Он поежился. Но надо было что-то предпринять. Между тем все четверо молодых мужчин просто стояли и смотрели на него, как на какое-то животное в зоопарке. Они словно ждали условного сигнала.
– Мужики, вам нужно, чтобы я дал показания, будто за рулем «УАЗа» был штатный водитель Юрасов? – Матвей прикинулся, будто только что догадался.
– Поздно до тебя это дошло, – с сожалением вздохнул Дымов.
– Почему поздно? – Матвей испуганно захлопал глазами и попытался встать.
– Сиди! – Сразу двое, стоящий у входа амбал и парень напротив, направили на него пистолеты с глушителями.
– Поздно, потому что так нам будет спокойнее, – переглянувшись с амбалом, пояснил лжеполицейский.
– Как? – Матвей испуганно уставился на Дымова.
– Гиббон, – Дымов посмотрел на амбала у входа.
Гиббон оглядел комнату и пожал плечами:
– Можно током его шарахнуть.
– Конечно, очень подходящий вариант, – вздохнул Матвей. – Сушил феном волосы в ванне и уронил его в воду. Так обычно американцы в кино погибают…
– Ты еще и шутишь? – нахмурил брови Гиббон.
– Только и осталось, – проворчал Матвей, лихорадочно соображая, что делать.
– Давай грохнем да по частям вынесем? – обыденным голосом предложил Гиббон.
– Ты маньяк? – брезгливо скривил губы Дымов.
– А чего на него смотреть? – вспылил Гиббон.
– Хватит языками чесать! – неожиданно зло сказал коренастый парень с рябым лицом. – Тащите его в ванную…
Матвей узнал его, он был среди бандитов, которые пытались похитить Юрасова, и звали этого парня Туркмен.
Стало ясно, парни не намерены кончать его в комнате. Конечно, если он поведет себя уж очень агрессивно, могут применить и оружие, которое у них в руках, но с оглядкой. Неожиданно он вспомнил про лежавшую в сейфе «Осу». Убрал ее туда просто так, чтобы чем-то заполнить встроенный в стену небольшой металлический ящик с кодовым замком. Кроме оружия там лежали муляжи денег. Несколько пачек стодолларовых банкнот, купленных по случаю в магазине реквизитов. Матвей знал, что в случае проникновения в дом воров сейф вскроют в первую очередь, и не доверял ему ценных вещей и денег. Он обвел всех взглядом:
– Парни, как вы понимаете, я не бедный человек и могу заплатить…
– Сколько? – с ходу спросил Туркмен, отчего Матвей пришел к окончательному выводу, что он здесь главный.
– В доме у меня хранится двести штук наличными, – стал врать он.
– Чего? – В глазах Туркмена появился неподдельный интерес.
– Баксов и евро. Еще на картах…
– Карты – это хорошо, – протянул Дымов.
– Ну, так что? – Матвей изобразил готовность идти доставать деньги.
– Ты не ответил, сколько ты готов заплатить всего нам денег? – Туркмен переглянулся с Дымом.
– Как я понял, вы предлагаете купить мне у вас собственную жизнь. – Матвей пожал плечами. – Называйте цену.
– А если у тебя столько нет? – Глаза Туркмена забегали.
– Я скажу.
– Лям! – выпалил Гиббон и тут же на всякий случай уточнил: – Один миллион долларов…
Туркмен посмотрел на него и выжидающе уставился Матвею в глаза.
– Только вы должны гарантировать мне, что отпустите, – выдвинул требование Матвей.
– Хорошо, – будто бы взвесив все «за» и «против», согласился Туркмен. Однако его глаза говорили совершенно другое. Он, конечно, заберет всю находящуюся в доме наличность, но потом они все равно убьют Матвея. Эти люди получили команду, которую не осмелятся не выполнить, а попытку обреченного на смерть человека откупиться деньгами, которые можно снять в банке, расценивают не более чем уловку попытаться продлить, а если повезет, то и спасти жизнь. Но Матвею главное добраться до сейфа. Конечно, открыть его они ему не дадут. Едва он наберет шифр, потребуют, чтобы отошел, и сами достанут деньги. Они будут действовать так, как бы действовал на их месте он. Хотя могут просто потребовать назвать цифры и букву. В этом случае все равно шансы его станут выше. Ведь один из этих четверых будет вынужден выйти из комнаты в спальню. Да и остальные отвлекутся. Шанс призрачный, но, когда на кон поставлена жизнь, грех не воспользоваться…
Матвей вопросительно посмотрел на Дымова. Переглянувшись с Туркменом, лжеполицейский кивнул, еще раз подтвердив предположение Матвея, что главный здесь не он.
Матвей медленно встал и направился в спальню.
– Имей в виду, мы уже в курсе, как ты можешь руками махать, – раздался сзади голос Туркмена и звук взведенного курка.
– Парни, вы чего? – Матвей для наглядности поднял руки на уровень груди так, чтобы было видно со спины. – У нас сегодня нормальный базар.
Он подошел к стене осторожно, двумя руками взял купленную в Конго маску из красного дерева и снял.
При виде прямоугольной дверцы с никелированным маховиком замка сзади кто-то хмыкнул. Между тем Матвей медленно положил сувенир на прикроватную тумбочку и оглянулся.
Бандиты поняли это по-своему.
– Открывай, – разрешил Туркмен.
Матвею нужно было увидеть, как они стоят. Как он и предполагал, трое прошли следом. Гиббон остался в зале. Но и он, вытянув шею, внимательно следил за происходящим.
– Парни, предупреждаю, на пачках с деньгами лежит травматическая «Оса», – предупредил Матвей. – Это на тот случай, чтобы кто-то не начал палить…
– Приятно работать, – обрадовался Туркмен. Продолжая держать пистолет направленным Матвею в лицо, он подошел к сейфу:
– Диктуй, сам открою.
– Шесть, – назвал Матвей первую цифру, следя за стволом.
Бандит повернул валик и выжидающе уставился ему в глаза.
– Четыре, – продиктовал Матвей.
Туркмен повернул следующий валик.
– Девять и три, – закончил Матвей. – Букву установи «Л».
Он умышленно назвал не ту букву. Бандиты не ожидают такого оборота дел. К тому же когда Туркмен потянет за ручку запертого сейфа, его тело подастся вперед и ствол уйдет с линии прицеливания. Зато ему останется перевести маховик на букву «М», следующую после «Л», и замок откроется. Тогда и пригодится «Оса». Она будет в самый раз. Никакого превышения самообороны ему не припаяют. Да и крови будет по минимуму. И Марте меньше потом работы.
В следующий момент произошло все по сценарию. Туркмен взялся за ручку и дернул. Дверца не поддалась. Пистолет ушел вперед. Матвей шагнул к нему. Левая рука легла на запястье. Крик и рывок на себя с одновременным броском корпуса навстречу бандиту, и вот уже ситуация в корне переменилась. Обезоруженный Туркмен прижат спиной к груди Матвея. Шаг назад. Скула Матвея уперлась в затылок бандита. Никто не сможет выстрелить так, чтобы поразить только его. Матвей протягивает руку к сейфу, безошибочно нащупав маховик. Поворот на один щелчок, и вот уже в правой руке «Оса». В отличие от бандитов у Матвея нет резона думать, как быть дальше. Он все равно не сможет их убить, а вот причинить такие страдания, что они попросту на время забудут про оружие, обязан. Даром что за городом извел кучу патронов, пристреливая последнюю версию этого оружия под себя. Самое простое и доступное, оно оказалось и самым капризным. Два подобных пистолета не выдержали стрельбы патронами повышенной мощности. Лопались стопоры запирания стволов. И еще Матвей столкнулся с тем, что каждая выпущенная по мишени пуля имела разную траекторию полета из-за неодинакового веса порохового заряда. Он не исключал, что изготовитель делает это специально, дабы не плодить виртуозов использования подобных систем. Однако он все же довел стрельбу из «Осы» до совершенства. Четыре оглушительных выстрела, и вся троица корчится на полу, завывая на все голоса. На все ушло не больше полутора секунд.
– Ты покойник! – С этими словами, пришедший в себя Туркмен подтянул ноги к животу. Под весом его тела Матвей полетел на пол.
Больно ударившись о ковер лбом, он отбросил уже ставшую не нужной «Осу» в сторону. Схватив двумя руками голову бандита, Матвей с силой приложил ее о пол. Бандит обмяк. Перекатом Матвей оказался рядом с Дымом.
– М-мм, сука! – Лиловый от напряжения, бандит зажимал рану на коленном сгибе.
Подобрав выпавший из его рук пистолет, Матвей вскочил на ноги. Держа ствол направленным то в голову Дыма, то в третьего бандита, Матвей проскользнул в зал, на ходу собрав пистолеты, и схватил лежавший на столике телефон, намереваясь вызвать полицию.
– И не думай, – процедил сквозь зубы лежащий на спине Гиббон. – Твоя баба у нас…
– Что? – не поверил своим ушам Матвей. Наконец он понял, почему бандиты пожаловали, едва Марта ушла на работу. Подстраховались по всем направлениям. Он подскочил к Гиббону и с силой двинул пяткой по ребрам:
– Где она?!
– Внизу, на выезде со двора, в машине, – морщась при каждом слоге, простонал бандит. – Нам надо срочно уйти… Сука…
Матвей понял, положение бандитов незавидное. Инициатива у него в руках. Они с оружием в чужой квартире. После такого шума наверняка кто-то из соседей позвонил в полицию. С другой стороны, они уверены, он не будет рисковать Мартой.
За размышлениями Борис Васильевич не заметил, как они доехали до Моховки. В себя он пришел, когда машину подбросило на выбоине на небольшом бетонном мосту через овраг. Дорога пошла между двумя рядами засыпанных снегом домов.
– Это деревня, – впервые за всю дорогу заговорил Вадим. – При коммунистах был зажиточный колхоз. Здесь даже Герой Труда жил, социализменного…
– Социалистического, – поправил Борис Васильевич. – Я, кстати, тоже награжден этим орденом.
– Да вы что? – не поверил Юрасов-младший и сильнее чем надо повернул на перекрестке руль. Машину развернуло на льду и понесло боком, пока она мягко не уперлась в сугроб.
– Ты осторожнее, – проворчал Борис Васильевич.
Вадим остановил машину возле зеленого деревянного забора, через который перевесились на улицу голые ветки деревьев, и посмотрел на Бориса Васильевича:
– Приехали.
Ерохин выбрался из машины и огляделся. На село опускалась вечерняя мгла, в которой уже почти растворились окружавшие его сосны.
Вадим подошел к калитке, просунул руку в прямоугольное отверстие и щелкнул задвижкой. Они оказались в просторном дворике, через который от калитки к крыльцу вела расчищенная от снега дорожка. Точно такая была проложена к поленнице дров.
– По сути, это обычная деревенская изба, – шагая позади Бориса Васильевича, стал рассказывать Вадим. – Зимой, если не топить, насквозь промерзает. Поэтому пару раз в неделю либо отец, либо я сюда приезжаем…
– И зачем вам эта головная боль? – поднимаясь по скрипучим ступенькам, удивился Борис Васильевич.
– Здесь отец родился. – Влад постучал в выкрашенные голубой краской двери.
– Значит, это и есть родовое гнездо Сергея Тихоновича? – удивился Ерохин.
Но Вадим оставил вопрос без ответа. Он нахмурился и постучал сильнее:
– Неужели спит?
Поколебавшись, дернул за ручку. Двери открылись.
– Ну, елки зеленые, – шагнув в темноту коридора, усмехнулся Вадим и тут же предупредил: – Осторожно, порог…
Миновав некое подобие сеней, они оказались в горнице с низкими потолками и печкой посередине. У окна стол, рядом старенький холодильник. На окнах занавески. Из цветочных горшков торчали засохшие стебли.
– Отец! – Вадим прошел в соседнюю комнату.
Борис Васильевич закрыл двери и огляделся.
– Интересно, куда он делся? – донесся голос. – А это еще что такое… Ни…
Раздался грохот и быстрые шаги. В следующий момент Вадим появился в проходе с листком бумаги в руке. Борис Васильевич разглядел там написанный авторучкой текст и понял, что это записка. Издав нечленораздельный возглас, Вадим выскочил обратно в двери.
Теряясь в догадках, Борис Васильевич вышел следом. Во дворе Вадима уже не было. Однако он увидел открытые настежь двери в сарай и направился туда, столкнувшись с ним в дверях. Бледный, как мел, парень шел навстречу, держа в опущенной вдоль туловища руке шапку.
– Что? – одними губами спросил Ерохин.
– Папа, – Вадим показал большим пальцем себе за спину.
Немея от страха, Борис Васильевич заглянул в двери. В сарае было темно, однако он сумел разглядеть висевшего по центру Юрасова…
Все, что происходило потом, было словно во сне. Они сидели с Владом на кухне, наблюдая, как за окном стремительно темнеет. Потом появился участковый уполномоченный, в надетой поверх формы кожаной куртке. Почти сразу приехала «Скорая». После этого двор и дом стремительно заполнились самыми разными людьми. Они по очереди задавали Вадиму и Борису Васильевичу вопросы. Потом появился и Дешин. Теперь полицейский уже говорил с металлом в голосе. Первый же вопрос касался того, почему Борис Васильевич скрыл, что знал, где находится Юрасов.
– Я сам узнал, только когда приехал к нему домой, – утверждал Борис Васильевич, то и дело бросая взгляд на Вадима. Но тот словно не замечал его. Парня можно было понять, он потерял отца, мало того, в записке было ясно указано, кто виноват в его смерти. Юрасов писал, будто необдуманно пошел на похищение сына Путуляна, выполняя приказ своего начальника, и теперь, после всего, испугавшись ответственности, решил покончить с собой.
– Значит, последний раз вы видели своего отца в одиннадцать часов дня? – уточнил полицейский.
– Где-то около этого, – подтвердил сидевший напротив Вадим. – Он был очень пьян.
– Странно. – Полицейский повертел пластиковым пакетом, в котором лежала предсмертная записка.
– Я не верю этому, – сказал Вадим, отрешенно глядя перед собой.
– Понимаю, – вздохнул Дешин.
– Я не о случившемся, а о том, как она написана, – пояснил Вадим.
– Что тебя настораживает? – оживился Дешин.
– Каким-то сухим и казенным языком составлена, – объяснил парень. – Словно под диктовку.
– Так оно и есть! – Ерохин в очередной раз вскочил с табурета.
– Сядьте! – махнул рукой Дешин.
Борис Васильевич подчинился:
– Теперь меня арестуют?
Некоторое время Дешин смотрел на него своими неопределенного цвета глазами так, словно не понял вопроса. Потом покачал головой:
– Пока нет.
– Хорошенькое дельце! – вскипел Вадим. – У меня отец из-за этого козла в петлю залез, а он на свободе будет гулять?
– Попрошу вас успокоиться, – строго потребовал Дешин. – Если понадобится, мы задержим Бориса Васильевича. А пока я не вижу в этом необходимости.
– Был бы на его месте кто-то другой, так вы бы ему уже и почки отбили! – продолжал злиться парень. – Герой Соцтруда!
Борис Васильевич не верил своим ушам. Вадим до приезда полиции ни словом не усомнился в его невиновности. А сейчас словно прорвало.
– Я вас прекрасно понимаю, – заговорил Дешин. – Но основываться только на эмоциях не стоит.
– Какие эмоции?! – Вадим схватился за голову и зарычал: – Папа же все написал!
– Не факт, что он сделал это по своей воле, – осадил его Дешин.
– Что вы имеете в виду? – Вадим уронил на колени руки.
– Вы сами утверждали, будто отец еще утром не мог даже говорить, – напомнил ему Дешин. – А спустя несколько часов он вдруг пишет объемную прощальную записку…
– Он редко пил, поэтому быстро трезвел, – привел свой аргумент Вадим.
– Хорошо, я, возможно, поступлю неправильно, но все-таки открою вам еще один секрет. – Дешин многозначительно посмотрел на Бориса Васильевича, потом перевел взгляд на Вадима: – Высоты опрокинутой табуретки недостаточно, чтобы при росте вашего отца привязать под потолком сарая за балку веревку. Дотянуться головой до петли так же нереально…
– Вы хотите сказать, что его убили? – не поверил своим ушам Вадим.
* * *– У-уу, порву, сука! – выл Дым.
Было заметно, боль у всех троих отступила. Теперь бандиты скулили больше от досады и обиды. Еще от страха. Наверняка отправивший их к Матвею человек не простит такого прокола.
– С-сс! – втянул в себя воздух рыжий, пытаясь зажимать сразу две раны, на руке и бедре. Туркмен продолжал лежать без движений.
Гиббон набирал номер оставшегося внизу подельника. Он стоял дальше всех и почти не пострадал. Выпущенная из «Осы» пуля попала в грудь. Одетый в ватную куртку, он больше пострадал при падении. Рухнув от неожиданности на спину, громила расшиб затылок.
– Шик, это я, – осипшим от боли голосом выдохнул, наконец, он в трубку. – У нас проблемы, надо бабу вернуть… Какую?! – взревел он после небольшой паузы и сморщился. – Жену этого… Да… Как! Веди наверх!
– Дай трубку. – Краем глаза следя за находившимися в спальне бандитами, Матвей протянул руку.
– Сам объясняйся, – бросил Гиббон и отдал телефон.
– С кем я говорю? – спросил Матвей.
– Короче, ты попал, парень! – раздался вопль. – Отпусти пацанов по-хорошему…
– Ты, наверное, не понял. – Матвей выпрямился. – Это теперь я буду диктовать условия. Значит, слушай сюда…
– Ты…
– Еще слово, и я отправлю к тебе первым Гиббона через окно, – предостерег Шика Матвей, пытаясь по голосу определить, как он может выглядеть. – Слушай и запоминай. Сейчас я отпущу троих твоих дружков. У меня останется Туркмен. Его верну, как только увижу Марту.
– Где гарантии, что не обманешь?
– Ты идиот?
– Хорошо, – после небольшой паузы согласился бандит.
Матвей убрал трубку в карман и посмотрел на Гиббона:
– Бери двоих своих уродов и вниз. Только не вздумайте шутить!
– Ты смотри, если чего задумал, – поднимаясь с полу, зашипел Гиббон, – из-под земли достанем.
– Верю, – кивнул Матвей. Он догадался, что бандитов смутил неравнозначный обмен. Троих он уже отпускал, еще не получив Марту.
– Если ваш друг не выполнит обещания, я найду способ заставить говорить Туркмена и, поверь, всех достану, – объяснил он свое решение.
– А если ты обманешь? – прищурился Гиббон. – Баба к тебе вернется, но Туркмена ты не отпустишь?
– Поэтому и отпускаю сразу трех! – привел свой аргумент Матвей.
Хотя на самом деле он опасался иного. К моменту возвращения Марты эта троица окончательно оклемается и может попытаться взять реванш.