Поскольку я промолчала, куница продолжила меня "уговаривать":
— Это ведь для вашего же блага, лара Зертиш. Я понимаю, что вы поддались соблазну роскоши и власти, но… Не все так, как кажется, очистить душу от грехов очень сложно. Айрдгал Хейм зверь. Я не имею в виду, что он очень опасный воин, нет. Он на самом деле зверь, еще не прошедший первого обращения. Вы, как маг, должны ощущать это.
— Да, я знаю.
— Он опасен: в порыве чувств и желаний он может растерзать вас!
Я все это знала, а еще я знала, что моя отчужденность может спровоцировать зверя, поэтому каждый день мы проводили вместе по несколько часов, узнавая друг друга, и успокаивая инстинкты оборотня.
Сейчас отец Парис сделал очередную глупость: он открыто заявил мне, что смерть Наследника для них будет благом. Ведь чем дальше я от воина, тем неспокойнее его внутренний зверь, который может вырваться на свободу раньше времени, погубив и себя, и меня. Что ж план гениален в своей простоте. Если меня убьет Айрдгал, женщину предназначенную ему судьбой, то докажет всем, что Наследник Вечных скал невменяем. Гномам безумный правитель не нужен: они на законных основаниях устранят тара Хейма.
— Святой отец, я все поняла. Могу я покинуть вас? — мне уже физически стало плохо из‑за той мерзости, в которую меня окунули с головой.
— Ты куда‑то торопишься, дочь моя?
— Да, — не стала скрывать я. Хотелось признаться, что торопилась вырваться из этого гадюшника, но, увы, желание пришлось скрыть.
— Разве ты не хочешь рассказать, что гнетет твою душу. Я же вижу, что после нашего разговора ты помрачнела. Если ты переживаешь за родных, то это пустое: Церковь всегда держала свое слово. Все зависит только от тебя.
На последние слова я даже и не обратила внимание. Меня больше покоробило то, что он хотел услышать исповедь. Это даже было не смешно. Какой же наглостью должен обладать человек, чтобы предложить подобное? Или же он издевается? Я внимательно посмотрела на Париса: он наблюдал за мной. Значит очередная проверка. Что же делать? Душу ему выворачивать я не хочу, а правду скажет только глупец. Промолчать тоже будут неправильно.
Значит попробую сыграть ту, кем я и являюсь: женщину. Со всеми слабостями присущими моему полу. Смущенно посмотрев на него, я произнесла:
— Лара Тлан, позвала меня в город. Она нашла хорошего портного, и я хотела посетить его, пока меня выпустили в город. А после суда уже неизвестно будет у меня время или нет.
Не знаю, поверил мне старик или нет, но на его губах появилась покровительственная улыбка. Ее можно было истолковать, как угодно: либо я все‑таки глупа, либо же умна. Отец Парис тайну своих мыслей, к сожалению, не открыл.
— Иди, девочка, погуляй.
Я вновь смущенно улыбнулась, отыгрывая роль глупышки. Но и мне, и Парису было ясно, что это маска. Нет, по городу я прогуляюсь, благо есть время, но пойду в другое место.
— Пусть Солнце улыбается вам, святой отец! — распрощалась я с ним.
Выходя из дома церковников, я чувствовала себя грязной. Даже в Туманных топях мне не было столь мерзко. Было ощущение, что меня искупали в грязи и выкинули на улицу, а теперь она в лучах яркого солнца превратилась в корку, и с каждым шагом отваливается, противно хрустя.
Я встряхнулась, скидывая с себя всю мерзость, и посмотрела на дверь миссии церковников. Впервые мне показалось, что символ Лучезарного, лежачий полумесяц, насмехается надо мной. Не зря именно этот знак стал основным в изображении бога. Полумесяц символизировал его добрую улыбку и намерения, его любовь к своим детям, к нам. Вот только мне не захотелось осенить себя священным знаком. Во рту стало горько и захотелось сплюнуть.
Придя к церковникам, я надеялась увидеть там истинно верующих людей. Но нет, мне учинили допрос, угрожали и шантажировали. Правильно я решила, что мне исповедь не нужна, то что разъедало душу пройдет со временем само. Я до сих пор переживаю из‑за смерти той девушки. Глупая смерть, хотя других и не бывает. Я даже не попросила святых отцов помолиться за ее душу, понимая, что у этих людей одна молитва: сталь. Похоже все служители здесь из Карающего Света. Надеюсь, Кейла простит меня. Да я узнала ее имя, вот только легче мне не стало. Даже наоборот призрак этой девочки приобрел лицо. Когда мы покинем Вечные скалы, я посещу один из храмов на побережье. Чем дальше служители от центра империи, тем они чище душой, и тем искренней их молитвы. Пусть у девочки будет хорошее посмертие.
— Лара Зертиш, — окликнул меня один из трех телохранителей, приставленных ко мне. В голосе мужчины было слышно волнение. — Они вам ничего не сделали?
Воинов вместе со мной не пустили, прямо сказав, что исповедь есть великое таинство. Поэтому они терпеливо ждали у выхода. Тара Фенд со мной сегодня не пошла, сославшись на какие дела. Я ей не поверила. Любой целитель, даже самый плохой, скажет, что женщину сжигало какое‑то чувство. Я видела это у людей, теперь у гномов. Тара Фенд сейчас напоминала факел. На мой вопрос, что с ней, она послала меня в далекие горы, я же не имея привычки лезть в чужие дела отступила. Это личное дело каждого, как погибнуть. Что она умрет, я знала. От нее уже веяло гранью: душа была готова отправиться к предкам. Но что‑то держало ее не хуже якоря в этом мире, и если предчувствие меня не обманывало, то на суде я все узнаю.
— Лара Зертиш!
— Я слышу вас гар Трем, не кричите.
— Вам ничего не сделали?
— Мне? — удивленно спросила я. Кто же меня посмеет тронуть здесь. Или же все‑таки могут. — Нет, гар Трем, все в порядке, настолько насколько это возможно.
— Тогда во Дворец?
— Нет, — огорчила я мужчину. — Покажи‑ка мне, где в городе есть хороший портной.
Ответом мне стала потрясенная тишина. Я сама порой себя удивляю, а остальных, так и подавно.
Интерлюдия IV
Лорд Биар тяжело опустился в массивное кресло. Если раньше об этом человеке можно было сказать, что стар, но все еще крепок, то теперь все изменилось. Буквально за несколько месяцев он превратился в развалину Надежда на возрождение его рода давала мужчине силы, но она погасла, вместе с ней потух и огонь жизни, питавший лорда. Он больше не видел способа добраться до цели, поэтому принял решение. Может это и было малодушно, но он устал, устал бороться.
Когда от старинного рода остаются лишь трое: старик и дети — это ужасно. Он пытался подняться с колен, но его вновь опрокинули. Раньше он очень жалел, что дар проснулся только у Илоны, но теперь Арамад Биар понял, что ничего бы не изменилось. Его род был не нужен Империи Сарратал. От этой мысли сердце старика неприятно сжималось: раньше аристократы были поддержкой и защитой, теперь все иначе. Влекомые жаждой власти дворяне, сами того не замечая, погубили великую человеческую империю. Старик поднял взгляд от своих переплетенных пальцев и посмотрел в окно. Где‑то вдалеке за пределами городских стен небеса превратились в серое полотно. Костры: тысячи беженцев с побережья устремились в столицу, ища защиту и поддержку Императора. Но мальчишка, лорд Биар воспринимал его только так, не мог им этого дать. Людей даже не пускали за городские стены. Морнэйлд был в "осаде". Что творилась во временных лагерях, напоминало лорду кошмар. Дошло до того, что нарушителей порядка продавали в рабство владыкам юга, пытаясь заручится поддержкой "темных" людей. Лорд Биар брезгливо скривился. Он не любил южан: слишком вспыльчивы, слишком религиозны и слишком хитры.
Арамад опустил взгляд. Ему было немного стыдно, за свой поступок. Но… Он устал. Мальчик, когда вырастет поймет, чего стоило ему это решение. Сегодня его внук покидает Империю Сарратал в составе торгового каравана, уходящего на Южный материк. Только там последний в роду сможет переждать бурю, что накрыла их земли. То, что орки сметут защитников объединенных земель, лорд не сомневался. Сейчас Империя напоминала ему жирную свинью, которую ведут на бойню. Животное идет послушное воли убийцы, еще не зная, что с ним сделают, но когда оно поймет, будет уже поздно.
Лорд вновь подумал о внуке, о том, что ему придется возвращаться на пепелище, либо во владения зеленомордых тварей. Одно радовало старика: Илар вернется домой воином. Арамад расстался со значительной суммой, чтобы мальчишку научили многому. Про внучку же он старался не вспоминать. То, что он подвел девочку, было очевидно. Отдавая ее в Академию Начал, лорд рисковал. К сожалению, это не оправдало себя: его все равно сумели обмануть. Единственное, что сумел сделать старик, это спасти род от бесчестия. Он знал про план Могир, даже немного поспособствовал его осуществлению. Да его внучка стала бесплодной, но честь семьи не пострадает — его род не осквернит кровь гномов. Старик надеялся, что девочка поймет его и простит.
Думая, о том, как Илоне сейчас у гномов, Биар вспомнил о ее "подругах". Арамад скривился: обещая помочь родственникам Зертиш, он и не думал, что это придётся делать. Как их угораздило попасть в лапы Паука? Ректор Академии Начал вызывал у лорда лишь одно чувство: страх. Сн точно знал, что был не одинок в своей реакции. Аделард многих заставил себя бояться, даже Ламер III старался не связываться с магом, в душе лелея надежду на его скорую кончину. Но ректор, будучи сильным волшебником, умирать не торопился. Сн как паук плел свои сети, в которые раз за разом попадались все новые жертвы. Вот и родня целительницы, каким‑то воистину волшебным образом, попала к нему в рабство. Хоть последнее в Империи и осуждалось, но существовало. Обычно людьми владели маги: кто‑то же должен был испытывать на себе новые чары и зелья. Получить раба мог каждый волшебник, заплатив огромную сумму в казну Империи, так называемый налог за душу. Опять же не любой мог попасть в кабалу, а только тот, кто нарушил законы Империи Сарратал. Зачем ректору понадобились обычные люди? Лорд Биар знал, что Аделард ничего не делал просто так и потому, когда проведал о судьбе несчастных, лишь мысленно извинился перед девушкой. В конце концов, у любого обещания есть границы.
Стук в дверь вернул лорда в действительность.
— Да?! — раздраженно рявкнул он. Массивная дверь легко поддалась, и в кабинет вошел Сгастус, личный слуга лорда.
— Ты долго, — недовольно протянул Биар.
— В вечность нужно уходить красиво, — ухмыльнулся он.
— Ну?
— Совершенно безболезненно и быстро, — проговорил слуга и поставил поднос на стол перед своим господином. Два кубка с янтарной жидкостью красовались на нем. Лорд Биар недоуменно приподнял бровь.
— Я пообещал вашему батюшке, что последую за юным Арамадом даже во Тьму.
— Я… — Биар не смог договорить фразу, в горле появился комок, и он шумно его сглотнул. — Спасибо, Сгастус.
— Вы мой господин и в жизни, и в смерти, а я ваш верный пес, — поклонился слуга.
— За Вечность! — хрипло произнес Биар и пригубил из кубка напиток. — Эльфийское? Решил побаловать меня напоследок?
— Ну что вы! Я просто всегда хотел попробовать его, а тут такой шанс.
— Спасибо, — тихо произнес Арамад и ушел из жизни. Сн сделал все, что мог.
— Спите, мой лорд, — горько произнес мужчина и заботливо накрыл ноги старика пледом, потом Огастус отпил из другого кубка и мягко опустился у ног хозяина.
— Спите, а я посторожу ваш сон.
Так их и нашли на следующее утро: хозяина и его верного пса. Заголовки всех газет пестрели сообщением о том, что старый лорд Биар покончил с собой,
смерившись с гибелью рода. "Он ушел из жизни достойно", — так говорили люди,
понимая, что своей смертью старик смог утереть нос Палате Лордов. Стая волков осталась без добычи. По закону Империи Сарратал земли угаснувшего рода отходили на пятьдесят лет короне, никто из дальних родственников не мог претендовать на них, ведь они допустили самоубийство главы. По истечению срока дворяне смогут получить права владенья, если в их жилах останется, кровь Биаров. Лорды бессильно скрипели зубами: грядущая война с зеленомордыми могла уничтожить тех, кто хоть как‑то относился к древнему роду. Сейчас же ресурсы богатого владенья пришлись бы очень кстати, но старый интриган лишил их и этого.
Глава 9
На суд меня сопровождал Айрдгал, был он взволнован, а где‑то в глубине его глаз я видела страх. Никогда прежде воин не показывал, что может бояться. Что могло так вывести из равновесия гнома? Что ожидает меня? Последний вопрос родился из‑за предчувствия, мне казалось, что страх появляется в глазах воина, когда он смотрит на меня. Я думала, мы нашли хрупкое равновесие в наших отношениях. Неужели ошиблась?
Чем ближе мы приближались к Колодцу Правды, тем тяжелее мне становилось на душе. Может меня тяготило осознание того, что я не смогу помочь Биар. К сожалению, наш с ней разговор не состоялся. С другой стороны, разве гордая аристократка послушала бы крестьянку. Я для нее никто, пустое место. Это для Эдары мои слова хоть что‑то значат, а для Илоны они словно ветер в листьях: только шелест и все. Если после сегодняшнего она выживет, то взгляд на мир у нее точно изменится. Обстоятельства либо заставят ее подчиниться, либо сломают.
— Почему Колодец? — полюбопытствовала я, чтобы хоть как‑то нарушить гнетущую тишину.
— Это надо видеть.
Попытка оказалась неудачной. Мы вновь молчали, не говоря уже о том, что Айрдгал держал меня за руку всю дорогу. Раньше он старался не показывать своего отношения ко мне при свидетелях, строя невидимую стену между мной и собой. Многие воины смотрели на нас и ободряюще улыбались, заставляя меня волноваться еще сильнее. Я терялась, не понимая, что Тьма побери, происходило. Почему‑то некстати вспомнились болота, когда Хейм буквально навязывал мне свою волю, скрывая от меня правду. Единственное, что я так и не смогла простить ему — умалчивание. Я не могу идти вперед с завязанными глазами, а доверие вещь хрупкая и ненадежная. Говорят любовь слепа ко всем недостаткам избранного. К счастью, я слишком цинична и, меня не коснулось это проклятие. Хоть в моем сердце и поселился гар Хейм, разум сумел оградить себя от влияния чувств. Я почти трезво могла оценивать происходящее. Почти… Сколько мы знакомы с гномом, я все время подстраивалась под него, стараясь смягчить ситуацию. Подобное поведение с моей стороны объяснялось очень просто: если наши отношения можно представить в виде льда, то один неверный шаг мог разрушить их. Теперь же когда его толщина не угрожала будущему, я смогу более жестко отстаивать свою волю.
Отвлекшись, я не заметила, как мы подошли к гладкой вертикальной стене, на которой тонкими линиями выделялись двери. Айрдгал лишь прикоснулся к ним, как те отворились, подчиняясь невидимой силе. Дальше был долгий подъем. Не знаю сколько мы прошли, но у меня начало сбиваться дыхание.
— Иди сюда, — мягко произнес воин и подхватил на руки. Что ж так передвигаться гораздо удобней.
— Признайся, тебе нравится носить меня на руках, — улыбнулась я.
Воин ничего не ответил, лишь крепче прижал к себе. Его же источник обдал меня волной силы, будто извиняясь за скрытность хозяина. Моя магия не осталась в долгу, откликнувшись на "ласку".
— Не надо, Ярогнева. Мне приятно, но сейчас не время, — тяжело произнес Айрдгал. Я же вновь утонула в его глазах. Черный обсидиан завораживал. Мне хотелось спросить, что тревожит его душу, но я не рискнула.
— Пришли.
Я, будто очнувшись, огляделась. Мы стояли на "балконе", над пропастью. Полукруг из камня без перил, на котором расположились два массивных кресла.
— Впечатляет, — глухо произнесла я и посмотрела вниз. Лучше б этого не делала. Черная бездна, что была внизу, затягивала. Провал или скорее дыра уходила глубоко в скалы.
— У нее нет дна, — будто прочитав мои мысли, произнес Айрдгал.
— Может, отойдешь от края?
— Не замечал за тобой страха высоты, — усмехнулся воин. — Помнится, кто‑то даже показывал чудеса полета всем жителям Вечного города.
— Сравнил.
— Без вины на сердце, упасть в Колодец невозможно, — пояснил маг.
— Вот поэтому и отойди.
— Я… Тебя тянет да? — резко спросил он. — Я же сказал, чтобы ты выкинула ту девчонку из головы.
— Ты думаешь только ее смерть тянет меня в Бездну? — горько улыбнулась я. В Империи Сарратал нет невиновных, у каждого в душе есть немало тайн.
— Жалко нельзя отобрать у тебя совесть, сокровище, — на полном серьезе произнес он, развернувшись, воин подошел к креслу и сел. Я оказалась у него на коленях.
— По легенде Колодец Правды — это дверь в другие миры. Приговоренным, как бы дается шанс начать новую жизнь, раз эту так бездарно потратили.
— Что‑то мне не верится, что хоть кто‑нибудь вернулся оттуда, — хмыкнула я.
— Нет, никто.
Я же вновь посмотрела в сторону пропасти, только сейчас заметив, что напротив нашего "балкона" есть и другие площадки. Видимо, там, где много кресел располагался Совет Мастеров.
— А где будут остальные воины и лара Биар?
— Моя свита и свидетели ярусами ниже. Биар появится на каменном диске над Бездной, когда ее приговорят, тот просто исчезнет из‑под ее ног.
— Не думаю, что Биар испытывает муки совести, — скептически произнесла я. Илона в той ситуации была права, она защищала свою честь. То, что ей удалось убить кого‑то, лишь нелепая случайность, за которую ее хотят убить.