— Без проблем. Это всё?
— Иди и выбери уже фотографию, черт возьми.
— Ладно. Но если она проиграет, это будет твоя вина, — улыбнулась я, поднялась со стула и направилась к выходу.
* * *Когда я вернулась к своему рабочему месту, то ни на шаг не продвинулась в вопросе выбора фотографии для конкурса, как и час назад. Подняв взгляд, я заметила одну из наших стажерок, выходящую из лифта. В руках она держала два картонных лотка с чашками кофе.
— Беки, — позвала я. Она посмотрела на меня, стараясь не пролить кофе. — Когда у тебя появится свободная минутка, не могла бы ты подойти ко мне, пожалуйста?
Она кивнула, и легкая улыбка озарила её лицо. Несмотря на то, что Беки была молодой девушкой и все еще училась в колледже, она имела хороший вкус. Мне нравился её стиль работы.
— Привет, Кэсси. Ты звала меня? — голос Беки звучал взволнованно, и я выдохнула от облегчения.
— Да! Слава Богу, что ты здесь. У тебя хороший вкус, и мне нравится твой стиль работы. Мне нужно выбрать одну фотографию, чтобы отправить на конкурс, но я не могу решить какую именно. Мне они все очень близки. Какая тебе нравится больше всех?
По молоденькому лицу Беки расплылась широкая белозубая улыбка.
— Я польщена. Спасибо, — сказала она, прежде чем перевела взгляд на фотографии, разложенные на моем столе.
У неё заняло всего две секунды, чтобы выбрать фото и объявить, что именно оно и должно принимать участие в конкурсе. Я доверяла её выбору, так как именно в этой фотографии Беки разглядела что-то такое, что выделяло её из числа остальных.
— Спасибо, Беки. Ты меня спасла!
* * *Когда рабочий день подошел к концу, я прошла сквозь вращающуюся дверь в холле и вышла на оживленную улицу. Обходя толпы людей, я направилась к черному автомобилю, припаркованному у обочины. Маттео терпеливо ждал меня около машины, так же, как и каждый вечер. Когда я приблизилась, его красивое лицо озарила улыбка, и он открыл для меня дверь машины.
— Почему ты улыбаешься? — спросила я, а он в ответ лишь пожал плечами.
Потом он занял место водителя и влился в транспортный поток.
— Жизнь прекрасна, Кэсси. Жизнь прекрасна, — сказал он нараспев с досадой в голосе. Поведение Маттео стало таким с тех пор, как он подцепил Трину.
— Ты слишком раздражен. Поезжай домой к своей знойной жене.
— Поеду. Но после того как подброшу тебя на стадион, где будет играть твой знойный муж, — игриво сказал он и подмигнул мне.
— Оу, — сказала я, содрогнувшись. — Не называй Джека знойным и не подмигивай мне потом. Это выглядит странно.
Будучи не в состоянии ответить, Маттео заливисто рассмеялся.
Его плечи все еще сотрясались от смеха, когда мы повернули в сторону стадиона, а я в это время просматривала электронную почту на своем телефоне.
Несколько минут спустя Маттео успокоился и сказал мне через плечо:
— Трина рассказала мне о фотосессии.
Это привлекло мое внимание. Я оторвала взгляд от телефона и встретилась с его глазами в зеркале заднего вида.
— Да. Это будет здорово. Ты знаешь, что тоже примешь участие в фотосессии?
Положение тела Маттео изменилось, когда он поерзал на сиденье.
— Я?
— Да. Но после того как родится ваш ребёнок. Я собираюсь фотографировать Трину сейчас, пока она беременна, а потом вас троих.
— Просто убедись, что в печать выберут только самые лучшие фотографии с Триной. Она единственная, из-за кого станут покупать журнал, а уж точно не из-за меня, — робко проговорил Маттео.
Я закатила глаза.
— О, да, читательницы будут вынуждать себя смотреть на твою морду, — сказала я со смехом.
— Я всегда знал, что ты раньше сохла по мне, — подразнил он, и я чуть не задохнулась от негодования.
Закатив глаза, я отрицательно покачала головой и тихо прорычала.
— Не начинай.
С тех пор как Джек простил Маттео, от признания его сексуальности я больше не чувствовала себя неловко. Конечно, я бы не стала ходить по свету и кричать об этом направо и налево, но все-таки… Маттео тоже не сильно страдал, когда понял, что его чувства ко мне ненастоящие. Он довольно быстро осознал, что просто заботился обо мне и защищал меня. Он запутался в своих собственных эмоциях. Но когда в поле его зрения попала Трина, все романтические чувства, которые, как он сам думал, испытывал ко мне, исчезли сами собой. Спасибо Господу Богу за Трину.
Машина сбавила ход, пока полностью не остановилась. Я собрала свои вещи, когда заметила, что Маттео потянулся к дверной ручке. Я остановила его и сказала:
— Ты не должен открывать мне дверь. Я сама могу это сделать. — Я открыла дверцу машины и быстро вылезла наружу, после чего наклонилась к открытому окну и сказала:
— Увидимся позже, будущая жертва светских львиц.
— Кэсси! — выкрикнул Маттео в притворном негодовании, когда я развернулась и, продолжая посмеиваться, пошла к воротам, ведущим на стадион. Я знала, что Маттео будет наслаждаться каждой минутой внимания, которое он получит после публикации статьи.
* * *Я заняла свое обычное место рядом с Тарой в секции, предназначенной для членов семей игроков. Сейчас мое присутствие здесь стало обычным явлением. После того, как изменился мой социальный статус, жены остальных игроков Метс приняли меня в свой круг, куда был открыт доступ только законным женам. И как бы мне ни хотелось признаваться в этом, статус замужней женщины многое менял. У меня никогда даже в мыслях не было издеваться над подружками других игроков команды, как когда-то издевались надо мной, но я не могла не признать разницу между тем, замужем ты или нет. Существование такой социальной иерархии было неслучайным, я видела, какое количество девушек приходило и уходило с этими ребятами, и сейчас я поняла смысл такого неприязненного отношения со стороны жен игроков, хотя раньше это оскорбляло меня.
Когда я посмотрела на поле, то тут же заметила Джека. Мое сердце сжалось от гордости за него. Серые форменные штаны плотно обтягивали мышцы, когда он вскидывал ногу в воздух перед подачей. Черная футболка развивалась от ветра, создаваемого его движениями, когда он замахивался, чтобы бросить мяч.
Я видела, как Джек ухватился за козырек своей кепки и дважды наклонил его. Я не смогла сдержать улыбку. Это был знак для меня. Джек начал так делать, когда я не смогла присутствовать на выездных играх команды, которые все чаще и чаще совпадали с моим рабочим расписанием. Когда бы и где бы он ни играл, он всегда дважды наклонял козырек кепки, а его лицо в этот момент озарялось мягкой улыбкой. Он не знал, были ли направлены камеры операторов на него в такие моменты или нет, но этот жест он повторял регулярно.
В конце концов, это переросло в привычку, и он стал делать так и на домашних играх. Иногда Джек взглядом выискивал меня на трибунах. Когда наши глаза встречались, клянусь, мое сердце переставало биться в груди, потому что у меня перехватывало дыхание. И так происходило. Каждый. Раз. Если бы кто-нибудь заметил это, я бы смутилась, но еще никому не удавалось стать свидетелем нашего немого диалога.
Это был не просто любимый мужчина.
Мой муж. Мой игрок.
Мой Джек, мать его, Картер.
Даже одно его имя пробуждало во мне трепет и страсть.
Джек низко наклонился, глядя на кетчера[4] сквозь перчатку, которую держал около своего лица. Покачав головой, он как бы говорил «нет» на жест кетчера, который указывал, как надо подавать. После еще одного отрицательного мотания головой, кетчер взял тайм-аут и подбежал к Джеку, который стоял на питчерской горке[5] и топтал ногами землю.
После короткого разговора, кетчер шлепнул Джека по заднице и побежал обратно на свою позицию позади дома[6]. Судья указал на Джека, и тот коснулся ногой резиновой отметки на питчерской горке. Одно плавное движение, и мяч вылетел из его руки, беттер[7] махнул битой и промахнулся. Мяч приземлился в перчатку кетчера. Толпа на стадионе разразилась радостными криками, и я улыбнулась. Мне нравилось смотреть, как он играет. Глупо лишний раз называть Джека красивым, но когда он играл в бейсбол… он был просто великолепен.
Кто-то что-то прокричал со стороны дагаута[8], но Джек лишь отмахнулся. Я придвинулась на самый край сиденья и на автомате задержала дыхание, ожидая подачу. Джек наклонился вперед, посмотрел на кетчера и кивнул, соглашаясь с заказанной подачей. Он сначала опустил руку в перчатке к талии, прежде чем поднял её вверх, и в то же самое время вскинул в воздух колено. Все его тело подалось вперед, выполняя подачу. Звук удара биты по мячу привлек внимание всех болельщиков на стадионе, кроме меня. Мои глаза продолжали смотреть на мужчину, которого я любила.
Именно потому, что я не сводила глаз со своего мужа, я не упустила то, что случилось потом. После удара битой мяч полетел обратно прямо в Джека, и он отреагировал так, как только мог в данной ситуации: его тело дернулось в сторону, а подающая рука инстинктивно вытянулась вперед, чтобы остановить летящий мяч. Я видела, как мяч врезался в его вытянутую руку и упал на землю.
Именно потому, что я не сводила глаз со своего мужа, я не упустила то, что случилось потом. После удара битой мяч полетел обратно прямо в Джека, и он отреагировал так, как только мог в данной ситуации: его тело дернулось в сторону, а подающая рука инстинктивно вытянулась вперед, чтобы остановить летящий мяч. Я видела, как мяч врезался в его вытянутую руку и упал на землю.
Джек поднялся на ноги, чтобы продолжить игру, но с его губ сорвался болезненный крик, когда он попытался обхватить рукой мяч, чтобы сделать подачу. Его лицо исказилось от боли, он опустился на одно колено, опустил голову и прижал подбородок к своей груди.
Кто-то взял тайм-аут, на поле выбежал менеджер команды Джека. Он помог ему подняться на ноги и увел подальше от взора толпы.
— Черт, — пробормотала я себе под нос.
— Иди, Кэсси, — пихнула меня Тара. — Иди к раздевалкам. Его туда увели.
Я молча кивнула, схватила свои вещи и поторопилась к лестнице, которая вела в подземные помещения. Я буквально пролетела по последнему лестничному пролету, прежде чем направилась к закрытому проходу. Когда я оказалась внутри, меня окружил холод кирпичного туннеля.
Туннель проходил вдоль всей длины стадиона, и если ты никогда не бывал здесь, то вряд ли догадался бы о его существовании. Я завернула за угол и побежала в сторону здоровенного охранника.
— Привет, Джимми. Он здесь? Ты видел, как они увели Джека с поля? — спросила я, мой голос звучал встревожено.
Он наморщил лоб и ответил:
— Джека? Нет, не видел. А что случилось?
Я судорожно выдохнула.
— Он повредил руку.
— В самом деле? Черт. Надеюсь, всё обойдется.
Он отступил в сторону, освобождая небольшой проход между перилами. Я поспешила вперед и шла так быстро, как позволяли мне мои дрожащие от нервного напряжения ноги.
Я шла по кирпичному туннелю, пока за поворотом не увидела прикрепленную на стене вывеску. Я ускорила шаг, так как мне до боли хотелось как можно скорее добраться до двойных дверей из красного дерева, над которыми висела вывеска «Клуб Нью-Йорк Метс».
Около входа на стуле сидел еще один охранник, его лицо выглядело встревоженным. Он поднялся на ноги, как только я подошла к нему.
— Кэсси, он там с доктором. — Сочувствие в его глазах еще больше напугало меня, и во рту все пересохло.
— Как он выглядел, Джо?
— Ему было очень больно, — невесело признался он.
Мое горло перехватило спазмом так, что мне было трудно сглотнуть. В этот момент я поняла, что раньше никогда не рассматривала даже саму вероятность того, что Джек может получить травму. Он казался неуязвимым… словно был рожден, чтобы заниматься этим видом спорта, который в свою очередь просто не мог причинить ему боль. Бейсбол никогда не предал бы Джека подобным образом.
Но это случилось.
И я поняла, что до смерти боюсь узнать, какими будут последствия. Джек без бейсбола… ну, это уже не Джек. Я не имела понятия, что это будет за человек, не знала, каким станет Джек, если бейсбол перестанет играть такую огромную роль в его жизни. Волна тревоги накрыла меня с головой, и я не смогла подавить нервную дрожь в своем теле.
— Кэсси? — голос Джо эхом отскочил от стен туннеля, после того как он положил трубку на дисковом телефоне. Будучи не в состоянии говорить, я беспомощно посмотрела на него. — Там никого нет, — сказал он мягко. — Ты можешь войти.
Он открыл для меня большую дверь, и я вошла в единственное место на стадионе, где еще ни разу не была. Мне в глаза тут же бросился огромных размеров диван и ковер, украшенный логотипом команды. Потом мой взгляд переместился на шкафчики, на каждом из которых было написано имя игрока и его номер в команде. Каждый шкафчик подсвечивался отдельной лампой, словно экспонат в музее. Я тихонько посмеивалась про себя от мысли, что «шкафчики в раздевалке», как выражались сами ребята, больше походили на узкие дубовые шкафы, которые можно встретить в номерах отелей.
Я поймала себя на желании, которое всегда возникало у меня в новом месте, сфотографировать эту комнату и каждую отдельную деталь. Профессиональная привычка, предположила я.
— Котенок? — раздался голос Джека в этом огромном помещении. От боли он звучал как-то непривычно.
Вспомнив, почему я здесь оказалась, я крикнула:
— Джек? Где ты?
— Иди в конец зала и поверни направо.
Я быстро пошла вдоль рядов шкафчиков, когда номер 23 привлек мое внимание, и я не смогла воспротивиться порыву задержаться на мгновенье около шкафчика Джека. Я не видела его прежде и возможно больше никогда не получу второго шанса оказаться здесь. Внутри лежала его дорожная сумка и уличная одежда в ожидании своего хозяина. Я провела рукой по ткани одежды, слегка перебирая пальцами. На задней стенке шкафчика висела наша фотография, сделанная в день свадьбы, а вокруг неё были другие фотографии, запечатлевшие разные периоды наших отношений. Мне нравилось, как этот мужчина показывал свою любовь ко мне.
Улыбаясь, я направилась в конец раздевалки и завернула за угол, как раз в тот момент, когда доктор команды делал Джеку укол в руку, чтобы облегчить боль. Я заметила, что Джек даже не поморщился.
— Думаю, что кость раздроблена, — признался Джек, когда его темно-карие глаза встретились с моим взглядом.
РАЗДРОБЛЕНА.
В этот момент мое сердце находилось точно в таком же состоянии. Я поспешила к нему, испытывая потребность быть физически близко так, как только могла в данной ситуации.
— Мы еще не знаем, — добавил доктор. — Я доктор Эванс.
Я протянула ему свою руку.
— Я Кэсси.
Одного взгляда на Джека хватило, чтобы мое сердце разорвалось от боли. Во мне вспыхнула резкая потребность защитить его. Я погладила его по плечу и спросила у доктора деловым тоном:
— А что мы знаем?
— Определенно, это перелом, только насколько серьезный, пока трудно сказать.
Я пожала плечами.
— Но кость же срастется, правильно? Люди постоянно ломают руки.
Доктор Эванс кивнул.
— Правильно. Но мы должны убедиться, что не потребуется делать операцию и вставлять штифты или металлические пластины.
Штифты или металлические пластины? О Боже.
Джек громко сглотнул, а я продолжила аккуратно расспрашивать доктора об интересующих меня аспектах перелома.
— Если понадобится операция, что тогда? Людям постоянно делают операции на руках, и они поправляются.
— Да, миссис Картер, они поправляются, — нахмурившись, сказал доктор Эванс. — Но большинство этих людей не являются питчерами[9] Высшей лиги.
Мое сердце рухнуло вниз.
— О чем вы говорите?
— Я говорю о том, что необходимо сперва сделать рентген, а уж потом я смогу дать точные ответы на ваши вопросы.
Джек опустил голову, и я заметила, как он закрыл глаза.
— Мне нужно отвезти его в больницу? — я хотела достать телефон, чтобы вызвать Маттео.
— Нет, нет. В соседней комнате есть рентген-аппарат. Как врач команды я несу ответственность за состояние Джека и его восстановление. Это моя работа.
— Вау. Значит, нам не нужно никуда ехать?
Пока мне не пришлось столкнуться с этой проблемой, я раньше не задумывалась, что происходит, когда игрок Высшей лиги получает травму. Неверно предположив, я бы решила, что Джека отправят в больницу, как и всех обычных людей. Но, учитывая, что команда фрахтует частный самолет, чтобы летать на игры в другие города, ничего обычного в их образе жизни быть просто не может.
— Если я уеду с командой, один из моих помощников будет здесь, чтобы помочь вам. Поэтому нет, вам не нужно ехать в больницу. Вы не должны никуда везти Джека, только сюда.
Теперь, когда я знала, что команда займется лечением Джека, я позволила себе успокоиться, ведь о нем позаботятся люди, которые заинтересованы в этом больше всего. Не меньше, чем сам Джек, его здоровье представляет большой интерес боссам команды.
— Прошу извинить нас, миссис Картер, это займет всего минуту. — Доктор сделал Джеку знак следовать за ним в другую комнату. — Давай посмотрим, как обстоят дела с твоей рукой, Джек.
Я металась от стены к стене, по привычке нервно кусая свои губы. Я хотела позвонить Дину, но знала, что он станет задавать вопросы, на которые у меня не было ответов. Поэтому я решила никому не звонить, пока у меня не будет что сказать. Сломанная рука — это одно, но необходимость делать операцию — это совершенно другое.
Через несколько минут Джек вышел из медицинского кабинета один и осторожно заключил меня в свои объятия. Я чувствовала, как бьется его сердце, когда моя грудь прижалась к его груди.
— Я люблю тебя, Котенок.
Он быстро поцеловал меня, потом отпустил и снова уселся на смотровой стол. Его рука выглядела нездоровой: пальцы приобрели пурпурный оттенок и распухли до нелепых размеров. От одного взгляда на его руку мой живот болезненно сжался, и я поспешила отвести глаза в сторону.