— Куда мне идти? — растеряно спросила она, понимая, что у нее нет больше дома.
— Мир огромен, — как само собой разумеющееся произнес Лазар. — Дорог много, — пожал он плечами, и тут же поморщился от боли. Илона же испытала мимолетную радость от этого.
— Знаю, — лаконично ответила она.
К сожалению это было правдой. Илона теперь знала многое и многое понимала. У нее не было будущего в Империи Сарратал. Для людей она стала хуже грязи. Если бы был жив лорд Биар, все могло сложиться иначе. Все, что она может ожидать от знати — это очередной подлости. Сколько еще встретиться Руппертов на ее пути? Дальше только смерть. Шанс выжить после свадьбы невелик. Если бы она могла подарить ребенка, то помучилась бы дольше, а так ее тут же у алтаря и отпоют. Это картина, как живая появилась перед ее глазами: настроение у Илоны из просто плохого в момент стало отвратительным.
Не желаю! — выкрикнула она и от избытка чувств вскочила на ноги. Лазар тихо рассмеялся.
— Все такая же гордая, да?
— Вы знали! — обвинила она воина.
Лазар не обратил никакого внимания на это высказывание. Он и так сказал ей достаточно, а бессмысленно сотрясать воздух не входило в его привычку.
— Я иду с Вами, — как приговор произнесла женщина. Никто из них не понял, кого наказала Илона.
После той роковой фразы она добровольно путешествует с гномом. Раньше бы она оскорбилась, услышав от кого‑нибудь даже намек на подобное, теперь все было иначе. Жизнь потихоньку меняла не только мир вокруг Илоны, но и саму волшебницу.
— Нам нужно попасть в город, — поставил ее в известность гар Корем.
— Через ворота…
— Нас не пропустят, — перебил ее гном. — Вечные скалы и Империя Сарратал на грани войны. Людей от опрометчивого шага удерживают только зеленомордые. Да и раньше нас не особо привечали в человеческих городах: нужно было получать разрешение на въезд и пребывание там.
— Акт еще в силе, — возразила Илона.
— Акт в силе, пока жив император.
— Пока жив император, — эхом повторила Биар.
— Посмотри, что творится у стен Морнэйлда, — воин махнул рукой в сторону города.
Илона, копаясь в своих чувствах, даже не обратила внимание, что Морнэйлд, как скалу, обступило море. Человеческое море.
— Всех мужчин, способных держать в руках оружие, отправили в Восточные провинции, но это не спасет людей. Еще неделя, может месяц, и Восток окажется в лапах зеленомордых, — равнодушно произнес гар Корем.
— Откуда вы знаете это? — потребовала ответа Илона. В порыве женщина не заметила, как вцепилась в плечо гнома. Воин на это только хмыкнул.
— Не только у людей есть смотрящие.
— Шпионы, — заключила лара Биар.
— Все, как и везде, — Лазар слегка повел плечом, и рука женщины соскользнула.
— С чего вы взяли, что императора убьют?
— Это закономерный исход. Империя людей перестала существовать тогда, когда мастера Вечных скал заключили сделку со служителями Лучезарного Света. Только Палата Лордов удерживала трон, но большинство благородных семей уже пало под ятаганами пришлых.
— А маги? Магистр фон Гаустер не позволили бы… — Илоне не хватило слов, чтобы передать свою мысль.
— Ты забыла самое главное. Вы так стремились, чтобы только благородные обучались истинному искусству, в результате первыми же отправились на убой. Вериг фон Гаустер и ректор Академии Начал ничего не могут сделать в подобной ситуации. Не удивлюсь, что одного из них давно обратили в истинную веру, — злорадно произнес Лазар.
— Гномы могли бы…
Лазар, поражаясь глупости волшебницы, недовольно произнес:
— Нам бы самим уцелеть!
Он хотел сказать больше, но сдержался. Лишь потому как жалобно заскрипела лука сидела, которую гном сжал, Илона поняла, чего ему это стоило. Она покорно склонила голову, соглашаясь, что сказала глупость. Люди веками старались изничтожить гномов. Зачем подгорным воителям спасать тех, кто так страстно желал им смерти?
— Слезай, мы на месте, — скомандовал Лазар и подтолкнул волшебницу. Та беспрекословно подчинилась, легко соскользнув по меховому боку Лейфа.
— Как мы попадем в город? — Илоне было интересно, что ответит ей гном.
— Я наложу иллюзию и сойду за человека. Дальше нам нужно отыскать стаю воробьев.
— Птиц? — переспросила Илона.
Гар Корем с удивлением посмотрел на волшебницу, а потом внезапно рассмеялся.
— Какая же ты… благородная, — подобрал он слово, после недолгой заминки. — Воробьи — это мальчишки, возраст которых не больше тринадцати лет. Они…
— Не надо, я поняла, — оборвала его Илона. Ей очень не понравился смех гнома. С некоторых пор волшебницу стали задевать его слова и действия. — Так бы сразу и сказал, что нужны воришки.
— Уйми своё высокомерие! При них не смей даже заикнуться об этом! — рявкнул Лазар. — Будешь молчать и глупо улыбаться, а чтобы не было соблазна открыть рот, для всех ты станешь немой. Запомнила?!
Илона не нашла слов от такой наглости и потому просто кивнула.
— Вот и молодец! Ведь можешь если надо! — похвалили ее Лазар. Биар же ощутила себя ребенком. Возмущенно открыв рот, она собиралась высказать ему все, но гар Корем был быстрее. Его рука метнулась к лицу женщины, и пальцы впились в щеки, таким образом, что губы вытянулись в трубочку. В таком глупом положение Илона еще не оказывалась.
— Немая, — отчеканил гном. Илона попыталась ударить его по руке, но воин оказался быстрее и просто отпустил ее раньше.
— Хватит! — приказал он.
Все последующие события Илона заполнила слабо. Только позднее она поняла, что гном решил не рисковать и наложил на нее легкие чары подчинения. Заклятие не заставляло выполнять приказы, а лишь делала уступчивей. Будь лара Биар сильнее и опытней в магических искусствах, у воина этот трюк так просто бы не вышел. Илона отнеслась к решению гнома с пониманием, она даже была благодарна ему. Заклятие притупляло восприятие окружающего мира, и его картины не так ярко отложились в памяти женщины. Еще учась в Академии Начал, она несколько раз посещала Серые кварталы. Там на ум ей пришли лишь два слова: нищета и грязь. Здесь же к ним добавились — боль и безысходность. В глазах стариков, женщин и детей ничего не отражалось — они были пусты, как у мертвецов. Люди уже не жили. Биар проходила через это, но ее вытащили те, от кого она не ждала помощи, а этим людям чуда не увидеть.
Илона вспомнила, как пару лет назад к ним в городской дом пришел невзрачный мужчина. Проситель, так она назвала его про себя. Что именно он хотел получить от лорда Биара Илона так и не узнала. Зато момент прощания с хозяином дома произошел на ее глазах.
" — Желаю твоим потомкам жить в эпоху перемен, старик, — со злостью произнес он.
— Пошел прочь!"
Тогда Илона не поняла, что так разгневало деда, и почему он сделал крупное пожертвование Церкви Лучезарного Света. Теперь все встало на свои места. Лара Биар осознала страшный смысл тех слов. Эпоха перемен наступила, неся Империи Сарратал и ее жителям лишь голод, боль, страдания и смерть.
Знаменитое Имперское кладбище в центре столицы славилось не только своими "жителями", но и архитектурой. Но тару Корему некогда было любоваться видами каменных усыпальниц. Он четко шел по следу Биар, хваля себя за предусмотрительность. Если бы он не прикрепил к ее ауре "маяк", то найти бы ему ее не удалось. Да, и кладбище было бы последним местом, куда он бы заглянул.
Биар нашлась в семейной усыпальнице. Лазар со смесью жалости и брезгливости сейчас смотрел на нее. Он сам себе напомнил Илву, когда воительница пришла к нему, а он был пьян. То, что Биар совершит нечто подобное, он не ожидал. Волшебница удивила его тем, что напилась. Ведь он оставил ее всего на пару часов! Гар Корем недовольно поморщился: не вовремя волшебница раскисла.
Биар же не заметила прихода воина. Она сидела на полу, спиной облокотившись на каменный гроб своего деда, отмечая долгожданную встречу поминальным вином.
— Смотрите, что стало с нашим благородным родом! — зло выкрикнула она. — Все зря! Слышите, зря! Зря вы пытались выковать из меня клинок, который уничтожит врагов семьи! — женщина прервалась, чтобы вновь отпить вина. — Зря! Вы потратили свое время зря! Я сломалась! Я подчинилась! Я не достойна! — разрыдалась Илона. Сомкнув руку в кулак, она ударила каменный гроб, представляя на его месте лицо деда. На стене ложа лорда Биара появилась кровь.
Лазар, как и любой мужчина, не терпел женских слез, тем более пьяных.
— Успокойся!
— А это вы! — узнала его Илона. — Знаете, вы бы были неплохим мужчиной, если бы являлись человеком, — разоткровенничалась она.
— Из тебя бы достоянная дочь Великой Матери не вышла, — не остался в долгу гар Корем.
— Из тебя бы достоянная дочь Великой Матери не вышла, — не остался в долгу гар Корем.
— Так я и не рвусь, — Илона откинула голову назад и стукнулась затылком о каменную стенку. — Больно! — обиженно произнесла она. — Даже после смерти вы воспитываете меня!
Лазар, глядя на женщину, не испытывал сочувствия. В его голове вертелись мысли о том, что весь их поход похож на отвратительный спектакль. Страсти, погоня, бегство, спасение и смерть врагов — на подобные представления зрителей всегда хватало. И будь он одним из них, то честно бы сказал: "Дерьмо!". Но тару Корему "повезло" во всем этом участвовать, поэтому приходилось терпеть.
— Вставай! — приказал он и шагнул к волшебнице, чтобы поднять ее.
— Не хочу! — начала вырваться она.
— Плевать на твои желания, женщина!
Волшебница внезапно замерла, прекратив вырываться, и вновь разрыдалась. Что делать с такой Биар, гар Корем не знал, поэтому решил сменить тактику.
— Мне, — тяжело начал говорить он, — нужна помощь.
Эта простая фраза вмиг высушила слезы у благородной.
— Правда? — недоверчиво, но в тоже время с надеждой спросила она. Илона попыталась выпрямиться и расправить плечи, но пошатнулась и оперлась на гроб.
— Я слушаю вас, гар Корем.
Лазар, видя, что подобная тактика общения помогает, сказал:
— Мне нужно незамеченным пробраться в Городок Знаний.
— Зачем? — требовательно спросила Биар. Гном не стал придумывать что‑то, а честно признался:
— Еще в Вечных скалах мне дали артефакт, настроенный на кровь Зертишей. Так вот он указывает на Городок Знаний.
— Значит, — произнесла Илона, и голос ее был подобен угрожающему шипению, — мы завернули в Морнэйлд из‑за Зертиш?
— Да, — согласился гном, понимая свою ошибку. Ему нужно было подождать, пока волшебница протрезвеет.
— Я‑то, дура, думала, что здесь мы оказались из‑за моей просьбы, — каждое слово было сказано с такой горечью, что гар Корем почувствовал ее вкус на языке.
— Ведь одно другому не мешает, — быстро сказал Лазар, понимая, что окончательно проигрывает.
— Мерзавец! — Илона вспыхнула, как сухая листва. В следующий миг с ее рук сорвалось боевое плетение — Лазар вышиб спиной дверь усыпальницы. Его спасла привычка ставить щит на любой скачок силы у чужого источника.
— Чем я прогневал вас, предки? — в голосе мужчины звучало неприкрытое страдание. Он так устал от всего. Биар же казалось ему личной карой, возмездием.
— Надо было сначала усыпить ее, — вслух сказал он, расстроившись, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.
Когда воин вернулся в склеп, то увидел, что волшебница лишилась чувств. Такое развитие событий его вполне устраивало. После чего он занес дверь внутрь, а на ее место навесил качественную иллюзию. Присев рядом с Биар, он переложил ее к себе на колени, решив дождаться пробуждения волшебницы, и моля предков, чтобы с Зертишами ничего не случилось за это время.
Глава 17
Коридоры Академии Начал были пусты и безмолвны. Студиозы, которых не коснулась война, прятались по классам, стараясь не попадаться на глаза магистрам и мастерам. И тому была веская причина. Через несколько дней должна была состояться жеребьевка: все, получившие посох в принудительном порядке участвовали в ней. Те, кому "повезет" отправятся на войну. Умирать же никто не хотел: одно дело учить магическому искусству, совсем другое применять его, чтобы спасти свою жизнь. В преподавательском составе Академии Начал глупцов не держали.
Оливер же посоха еще не получал и потому ему повезло стать частью, тех счастливчиков, которые оставались в Академии. Во — первых, ректор не растерял своего доброго расположения к студиозу Хосу и всячески помогал "юному дарованию", а во — вторых он обучался только первый год. Конечно, многих простолюдинов отправили погибать, не смотря на то, что они ничего не знали, но это были только их проблемы. Свое "везение" охс не считал таковым: ректор был опаснее орков во много раз. Он даже подумывал о том, чтобы покинуть Морнэйлд. Конечно, ему нравилось "жить" в человеческом городе, но не тогда, когда он похож на развороченный муравейник. Если раньше он мог наслаждаться тишиной в парке, то теперь этого удовольствия его лишили. Все общественные места были закрыты для посещения. Власти боялись бунта приезжих. Нежить же любила размеренное существование. Поток беженцев Оливер считал злом. Злом, с которым бороться нельзя, только терпеть. Еще охс с каждым днем все яснее осознавал, что План, который он так тщательно строил и воплощал в жизнь, рушился. Нашествие орков и неспособность Империи отстоять свое испортили Хосу тщательно продуманное будущее.
Хозяин Болот тоже вел себя странно. Если раньше он заглядывал в разум Оливера, чтобы проверить, как его дела, то теперь Туман не торопился навещать свое дитя. Оливер предполагал, что это из‑за того, что он стал бесполезен. Лордство в Империи, которой нет, не имело смысла. Люди бессовестно проигрывали войну, которую в силах были остановить.
— Хос, постой, — окликнули Оливера. Охс неохотно замер на месте, а потом медленно обернулся. Лар фон Горфин. Богатенький, избалованный и благородный. Этот толстяк был одним из тех, кто пытался поставить Оливера "на место". Не так давно нападки со стороны знати прекратились, вот только причиной был не страх перед местью простолюдина, а война.
— Дружище, не окажешь мне услугу? — фон Горфин был сама любезность. Охса же от приторной слащавости тона собеседника скривило.
— Чего тебе надо? — спросил Оливер, не скрывая презрения в голосе. Фон Горфин легко проглотил подобное обращение, а улыбка на лице стала еще шире.
— Друг мой, — пухлая рука будущего боевого мага опустила на плечо охса, — у меня к тебе деловое предложение.
— Нет, — лаконично ответил Оливер, легко скидывая руку Горфина с плеч.
— Постой, — процедил тот, — мне действительно, есть, что предложить.
— Сомневаюсь, — усмехнулся охс, он наслаждался этим моментом, прекрасно понимая, зачем к нему подошел аристократ.
— Деньги! Много денег! За небольшую услугу! — "купец" огляделся, высматривая невольных свидетелей и не только их. С некоторых пор по коридорам Академии Начал и по улицам Морнэйлда рыскали ищейки. Маги, охотящиеся на магов, стали бичом всех благородных беглецов. Оливер не без удовольствия увидел на ауре Горфина метку изменника.
— И как ты сможешь скрыть свое клеймо?
— Есть люди, есть, — суетливо произнес толстяк. — Они смогут перенести ее на тебя!
— Нет, — отказался от подобной чести Оливер.
— Я заплачу! Разве тебе не нужны деньги? — искушающе спросил беглец.
— Мертвецам золото бесполезно, — равнодушно ответил охс. Он не погрешил от истины. В Туманных топях этого презренного металла хватит на целое герцогство.
— Что ты хочешь? — понимая ответ Оливера по — своему, спросил благородный. — Любая цена, назови ее! — потребовал фон Горфин, продолжая оглядываться. Оливер с интересом наблюдал за мимикой благородного. Тот уже успел сменить несколько масок от спесивого студиоза до несчастного человека. Страх с людьми творил невероятные вещи. Охс мысленно поклонился ректору. Создание отрядов ищеек было его личной задумкой. "На благо Империи Сарртал!", — передразнил его Оливер. Этим законом он поставил всех благородных в те же условия, в которых находились простолюдины с рождения: отсутствие прав и только обязанности перед государством. Фон Гаустер не смог ему помешать, хотя и пытался, но еле спасшись от наемного убийцы, быстро передумал. Палата Лордов согласилась с решением двух первых магов Империи, под молчаливое одобрение Велиара IV.
Лич настолько искусно управлял умами людей и плел интриги, что Оливеру оставалось только удивляться и остерегаться. Охс был уверен, что мертвый маг еще попытается использовать его в своих интересах. Студиоз это понял в тот момент, когда Аделард получил в свое владение "Живой доспех". У старого лича от встречи с собственной душой дрожали руки, даже нежить не всегда владела собой.
— Оливер, дружище! Ну чего тебе стоит! — умолял его фон Горфин. — Тебя все равно заберут! Какая разница когда!
— Говоришь любая цена? — хищно улыбнулся охс.
— Да, — обрадовался беглец.
Твоя жизнь, я заберу ее, — говоря это, охс дал своей природе проявиться. Радужка глаз Оливера стала кровавой, а челюсть слегка выдвинулась вперед, поражая собеседника количеством зубов.
Фон Горфин с шумом захлопнул ранее открытый рот, отступил назад, споткнулся и упал.
— Ааа, — издал бессмысленный звук благородный.
— Как я и сказал мертвецам золото ни к чему, — злорадно произнес охс, а потом рыкнул: Пошел прочь!
Фон Горфин, повизгивая не хуже подраненной свиньи, подскочил на ноги и побежал. Молодому магу повезло — у Оливера не проснулся азарт охотника, не пробудила эта мразь желания догнать и растерзать.