— Ничего больше! — передразнила воительница, после чего рванула к волшебнице. Схватив девчонку за руку, она произнесла:
— Тогда, что это? — с издевкой спросила она. Рабский браслет весело играл отблесками света в лучах солнца. Все девушке пристыжено опустили глаза.
— Отпусти ее, — Лиона решила вмешаться. Но тара Фенд, будто не услышав ее, продолжила говорить:
— Это ошейник, волшебница! И если ты будешь вести себя, как сука, то и обращаться с тобой будут соответственно!
— Тара Фенд, — теперь уже я не выдержала. Воительница только что перешагнула через невидимую черту, ее нужно остановить. Хотя в глубине души я была согласна с ней. — Прошу вас не надо!
— Помолчи, Ярогнева! Ты пыталась объяснить им, они не поняли! Теперь моя очередь, красавицы, учить вас жизни, — промурлыкала она, а в следующий момент приказала: — На колени! Все на колени!
Ни одна девушка, надевшая браслет, не смогла не подчиниться. Магия, заложенная в украшения, поставила их на колени. Приказ хозяина оспорить нельзя: тара Фенд была госпожой для них.
— Любой воин может лишь приказать… — многообещающе произнесла она. Все осознали, что не только Наместник мог ими повелевать, но и остальные. Интересно мастера тоже обладают этим правом? Ужасно находится в мире, законы которого не знаешь.
— Довольно! — мне пришлось повысить голос. Пусть они мне совершенно чужие люди, но вести себя с ними так неправильно!
— Им нужен урок!
— Может и так, но это не значит, что можно унижать их и показывать свою власть, — процедила я. Никогда не любила тех, кто наслаждался чье‑то слабостью, a rape Фенд, как воину, это нравилось.
— Дурочкам нужно осознать, что их судьба сделала крутой поворот!
— Поверь, ты ясно дала понять всем, кто здесь хозяин.
— О, нет! Урок только начался! — она подошла к Лионе и ухватила ее за волосы. Густые, черные, как смоль, они были удачно уложены в высокую прическу. — Теперь обсудим ваше поведение!
Выругавшись, я вцепилась в кисть тары Фенд. Моя рука по сравнению с ее, казалась детской.
— Не смей! — отчеканила я приказ.
— Или что? — усмехнулась моя нянька. В ее глазах я увидела вызов и что‑то еще, но распознать второе чувство мне не удалось.
— Ты, знаешь, как я умею решать проблемы, — тихие слова, но они прозвучали, как гром. Я не угрожала, она это поняла. Просто ставила воительницу перед фактом, либо она прекратит спектакль, либо сломанными ногами женщина не отделается. Тара Фенд уступила.
— Встали! Живо! — властно произнесла я, и магия отозвалась и отпустила волшебниц. Девушки тяжело поднимались, мне же оставалось ошарашено смотреть на них. Я никак не ожидала, что магия браслетов подчинится мне. Мысль еще не успела полностью сформироваться в разуме, а тара Фенд уже зашептала мне на ухо:
— Запомни это чувство, девочка. Теперь ты одно целое с Айрдгалом, даже без ритуала. Древний обручальный браслет давно сплел ваши судьбы. Твои слова — это его слова, твои решения — его решения. Ты будущая Наместница Жизни, и никто, слышишь никто, не смеет повышать на тебя голос, а уж тем более командовать! Никто: ни эти, — с презрением произнесла она и мотнула головой в сторону волшебниц, — ни даже гномы! Послезавтра, на суде, тебя попытаются убрать, сделать глупой человеческой куклой в глазах моего народа. Так докажи, что ты достойна Венца Жизни! — закончила говорить тара Фенд и, развернувшись, пошла в сторону выхода из гостевого дома.
Забавно! Жизнь порой ставит нас в тупик. Оказывается, у меня здесь есть власть, вот только нужна ли она мне? Чем мне придется заплатить за такой "щедрый подарок"? Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, что девушкам я стала врагом. Часть платы, полагаю. Неприятно, но не смертельно. Взгляды волшебниц прожигали меня насквозь. Я даже пожалела, что рядом со мной нет Эдары. Девчонка не захотела навестить вместе со мной "подруг" по несчастью. В последнее время она часто стала уходить на прогулки, естественно с кем‑то, но, увы, кто ее таинственный друг Эдара, так и не сказала. Когда пожелает, тогда и поделится личным, главное, чтобы воин не оказался мерзавцем и не обидел ребенка.
— Завтра, как миленькие, пойдете общаться с гномами! Будете внимательны и учтивы с ними. И запомните: никто вас насиловать не будет, — я попыталась говорить уверенно.
— Как ты можешь! — отчаянно выкрикнула одна из волшебниц. — Ты одна из нас!
— Смотри‑ка, я уже одна из вас, Рьяна, — горько произнесла я. Было обидно и больно. Как только они поняли, что я могу принести пользу, то сразу сделали частью стада. — Пять минут назад я была подстилкой у гномов, что изменилось?
— Послушай… — Лиона тоже не осталась в стороне, но я ее перебила.
— Не стоит. Я прекрасно знаю твою натура. Сейчас ты увидела, что у меня есть призрачная власть, и решила подсуетиться. Так кто из нас после этого подстилка?
— Как ты смеешь, чернь?! — зло выплюнула Лиона, сняв свою маску благодушия. Вот и всё.
— Здесь ни там, милейшая, так что попридержи свой яд. Я устала слушать оскорбления, которых не заслужила. Моё терпение весьма хрупкая вещь, еще хоть слово и дальше будете общаться только с тарой Фенд.
— Когда мы вернемся…
— Никогда! — перебила я ее, — и дело даже не в том, что вас не отпустят, хотя и это тоже, дела обстоят совершенно иначе. Очень скоро Империи Сарратал не станет: ее сотрут. Вы желаете возвращаться на пепелище?
— Что за вздор ты несешь?
— Послушай человека, который знает чуть больше тебя. Сейчас у вас всех есть шанс заложить первый камень в дорогу, которая ведет в будущее. Так не разбрасывайтесь столь ценным материалом! Сделайте так, чтобы в конце пути вас ждало счастье!
Я осмотрела притихших девушек и пошла прочь. На душе было муторно: теперь я для них враг. Ведь проще злиться на такую же несчастную, у которой судьба сложилась хоть на капельку, но лучше. Хотя это спорный вопрос, по мне так лучше жить вдали от политики и интриг. Сейчас же я попала в самый центр игры, правил которой мне никто не объяснил. Придется действовать наугад. Я искренне не понимала, почему они завидуют мне. Из этого чувства могут родиться только ненависть и злоба. Если бы девчонкам не запретили пользоваться магией, то из дома бы я не вышла, осталась бы лежать кучкой никому ненужного пепла.
Тара Фенд стояла на крыльце, ожидая меня, недалеко от нее крутились мои телохранители. Три гнома воина сопровождали нас в походах в город. Я старалась не обращать на них внимания, но получалось плохо. Тяжело привыкнуть к тому, что за тобой следят, как за очень важной персоной, или же, как за неразумным ребенком. Я склонялось к тому, что все‑таки охрана у меня была из‑за второй причины.
— Что решили? — спокойно спросила меня тара Фенд. Но тон ее не соответствовал тому, что говорили мне глаза: женщина была взволнована. Она переживала и пыталась это скрыть. Получалось плохо.
— Завтра они начнут общаться с воинами, — я услышала, как мои телохранители выдохнули. Значит, мужчины ждали, чем закончится моя беседа с волшебницами.
— Вот видишь, это было несложно, — усмехнулась воительница.
— Я испытываю нестерпимое желание сделать вам больно, тара Фенд. И только Лучезарный ведает, как мне удается сдерживать себя.
— Брось, золотце! Я ничего не сделала, — пренебрежительно бросила она в ответ.
— О! Вы мастерски подставили меня.
— Разве? Запомни, девочка, теперь вы одни из нас. Осознайте и примите это, или погибните, других вариантов нет.
Где‑то в глубине души я была согласна с ней, но вот только одно дело понимать, а совсем другое смириться и принять. Пройдет еще немало времени прежде, чем каждая из "жертв" перестанет ощущать себя таковой. Хоть я и не стала рабыней, но судьбу, навязанную мне, все равно принять было тяжело.
— Тара Фенд, у меня к вам просьба, — мягко начала говорить я, и подхватив женщину под локоток, утянула в сторону от охраны. Мне нужно было кое‑что сделать до суда над Биар, и помощь воительницы могла пригодиться. — Давайте прогуляемся по городу: только вы и я.
— Зачем? — подозрительно спросила она, не веря в мою честность.
— Я устала вечно ходить вместе с охраной. Опять же скоро свадьба, а невеста похожа на беглянку, — тяжелый вздох легко подтвердил мои слова.
— Золотце, — снисходительно начала она, — мы можем вызвать портных во дворец.
Я на ее предложение улыбнулась еще шире, скрывая истинные чувства. Мне тряпки были совершенно ни к чему.
— Тара Фенд, это же совсем не то, — всплеснула я руками. После чего доверительно зашептала: — Вы же должны меня понять, что иногда хочется прогуляться по лавкам самостоятельно. Женщина всегда должна оставаться женщиной.
— Золотце, ты сейчас врешь мне прямо в глаза. Скажи прямо, чего ты хочешь!
— Золотце, ты сейчас врешь мне прямо в глаза. Скажи прямо, чего ты хочешь!
— Хочу поговорить с гаром Коремом. Естественно, что охрана в этом случае мне не нужна, — не стала я препираться. Тара Фенд была крепким орешком, но и на нее со времен найдутся рычаги воздействия: нужно лишь подождать.
— А я? Мое общество лишним не будет?
— Вы неизбежное зло, — откровенно ответила я.
У воительницы вырвался невольный смешок, видимо ей еще никто не говорил правды открытым текстом.
— Здесь я тебе не помощник, — серьёзно произнесла она. — Если Айрдгал узнает, то будет в ярости. В Вечном городе полно доброжелателей, которые ему расскажут.
— Он не будет, — что именно он не будет, я затруднялась ответить.
— Послушай, Ярогнева, сейчас у вас установились отношения: они хрупки, как первый лед. Не рушь их.
— Рушить нечего пока.
— Ты ошибаешься, — мягко заметила женщина. — Да, вы пока чужие друг другу: вы привыкаете и изучаете.
Это я все знала и без нее, вот только легче от знания не становится. Пока Айрдгал был в топях, он не ощущал того, что чувствует здесь. На него не давила ответственность: мы просто были мужчина и женщина. Тогда он не мог поверить, что ему суждена истинная любовь. Сейчас же взглянув на все это под другим углом: он осознал, что богиня сделала шаг не вовремя. Когда я спросила, хотел бы он все изменить, он ответил, что не знает. Сомнения понятны, но неприятны. Неприятно, когда в тебе разочаровываются за то, что ты другой расы, за то, что я родилась человеком. Этот разговор состоялся у нас вчера и осадок после него на душе еще не успел исчезнуть.
Тара Фенд, видя мое состояние, произнесла:
— Он вызвал Лазара на поединок.
— Какой поединок? — от волнения у меня перехватило дыхание.
— Обычный, золотце. Когда один мужик пытается доказать другому, что свое не отдаст.
— Свое?
— Конечно. Я знаю Айрдгала с детства: он уже давно принял тебя. Его беда в том, что он слишком много думает, подожди, и все образуется.
К сожалению, время утекало сквозь пальцы. Я же не могла разорваться: целей было слишком много. Промедление сейчас могло стоить жизни моим близким людям.
— Тара Фенд, скажу честно, я устала всех понимать.
— Такова женская доля, золотце. Мы всегда должны всех понимать. У нас сердце всегда руководит поступками.
— О сердце… — мягко напомнила я.
— Нет, и не проси. К Лазару не поведу. Мальчику и так не сладко. К тому же Айрдгал здорово потрепал его.
Очень сильно? — обеспокоенно спросила я. Хоть гар Корем и не был моим другом, но что‑то в душе он задел. Или же мой шкурный интерес заставил меня поинтересоваться о его здоровье? Неприятно признаваться, но скорей всего второе.
— Жить будет. Мальчишке повезло, что Наместник Предков решил вмешаться.
Наместник Предков. Отца Айрдгала я видела всего пару раз. Впечатления остались тягостные, хотя мы даже не перемолвились ни словом. В те моменты, когда наши взгляды встречались, на меня обрушивалась такая боль и тоска, что хотелось сдохнуть. Что же так мучило мужчину, что даже меня пробирало? Любой целитель умеет отсекать окружающие эмоции, а с отцом Айрдгала у меня ничего не получилось. Я почти утонула в его безысходности. Сейчас же Наместник просто избегает меня. Король гномов при встрече в коридорах дворца с человеческой девчонкой старается свернуть в сторону. Честно говоря, я уже устала от сюрпризов в Вечных скалах.
— Золотце, скажи, что ты хотела сделать?
— Попросить отправится в Туманные топи и вывести мою семью из‑под удара.
— Просто попросить?
— Да, — солгала я.
Но тара Фенд видела меня насквозь.
— На гномов воинов чары приворота не действуют. Ты не смогла бы затуманить ему разум даже при большом желании. Эту особенность Создатели дали нам, чтобы разум воина всегда был ясен. С Айрдгалом тоже не пытайся применять магию, бесполезно. Только честность.
— Я и не собиралась.
Если с Лазаром я была готова поступить не честно, то с Айрдгалом нет. Конечно, относиться так к тару Корему нельзя, но… На одной чаше весов семья, а на другой моя совесть. Я лучше буду мучиться за то, что затуманила разум Лазару, чем тем, что не спасла родных.
— Лгунья! — упрекнула меня тара Фенд. Я промолчала. Видя то, что с ней не собираются разговаривать на эту тему, воительница сказала:
— Знаешь, в чем твоя проблема Ярогнева?
— Нет.
— Ты никогда не просишь помощи.
— Если захотят помогут.
— Нет. Иногда надо попросить.
— Кого мне попросить помочь моей семье? — тихо спросила я.
— Хотя бы меня.
— Вы отправитесь в Туманные топи спасать мою семью? — в лоб спросила я, перестав верить в чудеса еще в детстве.
— Нет. Но я могу попросить Лазара. Всем будет лучше, если его не будет в Вечных скалах на твоей свадьбе.
Интерлюдия III
Библиотека — хранилище знаний, у каждого студиоза в Академии Начал посещение этого места вызывало разные чувства: от священного трепета до глухого раздражения. У Оливера Хоса частые визиты в "пыточную" будили отвращение и брезгливость. Запах книг раздражал его не хуже молитв церковников, а духота и затхлость заставляли его крысиное начало прятаться по углам. Наверное, та часть, что когда‑то принадлежала серым братьям, жила в библиотеке, и воспоминания об этих днях вызывали беспричинный страх. Еще Оливер старался не попадаться на глаза хранителю "сокровищницы" — магистру Роккару. От старикашки шел стойкий запах смерти и боли, он следовал путем Тьмы.
В Империи Сарратал было не так много культов Тьмы. Самым известным и самым кровавым был пут Зер’грата. Эта сущность давно опутала мир Сараф, стремясь захватить его, но благодаря самоотверженным служителям Лучезарного культ так и не стал, чем‑то большим для людей. Когда только появился Туман последователи Зер’грата пытались подчинить его, но безуспешно. Оливер с наслаждением вспоминал те дни, оказалось, что магия культистов ничуть не хуже на вкус, чем силы церковников. Теперь же охсу приходилось прятаться по углам, чтобы магистр не смог распознать в нем нежить. Да, и запах Смерти, что шлейфом стелился за стариком, будил в Хосе потребность убивать. Боясь не сдержаться, студиоз старался находиться, как можно дальше от Роккара: вновь быть должным ректору не хотелось.
В библиотеке Оливер оказался по вине Аделарда. Лич не пожелал рассказать подробности утери души, а охс не мог сунуться в "осиное гнездо" без подготовки.
— Верни мне душу, — передразнил Хос ректора, а потом с раздражением захлопнул очередной фолиант. Охсу "задание" Лича напоминало детскую игру: "Принеси то, не зная что". Вот только на кону были не сладости, а гораздо более ценный приз — будущее. Поэтому Оливер не имел права рисковать, второй попытки ему никто не даст.
Задача оказалась не из простых: раздел магии, который практиковал милорд ректор относился к запрещенным. Оливер же выяснив это, вновь испытал чувство восхищения: столько лет скрывать свою истинную суть и выдавать себя за боевого мага. Аделард был изворотлив и хитер, как змей. Оливера же являлся крысой, умной крысой, поэтому имитируя тяжелый вздох, он открыл очередную старинную книгу.
Информации про магов Тьмы одновременно было много и мало: общие фразы красиво переплетались в замысловатые предложения, скрывая бесполезность текста в целом. В океане словесной чепухи Оливеру удалось найти пару жемчужин, хотя и здесь не обошлось без помощи Аделарда. Его секретарь принес распоряжение, и магистр выдал книги из закрытого хранилища. В тот момент Хосу показалось, что над ним тонко издеваются. Почему нельзя было сразу поделиться нужной информацией? Или же это была очередная проверка лича?
Оливера злило отношение Аделарда, а еще больше охса злила его злоба. В моменты "помутнения" рассудка ему хотелось вырвать семя мэллорна из груди и отдать личу. Свои ощущения он не мог передать словами, но ему казалось, что сознание балансировало на тонкой нити, протянутой над пропастью: в какую сторону не упади конец известен.
Охс в раздражении сдавил чернильницу, олово будто глина, смялась в руке нежити. Чернила весело брызнули в стороны.
— Проклятие! — выругался Оливер и, достав белоснежный платок, стал вытирать следы чернил с кожи. За этим занятием его и застал магистр Роккар.
— Пошел вон! Твой куратор узнает о произошедшем немедленно, бестолочь!
— Как вам будет угодно, — спокойно произнес Оливер и бросил грязный платок на страницы открытого фолианта. У магистра Роккара от такой наглости студиоза пропал дар речи. Он, как рыба, выброшенная из воды, беззвучно открывал и закрывал рот. "Молчание" спасло ему жизнь. Еще хоть слово со стороны человека, и обстановка вокруг раскрасилась бы росчерками крови.