Гюрза яростно дернула хвостом.
— Можно, конечно, вернуться в город и дожидаться появления людей. Только, поверь, смерть от лучевой болезни приятнее.
Потрясенный Чип стиснул виски, дыхание с хрипом вырывалось из его горла. Маленький белый мышонок подбежал к матери и обхватил ее за лапку, безмолвно глядя на бурундука блестящими глазенками.
— Но… Как же…
— Ты Спасатель, разве нет? — размеренно спросила Гюрза. — Спасатели всем помогают, разве нет?
Подхватив мышонка на руки, селевиния рывком сунула малыша в лицо Чипу:
— Смотри на него! — бросила в бешенстве. — Однажды я рискнула всем, в надежде на лучшее будущее, и потеряла четверых детей. А вчера у моего последнего ребенка отобрали шанс увидеть в этой проклятой жизни хоть что-то, кроме ядовитых песков! Ну, давай, скажи еще разок, какие люди добрые и заботливые. Только не мне! Объясни ему!
Чип зажмурился. Резко поднявшись на ноги, он сделал пару шагов в сторону города и с болью опустил голову. Скрипнул зубами.
— Дома все иначе, — выдавил американец. — Я постараюсь… Вам показать…
— О да, разумеется! — в ярости отозвалась Гюрза. — Ты же Спасатель! Щелкнешь хвостиком, и у нас вдруг вырастут крылья!
— Я бурундук!!! Грызун ростом в пять дюймов!!! Чего ты от меня ждешь?! Чуда?!
— Нифига я не жду, — горько сказала Гюрза.
Повисла тишина, слышно было только тяжелое дыхание. Сай робко протянул матери блокнот с новым рисунком, но на малыша никто не обратил внимания. Наконец, сглотнув, Чип отвернулся и нервно скрестил на груди лапки.
— Что дальше?
— Мы едем в Шаган Жоошох.
Американец дернулся:
— Зачем?!
— Не догадываешься?
Чип рывком обернулся:
— Спятила?! Мы не сможем захватить вертолет! У него на борту вообще нет органов управления!
Гюрза криво усмехнулась.
— А к чему захватывать? Разрядим оружие, а затем просто подождем, пока «Фокси» выполнит задание. Когда вертолет не сможет произвести запуск ракет, его определенно вернут на базу для ремонта.
Чип сглотнул.
— Но… Даже если мы спрячемся на борту… Вертолет могут сбить на обратном пути! Или попросту отправить команду на самоуничтожение! В любом случае, по возвращении на базу его тут же повезут на досмотр, и будут постоянно окружать сотни вооруженных солдат!
Селевиния покачала головой.
— Все продумано. Мы спрыгнем до посадки, — она кивнула на пескоход. — Это десантная машина, с гироскопом и парашютами. Оказавшись на земле, сориентируемся, проникнем на базу ЦРУ, освободим твоих друзей и затаимся в транспортном самолете. Еще до конца недели будем в США.
— Но… Но… Но это смешно!!! Какие у нас шансы?!
— Шансы? — переспросила Гюрза. Хмыкнула. — А какие шансы у нас здесь, Чип? — она обвела лапкой мертвый пейзаж. — Люди проведали о существовании зверян. Отыскали наш город. Это значит, теперь они не успокоятся, пока не выжгут каждый квадратный сантиметр полигона и прилегающих земель. Мы уже мертвы! Мы тонем! Ясно?! — селевиния ткнула американца в грудь. — Отныне ты и в самом деле «щепка», Чип. Соломинка. Та самая, за которую хватается утопающий.
Они посмотрели друг-другу в глаза.
— Мой сын не умрет в этих ядовитых песках, — сурово сказала воительница. — Я похороню весь мир, но обеспечу ему будущее. Так что запомни хорошенько, Чип: мосты сожжены. Пути назад нет.
— А как же остальные? — закусив губу, спросил американец. — Хорошо, вы с ребенком укроетесь в далекой Америке. А тысячи жителей Дегелена? Сотни тысяч зверян, обитающих в степях? Кто укроет их?
Гюрза помолчала.
— У тебя есть идеи?
— Да! Представь себе, есть! — Чип с волнением шагнул вперед. — Мы должны рассказать всему миру о том, что здесь происходит. Открыть себя людям и просить о помощи! Пойми, Гюрза, ты видела до сих пор лишь боль и страдания, ты ожесточена и свирепа, но есть и другой путь!
— Например?
— Совесть! — жарко отозвался бурундук. — В прошлом веке, в стране под названием Индия, появился удивительный человек. Его звали Ганди. Индия в то время стонала под пятой жестокой Британской Империи, о свободе никто не смел и мечтать. Малейшее сопротивление беспощадно каралось, кровь лилась реками. И тогда Ганди придумал, как бороться с угнетателями, не поднимая оружия. Не сопротивляясь. Без насилия. Он сказал… — Чип в волнении зажмурился, — …«На свете есть многое, ради чего я готов умереть, но нет такого, за что я готов убить».
Селевиния с горечью стиснула коготки.
— Наивный мечтатель. Знаешь, чем кончается встреча танка и пацифиста? Грязными гусеницами.
— Но Ганди победил, — со счастливой улыбкой, негромко ответил Чип.
Гюрза прищурилась:
— Ой ли?
— Он показал народу целой страны, как можно бороться с тысячекратно превосходящим врагом. Он обратил вражескую силу против них самих, заставив устыдиться. И ужаснуться. Поднялись люди всего мира, давление на Британскую Империю так возросло, что им оказалось легче дать Индии свободу, чем бороться со слабым, безоружным стариком.
— О чем спор? — тихо спросила Айжамал, подходя к беседующим. Гюрза фыркнула.
— Наш заморский друг предлагает зверянам перенять ахимсу у Ганди.
Белая мышь моргнула:
— Что такое ахимса?
— Ахимса? — Чип вздрогнул, услышав знакомое слово. — Погоди, ты знаешь про Ганди?!
Гюрза с болью кивнула.
— Знаю, парень. Знаю… — она опустила голову. — Прости. Моя вера в чудеса покоится в одной могиле с четырьмя невинными детьми. Рисковать пятым я не могу. Не имею права.
Селевиния свирепо оскалилась:
— Сейчас, жизнь Сая для меня важнее всех обитателей полигона, вместе взятых. Тема закрыта, — она провела лапкой перед ртом, как бы застегивая змейку, и подняла сына на руки. Кивнула Чипу на пескоход: — Разговор продолжим в Америке.
Бурундук шагнул вперед.
— Нет, — ответил спокойно.
Повисла тишина.
— Чип? — Гюрза прищурила глаза.
— Я не брошу на смерть население целой страны, — жестко произнес американец. — Не имею права. Я Спасатель, нравится тебе или нет. Спасать жизни для меня не работа. Я этим дышу. Я таким родился.
Селевиния молча обернулась к Айжамал и протянула ей ребенка. Белая мышка сглотнула:
— А… Я…
— Подержи, — сухо сказала Гюрза. Испуганная Айжамал робко кивнула и взяла Сая на руки. Чип стиснул кулаки:
— Ты не заставишь меня предать дело всей… — он запнулся, когда Гюрза схватила бурундука за шерсть на груди и рывком подняла в воздух.
— Давай, — холодно предложила воительница. — Не сопротивляйся. Пристыди меня своей слабостью и заставь разжать когти.
Чип дрожал, но смотрел без страха.
— Ты сильнее, — отозвался он с чувством. — Это не значит, что ты права. Можешь меня терзать, бросить в пустыне, даже убить — что ж, ты получишь мое мертвое тело. Но не мою покорность!
— Дурак! — прошипела Гюрза. — Чем твое мертвое тело поможет заложникам? Кто-то, помнится, был готов на смерть ради некой «Гаечки». Ты и ее принесешь в жертву абстрактным ценностям?
Бурундук на мгновение оцепенел, судорожно стиснул зубы. А затем, страшно напрягшись, заставил себя выдавить:
— Принесу.
Гюрза умолкла. Поставила Чипа обратно на землю, отошла на шаг. Смерила бурундука взглядом.
— Есть разница между героизмом и глупостью, — сказала очень серьезно. — Ты должен ее понять, иначе умрешь. Хуже того, по твоей вине умрут друзья.
Селевиния указала лапкой на пескоход.
— В настоящий момент, ты ничем не поможешь населению полигона. Ты просто погибнешь, и тело твое будет годами валяться в пустыне нетленным, поскольку здесь нет даже бактерий. О подвиге никто не узнает. Ни одна жизнь спасена тобою не будет. Польза такого героизма равна нулю.
Чип тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки.
— С другой стороны, — беспощадно продолжила Гюрза, — Если верно расставить приоритеты, ты сумеешь спасти жену. Друзей. Меня с сыном. Эту бесполезную мышь, — она кивнула на Айжамал. — Вдобавок, ты останешься в живых и вернешься в Америку, где у тебя будет в миллиард раз больше возможностей привлечь внимание людей к трагедии Дегелена.
Она шагнула вперед и ткнула бурундука пальцем в грудь.
— Включи мозги. Ты сейчас предаешь дело всей жизни, а не защищаешь. Иногда, отступить — значит победить. В противном случае победит ВРАГ. Как бы красиво ты ни погиб, конечный результат не изменится. А смысл, всегда и везде, имеет лишь результат. Ясно?
Судорожно дыша, Чип опустил голову.
— Ясно, — выдавил хриплым шепотом.
— Браво. Сейчас глотни кумыса и лезь в кузов, — Гюрза скрестила на груди лапки. — В кабине с таким мехом сваришься заживо, скоро станет еще жарче, когда поедем через кратер.
Чип моргнул.
Чип моргнул.
— Кратер? — он невольно поджал хвостик. — А… Другой дороги нет?..
— Над любой другой дорогой может пролететь вертолет, — жестко отозвалась Гюрза. — Местность здесь плоская и открытая. Видел, как в Сибири охотятся на волков? У пескохода против вертолета не больше шансов, чем у волчонка.
Сглотнув, Чип неуверенно кивнул и подошел к машине. Запрыгнул в кузов, где посреди ящиков и канистр с топливом стояла полупустая ржавая железная бочка с зерном, высотой, примерно, бурундуку до плеч. Гюрза, между тем, усадила Сая на заднее сидение, затянула на нем ремни безопасности и помогла измученной Айжамал забраться в машину. Хлопнула дверца.
Внедорожник с рычанием рванулся вперед.
По колено зарывшись в зерно и цепляясь за бортики бочки, Чип недоверчиво озирался. Пейзаж напоминал марсианский, безжизненная каменистая пустошь простиралась во все стороны на мили. Далеко на западе, в дымке синели горы, небо отливало нездоровым рыжеватым оттенком. В лучах палящего солнца крупные булыжники отбрасывали неестественно-резкие, лунные тени, над плоскими камнями струился воздух. Только заметив это, Чип сообразил, что за страшную жару в ответе не светило — горячей была сама земля…
Капитан Спасателей с болью опустил голову. Ему внезапно с шокирующей яркостью вспомнился последний счастливый вечер на свободе. Боже, ведь это было лишь месяц назад, а кажется — вечность!
…-Звучит заманчиво, — лукаво заметила Гаечка. У Чипа перехватило дыхание.
— Это так прекрасно… — прошептал он, прижимая к сердцу самое дорогое существо в мире. — Как жаль, что у меня нет с собою колец…
Гайка встрепенулась:
— Да, кстати! — она протянула Чипу неизвестно откуда взявшуюся кожаную куртку. — Примерь-ка.
Опешивший бурундук поднял глаза:
— Но… Это же летная куртка твоего отца! Зачем?!
— Ну же, любимый, — мышка тепло улыбнулась. — Я довольно бережливая девушка. Проверь карманы…
Чип, вздрогнув, быстро последовал совету. Лунный свет отразился в многочисленных гранях крохотного, удивительно красивого бриллианта, украшавшего небольшое колечко.
Обручальное.
— Кольцо моей матери, — тихо сказала Гаечка.
У Чипа перехватило дыхание. Глаза златоволосой мышки, отраженные в бриллианте, засияли для него ярче всех звезд во Вселенной. Покачнувшись, он судорожно перевел дух. Огляделся. Гуляя по парку, они с Гаечкой незаметно оказались почти у самого подножия монумента Вашингтону, здесь несколько зверян устроили импровизированный джаз-сейшн. Подхваченный порывом, Чип подбежал к музыкантам:
— Друзья, помогите! — счастье в его глазах, очевидно, говорило само за себя. — Как насчет лунной серенады? Я влюблен!
Джазисты понимающе переглянулись.
— О, влюблен… — усмехнулся саксофонист.
— Сделаем, — подмигнул барабанщик.
Чип бросил на них благодарный взгляд и обернулся к улыбающейся вдали Гаечке. Музыка подхватила его, бросила в объятия любимой. И мир исчез — утонул в ее глазах, расплавился в огне, опалившем сердце.
Прошла минута, или год. Какая разница? Они танцевали в лучах луны, наедине со Вселенной, они…
…Внедорожник сильно тряхнуло, Чип едва не вылетел из бочки. Потирая ушибленный подбородок, капитан с дрожью огляделся. Чудовищный мертвый пейзаж заставил его стиснуть зубы и до боли, до скрежета вцепиться в металл.
Нет, сказал себе Чип. Он не обязан смотреть на такое. Его ждет Гаечка — там, в мечтах. В сердце. Где они по-прежнему танцевали, счастливые и полные любви.
— Гаечка, любимая… — вслух сказали оба Чипа — из прошлого и настоящего. — Я преклоняюсь пред тобой.
Капитан опустил голову. На дне бочки перекатывались зернышки — в полумраке было заметно их слабое зеленоватое свечение.
— Не согласишься ли ты сделать меня счастливейшим парнем в мире, — продолжил Чип из прошлого, — Став моей женой?
Чип из настоящего зажмурился от боли. Он хорошо помнил, что было дальше.
— Боже, Чип! — воскликнула Гаечка. — Я уж думала, ты никогда не спросишь об этом! Конечно же, я согласна… — они слились в поцелуе. Потом были еще поцелуи, еще и еще. Объятия. Тепло родных глаз.
Они вернулись к друзьям, шумно отметили успешное завершение большого приключения. Чип плохо помнил вечеринку — все его мысли и тогда, и сейчас, были сконцентрированы на Гаечке, изумительной златовласке, девушке его мечты… Его невесте. Как поверить в такое? Как?
— Не стоило и пытаться, — горько прошептал Чип из настоящего. Он помнил, как вся команда, уставшая и счастливая, летела домой в новом Гайкином самолете. Полет предстоял долгий, друзья сладко спали, бодрствовали лишь они с Гаечкой — не в силах наговориться, насытиться совершенно новым чувством единства. Ведь только теперь, когда слова были сказаны — и приняты — пали последние препоны, мешавшие счастью…
Они даже не сразу поняли, когда из-за родного дуба на лужайке Центрального парка, навстречу самолету рванулись зловещие тени. Уже опутанные сетями, продолжали недоуменно моргать — переход от полного, неземного счастья к реальности был слишком жесток.
Друзья и вовсе ничего не заметили; когда самолет окутали облака сонного газа, никто еще не успел проснуться. Для них, пожалуй, шок был даже ужаснее. Задремать на пути домой, а очнуться в клетке, на лабораторном столе. Под насмешливыми взглядами самых страшных врагов Спасателей.
Впрочем, все относительно, криво усмехнулся Чип из настоящего, глядя, как внедорожник Гюрзы сворачивает в окаменевшую колею военного «Урала». Даже надменные лица МакМиллана и Нимнула по ту сторону решетки можно переварить, в конце-концов, у любого приключения возможен неожиданный поворот.
Куда страшнее стали голоса. Поскольку ТАКОГО поворота ожидать не мог никто.
— Спасатели, я полагаю? — сухо осведомился Нимнул. — Можете не играть в молчанку. Видите? — он ткнул крючковатым пальцем в золоченный решетчатый шарик на треножнике. — Мое новое изобретение. Транслятор Нимнула, модель Марк-1. В радиусе ста футов от такого шарика, животные могут общаться с людьми.
— Животные? — переспросил МакМиллан. Его лицо, изуродованное несколькими новыми шрамами и следами ожогов, исказила гримаса презрения. Голос за минувшие месяцы заметно осел и потерял звонкость. — Животные нас не интересуют, дорогой профессор. Нас интересуют вот такие, крохотные вредители, способные мыслить и устраивать взрывы в больницах.
После чего, к неописуемому ужасу пленников, МакМиллан протянул руку к клетке и спокойно, размеренным голосом произнес:
— Гайка. Чип. Дэйл. Рокфор. Вжик. Фоксглав. Спарки. Тамми. — по мере перечисления, человек указывал на соответствующего Спасателя. От изумления, Рокки просто сел на хвост, Тамми в страхе спряталась за Спарки. Потрясенная Гаечка, встряхнувшись, вышла вперед.
— Это невозможно, — прошептала она, глядя на людей широко раскрытыми глазами. — Как вы добились? Я размышляла над таким аппаратом много лет, но не смогла победить плавающие гармоники третьего порядка, которые интерферируют с…
— Ты мышь! — взвизгнул профессор Нимнул. — Ты вообще не должна мыслить!
МакМиллан, к удивлению пленников, тона не принял:
— Ну-ну, Нортон, — протянул он покровительственно. — Будьте конструктивней. Они, возможно, и выглядят как грызуны, однако перед нами не звери. Обращаться с ними, как с животными, мы не станем.
— Н-н-не станете? — пролепетал изумленный Дэйл.
МакМиллан нехорошо усмехнулся.
— Так точно, парень, — он склонился вперед и навис над клеткой. — Со зверей спроса нет. Их либо режут, либо продают в зоосад. А вы, малыши — вы не звери. С вас спросят по полной.
— Но мы же раскрыли заговор! — в отчаянии воскликнул Чип. — Спасли президента и его дочь! Почему вас не… — он запнулся, вовремя проглотив окончание фразы. Впрочем, МакМиллан продолжил ее сам:
— …почему меня не упекли за решетку? — он фыркнул. — Дорогие грызуны. Вы хоть раз задумывались, был ли в моих действиях состав преступления?
— Как это? — недоверчиво переспросила Фокси.
— А так, — жестко бросил МакМиллан. — Я, к вашему сведению, от первой до последней секунды исполнял свой долг. Защищал президента.
— Но как же Черный Стол?! — пролепетала Гаечка.
— Черный стол? — МакМиллан улыбнулся. — Я на них никогда не работал. На ЧС работал Сноу, один из многих подрядчиков ЦРУ. И когда Сноу напортачил, создав ТЕБЯ, о смертоносная мышка, я сделал все, чтобы не дать его ошибке принести стране вред.
Он скрестил на груди руки.
— Сенатские слушания длились три месяца. А итогом расследования стало… вот это! — на стол со звоном упала медаль. Пораженные Спасатели молча уставились на награду.
— Надо смотреть шире, — холодно бросил МакМиллан. — Я, конечно, в ваших глазах был чудовищем, но все что я сделал — было моей работой. И выполнял я ее хорошо. Пока кое-кто… — он склонился над столом, упершись обеими руками. — Пока КОЕ-КТО меня не взорвал.