Глеб Дойников
Автор выражает огромную благодарность всем тем, без кого этой книги не было бы. Антон, Серб, Толь Толичь Логинов, Вячик, Фон Эшенбах, Борисыч и просто все, кому не лень было заходить ко мне на страничку, пинать меня за задержки прозы, делиться мыслями, моделировать битвы, писать фанфики, нюхать в лаборатории дым от сгоревшей шимозы… Спасибо вам за ваше время, за поддержку и помощь. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся не только на экране монитора!
Пощады никто не желает! АнтиЦУСИМА
Глава 1 ТУДА И ОБРАТНО
Ноябрь 1904 года. Желтое море
Японский флот медленно, но неизбежно догонял. Лихой «Новик» как уж на сковородке вертелся под обстрелом броненосных японских крейсеров, пытаясь добыть бесценную информацию — каким строем и какими силами атакуют японцы? Если Макаров узнает об этом заранее, то у него есть шанс перестроить эскадру для отражения удара с кормы. К чему сейчас русский флот не готов… Если, конечно, эти четыре броненосных. крейсера не отвлекающий маневр, который и должен заставить русских начать перестроение и смешать строй. Успокаивая себя подобными мыслями о необходимости затеянного, командир крейсера второго ранга «Новик» Балк продолжал лезть все ближе к японскому флоту. Игнорируя при этом повторяющиеся приказы адмирала Руднева «немедленно отвернуть». После того как японцы открыли по «Новику» огонь, его капитан вышел из рубки на крыло мостика, закурил сигарету и невозмутимо приказал сигнальщикам:
— Братцы, не забывайте считать, сколько снарядов эти неумехи по нам выпустят, — и, оценив падение первого пристрелочного залпа, скомандовал уже рулевому: — Лево на борт три румба, ход до полного.
Следующие четверть часа маленький, но шустрый «Новик» под командованием молодого хулигана откровенно издевался над четверкой тяжеловооруженных японцев. Крейсер, повинуясь командам командира, то увеличивал скорость до максимума, то, резко отработав реверсом, снижал ход, попеременно кидаясь влево и вправо. Даже ворчавший себе под нос главный артиллерийский офицер крейсера вынужден был в конце концов признать — вести огонь с корабля, постоянно выписывающего циркуляции переменного радиуса на такой скорости, глупо. Зато и японцы никак не могли начать вести нормальный огонь на поражение. В конце концов, с первым попаданием пришло отрезвление от азарта боя.
За время метаний колонна главных кораблей японского флота приблизилась достаточно, чтобы Балку удалось ее рассмотреть. Попадание шестидюймового снаряда, разнесшего в щепки единственный оставшийся на борту катер, напомнило Балку, что разведданные мало добыть. Их еще необходимо доставить своему командованию Командир обратил наконец внимание на подающиеся с «Варяга» флагами и по радио сигналы и «послушно» отбежал в кильватер отряда русских крейсеров. Сблизившись с флагманом, с «Новика» как ни в чем не бывало отсемафорили: «Имели контакт с противником. Неприятель потратил более сорока восьмидюймовых и около двух сотен снарядов среднего калибра. В голове японской колонны «Токива», за ней четверка броненосцев». На что последовал ответ с «Варяга»: «Адмирал выражает свое удовольствие команде «Новика» и обещает оторвать голову его капитану».
Главные силы продолжали сближаться, каждый из адмиралов руководствовался своими планами, которым, как обычно, не суждено было сбыться. Макаров с Рудневым планировали устроить Того сюрприз, пыльным мешком по голове. Планирование сражения велось исходя из предпосылки, что Того будет блокировать обратную дорогу к Порт-Артуру. Ведь тогда он отрежет русских от базы, а маневр русских военных кораблей будет ограничен необходимостью защиты медленных и уязвимых купцов. В плюс японцам в данном случае было и то, что максимальный эскадренный ход тоже ограничивался возможностями самого медленного транспорта. И уйти от боя русские тоже не смогут. В голову русской колонны была выдвинута пятерка медленных броненосцев. Более быстрые отряды, состоящие, правда, в основном из более слабых броненосных крейсеров, шли чуть позади отдельной колонной. Планировалось, что Того попытается нанести удар именно по головной выдвинутой, более слабой и медленной, части русской эскадры. Но заранее развив максимальный ход, быстрое крыло русских должно было строем пеленга ударить по наседающим японцам. Отдавая Того на «съедение» медленных, но хорошо вооруженных и неплохо бронированных «стариков», Макаров планировал силами новых, быстрых кораблей разодрать хвост японской колонны. Куда, по обещанию Руднева, Того должен был поставить отряд броненосных крейсеров. Гладко было на бумаге, но… Того появился позади уже идущего к Артуру русского флота. И теперь медленно, но верно догонял русских, появляясь, как и положено японцам, из «лучей восходящего солнца». То есть с восточной стороны горизонта.
Макаров усмотрел в этом хитрость противника, ведь теперь недельные репетиции и отработка маневра по атаке пеленгом колонны противника шли прахом. Да и низкое солнце в завязке боя слепило русских наблюдателей и артиллеристов. На самом деле на мостике «Микасы» Того, не будь он самураем, уже кидался бы в подчиненных биноклями и подзорными трубами. Он был уверен, что сработала иезуитская хитрость Макарова, который повел караван транспортов из Шанхая в Артур не по прямой, а под берегом. Если бы не отставший от своего отряда «Акебоно», случайно наткнувшийся в темноте на «Новика», русские вообще проскочили бы линию дозорных крейсеров. Теперь же его, Того, план боя можно было посылать к восточным демонам! Как можно теперь наскоками атаковать концевые корабли русских, для чего быстроходные броненосцы выделены в три отдельных отряда, если их еще надо догнать? К тому же наиболее мощные корабли сосредоточены в хвосте колонны и оказались наиболее удалены от русских. Теперь и Того приходилось в процессе погони тасовать свои отряды.
На самом деле Макаров просто решил подстраховаться. Ночью он повел транспорты вдоль берега исключительно для того, чтобы в случае минной атаки, которую считал неизбежной, прикрывать их пришлось только с одной стороны. Русские адмиралы настолько уверовали в непогрешимость и вездесущность японской разведки, что даже не пытались провести конвой без боя. Может, именно поэтому им это почти удалось.
После долгого и безрезультатного обстрела «Новика» Того попытался обнаружить до сих пор не найденные русские транспорты силами трех отрядов бронепалубных крейсеров. Но те раз за разом натыкались на меняющую курс, подобно змее, колонну русских броненосцев или на четыре крейсера-шеститысячника. Бой с ними для любого японского отряда крейсеров был изощренной формой самоубийства. Тогда Того приказал Камимуре с четырьмя самыми быстрыми кораблями линии (два новейших, только что прибывших из Англии броненосца второго класса «Фусо» и «Конго» [ «Фусо» и «Конго», именно так, в честь геройски погибших при удачной попытке закупорить фарватер Порт-Артура старых кораблей, назвали два новых броненосца. В девичестве и нашей истории носивших имена «Трайумф» и «Свифтшер».] и самые быстрые асамоиды «Ивате» и «Идзумо») пройти мимо русской эскадры вдоль берега. Попытка была жестко пресечена поворотом шести русских броненосных крейсеров. Они встали поперек курса и угрозой кроссинга вынудили Камимуру вернуться к главным силам. Именно в этот момент командовавший отрядом броненосных крейсеров Йэссен, поднявший флаг на «Корейце», допустил первую из столь многочисленных в этой битве адмиральских ошибок [ «Если читать воспоминания о битве при Шантунге только наших адмиралов, то создается впечатление, будто все действия японцев — это сплошная череда ошибок. Если же ознакомиться с описанием этой битвы в Описании Боевых действий на море Мейдзи, то то же самое впечатление складывается о действиях русских адмиралов. Пожалуй, обе стороны абсолютно правы. Я не думаю, что хоть один из принимавших участие в битве адмиралов с обеих сторон может честно сказать, что все сделал правильно». // Из лекции адм. Руднева-Варяжского в военно-морском колледже Японии, июнь 1908 года.].
Он неправильно оценил скорость приближения отряда Того, во главе которого шли два лучших на тот момент броненосца мира [По флотам мира ходила тогда шутка, что британцы построили для японцев лучшие корабли, чем они строили для самих себя.] «Микаса» и «Сикисима». Йэссен отвернул на север последовательно, потому что так было быстрее и проще догнать броненосцы Макарова и занять свое место в строю. Когда на шедшем концевым «Баяне» запросили разрешения на открытие огня, так как дистанция до «Микасы» сократилась до пятидесяти кабельтовых, это стало для Йэссена неприятным сюрпризом. Он в этот момент смотрел в подзорную трубу на снова поворачивающие вслед за ним крейсера Камимуры, которого он считал «своим» противником. Перенеся взгляд на броненосцы Того, Йэссен встал перед весьма непростым выбором. Того шел прямо на его отряд кильватерной колонной. И следующие десять минут все корабли его отряда могли вести огонь по головным японцам полными бортовыми залпами, получая в ответ только подарки с носа головных японцев [Данное положение в морском бою называется «палочка над T». Ее с разной степенью успеха пытались достичь все флотоводцы начала века, и она в конце концов стала считаться чем-то практически невозможным. Ведь и палочка и основа T — это кильватерные колонны кораблей, которые должны двигаться, но двигаются они в противоположные стороны. В результате, потратив часы на маневрирование, получаем несколько минут, после чего стороны меняются местами.]. Конечно, потом на отходе ситуация изменится на прямо противоположную. И через четверть часа уже полные бортовые залпы броненосцев Того будут приходить почти строго в корму его крейсеров, а те смогут отвечать только кормовыми орудиями. Но к тому моменту дистанция должна вырасти до более пятидесяти кабельтовых, а русские будут вести огонь бортом с тридцати… Молодой и горячий Йэссен решил рискнуть.
Первые пять минут после пристрелки русские артиллеристы повеселились на славу. По «Микасе» вел огонь отряд самого Йэссена, а по «Сикисиме» били три броненосных крейсера Рейценштейна. Под градом восьми- и шестидюймовых снарядов на головных японцах начали разгораться пожары, на «Микасе» явственно была видима развороченная кормовая труба и снесенный начисто формарс. От удара гулко, подобно колоколу в храме Будды, загудела носовая башня главного калибра, но английская броня выдержала. «Сикисима» после очередного попадания зарыскала на курсе. Хотя что такого мог сделать восьмидюймовый снаряд этому отлично забронированному броненосцу, никто на в рубке «Громобоя» предположить не мог. На мостике «Микасы» Того, после доклада сигнальщика о неустойчивом курсе второго броненосца, приказал поднять сигнал «Доложить о повреждениях». Через пару минут на мачте «Сикисимы» взвился флажный сигнал «Готовы продолжать бой до победы». При этом на грот-мачте вновь поднялся сигнал, которым сам Того в начале сражения пытался ободрить команды вверенных ему кораблей. «Судьба империи зависит от исхода этого сражения». При этом некоторые флаги были запятнаны кровью и обгорели, похоже, очередной русский снаряд поразил сигнальщиков в момент набора сигнала. С неуловимой задержкой, на поднятые «Сикисимой» флаги отрапортовали и остальные корабли броненосных отрядов. На втором в японской колонне броненосце сейчас боевая рубка напоминала поставленную на огонь кастрюлю с рисом. Охваченная со всех сторон огнем пожара и наполненная дымом, она была весьма «жарким местечком». Ни вести наблюдение за противником, ни просто держать броненосец на курсе, когда не видно, куда именно валится нос, вправо или влево, было практически невозможно.
Ответный огонь японцев тоже начал ломать русские корабли. Самым везучим из обстреливаемых оказался «Баян». Шедший концевым, самый близкий к японцам и самый маленький из всех русских кораблей линии, он отделался одним сквозным попаданием двенадцатидюймового снаряда в кормовую рубку и полудюжиной попаданий из шестидюймовок Самым опасным стал шестидюймовый фугас, взорвавшийся на верхушке четвертой трубы. Его осколки вывели из строя два котла, но запаса пара с избытком хватало на обеспечение полного двадцатиузлового хода. «Рюрику» достался всего один восьмидюймовый снаряд, воспламенивший беседку с зарядами для носового 190-мм орудия. Только самоотверженные действия расчета не допустили взрыва охваченных огнем снарядов, предотвратив тем самым выход из строя всего носового плутонга старого крейсера. Два подносчика сгорели заживо, пытаясь выбросить за борт тяжеленные картузы с порохом. Один из них, в руках которого загорелся выбрасываемый за борт тлеющий картуз, охваченный пламенем, выпрыгнул за борт вместе с намертво зажатым в объятьях сгорающих до костей рук зарядом кордитного пороха. «Громобой» был поражен всего двумя снарядами среднего калибра, один из которых, правда, разбил шестидюймовое орудие. Но на «России» японцы отыгрались по полной программе.
Еще в момент сближения ей досталось два попадания главного калибра японцев. Первый снаряд вздыбил впечатляющий фонтан воды у правого борта, и офицеры на «Громобое» с ужасом ждали крена следующего за ними крейсера. Падение хода любого из крейсеров в этот момент было бы для него смертным приговором. Никто не смог бы помочь отстающему кораблю, которому пришлось бы остаться один на один со всем японским флотом. Но фугасный снаряд не смог пробить мощный броневой пояс, и затопления не последовало. Следующими снарядами были выведены из строя две шестидюймовые пушки, кормовое 190-мм орудие и полностью уничтожен адмиральский салон, пожар в котором никак не могли потушить даже совместными усилиями обоих пожарных дивизионов. Расстояние до японцев увеличивалось с каждой минутой, уже перестали гавкать орудия калибра шесть дюймов, для которых дистанция в пятьдесят кабельтовых была запредельной. Казалось, что для крейсеров сближение с броненосцами противника прошло без серьезных последствий. Но главный удар, вернее удары, последовали, когда русские корабли, казалось, уже вышли из зоны огня японцев, отойдя на 55 кабельтовых и даже прекратив огонь.
По непонятному стечению обстоятельств «Россию» почти одновременно настигли снаряды калибра двенадцать, десять и восемь дюймов с трех разных кораблей противника. Причем все они продольно вошли в корму корабля. Двенадцатидюймовая, почти полутонная болванка вломилась в котельное отделение, где сработал взрыватель. Скорость корабля быстро упала с семнадцати до двенадцати узлов. Самое обидное, что это мог сделать только бронебойный снаряд, стрелять которым с такой дистанции было бы глупо, ведь пробить броню мощного пояса «России» он уже не мог. Увы, поданный ПО ОШИБКЕ в кормовую башню «Сикисимы» бронебойный снаряд в боевой обстановке нельзя было просто спустить обратно в погреб. Его проще и быстрее было зарядить в орудие и выпалить по русским, что и сделал командир башни, наорав попутно на расчет погребов за невнимательность. Но даже это был еще не конец. От «Якумо» прилетел подарок из недавно установленного орудия калибром десять дюймов, а кто-то из крейсеров добавил свой восьмидюймовый вклад. Теперь пожар в адмиральском салоне слился с пожаром на юте. К уже общему костру добавился еще один очаг возгорания над погребом, где хранились снаряды для кормовых шестидюймовых орудий. Из-за возникшей опасности взрыва погреб пришлось затопить. И самое главное — одним из взрывов были временно перебиты приводы рулевой машины, и перо руля застыло в положении лево на борт. Его можно было бы поставить прямо, сама машина была в полной исправности, но ни один посыльный, отправленный в румпельное отделение, не смог пробиться сквозь бушующую поперек всего корабля стену ревущего пламени. «Россия» медленно выкатывалась из колонны русских крейсеров вправо, пока не были уменьшены обороты левого винта. «Россия» была бы неминуемо добита броненосцами Того, но после обмена первыми снарядами между японскими и русскими крейсерами Макаров скомандовал поворот на противника. Того не рискнул связываться с объединенными силами двух русских колонн, пока его собственные корабли все еще были разделены.
В процессе сближения двух броненосных колонн русские попытались использовать преимущество в дальности стрельбы десятидюймовок «Победы». После двадцати выпущенных снарядов не было отмечено ни одного попадания. Сигнальщик с «Осляби» вроде заметил небольшой дифферент на идущей головной «Токиве», но был грубо послан за «выдавание желаемого за действительное». Ибо исходя из доходчивого пояснения главарта броненосца «не бывает дыма без огня, а затоплений без попаданий». Тем не менее некий эффект от сверхдальней стрельбы был достигнут — японцы затеяли перестроение своих броненосцев. Шедший в голове колонны второй боевой отряд «С» (скоростной) изящно совершил два последовательных поворота вправо и пристроился в хвост колонны Того. Только после войны, в 20-х годах, во время работы совместной комиссии обоих флотов по «анализу уроков Русско-японской войны», русским стала известна причина этого маневра. Один из снарядов «Победы» лег с недолетом примерно в полтора десятка метров. Был бы снаряд японским — получи «Токива» душ из ледяной воды и осколков, но в очередной раз в историю войны вмешались русские «тугие» взрыватели. Несмотря на все проведенные доработки, снаряды главного калибра русских вели себя своеобразно. Нет, теперь они почти всегда взрывались после попадания, но вот когда… Замедление как бронебойных, так и фугасных снарядов оставалось весьма значительным. С одной стороны, такой снаряд, пробей он броню противника, не взорвется в первом же отсеке за бортом, а дойдет до самого нутра супостата, до погребов или машинного отделения. С другой — все еще оставалась вероятность «сквозного пролета» при попадании в небронированные оконечности или легкие конструкции борта. Пара слоев судостроительной стали исправно взводили взрыватель, но никак не могли достаточно затормозить полутонную болванку. Замедлитель же был рассчитан на срабатывание в замедленном броней снаряде, который к тому же еще должен был дойти до «потрохов» вражеского корабля. При отсутствии же на пути брони взрыв зачастую происходил уже после «выхода» снаряда из корабля противника с противоположной стороны. Но в этот конкретный раз все получилось как надо. Поднырнув и, подобно пловцу-диверсанту, проскользнув под водой последние пятнадцать метров, десятидюймовый снаряд лопнул точно под поясом японского броненосного крейсера. Больше «Токиве» не суждено было разгоняться до скорости более 14 узлов. Того, получив доклад о повреждениях головного мателета и решив, что слабозащищенному броней крейсеру не место в голове колонны броненосцев, отвел в хвост колонны весь ведомый им отряд. Хотя многие источники и называли впоследствии это решение ошибочным. Если поврежденной «Токиве» действительно было место в хвосте колонны, то, останься пара быстрых броненосцев второго, «скоростного», отряда, в голове японцев, бой мог пойти совсем по-другому.