Ну вот…
- Почему же, нравитесь, конечно. Разве может такая женщина не понравиться?
- Слава Богу! - просияла она, легко поднялась и ловко скользнула мне на колени. Руки у нее были прохладные, и пахло от Веры Петровны хорошей косметикой. - А то я смотрю, какой же вы нерешительный!
Ну, не было мне в эту ночь никакого дела до пропавших марсиан, мать их всех в медном тазу с долотом и зубилом!
Ближе к утру я вышел во двор.
Еще стояла прохладная и прозрачная звездная ночь, я быстренько пробежался до нужника, а обратно уже шел, не торопясь, даже на звезды поглядывал. Марс виделся небольшой красной звездочкой. В высоте, оставляя легкие белесые и длинные следы, пронеслись две падучие звезды, уходя на запад.
Марсианские цилиндры, догадался я, кого-то еще по наши вены с Марса принесло.
Глава шестая
В школе было непривычно тихо и прохладно.
Двухэтажное здание, выполненное в виде буквы "П" из красного кирпича, сопровождало мои шаги по пустому коридору гулким эхом. До занятий еще оставалось время, поэтому учителей в школе не было, отдыхали они перед новым учебным годом. Перед дверью в кабинет директора я остановился и постучал. Анатолий Сергеевич оказался на месте, сидел за своим столом. Справа от него громоздилась стопка бумаг, слева от него стопа бумаг казалась еще выше, а сам он с раздраженным видом читал какое-то официальное письмо - не иначе из Облоно какое-то новое руководящее указание прислали. Вполне вероятно, что указание это обязывало проводить в школе специальные марсианские часы с обязательным приглашением "гостей с другой планеты", как деликатно именовали в документах агрессоров и оккупантов.
- Доброе утро, Анатолий Сергеевич, - поздоровался я от входа.
Директор школы устало потер лоб и сказал:
- А оно и в самом деле доброе?
Не знаю, что он имел в виду, но я едва не покраснел, хорошо, что выучка у меня хорошая.
- А что плохого? - я сел на стул для посетителей. - Солнышко, птички поют, небо голубое. Человеку ведь для счастья иной раз самой малости хватает.
- Как вам спалось? - не поднимая глаз от бумаги, поинтересовался директор.
Вот если бы он впился в меня взглядом, фиксируя, как я отреагирую на его слова, я бы не сомневался, что он о чем-то догадывается или просто предполагает, что из любвеобильных объятий Веры Петровны я так запросто не вырвусь. Но он спросил между делом, читая следующую бумагу, просто так спросил, ради приличия, и я успокоился.
- Ну, - сказал я. - Давайте поговорим о марсианских делах?
- О пропавших марсианах? - директор поскучнел. - Я вчера по людям прошел. Никто ничего не знает, даже слухов по городу никаких. Нет, Валентин Мокеевич, чисто по-человечески мне их даже жалко. Вот некоторые все воют: марсиане, марсиане… А что марсиане? Нас свое родное правительство, свои же чиновники иной раз куда больше донимают. Марсианам сдай раз в месяц пятьсот граммов крови, и все - больше ты их не интересуешь. С их точки зрения, ты свой долг отдал. Они цены на продукты твердые установили… Да что там говорить, кагор приказали бесплатно выдавать по свежим квитанциям о сдаче крови! А наше правительство тебя за тот же месяц так измордует - то цены на газ повысит, то на электроэнергию, то на бензин! За год на двести процентов цены повысили! Мы жалобу написали в Департамент по освоению Земли. Так марсиане нормально поступили - тут же их экипаж приехал, на окраине под землю автономный атомный реактор вкопали, в каждой квартире за месяц чудо-печи и безопасные обогреватели поставили, и ничего, понимаете, - ничего за это не взяли! Ну, на сто граммов ежемесячную норму сдачи крови увеличили! А электроэнергия бесплатно. Так, верите, городское руководство тут же объявило реактор муниципальной собственностью и цену на электроэнергию назначило, чтоб их всех на том свете приподняло и еще раз прихлопнуло!
- А почему на том свете? - удивился я.
- А потому! - директор сухо улыбнулся. - Жители опять коллективную жалобу накатали. Описали художества наших чиновников по полной программе. Как вы думаете, какие меры были приняты? Пришел треножник, мэра и всех его заместителей - в корзину, и все. Больше мы о них ничего не слышали. Сами понимаете, это плохой симптом, когда о человеке ничего не слышно. А должности, между прочим, до сих пор свободные. Хотите нашим мэром стать?
- Нет уж, - отказался я. - Вы уж тут сами управляйтесь!
- Вот-вот, и никто не хочет. Правда, крутился тут один дурак из области, все интересовался, кому реактор принадлежит, приватизирован ли и если эксплуатируется, то каким акционерным обществом - открытого или закрытого типа. Узнал, что никому не принадлежит, обрадовался нехорошо и умчался в область бумаги оформлять. Я же говорю, дурак! Кандидат на полную отцежку, папу его Борькою звали! Не понимает, что как хайло свое наглое высунет, так с ним в два счета разберутся.
Да, в этом директор школы был прав - марсиане активно вмешивались в земные дела, сразу принимали меры, если, по их мнению, права людей нарушались каким-нибудь негодяем. Иногда они решали эти вопросы с нами или с милицией, но чаще приходил боевой треножник с корзиной, и потом бесполезно было спрашивать, куда виновный делся. Марсиане на такие вопросы никогда не отвечали. И популизмом они вовсю занимались - постоянно что-то строили сами или заставляли строить чиновников. Не буквально, конечно, только как не подпишешь те или иные разрешительные документы, если в окно твоего кабинета на третьем этаже смотрит, поблескивая линзой, тепловой генератор?
Активнее всего марсиане вмешивались, если вопрос стоял о здоровье людей. Похоже, им каждый донор был ценен, и они его не хотели терять без веских оснований. Какие клиники марсиане отгрохали, чтобы лечить больных! Звание "Почетный донор" ввели для тех, кто больше нормы крови сдавал. И главное - бесплатное лечение ввели во всем мире. Теперь смерть в больнице относилась к разряду чрезвычайных происшествий. О смерти человека в обязательном порядке докладывалось в марсианский Департамент по освоению Земли. И о пропавших без вести, кстати говоря, тоже. "Как это, без вести пропал? - удивлялись марсиане. - Если вестей не подает, значит, умер? Нехорошо. Донорами разбрасываться некрасиво!"
Года три назад нашлись люди, которые указали марсианам на проблему гомосексуализма.
- Однополая любовь? - поморщились марсиане. - Ну, это ваши, чисто человеческие проблемы. В это мы не вмешиваемся, не желаем подавлять естественные свободы земных граждан! Каждый человек может заниматься личными делами. В любовь, как вы ее называете, мы не вмешиваемся. Живите, как хотите и с кем хотите, если нравится.
- Так ведь потомства не будет, - намекнули им.
- Потомства? - встревожились марсиане. - Да, это серьезно! В эту проблему надо вникать, если она ведет к снижению количества доноров.
И принялись гомосексуализм лечить. За два года открытых клубов геев и лесбиянок просто не осталось. Может, гомики где-то и сохранились, но они ушли в такое глухое подполье, которого никогда у людей не существовало. Дошло до того, что когда ФБР, БНД и ФСБ совместную справку по этой проблеме готовили, некоторые факты приходилось просто додумывать. В разгар решения марсианами проблемы сексуальных меньшинств мы им списки геев и лесбиянок подавали. Боже ж ты мой, какие фамилии в этих списках звучали, какие фамилии! Кое-кто потом публично покаялся и заявил, что порывает с позорным и недостойным человека прошлым, но большинство исчезли бесследно. Говорят, был в пустыне Гоби у марсиан специальный лагерь для тех паршивых овец, которые из человеческого стада изымались, чтобы они это стадо не портили. Вот так же просто они и многие другие проблемы решали. Хирургическим путем. И все ради одного - как в Библии сказано: "Плодитесь и размножайтесь!"
Но это к слову. Мне от директора школы и нашего резидента в Сухове другое требовалось. Не могло такого быть, чтобы никто ничего не знал.
- Так-таки ничего никто не знает? - настойчиво поинтересовался я. - Все-таки городок маленький, все друг друга знают. И никаких слухов?
- Никаких! - отрезал директор, не поднимая головы.
Чем-то мне его поведение не нравилось. Не то чтобы он меня совсем игнорировал, но чувствовалось в нем определенное нежелание возвращаться к марсианским делам. А может, мне все это только казалось, просто не было у человека никакой определенной информации, он и стыдился этого, боялся моих упреков. Или вообще стыдился самого факта сотрудничества. Одно время по институту негласных сотрудников крепенько ударили газеты, интеллигентные люди стесняться начали того, что работают с ФСБ, хотя ничего предосудительного в этом не было, наоборот, люди выполняли общественно полезную и необходимую работу. По крайней мере, я сам именно так считал. Но газеты завыли: стукачи, стукачи, только фамилий не хватало. А ведь некоторые требовали - всех и поименно. Только этого никак нельзя было делать, уважать бы некого стало - такие люди в информаторах ходили! Про них еще говорили, что они честь и совесть нашего общества. А расскажи правду? Переворот общественного мнения случится, люди идеалы растеряют. Никто на этот шаг, разумеется, не пошел бы, но люди побаивались. Уж больно все непредсказуемо, не знаешь, что завтра может случиться. Возьмут вот - и поименно!
Я задумчиво посмотрел на Никона и повторил:
- И все-таки, Анатолий Сергеевич! Все же где-то они здесь жили, кто-то с ними общался…
- В бане они жили! - сказал директор школы. - Баню они в качестве своего штаба облюбовали!
- Баню? - удивился я, хотя об этом мне уже говорила Вера Петровна. - Почему баню?
Как-то я из виду выпустил, что Марс поменьше Земли будет, а значит, и сила тяжести там меньше. На Земле они быстро уставали. Попробуй весь день в боевом треножнике провести, когда тебя собственная тяжесть в кресло вдавливает! Будь они существами на нас похожими, давно бы окочурились. Только и спасало их, что шесть сердец кровь гоняли и тело удобную форму принимает. Но все равно за смену любой марсианин здорово уставал.
- Вот они и отсиживались в бассейне! - хмыкнул директор.
- В воде? - опять удивился я.
- Как же, - желчно отозвался Анатолий Сергеевич. - Загонишь их в воду! В масле растительном предпочитали нежиться. И ведь каждую неделю требовали его менять. Представляете, в какую копеечку это району обходилось!
Я не представлял. Стоимость литра растительного масла я знал, потому что время от времени жена меня за ним на базар гоняла. Но сколько такого масла в бассейн местной бани входит, я вообразить себе не мог, для этого надо было сам бассейн увидеть. Судя по выражению лица директора школы, масла требовалось очень много.
- Валерка Васильев рассказывал, - продолжал директор, - зайдет иной раз по делам или вызову, а они в масле плещутся, ухают, глаза таращат, смотреть на них тошно. Да я сам на этих жаб смотреть не люблю. Мешки с дерьмом! Хотя, с другой стороны, заботу о людях проявляют.
- Васильев - это кто? - насторожился я.
- Электрик бани, - объяснил Анатолий Сергеевич. - Он у нас по совместительству работает. Мой бывший ученик.
- Ладно, пусть о том, куда они делись, никто ничего не знает, - сказал я. - А о том, кто тепловые генераторы и "угарки" с боевых машин свернул? Тоже никто ничего не знает?
- Так это сами марсиане и сняли! - впервые за весь разговор директор Никон поднял на меня глаза. - Как стало известно, что они исчезли, так в тот же день ихняя "тарелочка" прилетела. Они все машины облазили, тепловые генераторы и эти штуки, что газом плюются, сняли. Я сам видел, как они их в "тарелочку" грузили!
Вот так!
Нам марсиане об этом ничего не сказали. Эта история все больше и больше мне не нравилась. Нехорошо от нее попахивало. Поэтому я уточнил:
- Вы сами это видели?
- Как вас, - хмуро сказал Никон.
Странно. Милиция при этом наверняка присутствовала. Почему же этот милиционер по фамилии Ступаков тоже промолчал? Посчитал, что так и должно быть? Или в этом был какой-то смысл, пока недоступный мне? А может, просто объяснялось - ему все до лампочки было, поэтому таким деталям майор внимания не придавал? Чем больше я узнавал, тем больше новых вопросов у меня появлялось.
Глава седьмая
Короче, побеседовали мы с резидентом.
Как я и думал, ничего такого, что могло послужить зацепкой в деле, он мне не сообщил. Я ему, конечно, задание дал, но не было у меня уверенности, что это приведет к какому-то положительному результату. Но все же я попросил Никона нацелить всех его доверенных лиц на выяснение, не появились ли у подростков школьного возраста какие-нибудь марсианские игрушки вроде энапов или чего-нибудь в этом роде. Ну, разумеется, и иные сопутствующие факты, которые могли бы помочь расследованию. Иной раз сам не знаешь, где тебя ждет удача. Однако не нравилась мне инертность Никона, тем более что во всем ином, как я успел убедиться, человеком он был деятельным и в школе проявил себя энергичным и инициативным руководителем. С другой стороны, ему активность проявлять опасно было, городок маленький, люди разные, у кого-то из горожан излишняя любознательность Анатолия Сергеевича могла вызвать подозрения, а кто-то мог бы связать эту любознательность с моим появлением.
Я посидел еще немного в школе, просмотрел планы уроков, составленные местными учителями, и оставил в них свои замечания. Планы оказались стандартными, но и мои замечания глубокомыслием не блистали. Мое вмешательство в учебный процесс было залегендировано в Облоно. Если кто-то из учителей поинтересуется, что за человек писал в их дурацких планах не менее дурацкие замечания, руководство областного отдела народного образования просто махнет рукой: был здесь один, да не прижился. Только я сомневаюсь, что в пожелтевшие от времени папки с планами заглядывал кто-нибудь, кроме проверяющих.
К тому времени, когда я оставил свой вдумчивый след в документах Суховской средней школы, у меня сложились три основные версии исчезновения марсианского гарнизона. Согласно первой версии, марсианский гарнизон был уничтожен патриотами Земли из числа непримиримо настроенных к оккупации местных жителей. Однако если верить информаторам, местные жители ненавидели собственных чиновников и с большим уважением относились к кровососам-марсианам. И сомнительно мне было, чтобы эти патриоты легко управились с марсианским спецназом, разве что врасплох они марсиан застали. Тут, правда, была одна загвоздка, которую я надеялся разрешить в самое ближайшее время. Основания для того у меня имелись. Но если все, что мы с Магомбетом предполагали, окажется правдой, передо мной вновь станет нелегкая дилемма: сдать патриотов я не могу, а прикрыть их у меня никак не получалось. И что в таком случае делать? Вторая версия основывалась на предположении, что с марсианами расправились представители организованной преступности. Эта версия казалась мне правдоподобной, пока случайно не стало известно, что тепловые генераторы и газометы боевых треножников никто не похищал, напротив, марсиане их сами демонтировали и вывезли на одну из основных баз. В этом случае терялся смысл нападения. Представители уголовного мира - люди практичные, на кой ляд им нападать на марсиан, если с этого они никакой пользы не поимели? Правда, еще оставался мотив мести, скажем, кто-то из представителей местной организованной преступности стал жертвой эксцесса какого-нибудь морально неустойчивого оккупанта, а товарищи решили отомстить за него. Но эта версия тоже выглядела довольно дохло. Представителей организованной преступности в Сухове не наблюдалось, а насчет перемещений иногородних преступных групп наше Управление обязательно было бы в курсе. Да и кто бы из них мстить стал? Не тот контингент. Третья версия тревожила меня более всего: никто марсиан не похищал, никто их не уничтожал, а сами марсиане устроили исчезновение товарищей, преследуя какие-то свои неясные цели. Из этого вытекало, что марсианами готовилась какая-то провокация, а мы об этом даже не подозревали. В таком случае объяснимо было, почему марсиане не прибегли к немедленным репрессиям и почему они согласились, чтобы к расследованию были подключены земные правоохранительные органы. Я должен был зайти в тупик, расследуя это дело, и расписаться в своем полном бессилии. А марсиане обвинили бы земные власти в нежелании помогать им и в неспособности поддерживать общественный порядок на вверенной территории. Но зачем им это было нужно, мать их в медном тазу с долотом и зубилом? И каким образом мог вписаться в это обескровленный труп местного жителя, о котором давеча говорили в магазине? Третья версия мне не нравилась больше всего, трудно было предположить, что марсиане задумали. А когда не знаешь замыслов противника, обязательно ткнешься мордой в грязь. А Лютоплатов мне неудачи не простит, он вообще не любит поражений.
Совсем некстати и помимо воли я вдруг вспомнил одну старую управленческую историю, которая, на мой взгляд, относилась к тем легендам, которые существовали всегда. Рассказывали, был у нас случай, когда одному оперативному работнику, фамилию его история не сохранила, для удобства повествования назовем его… э-э… Долбаевым, поручили познакомиться с супругой одного американца, работающего в России. Предполагалось, что это разведчик, работающий под прикрытием. Долбаев этот должен был через супругу найти подход к этому американцу для его дальнейшей разработки. Через некоторое время Долбаев явился к начальству и лихо доложил:
- Все в порядке, с женой переспал, можно приступать к мужу.
Начальство было в шоке - то, что их работник переспал с иностранкой, создавало непредвиденные трудности в дальнейшей работе. Так оно все и случилось - жена призналась мужу в измене, тот, разумеется, сложил дважды два и все понял. Через некоторое время они вообще уехали из страны. А незадачливого разработчика еще потом долго подкалывали;
- Что, Ваня, трахнул жену, можно приступать к мужу? Экий ты, братец, любвеобильный!
Вот что происходит, когда не понимаешь задания.
И тут я подумал, что по возвращении мне придется отчет писать. Так уж заведено, что после выполнения задания мы пишем отчет, в котором подробно рассказываем о ходе выполнения задания, о версиях, которые ты выстраивал, каким путем их проверял, анализируем удачные мысли и собственные ошибки, а также сообщаем все неординарное, что с тобой приключилось, - вплоть до того, с кем ты пил и с кем спал. Делалось это, конечно, не для того, чтобы начальство тебя контролировало, а для того, чтобы обо всех твоих связях оставался след. Связь эта вносилась в твою учетную карточку и в дальнейшем, если эта связь проходила по интересующему орган объекту, тебя могли пригласить, чтобы связь возобновить и задействовать. Посмешищем всего управления вроде того самого Долбаева мне не хотелось быть. Но и не отразить свои отношения с Верой Петровной я не мог. А потом подумал: какого черта? Может у меня быть личная жизнь? Ну, сделают мне замечание, в крайнем случае выговор объявят, что я его, не переживу?