— Как вам угодно, ваше золотое сиятельство, — пробурчал гном в бороду. — Вы ведь, ваше золотое сиятельство, всегда правы. Раз вы говорите, что он не осмелится, значит, он не осмелится. Давайте дальше жариться в этой пустыне.
— Заткнись! — Крапивник заскрежетал зубами, осматриваясь. — Во всяком случае, он был лучшим чистильщиком панциря, чем ты. Ты вечно забываешь постричь мне когти. И не умеешь рассказывать о моих подвигах.
В гигантском облаке пыли он катился вниз по дюнам. Крошечные блуждающие огоньки кружились вокруг него, как мошки, и стрекотали слабенькими голосками о тысячах путей, которые могут вывести его из пустыни. Галькобород сбился с ног, отгоняя их от головы своего хозяина.
— Эй, хватит сметать песок мне в глаза, чистильщик панциря, — рявкнул Крапивник и заглотил дюжину блуждающих огоньков, которые неосторожно залетели ему в пасть. — Я от твоей метелки никак не разгляжу, есть ли в этой чертовой пустыне хоть где-нибудь вода.
Он вновь остановился и, моргая, уставился на песок, расстилавшийся, словно желтое море, до самого горизонта.
— Р-р-р-р! Я сейчас просто лопну от злости! Нигде ни капли воды. Эдак я отсюда вообще не выберусь! Я за всю жизнь не бывал в такой безнадежной суши! — от ярости Крапивник затопал ногами, но на песке это звучало не особенно впечатляюще. — Мне нужно немедленно что-нибудь разорвать! Разорвать зубами, когтями, в клочья, растоптать!
Галькобород озабоченно оглянулся. Разрывать зубами было решительно некого — за исключением его самого. Но Крапивнику явно было нужно что-нибудь покрупнее. Он повел слезящимися глазами и увидел кактус, торчащий из песка, словно столб. Со злобным рычанием он бросился к нему.
— Стойте, ваше золотое сиятельство! — крикнул Галькобород, но было уже поздно. Крапивник с наслаждением вонзил зубы в кактус — и с воем отпрянул. Тысячи мелких игл вонзились ему в десны — единственное место на его теле, не защищенное панцирем.
— Вытащи их, чистильщик панциря! — завопил он. — Вытащи эти колючие, жгучие штуки!
Галькобород поспешно скатился вниз по огромной морде, уселся на устрашающих передних зубах и принялся за работу.
— Он мне за это заплатит! — ревел Крапивник. — Он заплатит мне отдельно за каждую колючку, этот безмозглый гомункулус. Нужно найти воду. Воду! Я не могу больше оставаться в этой пустыне!
И вдруг вокруг раскушенного кактуса поднялся песок, словно тонкое покрывало, и в раскаленном воздухе возникло существо, которое, казалось, меняло вид с каждым дуновением пустынного ветра. Его песчаное тело росло и вытягивалось, пока перед Крапивником не оказался закутанный в ткань всадник на тонконогом верблюде. Его развевавшийся бурнус состоял из тысяч песчинок, как и вся его фигура.
— Тебе нужна вода? — прошептал всадник. Голос его звучал как хруст песка. Галькобород вскрикнул и плюхнулся вниз головой с морды своего хозяина. Крапивник от неожиданности захлопнул исколотую пасть.
— Ты кто? — зарычал он на песчаного всадника. Прозрачный верблюд гарцевал прямо перед носом гигантского дракона и, похоже, нисколько его не боялся.
— Я песочный человек, — прошелестело странное существо. — И я повторяю свой вопрос: тебе нужна вода?
— Да! — рявкнул Крапивник. — Глупый вопрос! Нужна, конечно!
Песочный человек трепетал, как дырявый парус на ветру.
— Я дам тебе воду, — выдохнул он. — Но что я за это получу?
Крапивник гневно плюнул кактусовыми колючками:
— Что ты за это получишь? Я не стану тебя есть! Вот тебе и награда.
Песочный человек рассмеялся. Рот его был просто дырой в лице из песка.
— Что я за это получу? — спросил он снова. — Говори, жестяной великан!
— Пообещайте ему что-нибудь, — прошептал Галькобород на ухо Крапивнику. Но Крапивник опустил рога, пыхтя от ярости. Бряцая панцирем, он рванулся вперед и щелкнул пастью. На зубах у него заскрипело, а песочный человек рассыпался. Прокашлявшись от песчинок, попавших ему в глотку, Крапивник оскалил зубы в довольной ухмылке.
— И поделом! — рявкнул он и хотел уже повернуться, чтобы идти дальше, как вдруг Галькобород бешено забарабанил по его панцирю.
— Ваше золотое сиятельство! — верещал он. — Там! Там, вы только посмотрите!
Там, где только что рассыпался песчаный человек, из песка вдруг выросли два новых. Они высоко вздымали кулаки, сквозь которые проходил яркий солнечный свет, и вдруг в пустыне поднялся ветер.
— Бежим отсюда, ваше золотое сиятельство! — закричал Галькобород. Но было уже поздно.
Ветер с воем понесся по дюнам, и там, где он подымал и кружил песок, из земли вырастали новые песочные люди. Они галопом поскакали на своих верблюдах прямо на Крапивника и окружили его. Огромное, непроницаемое облако из песчаных тел окутало дракона.
Крапивник яростно кусался, как взбесившаяся собака. Он хватал зубами тонкие ноги верблюдов и развевающиеся накидки всадников. Но за каждого песочного человека, которого ему удавалось схватить, вставало из песка пустыни два новых. Взметая песок, они гарцевали, взяв его в кольцо, все быстрее и быстрее. Галькобород от ужаса натянул шляпу на глаза. Крапивник ревел, рычал, колотил лапами и снова и снова щелкал своей устрашающей пастью. Но на зубах у него оказывался только песок, скрипучий, сыпучий, царапающий нёбо и горло песок. С каждым кругом, который объезжали вокруг него песочные люди, Крапивник утопал в песке все глубже, пока и голова его с пыхтением и фырканьем не скрылась под массами песка. Когда песочные всадники придержали своих верблюдов, золотой дракон и его чистильщик панциря исчезли. Лишь огромный песчаный холм выдавался среди дюн. Несколько мгновений верблюды, фыркая, стояли вокруг, а песчаные плащи всадников развевались на ветру. Потом по дюнам пронесся порыв ветра, и песочные люди рассыпались и снова слились с пустыней.
Гадюка, проползавшая спустя какое-то время по горячему песку, услышала, что в странном холме что-то скребется. На поверхности показалась маленькая голова в большой шляпе.
— Ваше золотое сиятельство! — крикнула голова, сняла шляпу и вытряхнула в пустыню два наперстка песка. — Победа! Я вышел на поверхность!
Гадюка хотела уже незаметно подползти поближе, чтобы посмотреть, не съедобное ли это существо, но тут из песчаного холма поднялась омерзительная морда и своим зловонным дыханием отогнала ее за ближайшую дюну.
— Давай, чистильщик панциря! — рявкнул Крапивник. — Откапывай меня! И сотри мне с глаз этот треклятый песок!
В ДЕЛЬТЕ ИНДА
Луна и звезды были закрыты облаками, когда морской змей подплыл к пакистанскому побережью. Бен различал в темноте хижины на плоской отмели, лодки, вытащенные на берег, и устье огромной реки, изливавшейся в море своими бесчисленными рукавами.
— Это здесь, — прошипел змей мальчику. — Сюда прилетали драконы, пока их не прогнало чудовище. Река — это Инд, его называют еще Священным Синдху. Следуйте по нему вверх, и он приведет вас в Гималаи.
Змей скользнул мимо деревни, где перед многими хижинами горели фонари, и причалил к дельте Инда. Земля между рукавами реки была влажной и илистой; на ней сидели сплошными рядами белые чайки, спрятав клюв под крыло. Они испуганно поднялись в воздух, когда змей высунул на прибрежный песок огромную голову. Птичий гомон разорвал тишину ночи.
Бен соскочил с головы змеи на влажный песок и посмотрел в сторону деревни, но ее скрывали низкие холмы.
— Там, в камышах, — сказал морской змей, приподнимая шею, — можно спрятать Лунга, пока ты разведаешь, сохранили ли твои соплеменники в деревне доброе отношение к драконам.
— Спасибо тебе, — сказал Лунг, спуская Серношерстку со своей спины. — Так хорошо было отдохнуть немного!
Змей склонил шею с легким шипением.
— Река здесь мелкая, — сказал он Бену. — Ты можешь идти вброд, когда соберешься в деревню. Я довез бы тебя туда, но рыбаки, увидев меня, так испугаются, что потом много дней не осмелятся выйти в море.
Бен кивнул.
— Я, пожалуй, сразу и пойду, — сказал он. — Эй, Мухоножка! — он открыл рюкзак. — Можешь снова высунуть нос. Мы на суше.
Заспанный гомункулус выполз из нагретых вещей мальчика, высунул голову из рюкзака и тут же втянул ее обратно.
— На суше, на суше! — заворчал он. — Да тут еще повсюду вода!
Бен насмешливо покачал головой:
— Пойдешь со мной в деревню или побудешь тут с Лунгом и Серношерсткой?
— С Серношерсткой? Ну уж нет, — поспешно ответил Мухоножка. — Уж лучше я пойду с тобой!
— Ладно, — Бен снова затянул рюкзак.
— Мы спрячемся вон там, — сказала Серношерстка, показывая на отмель, особенно густо заросшую камышом. — На этот раз я уж не забуду затереть наши следы.
Бен кивнул. Когда он обернулся, чтобы попрощаться с морским змеем, берег был пуст. Далеко в море Бен заметил три поднимающихся над водой мерцающих горба.
Бен кивнул. Когда он обернулся, чтобы попрощаться с морским змеем, берег был пуст. Далеко в море Бен заметил три поднимающихся над водой мерцающих горба.
— Ах! — пробормотал он разочарованно. — Уже уплыл!
— Кто быстро приходит, тот и уходит быстро, — заметила Серношерстка, разгрызая острыми зубами лист камыша. Лунг посмотрел на небо, где из-за облаков как раз показалась луна.
— Надеюсь, эта женщина и в самом деле отыскала что-то, что может заменить лунный свет, — пробормотал он. — Кто знает, не подведет ли нас луна снова, как в этот раз над морем, — он вздохнул и подтолкнул мордой Серношерстку. — Ну, давай затирать следы.
Они бесшумно и проворно принялись за дело. А Бен пошел с Мухоножкой искать Зибеиду Халиб, специалистку по драконам.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Чайки с криками вспорхнули в ночное небо, когда Бен ступил в теплую воду реки. По песчаным берегам ползали гигантские черепахи, приплывавшие сюда, чтобы отложить яйца. Но Бену было не до них.
Он со вздохом посмотрел на визитную карточку специалистки по драконам, полученную от Барнабаса Визенгрунда. Толку от нее было немного. На ней стояли два адреса: один в Лондоне, другой в Карачи, и имя: Зибеида Халиб. Бен посмотрел на море. Над горизонтом появилась светлая полоса. Горячие пальцы дня уже начали теснить ночь.
— Может, мне просто сунуть эту карточку под нос нескольким ребятишкам? — пробормотал Бен. — Уж наверняка кто-нибудь из них покажет, где она живет?
Тут Мухоножка вдруг дернул его за ухо. Он уже выполз из рюкзака и расположился у Бена на плече.
— Они не смогут прочесть карточку, — сказал он.
— Почему это? — Бен наморщил лоб. — Я же могу ее прочитать: Зи-беи-да Ха-либ.
— Отлично! — засмеялся Мухоножка. — Вот и прочтите им это имя вслух! Здесь такие письмена никто не поймет, не говоря уж о том, что ребятишки в этой деревне вообще вряд ли умеют читать. Ведь на карточке у вас европейские буквы, юный господин! А в этих краях пишут совсем по-другому! Специалистка по драконам дала профессору визитную карточку на его языке, а не на своем, понимаете?
— Ага! — Бен с удивлением посмотрел на гомункулуса и чуть не споткнулся о черепаху, переползавшую дорогу. — До чего ты много знаешь, Мухоножка!
— Еще бы! — Мухоножка пожал плечами. — Я провел несчетное число ночей в библиотеке моего хозяина. Я читал книги о колдовстве и об истории людей. Я изучил биологию, насколько это можно сделать по человеческим книгам, астрономию, астрологию, географию, различные письмена и языки.
— Правда? — Бен подымался по невысоким холмам, за которыми лежала деревня. Вскоре показались первые хижины. Перед ними сушились рыбачьи сети. Море с рокотом набегало на широкую отмель, где рядами лежали лодки. Между лодок Бен увидел мужчин с тюрбанами на головах.
— А язык, на котором здесь говорят, ты тоже знаешь? — спросил он гомункулуса.
— Урду? — Мухоножка слегка скривился. — Конечно, юный господин. Я выучил его, когда занимался великими религиями мира. Не то чтобы урду был моим любимым языком, но объясниться я смогу.
— Вот это здорово! — у Бена камень с души свалился. Раз Мухоножка понимает язык, на котором здесь говорят, им не трудно будет найти специалистку по драконам. — Я думаю, лучше тебе сперва не показываться, — сказал он гомункулусу. — Как ты думаешь, получится у тебя спрятаться в рюкзаке так, чтобы ты мог мне оттуда подсказывать, что они говорят?
Мухоножка кивнул и залез обратно в рюкзак.
— Ну как? — зашептал он оттуда. — Слышите вы меня так, юный господин?
Бен кивнул. Он спустился с холма и оказался у загонов с козами. Под ногами у него сновали куры. Перед плоскими хижинами играли на утреннем солнце дети. Они резвились подле сидевших женщин, которые, чистя рыбу, пересмеивались между собой. Бен поколебался и пошел дальше.
Дети первыми заметили его и столпились вокруг, полные любопытства. Они что-то говорили ему, брали за руки и тащили с собой. Большинство было младше Бена. Лица у них были почти такие же темные, как глаза, а волосы черные как смоль.
— Как сказать «здравствуйте»? — тихо спросил Бен через плечо. Дети с удивлением наблюдали за ним.
— Салам алейкум, — шепнул ему Мухоножка. — Хейа хазиц!
— Салам алейкум! Хе… м-м-м… хейа хазиц, — повторил Бен, ломая язык.
Дети засмеялись, похлопали его по плечам и еще быстрее затараторили что-то. Бен протестующе поднял руки.
— Постойте! — закричал он. — Нет, нет, я не понимаю. Минутку, — он повернул голову. — Как сказать «я приехал издалека»? — снова зашептал он через плечо.
Дети ошарашенно уставились на его рюкзак. И тут, к испугу Бена, Мухоножка вдруг вылез оттуда, вскарабкался по ушам и волосам мальчику на макушку и низко поклонился.
— Благословенного доброго утра! — произнес он на чуть ломаном урду. — Мы пришли с дружественными намерениями и желали бы посетить здесь одного человека.
— Мухоножка! — зашипел Бен. — Слезай немедленно! Ты что, с ума сошел?
Почти все дети испуганно отпрянули. Только двое, мальчик и девочка, не тронулись с места и продолжали с изумлением разглядывать крошечного человечка, который стоял на голове у чужака и говорил на их языке. Тем временем несколько взрослых тоже заметили, что происходит что-то необычное. Они оставили работу и подошли поближе. Увидев гомункулуса, они застыли в таком же изумлении, как и их дети.
— Мухоножка, черт тебя подери! — простонал Бен. — Что ты наделал? Они теперь примут меня за колдуна или что-нибудь в этом роде.
Но люди вокруг вдруг стали смеяться. Они толкали друг друга в бок, подымали повыше маленьких детей и показывали на гомункулуса пальцем. А он стоял на голове у Бена, выпятив грудь от гордости, и отвешивал один поклон за другим.
— Благодарю, покорнейше благодарю! — громко сказал он на урду — Мой господин и я, мы оба чрезвычайно обрадованы этим любезным приемом. Не будете ли вы теперь столь добры, чтобы указать нам жилище знаменитой исследовательницы драконов Зибеиды Халиб?
Люди наморщили лбы, вдумываясь. Мухоножка говорил на чрезвычайно старомодном урду, столь же древнем, как книги, по которым он его выучил. Наконец тот мальчик, который так и не отошел от Бена, спросил:
— Вам нужна Зибеида Халиб?
Бен так обрадовался, услышав имя специалистки по драконам, что совсем забыл о Мухоножке и энергично кивнул. Гомункулус кувырком слетел с его макушки и приземлился на ладонь незнакомого мальчика. Тот с благоговением посмотрел на Мухоножку и бережно посадил его на подставленную ладонь Бена.
— Нет, право же, юный господин! — прошептал гомункулус, оправляя одежду. — Я едва не сломал себе шею!
— Извини, — сказал Бен, сажая его на плечо. Мальчик, подхвативший Мухоножку, взял Бена за руку и потащил за собой. Вся деревня потянулась за ними мимо хижин и лодок к хижине, стоявшей немного поодаль.
Перед входом стояло каменное изображение дракона с венком голубых цветов на шее. На деревянной стене хижины над дверью была нарисована полная луна, а с крыши свисали три бумажных дракона с длинными хвостами, трепетавшими на ветру.
— Зибеида Халиб, — сказал мальчик, показывая на дверной проем, завешенный всего лишь пестрой тканью. Потом он еще что-то добавил.
— Она работает по ночам, а днем спит, — перевел Мухоножка, — потому что исследует тайну черной луны. Но сейчас у нее гости, поэтому она, наверное, не спит. Нужно позвонить вон в те колокольчики.
Бен кивнул.
— Скажи ему большое спасибо, — шепнул он Мухоножке. Гомункулус перевел. Местные жители улыбнулись и отступили на шаг, но не разошлись. Бен встал с Мухоножкой у двери и потянул за шнурок. Звон крошечных колокольчиков спугнул с крыши двух птиц. С громким карканьем они взвились в воздух и улетели.
— Вот черт! — испуганно воскликнул Бен. — Это были вороны, Мухоножка.
В то же мгновение кто-то отодвинул в сторону пеструю дверную занавеску — и Бен задохнулся от изумления.
— Профессор! — с трудом выговорил он. — А вы-то что здесь делаете?
— Бен, мальчик мой! — воскликнул Барнабас Визенгрунд и с сияющей улыбкой потянул его в хижину. — Как же я рад тебя видеть! А остальные где?
— Они… они спрятались у реки, — ответил Бен, ошалело осматриваясь. В углу маленькой комнаты, куда втащил его профессор, сидели на подушках у низкого столика невысокая полная женщина и девочка примерно одних лет с Беном.
— Здравствуйте, — смущенно пробормотал Бен. Мухоножка поклонился.
— Ой, — сказала девочка, поворачиваясь к гомункулусу. — Какой ты странный эльф. Я таких никогда не видела.
Мухоножка, польщенно улыбаясь, снова поклонился:
— Я вовсе не эльф, милостивая госпожа. Я гомункулус.
— Гомункулус? — девочка удивленно посмотрела на Барнабаса Визенгрунда.
— Гиневер, это Мухоножка, — пояснил профессор. — Его создал алхимик.