводные трубы, изгибались и ползли по этих красным стенам как огромные змеи. Густые темно-зеленые кроны выделялись на фоне охры ярко и вызывающе.
Дорога тянулась почти ровная, по бокам тусклая зелень колючих кустов, акаций с голыми ветками. Дмитрий вел машину по этой едва заметной тропе на предельной скорости, за ним поднималось огромное пыльное облако, которое с вертолета можно засечь за многие мили.
Высокие красные стены тянулись и тянулись, он так и видел их как старые трухлявые пни подмосковного леса, и сердце сжалось от тоски и страшного одиночества. В подмосковье на пни он смотрел сверху вниз, а здесь уже начинает закидывать голову, чтобы увидеть рассыпающиеся вершины.
Музыка шла мягкая, непривычная для жизнерадостных ритмов ланиносов, затем вдруг щелкнуло, захрипело, громкий голос сказал торопливо:
– Мы прерываем концерт для экстренного сообщения! Слушайте, слушайте...
Клара очнулась, удивленно посмотрела на часы, потом на Дмитрия:
– Ого, что это с ними? На десять минут раньше!
– Только что стало известно, – продолжал взволнованный голос, – что неизвестными совершено нападение на резиденция известного предпринимателя и мецената барона Гонсалеса, которого подозревают в руководстве картелем по производству кокаина. Пока известно только, что его дворец взорван, а сам барон Гонсалес, возможно, убит... Наша группа уже вылетела на место происшествия, следите за нашими новостями!
Щелчок, снова музыка, Дмитрий скосил глаза на Клару. Ее глаза стали как у морского окуня, но если он боялся увидеть на лице ужас, то ошибся: она сияла. Он продолжал смотреть на дорогу, руки на баранке руля, спокойный и невозмутимый.
– Это правда? – вскрикнула она. – Этот мерзавец получил по заслугам?
– Какие заслуги, – ответил он негромко. – По его вине умерли сотни и тысячи людей. По заслугам, это надо бы его казнить тысячу раз. Увы, такое невозможно.
– Но все-таки... все-таки, – сказала она счастливо. – Он наказан! Справедливость восторжествовала!
– Справедливость, – ответил он невесело, – но не правосудие. Ты же знаешь, что это незаконный акт. Совершивших это ждет суд и тюрьма... если их сумеют схватить.
Она смотрела на него с восторгом:
– Но разве барон жил без охраны? Я слышала, он окружил себя целой армией! У него даже настоящая армия куплена, не говоря уже о полиции!
Он чуть-чуть усмехнулся, голос сделал заговорщицки тихим:
– Ты думаешь, одно отделение спецназа моей страны... не справится со всей колумбийской армией?
Ее глаза вспыхнули от восторга:
– Так вот ты откуда!
Он чувствовал ее ощупывающий взгляд, которым она пробежалась по его мускулистому телу, где ни одной мышцы нет, вздутой тупым качанием железа, а все обретены в схватках, прыжках, ударах.
– Разве я такое сказал? – удивился он. – Моя страна в этом не участвует. И если я... те, которые это сделали... попадут в лапы властей, Америка от них тут же отречется.
–Проклятые международные законы, – сказала она с ненавистью. – Эх!.. Когда же мы поставим весь мир на колени, чтобы моя страна правила миром и учила всех, как жить правильно! Ладно, ты только скажи, что надо делать. Ты делаешь услугу моей стране, любой здоровый американец должен благодарить тебя.
Он отмахнулся:
– Да нет, я выполняю свой долг перед своей страной. Увы, поставки кокаина не оборвутся, хотя... сократятся почти вдвое. А потом...
– Потом, – закончила она горячо, – что-то придумаете еще. Но если половина детей Америки будет спасена от героина, уже это много!.. Послушай, тебе ведь надо как-то выбираться, да? У тебя есть возможности?
– Есть, – ответил он.
– В самом деле есть?
– Есть-есть, – ответил он.
Она покачала головой:
– Я слышу как твои губы говорят «есть», а внутри у тебя говорит нечто другое. Ты не хочешь подвергать меня неприятностям? Я понимаю... Но хоть какую-то малость я могу для тебя сделать?
Он ответил с неохотой:
– Понимаешь... всегда случаются какие-то мелочи. Словом, я был разлучен со своими друзьями. Сама понимаешь, если говорить совсем уж откровенно, то такие крепости не берут в одиночку. Но отряд ушел одной дорогой, а я на встречу не успел. Теперь они уже на пути в родные казар... гм... дома, а я малость застрял.
Она приподнялась, оглянулась на приближающийся шум винта. Вертолет пронесся совсем близко. Они увидели как их рассматривают в бинокль. Дмитрий неодобрительно покачал головой, его золотые волосы блестят на солнце, выдавая в нем американца, а Клара задорно высунула язык, показала вертолетчикам рожки, а затем растянула указательными пальцами рот и скорчила страшную рожу.
Видно было смеющиеся лица, вертолет пошел дальше вдоль дороги. Клара с облегчением опустилась на сидение:
– Ну вот... По крайней мере, тебя не ищут за рулем моего форда.
– Да еще с очаровательной девушкой, – добавил Дмитрий.
– А ты... в самом деле меня находишь... хорошенькой?
Он повернул голову. Она смотрела чисто и открыто, ее губы слегка приоткрылись. Не отпуская руль, он наклонился и слегка коснулся нежных мягких губ своими твердыми, словно вырезанными из дерева.
Побережье открылось внезапно, но еще за километр Дмитрий чувствовал влажное дыхание океана. Машина шла еще высоко, море плескалось далеко внизу, здесь куда ни кинь взор, везде скалы, горы, обрывы, но далеко впереди уже виднелся причал, а моря там не видно от множества кораблей и корабликов, яхт, рыболовецких суденышек.