— Да нет, пожалуй. Уже прилетели. В одно место. На «ж» начинается…
— Ну раз мы в это место влетели, давай из него выбираться…
— Как?
— А самотеком… Пока Братом займемся. А через время, глядишь, снова Мамонта прищучим. Может, даже нам сверху «фас» на него скинут…
— Ладно, давай так. Нам не впервой выжидать. А сами под Мамонта, как и прежде, тихо-тихо копать будем… А Брата обязательно брать?
— Ну так это Клепиков сказал. Надо стойку держать, а то ведь он нас потихоньку гноить начнет…
— Только как его взять?..
— Да как, нанимаешь бригаду братков и вперед. На следующий день от братков только рожки да ножки… Знаешь, целыми днями бы таких пацанов искал. Глядишь, этак через пару-тройку месяцев ни одного бандюка в Москве не останется…
Вершинин явно симпатизировал Никите. А Игорь ему вообще жизнью обязан. Может быть, не так ревностно они охотились за ним. Но охотились. Первый раз, когда он со своим бригадиром по кличке Витал на тропу вышел. Второй раз, когда снова против своих братков поднялся.
Первый раз они могли его взять. И взяли. Но только для того, чтобы Игорь предупредил его об опасности, которая ему угрожает со стороны Витала. Никита сделал выводы. И снова гора трупов.
Расследование убийств проходило вяло. Ведь пострадавшие не кто-то, а откровенные бандюки. И со стороны чиновничьей верхушки у разгромленной банды не было явных покровителей, некому было подхлестывать следствие.
Никиту искали, но без всякого рвения.
А вот сегодня приказали активизировать поиски. Чтобы Светлова и Вершинина занять. Чтобы отвлечь от торговцев оружием.
— Знаешь, мне кажется, Никита в одном кафе скрывается. «Калинка», — сказал Светлов.
— Намек понял, — осклабился Лев. — Перекусить давно пора…
— Да и не только перекусить. За чашкой горячего чая можно пару-тройку часов посидеть…
— Ну, не очень горячего. Градусов сорок… Надо жене звякнуть, что задержусь сегодня.
— Скажи, что тебя на поиски опасного преступника снарядили.
— Только не скажу, где мы его искать будем… «Калинка», «Калинка», «Калинка» моя… — пропел Вершинин и посмотрел на телефон.
А тот как раз зазвонил. Лев взял трубку.
— Что?.. Кто?.. Я?! Слушай, тебе чего надо?.. Да срать я на тебя хотел, говнюк обмороженный… Слушай, пасть свою поганую заткни!.. Пошел в задницу, мудак!..
Лев нажал на клавишу сброса. И набрал номер.
— Барышня, по этому телефону звонили. Откуда был звонок?.. Из автомата?.. Спасибо…
Он положил трубку на аппарат и озадаченно посмотрел на Светлова.
— Кто звонил?
— Да какой-то хмырь…
— Что ему надо?
— Пытался объяснить мне всю важность текущего момента путем личного общения… Угрожал, короче. Сказал, что, если не успокоимся по делу «оружейников», худо нам будет…
— И ты его послал…
— Туда, где ему самое место… И ты знаешь, он согласился…
— Не к добру все это. Сам знаешь, эти ребята — не клоуны из цирка.
— Ничего, разберемся…
Светлов и Вершинин собирались заняться поисками Никиты в кабачке «Калинка», где их всегда встречали как самых дорогих гостей. И сейчас они туда отправились. Только о Никите уже и не думали. Другим были заняты их головы.
* * *Девчонка стояла под дождем в дешевом парусиновом плаще, без зонта. Симпатичная, даже, можно сказать, красивая. Только стоит она не в очень удачном месте. Обычно здесь проститутки околачиваются.
Никита остановил свою кофейную «шестерку» рядом с ней. Открыл правую дверцу.
— Садись! — помахал рукой, приглашая в салон.
Девчонка не заставила себя долго ждать. И плюхнулась на сиденье рядом с ним. Стеснительно улыбнулась ему, смахнула рукой со лба прядь мокрых волос.
Вблизи она уже не казалась красивой. И даже симпатичной. Но Никите было жаль ее. Дождв, холодно, а она одна, в непогоду, в жалкой одежонке.
— Продрогла? — спросил он.
— Да, — кивнула она.
— Как зовут?
— Оксана…
— Чего стоишь здесь? Одна? Без присмотра…
— Да нет, за мной присматривают…
— Кто?
— Да Валера…
— Какой Валера?
— А вы что, не понимаете? Никита понял все.
— Так ты что, проститутка?
— Путана, — поправила она его. Вот так, пожалел девчонку… Но разве нельзя пожалеть проститутку?..
— Давно стоишь?
— Да уже успела промокнуть…
— Домой бы шла.
— Нет у меня дома. С Валерой живу. С ним еще три девчонки. Но к нему домой нельзя. Работать надо…
— Откуда ты?
— С Днепропетровска…
— Понятно… На заработки приехала. А дождь всех клиентов разогнал. И места здесь не рыбные. То ли дело Тверская…
— Я, наверное, пойду, — сказала Оксана. Видно, она вовсе не была настроена слушать его треп. Ей деньги зарабатывать надо. И не важно, что в ожидании клиента можно заработать воспаление легких. Да и сам клиент может наградить ее очень интересной болезнью…
— Поехали ко мне, — неожиданно предложил Никита. — У меня тепло, уютно, кофе попьем, музыку послушаем…
— За музыку нужно платить…
— Да, конечно… Сколько?
— Если на всю ночь, то пятьдесят долларов.
— Ехан мохан! Всего-то?..
— Можно и сто, — быстро среагировала Оксана. Никита только покачал головой. Бедная девчонка, не жалеет ее жизнь, в дерьмо с головой окунает. Вот и приходится барахтаться, чтобы не захлебнуться…
— Поехали…
Никита снимал однокомнатную квартиру в Чертанове. Никто не знал про эту квартиру, даже родители…
Он сыграл свою игру, сорвал банк. Бермуд получил пулю. Братки сгинули, которые не прочь были ликвидировать Никиту. Остальных братков повязали менты. Все из-за шума, который поднял Никита. Да еще и Бермуд застрелил Черпака. Непорядок, словом…
Следующий шаг — реабилитация. «Общак» в его руках. Можно было присвоить бабки себе. Но жадность ,. в этом случае — новый виток смертельной гонки. А Никита хотел покоя, некриминальной жизни. Поэтому пришлось обращаться к Королю. Пусть сам решает, что делать с «общаком» группировки. Или все бабки в свой воровской «общак» скинуть, или только часть, а остальное отдать братве, которая образуется на осиротевших черняевских «угодьях»…
Король обещал, что трогать Никиту никто не будет.
Недавно это подтвердил крутой авторитет, чьи бригады перебили на себя бесконтрольную территорию.
Теперь Никита обыкновенный человек. Ни с кем не связан узами или, вернее, путами непредсказуемого бандитского братства. Правда, за выходной билет пришлось заплатить кровью. Хорошо, не своей — чужой.
Он вышел из банды. Но остались менты. Прямых улик против него нет — это он знает точно. Но его подозревают в убийствах, поэтому ищут. И если найдут — потянутся долгие дни и ночи в следственном изоляторе. Месяцы, а то и годы он будет париться в тюремной камере и ждать оправдательного решения суда.
Поэтому он здесь. В тихой скромной квартире. Живет по своим документам. Старается нигде не светиться, чтобы не попасть в руки ментов. Кто его знает, вдруг он проходит по ментовским ориентировкам…
— А у тебя здесь ничего, — сказала Оксана, когда они оказались у него дома.
— Стараюсь, — небрежно бросил он.
Добротный ремонт, хорошая мебель, ванная в кафеле, импортная сантехника, уют — это не его заслуга. Он снял квартиру со всем этим. Правда, доплатить пришлось хорошо. Но Никита не жадничал. Ведь ему в этой квартире жить, а не существовать. Он сошел с тропы войны и не будет сниматься отсюда в экстренном порядке.
— Можешь принять душ. — Никита принес Оксане новый халат и полотенце в целлофановой упаковке.
Она оценила это и наградила его признательной улыбкой.
А потом они пили шампанское. Оксана рассказывала ему о своей трудной судьбе. Никита слушал ее, сочувствовал.
Он мог бы помочь этой девчонке. Мог вырвать ее из цепких лап сутенера. Даже поселить у себя… И если с ней будет хорошо, то… Стоп!
— Вот бы найти такого мужчину, чтобы у него было все: особняк, «Мерседес», денег море…
Оксана размечталась вслух. Чем плюхнула ложку дегтя в медовый настрой Никиты. Все, теперь ни о каких серьезных отношениях с ней и речи быть не может… Хватит с него Лены. Та тоже много чего хотела…
— Пора ложиться спать, — сказал Никита. Он неожиданно охладел к Оксане. И уже не хотел разговаривать с ней.
— Да, конечно, — кивнула она.
И встала. Покачнулась и легким движением руки скинула с себя халат. А под ним ничего. Только красивое гибкое тело с полным набором женских вполне зрелых прелестей…
— Зачем? — сухо спросил Никита.
— А разве я зря сюда пришла? — удивилась она. — Ты обещал мне сто долларов…
— Ты их и так получишь.
— Ну уж нет, я тебе не убогая, чтобы принимать подаяние…
Да, на убогую Оксана никак не походила. Она была женщиной. Притом очень даже хорошенькой, а еще и голой. А он мужчина. Не гомик и не импотент. Поэтому он не стал возражать, когда Олеся подошла, села к нему на колени и приступила к исполнению своих служебных обязанностей…
* * *Лев Вершинин вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. С Игорем в «Калинке» засиделся. Водочку попивали под хорошую закусь, проблемы обсуждали. И нет-нет да на входные двери посматривали. А вдруг «оружейные отморозки» с автоматами нагрянут да стрелять по ним начнут. «Стволы» у оперов в кобурах на всякий случай в полной боевой, с предохранителей сняты…
Но ничего не случилось. Никто не покушался на них. И в одиннадцать они с Игорем отправились по домам. Лев сел в свою старенькую «двойку» и через полчаса был дома.
Он вставил в замочную скважину ключ. Но вдруг обнаружил, что дверь открыта. Жуткое предчувствие ворохнулось в нем, заледенило кровь. Лев выхватил пистолет и осторожно вкрался в прихожую. Никого… Гостиная… Пусто… Только ковер смят, будто по нему стадо мамонтов прошлось…
Жену он обнаружил в спальне дочери. Катя и Вика сидели на кровати, обнявшись. И беззвучно плакали.
— Что случилось? — тихо спросил Лев. Катю как током ударило. Она резко развернулась к нему, впилась в него ненавидящим взглядом.
— Будь ты проклят!
Такого он от нее не ожидал.
— Катя, ты что? — ошалело уставился на нее Лев.
— Будь ты проклят со своей службой… — уже гораздо тише, почти шепотом проговорила Катя.
— Да что тут случилось, в конце-то концов?
— Вику изнасиловали. Вот что!
Катя всхлипнула, заголосила и еще крепче обняла дочь. И Вика заревела навзрыд.
Кате — тридцать шесть, Вике — пятнадцать. У Левы еще молодая жена и уже почти взрослая дочь. Они всегда жили душа в душу, не ссорились, не ругались. А тут…
Вику изнасиловали… В это просто невозможно было поверить.
— Кто?.. Кто это сделал? — Вершинин захлебывался яростью.
Попался бы сейчас насильник ему в руки. Это был бы последний миг в его жизни…
— Я спрашиваю, кто это сделал? — ревел он. Наконец Катя услышала его.
— Те, которые и меня изнасиловали… — сказала она. И забилась в истеричных рыданиях. Вершинину пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить ее говорить.
— Они… Они ворвались в дом, — всхлипывая, рассказывала она. — Их было четверо, все здоровые, крепкие… Меня повалили на ковер, Вику утащили в ее комнату… И началось… Они изнасиловали нас, понимаешь!..
А потом она сказала самое ужасное… Катю преступник поимел в задний проход. И сказал, что именно это велел сделать ее муж.
— Он сказал, что ты послал его в задницу…
Вершинин заревел, как самый настоящий лев. Теперь нет ничего в его жизни важнее, чем отомстить этим ублюдкам. Он отомстит им. Он их уничтожит…
Телефон зазвонил во втором часу ночи. Лев схватил трубку. И услышал противный голос:
— Ну что, менток! Теперь ты понял, что мы серьезные люди?
— Ax ты, пидер конченный! — взорвался Лев. — Что ж ты, падаль, сотворил?.. Что ж ты со мной не встретился?..
— А ты что, тоже этого хочешь?..
— Я доберусь до вас, ублюдки!
Телефонная трубка треснула в руках Вершинина. Как будто это была шея обмороженного подонка…
— А вот этого я тебе не советую… В следующий раз мы убьем и тебя, и твою жену… Ты ведь уже понял, мы слов на ветер не бросаем…
Урод сказал об этом зловещим загробным голосом. И Вершинин ясно осознал, что это не пустая угроза.
— Ты подумай, мент… Ты хорошо подумай…
— Мразь! — процедил сквозь зубы Лев. Покушение на Игоря, надругательство над его семьей. Все это звенья одной цепи. И следующим звеном будет смерть Кати и Вики. Этого Вершинин допустить не мог.
Его душила злоба. Но злоба бессильная…
— Все это слова, мент… Короче, ты под нашим жестким контролем. И твой дружок тоже. Одно неверное движение, и все. Можешь заказывать гробы для своих домашних…
В трубке послышались длинные гудки. Как будто все силы выжал из него этот разговор. Лев долго укладывал трубку на рычаги аппарата, затем медленно добрел до кресла. И в изнеможении опустился в него.
Отморозки зажали его со всех сторон. Только дернись, останешься без семьи — он это ясно осознавал. Он не переживет, если Катю и Вику убьют.
Лев застонал от ярости и бессилия. Он не мог потерять семью. Но и оставить ублюдков безнаказанными тоже не мог…
* * *Оксана упорхнула рано утром. Никита сунул ей сотню долларов и с легким сердцем выставил ее за дверь. Вчерашней жалости к ней у него уже не было. Вчера было сыро, дождь. Полезли сопли. А сегодня солнце светит в окно, лужи высыхают. И сырость под носом проходит. Не надо жалеть тех, кто в этом не нуждается…
И себя жалеть не надо. Все хорошо! Все просто чудесно!..
На этой волне Никита заснул снова.
Разбудил его звонок в дверь. Никита встал, бросил взгляд на настенные часы. Одиннадцать часов, почти полдень…
В гости к нему пожаловали менты. Никита не торопился им открывать. Но они настаивали…
— Открывайте, гражданин, — велел пузатый коротыш с погонами капитана милиции. — Вижу, вижу, вы в глазок на нас смотрите…
Он достал из кармана красные корочки, раскрыл их и поднес к глазку.
— Капитан Пуговкин, — представился он. — Участковый инспектор… Нам только прописку вашу посмотреть. Открывайте…
С паспортом у Никиты было все в порядке. В смысле прописки. А вот с остальным… Но он все же открыл дверь. А куда деваться?
Вслед за Пуговкиным в квартиру вошел мужчина в штатском и два сержанта-постовика.
— Ваш паспорт, молодой человек! — потребовал участковый.
Никита без возражений протянул ему свой серпас-тый-молоткастый. Пуговкин лениво пролистал его. Отдал мужчине в штатском. Тот посмотрел только на первую страничку.
— Ну вот и познакомились, гражданин Брат, — небрежно усмехнулся он.
— А в чем, собственно дело?..
— Старший лейтенант Колобов, — представился он. — Оперуполномоченный уголовного розыска…
Никита похолодел. Дело, похоже, заходит куда дальше проверки паспортного режима.
— Мы вынуждены вас задержать, — сказал Колобов.
— Это еще почему? — напрягся Никита. По тайному знаку опера два сержанта подошли к нему. Взяли его под руки, сомкнули их вместе. И Колобов с видимым удовольствием защелкнул на них наручники.
— По какому праву?..
— Пока лишь для выяснения обстоятельств… А там и уголовное дело заведем…
У Никиты немного отлегло от души. На него уголовное дело собираются заводить, а ему полегчало… Если бы его взяли по подозрению в убийствах, дело бы никто не стал заводить. Потому что оно уже давно заведено. Его просто привлекли бы по этому делу в качестве подозреваемого…
— А что я сделал?
— Сегодня утром в отделение поступило заявление. Девушка одна на вас очень жалуется…
— Какая девушка?
— Которая у вас была сегодня ночью…
— Оксана? — вырвалось у Никиты. — Вот видите, вы подтверждаете, что у вас сегодня была гостья. И вы ее изнасиловали…
— Что?! — Никита не мог поверить своим ушам.
— Вы изнасиловали ее. И притом в самой извращенной форме…
— Это неправда!.. Она сама…
— Знаете, молодой человек, я, может быть, вам и верю. Но факт есть факт… Потерпевшая сняла побои, подтвержден факт полового контакта… Боюсь, вам не отвертеться… Уведите!
Никиту вывели во двор, загрузили в «козел» и повезли в отделение.
Другой бы на его месте начал биться головой о стенку, проклинать свою судьбу. Но Никита привык бывать в ситуациях похлеще этой. Поэтому его голова работала в спокойном режиме, легко и анализировала события.
Вне всякого сомнения, Оксана — самая натуральная подстава. Она отдалась Никите, а сегодня утром накатала заявление. Мол, изнасиловали ее. Его арестовали. А через часик-другой к нему подкатятся с предложением. Давай энную сумму денег, и Оксана заберет заявление. Все очень просто…
Деньги у него есть. Тысяч десять с маленьким прицепом осталось. Интересно, сколько Оксана запросит?.. Вернее, не она, а те, кто за ней стоят?..
Никита даже не злился на Оксану. Не думал отомстить тем, кто подбил ее на это дело. В конце концов каждый делает деньги, как может. Виноват прежде всего он сам. Надо же было так лохануться…
Никиту привезли в отделение, посадили в «обезьянник» напротив дежурной части. Минут через пятнадцать появилась Оксана, с ней два крепыша. Братья, наверное, усмехнулся Никита, компенсацию за надругательство над честью сестры пришли требовать.
Оксана подошла к окошку. А «братья» повернулись лицом к Никите. Смотрят на него, кривят губы. Типа, попал ты, братан…
Один из них поднял руку, а в ней картонка с цифрой два и тремя нулями. Две тысячи долларов. Все очень просто.