Джек Ричер, или Ловушка - Ли Чайлд 6 стр.


Черная дверь была открыта. Войдя внутрь, Ричер обнаружил крошечный вестибюль с доской, затянутой вельветом, на котором были вдавлены белые пластмассовые буквы, указывавшие на то, что здание поделено на десять маленьких квартир-офисов. Под номером пять значился Костелло. Из вестибюля вела застекленная дверь, она была заперта. Ричер нажал на звонок возле цифры 5. Никакого ответа. Тогда он принялся стучать изо всех сил, но и это не помогло. Он позвонил в шестой офис. Ему ответил не слишком внятный голос:

– Да?

– Единая посылочная служба, – сказал он.

Дверь зажужжала и со щелчком открылась.

Дом был трехэтажным, а если считать отдельный подвал, то четырехэтажным. На первом этаже располагались офисы под номерами один, два и три. Ричер поднялся по лестнице и обнаружил офис номер четыре слева, номер шесть – справа и номер пять – в задней части, причем дверь в него находилась под углом к лестнице, ведущей на третий этаж.

Дверь из гладко отполированного красного дерева была открыта. Не распахнута настежь, лишь слегка приоткрыта. Ричер толкнул ее носком ботинка и увидел маленькую тихую приемную размером с номер мотеля. Стены выкрашены в пастельные тона – что-то среднее между светло-серым и светло-голубым. На полу толстый ковер. Секретарский стол в форме буквы L с навороченным телефоном и компьютер. Шкаф для документов и диван. Окно с матовым стеклом и еще одна дверь, ведущая в сам кабинет.

В приемной, где царила невероятная тишина, никого не оказалось. Ричер шагнул внутрь и закрыл ногой дверь. Все здесь выглядело так, будто офис открыли для очередного рабочего дня. Он прошел по ковру к двери, ведущей в кабинет. Обернув руку полой рубашки, нажал на ручку и попал во вторую комнату такого же размера, что и первая. Кабинет Костелло. На стенах черно-белые фотографии в рамках – более молодая версия человека, которого он встретил в Ки-Уэсте, с комиссарами полиции, капитанами, местными политиками, чьи лица были Ричеру незнакомы.

Много лет назад Костелло был худым, но фотографии отображали, как он постепенно старел и становился толще, словно реклама диетической еды, пущенная наоборот. Стену справа от стола украшали фотографии. На столе – промокашка, старомодная чернильница и телефон, рядом кожаное кресло, не раз принимавшее в свои объятия очень тяжелого человека. На левой стене – окно с таким же матовым стеклом и ряд запертых шкафов. Перед столом пара стульев для клиентов, поставленных симметрично и под удобным углом.

Ричер вернулся в приемную и почувствовал, что в воздухе пахнет духами. Обойдя стол секретаря, он обнаружил раскрытую женскую сумочку, аккуратно стоящую около маленького зеркала слева от стула. Внутри Ричер заметил бумажник из мягкой кожи и пластиковую коробку с бумажными платками. Он достал из кармана карандаш и концом с резинкой сдвинул платки в сторону. Под ними обнаружился набор косметики, ключи и аромат дорогих духов.

На мониторе компьютера резвились водянистые линии. Ричер карандашом подтолкнул мышку. Экран фыркнул, засветился и открыл его глазам незаконченное письмо. Курсор терпеливо моргал на середине недописанного слова. Под заголовком стояло сегодняшнее число. Ричер подумал про тело Костелло, лежащее на тротуаре рядом с кладбищем в Ки-Уэсте, посмотрел на аккуратную сумочку отсутствующей женщины, на открытую дверь, недописанное слово, и по спине у него пробежали мурашки.

При помощи карандаша он вышел из письма, и открылось окно с вопросом, хочет ли он внести изменения в письмо. Он подумал и ответил «нет». Открыл экран диспетчера файлов и проверил директории. Он искал счет. По виду офиса Костелло Ричер успел понять, что тот очень аккуратно вел свои дела. Настолько аккуратно, что внес данные о полученном авансе, прежде чем отправился на поиски Джека Ричера. Но когда это произошло? Судя по всему, здесь имелась четкая последовательность. Сначала – инструкции миссис Джейкоб: ничего, кроме имени, приблизительного роста и не слишком подробного описания его службы в армии. Затем Костелло, видимо, связался с военным архивом в старательно охраняемом комплексе в Сент-Луисе, в котором хранятся все бумаги, касающиеся мужчин и женщин, когда-либо носивших военную форму. Комплекс тщательно охраняется физически, при помощи ворот и проволоки, и бюрократически, огромным количеством самых разнообразных препятствий, целью которых является не допустить туда людей с несерьезными намерениями. После терпеливых расспросов Костелло, скорее всего, узнал про почетную отставку. И дальше с удивлением обнаружил, что оказался в тупике. Затем он решил проверить банковские счета. Позвонил какому-нибудь старому приятелю, попросил об услуге, и тот потянул за нужные веревочки. Возможно, ему прислали из Виргинии не слишком качественный факс или сообщили о положении банковского счета Ричера по телефону. После этого Костелло сел на самолет и поспешил на юг, разгуливал по улице Дюваль и задавал свои вопросы. Потом два типа, кулаки, нож для резки линолеума.

Довольно короткая последовательность, но Сент-Луис и Виргиния должны были отнять у него некоторое время. По подсчетам Ричера, человеку вроде Костелло потребовалось бы три или четыре дня, чтобы получить необходимую информацию из архива. Банк в Виргинии вряд ли выдал нужные ему сведения быстрее. Услуги не всегда оказываются мгновенно. Да, наверное, он все правильно подсчитал. Скажем, семь дней на бюрократическую рутину, день на размышления, день на старт и день на финиш. Наверное, с тех пор, как миссис Джейкоб запустила машину, прошло дней десять.

Ричер открыл подкаталог под названием «Счета». В правой части экрана появилась длинная колонка названий файлов, расположенных по алфавиту. Он провел курсор вниз по списку, а затем снизу вверх. На букву «Д» не было имени Джейкоб. Как правило, здесь стояли только инициалы, длинные акронимы, возможно обозначающие названия адвокатских фирм. Ричер проверил даты. Десять дней назад – ничего. Но он обнаружил запись, сделанную девять дней назад: «СГРиТ-09». Либо Костелло работал быстрее, чем думалось Ричеру, либо его секретарша – медленнее. Ричер нажал на кнопку мыши, жесткий диск заурчал, и на экране появился счет на тысячу долларов, выданный за поиски пропавшего человека фирмой «Спенсер, Гутман, Риккер и Талбот», находящейся на Уолл-стрит. Там имелся адрес, но телефона не было.

Ричер закрыл файл и вошел в базу данных, решив поискать СГРиТ-09, и вскоре обнаружил страницу с тем же адресом, но на сей раз с номерами телефона, факса, телекса и электронным адресом. Он наклонился и осторожно вытащил несколько бумажных платков из сумки секретарши. Одним платком обернул телефонную трубку, а другой развернул и положил на кнопки. Набрал номер, нажимая на платок. Ему ответили после первого сигнала.

– Спенсер и Гутман, – услышал он веселый голос. – Чем мы можем вам помочь?

– Позовите, пожалуйста, миссис Джейкоб, – деловым тоном попросил Ричер.

– Минутку, – ответили ему.

Зазвучала тихая музыка, а потом он услышал другой мужской голос, он говорил быстро, но уважительно. Наверное, секретарь.

– Миссис Джейкоб, пожалуйста, – повторил Ричер.

Голос секретаря звучал взволнованно.

– Она уже уехала в Гаррисон, и, боюсь, я не знаю, когда она вернется в офис.

– У вас есть ее адрес в Гаррисоне?

– Ее? – удивленно спросил молодой человек. – Или его?

Ричер помолчал, вслушиваясь в удивление, прозвучавшее в голосе, и решил рискнуть.

– Его, конечно. Мне кажется, я потерял адрес.

– И хорошо, что потеряли, – сказали ему. – Боюсь, там была опечатка. Я сегодня объяснил это, наверное, не меньше пятидесяти раз.

Он продиктовал адрес, судя по всему по памяти. Гаррисон, штат Нью-Йорк. Маленький городок примерно в шестидесяти милях вверх по реке Гудзон, почти напротив Уэст-Пойнта[4], где Ричер провел четыре долгих года.

– Думаю, вам нужно поспешить, – сказал молодой человек.

– Непременно, – ответил Ричер и, ничего не понимая, повесил трубку.

Он закрыл базу данных и оставил экран пустым. Затем бросил последний взгляд на раскрытую сумку пропавшей секретарши, еще раз вдохнул аромат ее духов и вышел из приемной.

Секретарша умерла через пять минут после того, как рассказала, кто такая миссис Джейкоб, то есть через пять минут после того, как Хоби воспользовался своим крюком, чтобы заставить ее говорить. Они находились в директорской ванной комнате в его офисе на восемьдесят восьмом этаже. Идеальное место. Просторное, площадью шестнадцать квадратных футов, – слишком большое помещение для ванной. Дорогой художник по интерьерам отделал все шесть поверхностей – пол, стены и потолок – блестящими серыми плитками из гранита. Здесь имелась большая душевая кабина с прозрачной пластиковой занавеской на стальной перекладине. Перекладина была итальянской и явно предназначалась не только для того, чтобы выдерживать прозрачную пластиковую занавеску. Хоби опытным путем выяснил, что она в состоянии выдерживать вес потерявшего сознание человека, прикованного к ней наручниками. Время от времени на ней висели люди более тяжелые, чем эта секретарша, а он задавал им вопросы или убеждал в мудрости того или иного решения, которое они должны были принять.

Единственной проблемой являлась звукоизоляция. Впрочем, Хоби не сомневался, что с этим все в порядке. Здание было надежным, ведь каждая из башен-близнецов весила более полумиллиона тонн. Огромное количество стали и цемента, отличные толстые стены. Кроме того, у него не было любопытных соседей. Почти все помещения на восемьдесят восьмом этаже снимали торговые представительства каких-то мелких стран, а их служащие большую часть времени проводили в ООН. Точно так же обстояло дело с восемьдесят седьмым и восемьдесят девятым этажами. Именно по этой причине он устроил здесь свой офис. Однако Хоби предпочитал не рисковать, если в этом не было необходимости. Поэтому он пользовался липкой пленкой. Прежде чем начать, он всегда прикреплял к потолку полоски липкой ленты шириной в шесть дюймов. Одна из них предназначалась для рта. Когда у его жертвы начинали вылезать глаза из орбит и она принималась кивать, он срывал пленку и ждал ответа. Если жертвы пытались кричать, он снова залеплял им рот и продолжал заниматься своим делом. Как правило, он получал ответ после того, как срывал вторую полоску.

Выложенный плиткой пол отлично подходил для его целей. Включить на полную мощность душ, вылить пару ведер воды, немного поработать шваброй – и, как только вода уйдет вниз по трубам через восемьдесят восемь этажей в городскую канализацию, здесь снова царят чистота и порядок. Правда, Хоби никогда сам не занимался уборкой. Чтобы работать шваброй, нужны две руки. Это входило в обязанности второго молодого человека, который закатывал до колен свои дорогие брюки и снимал носки и ботинки. Хоби сидел за своим столом и разговаривал с первым молодым человеком.

– Как только я узнаю адрес миссис Джейкоб, ты привезешь ее ко мне, понял?

– Конечно, – ответил тот. – А с этой что?

Он кивком показал на дверь ванной комнаты, и Хоби проследил за его взглядом.

– Подожди до вечера, – сказал он. – Надень на нее часть одежды и отнеси на яхту. Выбросишь тело где-нибудь в заливе в паре миль от берега.

– Она, скорее всего, приплывет назад, – сказал первый молодой человек. – Через несколько дней.

Хоби пожал плечами.

– Мне все равно, – сказал он. – Через несколько дней она распухнет, и копы решат, что она свалилась с моторной лодки. А ее раны объяснят тем, что она попала под лопасти мотора.

Привычка жить тихо и скрывать от остальных людей, кто ты такой, имеет свои преимущества, но и свои недостатки. Чтобы быстрее добраться до Гаррисона, лучше всего было бы взять напрокат машину и сразу отправиться туда. Но для человека, который предпочитает не пользоваться кредитными карточками и не носит с собой водительские права, данная возможность закрыта. Поэтому Ричер взял такси и поспешил на Центральный железнодорожный вокзал. Он был совершенно уверен, что в Гаррисон ходят поезда по железнодорожной линии «Гудзон». Если нет, возможно, там останавливаются поезда «Амтрака»[5], идущие в Олбани и Канаду.

Он заплатил шоферу, пробрался сквозь толпу к двери, прошел по длинному пандусу и оказался в громадном зале. Ричер принялся оглядываться по сторонам, пытаясь увидеть табло с расписанием отправления поездов. Попробовал вспомнить географию. Поезда, идущие в Кротон-Хармон, ему явно не годились. Они шли на юг. Ричеру по меньшей мере требовался Покипси. Он начал внимательно читать список. Ничего. В течение ближайших полутора часов ни одного поезда, на котором он мог бы добраться до Гаррисона.

Они проделали все так же, как множество раз до этого. Один из них спустился на лифте на девяносто этажей вниз, на подземную погрузочную площадку, и нашел в куче мусора пустую картонную коробку. Лучше всего подходили коробки от холодильников или автоматов по продаже содовой, но однажды ему пришлось довольствоваться коробкой из-под телевизора с экраном в тридцать пять дюймов. На сей раз удалось отыскать коробку от картотечного шкафа. Он воспользовался служебным лифтом на погрузочной площадке и вкатил ее в грузовой лифт. А затем поднялся на восемьдесят восьмой этаж.

Его напарник в ванне застегивал молнию на большом мешке, в которое засунул тело. Они затолкали его в коробку и с помощью липкой пленки заклеили ее, чтобы она не открылась. Затем погрузили на тележку и снова направились к лифту. Но на этот раз они поехали в гараж и подкатили тележку к черному «сабурбану», на счет «три» перегрузили коробку в багажник, затем закрыли его и щелкнули замком. Отошли на несколько шагов и огляделись по сторонам. Окна тонированные, в гараже темно, никаких проблем.

– Знаешь что? – спросил первый. – Если сложим сиденье, то сможем засунуть туда и миссис Джейкоб. И сделаем все за один раз – сегодня ночью. Не люблю я болтаться на яхте больше, чем нужно.

– Давай, – согласился с ним его напарник. – А там есть еще коробки?

– Эта была самая лучшая. Все зависит от того, большая миссис Джейкоб или маленькая.

– Все зависит от того, прикончит ли он ее к сегодняшнему вечеру.

– А у тебя что, есть сомнения? Учитывая, в каком он настроении?

Они вместе подошли к другой стоянке и открыли дверцу черного «шевроле тахо», маленького по сравнению с «сабурбаном», но все равно довольно большого.

– Ну и где она? – спросил второй.

– В городе, который называется Гаррисон, – ответил его напарник. – Выше по течению Гудзона, за «Синг-Сингом». Примерно час или полтора.

«Тахо» выехал задом со своего места, выскочил из гаража на солнечный свет и помчался в сторону Уэст-стрит, где повернул направо и на огромной скорости полетел на север.

Глава 04

Уэст-стрит превращается в Одиннадцатую авеню сразу напротив 56-й пристани, где направляющиеся на запад машины выезжают с Четырнадцатой улицы и поворачивают на север. Большой черный «тахо» застрял в пробке, и его вопль присоединился к возмущенным крикам других машин, которые отражались от высоких зданий и эхом разносились над рекой. Он медленно прополз девять кварталов и свернул налево на Двадцать третьей улице, затем на Двенадцатой снова поехал на север. Он продвигался вперед со скоростью пешехода, пока не миновал Центр Джевитса, потом снова застрял в пробке, возникшей из-за транспорта, который выезжал с Западной Сорок второй улицы. Двенадцатая превратилась в Миллер-хайвей, по-прежнему запруженный машинами вплоть до громадной территории старой железнодорожной станции. Миллер вывел их на Генри-Гудзон-паркуэй, и они продолжали медленно продвигаться вперед. Генри-Гудзон-паркуэй формально являлась шоссе 9А, которое в Кротонвилле становилось 9-м шоссе и должно было привести их в Гаррисон. Прямая дорога, никаких поворотов, но они все еще находились на Манхэттене, на Риверсайд-Парк, хотя прошло уже полчаса с тех пор, как они выехали из гаража.

Ричер понимал, что курсор, мигающий в середине слова, имеет огромное значение. Открытая дверь и брошенная сумка тоже наводили на размышления, но не являлись критическим фактором. Служащие офисов обычно забирают свои вещи и закрывают двери, но не всегда. Секретарша могла выйти в коридор, там ее отвлекли поиски бумаги или чья-нибудь просьба помочь разобраться с копировальной машиной, а дальше чашечка кофе и история о вчерашнем свидании с кучей подробностей. Человек, который выходит на пару минут, оставив сумку и дверь открытой, вполне может вернуться через полчаса. Но никто не бросает несохраненный текст на компьютере. Даже на минуту. А эта женщина оставила. Компьютер спросил Ричера, хочет ли он сохранить изменения, внесенные в текст. Значит, она встала из-за стола, не успев нажать на иконку «Сохранить», что является такой же привычкой для людей, каждый день имеющих дело с компьютерами, как необходимость дышать.

Этот факт придавал данному делу весьма неприятный оттенок. Ричер прошел в другой зал вокзала, держа в руке чашку черного кофе на двадцать унций, которую купил по дороге в киоске. Он плотно закрыл крышку и сжал свернутые в трубочку деньги, лежащие в кармане. Трубочка была достаточно толстой для того, что он собирался сделать. Он побежал назад, к путям, где готовился к отправке очередной поезд на Кротон.

Генри-Гудзон-паркуэй в районе Сто семидесятой улицы превращается в переплетение извивающихся съездов с главной дороги, и все дороги, ведущие на север, получили название Риверсайд-драйв. Та же дорога, то же направление, никаких поворотов, но сложная динамика напряженного движения означает, что, если один водитель сбрасывает скорость больше чем до средней, возникает что-то вроде пробки и за ним выстраивается очередь в сотню машин, и все потому, что какой-то деревенский парень неожиданно засомневался, что ему следует делать. Большой черный «тахо» практически остановился напротив Форт-Вашингтон, а потом медленно пополз вперед под мостом Вашингтона. Дальше Риверсайд-драйв расширяется, и «тахо» включил третью передачу, но, когда указатели сообщили, что они снова выбрались на Генри-Гудзон, движение в очередной раз замерло у площадки контрольного пункта. «Тахо» остановился, дожидаясь своей очереди заплатить деньги, покинуть Манхэттен и направиться на север через Бронкс.

Назад Дальше