Точно так же, как и безобразная внешность и уродство не исчезают даже в самые героические минуты бытия. Арнольд провел ладонью по отвисшему животу, пощупал лысину и вздохнул. Возможно, он сексапильнее пожарника, дежурящего за его дверью, но… сексапильнее совсем ненамного. Это все расплата за то, что он способен качественно думать только сидя. С другой стороны, Даржек…
— Я уверена, — задумчиво произнесла Джин Моррис, — что в Брюсселе исчезновений больше не будет.
— Тогда придется подождать, пока мы не выясним, где они собираются продолжить.
— А пока мы ждем, — предложил Ракс, — неплохо бы посмотреть фотографии.
Арнольд изумленно поднял брови.
— Вы снимаете всех пассажиров, выезжающих из Нью-Йорка, — пояснил Ракс. — Это же уйма пленки! Вы всю ее проявили?
Арнольд покачал головой.
— Нет. Только те, где были пропавшие женщины.
— Проявите все и напечатайте снимки, — распорядился Ракс. — Проверим, не было ли вчера у этих дамочек «холостых» рейсов.
— Не понимаю…
— Если пассажирка исчезает на пути в Чикаго, нелишне проверить, не каталась ли она в Чикаго незадолго до исчезновения. Точно так же, как было сегодня с Парижем и Лондоном. Неплохо бы проверить, всегда ли они перед исчезновением совершают «порожний» рейс.
— Да, пожалуй, — согласился Арнольд. — Хотя — не совсем понимаю, какая для нас разница.
— Далее. Если мадам Зет прибыла в Брюссель из Нью-Йорка, можно уточнить, не из Нью-Йорка ли приехала и мисс Икс. Это может ровным счетом ничего не означать, однако Даржек всегда работает именно так. Говорит: если продолжаешь собирать информацию, из нее рано или поздно что-нибудь да сложится.
— Хорошая мысль. К утру будет вам целая комната снимков, и можете разглядывать их, пока не поступят известия об очередном исчезновении.
— Если Ян к тому времени не объявится, — добавила Джин Моррис.
— Верно. Быть может, к утру он уже во всем окончательно разберется. Вы хоть примерно себе представляете, сколько людей сейчас работает на него?
— Нет. Наверное, в конторе есть какие-нибудь документы…
— Если кто-то из них появится и попросит дальнейших указаний, скажите: пусть продолжает в том же духе. А если поставленную задачу выполнил, пусть действует по обстоятельствам. Завтра приезжайте к восьми, снимки будут в кабинете Даржека.
Проводив обоих, Арнольд отдал распоряжения о снимках, а после долго сидел, куря сигарету за сигаретой и размышляя. Вскоре после полуночи дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет, с улыбкой на лице, заглянул Томас Дж. Уоткинс.
— Слушай, когда же ты спишь?
— На заседаниях совета директоров, — ответил Арнольд. — А ты?
— А я только что закончил объезжать табун диких аудиторов.
— Только не говори, что у «УниТел» проблемы с финансами!
Уоткинс вошел в кабинет и устало опустился на софу.
— Назовем это проблемами с бухгалтерией. Да, кстати о бухгалтерии. Я собирался повысить тебе жалованье. С утра первым делом оформлю. Что слышно о Даржеке?
— Ничего, — ответил Арнольд. — И не спрашивай меня, куда он делся. Этот вопрос мне уже задали раз двести, в основном, одни и тс же два человека, и он мне успел надоесть.
— «УниТел» в большом долгу перед мистером Даржеком, — заметил Уоткинс.
— Это точно.
— Грубо говоря, он ведь головы наши спас. Если бы не он, мы в тот, первый день, непременно поддались бы панике. А идея с фотокамерами — вовсе гениальна. Это настоящая удача, что ты предложил обратиться к мистеру Даржеку.
— До этого додумался бы всякий, кто его знает.
— Но все же… Как ты думаешь, где он?
Арнольд грохнул кулаком по столу.
— Я ведь никогда себе не прощу, если с ним что-то случится, — быстро добавил Уоткинс.
— Давай я расскажу тебе кое-что о Даржеке, — со вздохом сказал Арнольд. — Он носит пистолет в наплечной кобуре собственной конструкции. Автоматический, маленький, точно игрушка. Его без тщательного обыска не заметит даже специалист. При этом он с десяти шагов попадает в булавочную головку, а с двадцати — в десятицентовик. Куда бы он ни делся, мне жаль тех, кто его там встретит. Один-единственный раз я видел Даржека в ярости, и этого хватило бы, чтобы превратить толпу закоренелых атеистов в богобоязненных христиан. Ты заметил, что сегодня никаких исчезновений больше не было?
— Верно. Не было.
— Могу спорить, что и завтра не будет.
— В любом случае, мы ничего не можем сделать. Так?
Арнольд покачал головой.
— Есть одна проблема. Даржек нанял для этой работы сотрудников сверх штата. Если он… задержится, надо бы перечислить на счет его конторы аванс, чтобы им платить. И еще, проследить, чтобы кто-нибудь временно возглавил контору.
— Безусловно. Разберись со всем этим, и сообщи мне, сколько нужно денег. Что еще?
— Пока — ничего. Если б я только мог вычислить, как они устраивают эти исчезновения…
В пятницу, ранним утром, к Арнольду явился Рои Уокер. Склонившись к Арнольду, он заглянул ему в глаза и прошептал:
— Могу я задать вопрос?
Арнольд невнятно хмыкнул.
— Что за чертовщина происходит в «УниТел»?! — заорал Уокер.
— Разная, — невозмутимо ответил Арнольд. — Открываем новые терминалы, расширяем дело, бьем рекорды почти каждый час. Не исключено, что даже русские сменят гнев на милость и позволят нам открыть терминал в Москве. Зайди к пресс-секретарям, они тебе все подробно изложат.
— К черту пресс-секретарей! Где Даржек?
— Понятия не имею.
— Когда ты в последний раз видел его?
— Вчера утром.
Уокер поднял палец.
— Я случайно в курсе того, что он работал на «УниТел».
— А я и не знал, что это тайна.
— Ага. Тем не менее, ответить на вопрос, где именно он сейчас находится, ты не можешь.
— Ты же знаешь Даржека. Сколько он на нас проработает, если мы будем проверять его каждые десять минут?
— Тьфу ты… — Уокер в раздражении плюхнулся на диван. — Сегодня утром мы получили анонимку.
— Касательно «УниТел»?
Уокер кивнул.
— Дай-ка я сам догадаюсь. Какая-нибудь дамочка заявила, что хотела телепортироваться в Лос-Анджелес, а вместо этого оказалась в бруклинской канализации.
— Горячо, — сказал Уокер.
— Ну что ж, показывай.
— Босс запер письмо в сейф. Если это правда, оно стоит дороже листа платины такого же размера. Если же нет… впрочем, оно, в любом случае, взрывоопаснее динамита. Тебе известно, что не один и не два пассажира, безрассудно доверившись вашим трансмиттерам, бесследно исчезли из мира людей?
Арнольд откинулся на спинку кресла и расхохотался, от души надеясь, что смех не прозвучит фальшиво.
— Хочешь, я тебя горячими пирожками накормлю? Отправляйся к пресс-секретарям и скажи, что я велел показать тебе подборку по чокнутым. Есть, например, тип, убежденный, будто мы превращаем пассажиров в голубей. Поскольку визуально определил значительный прирост нью-йоркской голубиной популяции после открытия «УниТел».
— Это писал не чокнутый. По крайней мере, письмо совсем не похоже нате, какие обычно пишут чокнутые. Там названы имена, города, даты заседаний совета директоров, и даже частично приведены цитаты того, что там было сказано. Также автор утверждает, что Даржек был нанят «УниТел» для розысков пропавших пассажиров.
— Там названы имена пропавших?
— Нет. Названы члены совета, и приведены цитаты.
— И что твой босс собирается делать с этим письмом?
— Видимо, ничего. Если только не нароет достаточное количество неопровержимых улик для того, чтобы выиграть судебное разбирательство. Может, прокомментируешь это как-нибудь?
— С удовольствием. Среди миллионов пассажиров, воспользовавшихся нашими услугами с понедельника, — возьмешь точные цифры у пресс-секретарей — нет ни одного, кого бы мы недосчитались. Можешь меня процитировать. Своему боссу, естественно.
— Все это прелестно… но зачем вы наняли Даржека?
— Не вы одни получаете анонимки. Мы хотим выяснить, кто их пишет.
— Понятно. Звучит настолько правдоподобно, что неминуемо вызовет подозрения. Ладно. Когда увидишь Даржека, передай…
— Что?
— Хотя — нет, ничего. Все равно материала для сюжета он мне не подкинет.
— Искренне надеюсь, что нет, — вздохнул Арнольд.
В одиннадцать утра Уоткинс объявил внеочередное заседание совета директоров. На этом настоял Карл Миллер, подготовивший доклад о работе своего комитета по грузовым транспортировкам. В одиннадцать с четвертью Арнольд, кряхтя, поднялся в зал заседаний с охапкой «синек» чертежей грузового трансмиттера, и обнаружил, что заседание отменено.
— Мистер Миллер не смог явиться, — сообщила мисс Шу, личный секретарь Уоткинса с незапамятных времен. — А прочие члены комитета по грузоперевозкам ничего и ни о чем не знают. Старик перенес заседание на четыре часа.
Мисс Шу, дама несгибаемая, решительная и компетентная, была, по крайней мере, ровесницей Уоткинса, но неизменно, к ужасу всех прочих секретарей, называла его Стариком. Впрочем, сама она, узнав, что те, в свою очередь, зовут ее Старой Калошей, ужаснулась бы не меньше.
— Я ему буду нужен днем? — спросил Арнольд.
— Он ничего насчет вас не говорил. С девяти часов сидит в конференц-зале с каким-то типом из окружной прокуратуры.
— Вот как! Чего же мы такого натворили?
— Понятия не имею. — Мисс Шу с интересом оглядела Арнольда. — Вот уж не знала, что и у тебя есть свой «скелет в шкафу», хотя, чем ты в этом отношении лучше других? Вот мистер Армбрюстер у нас так просто бледнеет, если при нем всуе помянуть «МЕКОКО», — она любила разные сокращения, — то есть Межштатную Коммерческую Комиссию. А мистера Рили приводит в ужас налоговая полиция, но это не считается, налоговики всех приводят в немой трепет. Мистер Хорнер…
— А я — что, побледнел? Вроде бы и не думал…
— Еще бы. Все «и не думают»… Отчего ты так боишься окружной прокуратуры?
— Это у меня — с того самого дня, как я убил свою мамочку, — сказал Арнольд и вышел; мисс Шу осталась и несколько минут сидела молча с разинутым ртом. Когда Арнольд шел через машинописное бюро, никто не посмотрел в его сторону и он с горечью подумал о том, что, войди туда Даржек, все машинистки дружно бросили бы работу.
Даржек…
— Куда же делся этот чертов Даржек? — пробормотал он себе под нос.
Вернувшись в кабинет, он позвонил, сбросил ботинки, задрал ноги на стол и погрузился в раздумья. В Нью-Йорке стоял полдень, а в Европе день клонился к вечеру, но в «УниТел» все еще не было зафиксировано ни одного нового исчезновения.
Ближе к четырем Арнольд, прежде чем подняться наверх, заглянул в кабинет Даржека. Джин Моррис и Эд Ракс продолжали изучать груды фотоснимков. Снимки были повсюду: кучей лежали на столе, были рассыпаны по полу, заполняла огромные коробки, но большая их часть все еще стояли запечатанной. Джин с Эдом даже не заметили появления Арнольда, и он тихонько, чтобы не тревожить их понапрасну, прикрыл за собой дверь.
Он снова поднялся наверх с охапкой «синек», и мисс Шу отправила его в конференц-зал.
— Старик все еще занят с этим типом из окружной прокуратуры, — сообщила она. — Поэтому начнут без него. А если честно, — ты ведь не убивал свою мать?
— Конечно, не убивал, — развел руками Арнольд и тяжело вздохнул. — Ее убила младшая сестренка. Но обвинили меня.
В конференц-зале присутствовали только трое: Армбрюстер, скорее напоминавший тень, чем вице-президента молодой, но преуспевающей компании; Коэн, еще более безликий вице-президент, и Гроссман, глава финансового отдела.
— О заседаниях надо предупреждать заранее, — распространялся Армбрюстер, когда Арнольд вошел в зал. — Иначе это против правил. И все равно никто не придет.
— Заседания не назначают без веской на то причины, — поучал Коэн. — Все уже по горло сыты Миллером и его грузоперевозками. Не понимаю, отчего Уоткинс не заткнет ему рот.
— Перевозка грузов — дополнительный доход, — радостно произнес Гроссман.
— И оставили бы его железнодорожникам. Кстати, Арнольд, а мы можем прогнать через трансмиттер железнодорожный состав?
— Конечно, — ответил Арнольд. — Если трансмиттер будет достаточно велик.
— Интересно. А что, если построить на железных дорогах, в стратегических местах по всей стране, такие трансмиттеры и сдавать их в аренду железнодорожникам. Они будут иметь прибыль с грузов, а мы — прибыль с них. Без всякого шума, без надобности строить склады, возиться с доставкой и так далее. А дорожники сэкономят уйму времени на грузах дальнего следования. Что скажете, Арнольд? Вы меня слушаете?
Арнольд вздрогнул.
— Извините, я прослушал. Размышлял над тем, не сойдет ли состав с рельсов, пройдя сквозь рамку. Если сойдет — будет плохо.
— Организуйте эксперимент и проверьте, — сказал Коэн.
— Почему бы вам не обсудить этот вопрос с боссом? Я не принимаю политических решений, а лишь выполняю распоряжения.
— Я обговорю это с Миллером. Да где же он, наконец? Я полагал, мы здесь ради него собрались!
— Но его нет в городе, — сообщил Гроссман. — Я только что говорил с его секретарем. Она не знает, когда он вернется.
— Великолепно. Собирает экстренное заседание, а потом сам же отсутствует по уважительной причине. Тогда какого рожна мы здесь торчим?
— Заседание по вопросу Миллера отменили еще утром, — сказал Гроссман. — Данное заседание назначил Уоткинс.
— Если уж он его назначил, так мог бы хоть почтить присутствием. Наверное, это опять по поводу исчезновений. Арнольд, что у нас нового по этому вопросу?
— А что вам сообщил босс?
— Он сказал, что мы полностью контролируем ситуацию.
— Значит, мы полностью контролируем ситуацию. Коэн пронзил Арнольда испепеляющим взглядом. — Где этот парень? Ваш детектив?
— Не знаю.
— Я полагал, он отчитывается перед вами.
— Так оно и есть.
— Так почему же он не отчитывается? Я понимаю: компания, наконец-то, начала приносить прибыль, но это не повод швыряться деньгами направо и налево! Кстати, не удивлюсь, если за всем этим стоит кто-то из инженеров. В трансмиттерах не разбирается никто, кроме ваших людей, и мне странно, что для вас лично эти исчезновения являются такой уж загадкой. Нужно было нам самим нанять детектива, а не соглашаться на вашего дружка. Вот тогда бы мы наверняка узнали, кто из инженеров задумал шантажировать компанию!
— К вашему сведению, — сказал Арнольд, — если в компании и завелась крыса, это — один из членов совета директоров. Это мы уже выяснили. И не наверняка, а совершенно точно.
— Нонсенс, — елейным голосом произнес Гроссман, спеша задавить скандал в зародыше. — Зачем члену совета…
Тут он осекся: неслышно вошедший в зал Уоткинс занял место во главе стола. Выглядел он неимоверно уставшим; Арнольд даже подумал, что прошлой ночью старик, скорее всего, не сомкнул глаз. Прежде, чем начать, он на миг смежил веки и прижал ладонь ко лбу.
— Я хотел дождаться Харлоу, — сказал Уоткинс, — но он еще не освободился. Что здесь произошло?
— Ничего особенного, — ответил Гроссман. — Позвольте, я вас немного порадую отчетом о финансовом положении.
— Арнольд заявил, что за исчезновениями пассажиров стоит один из членов совета директоров, — сказал Коэн. — А я утверждаю, что необходимыми для этого знаниями обладают только инженеры.
Уоткинс повернулся к Арнольду:
— Значит, член совета, Тед?
— Это идея Даржека, — отвечал Арнольд. — Он сказал, что это совершенно точно. Мне бы промолчать, но Коэн здорово раззадорил меня. Подробности изложу позже.
— Буду ждать с нетерпением. Но сегодня меня не будет. Сколько у нас новых исчезновений?
— Ни одного.
— Ни одного? — изумленно переспросил Уоткинс. — Полагаешь, это — заслуга Даржека?
— Где бы он сейчас ни был, дело свое он знает туго.
— И Даржек указал нам — верно? — одного из членов совета директоров? Я высоко оценил способности этого молодого человека сразу, как увидел его, но, боюсь, все же недостаточно высоко. Потому что он, так уж вышло, абсолютно прав.
Собравшиеся воззрились на Уоткинса, но он не обратил на них никакого внимания.
— Он назвал имя, Тед?
— По-моему, он не успел выяснить, кто именно.
— Странно, что это вообще пришло ему в голову.
— Он сказал, что дня два назад его озарило, — сухо сказал Арнольд. — И принялся выяснять, кто же именно нас предает.
— Когда увидишь его, скажи… — Уоткинс помолчал. — Скажи, что в этом направлении работать нет надобности. Я знаю, кто это. Жаль, что кворум нынче невелик, но — так уж получилось. Чарли, над твоей бухгалтерией со вчерашнего дня сидят аудиторы.
Гроссман, собравшийся закурить, замер, не донеся до рта сигарету. Скомкав ее и бросив в пепельницу, он бледно улыбнулся.
— Так вот чем ты был занят…
— Они говорят, что на распутывание всех деталей потребуются недели, но уже сейчас уверены, что недостача потянет тысяч на сто, а то и много больше. У нас работает спец из окружной прокуратуры, и тебя ждут полицейские, чтобы взять под стражу. Человек из прокуратуры хотел бы с тобой побеседовать, но, если хочешь, имеешь право отказаться.
— Я… откажусь.
— В некотором роде, вина здесь — моя. Уделяй я больше внимания своим прямым обязанностям, менеджменту, и не отвлекайся на технологические проблемы, в которых все едино ни хрена не смыслю, этого бы не случилось. Но, Чарли, я же знаю тебя тридцать лет, и ты — последний, кого бы я…
Уоткинс осекся. Гроссман немного оправился от потрясения и заговорил высоким, пронзительным голосом, стараясь не встречаться с Уоткинсом взглядом: