— Без остатка? — спросила глухо. Селевиния через силу кивнула.
— Слишком высокая скорострельность, стоит нажать на гашетку и… — она запнулась, когда Матушка Мирта вскинула лапу.
— Ты понимаешь, что мы теперь беззащитны? — белка сузила зрачки. — Отсюда до Егынды-Булака ехать семь-восемь дней. Как ты намерена защищать караван?
Гюрза, встряхнувшись, расправила ушки и гневно встопорщила хвост:
— А что, надо было дать ему кумысу?!
— Надо было сделать вид, что мы согласны, а чуть позже всадить в спину нож! — резко отозвался один из водителей. — Ты, помнится, уверяла, будто много раз водила караваны мимо Жаровни!
— Водила! — огрызнулась Гюрза. — Но керчаки никогда не забирались так глубоко в наши земли. Он же сам сказал, что других поблизости нет! Едем дальше как ехали, все будет хорошо!
Второй водитель презрительно сплюнул на песок.
— Мы-то поедем… А вот на кой нам, теперь, сдалась ты со своим немым выродком?
Гюрза застыла.
— Что ты сказал? — переспросила она недоверчиво. Лапки сами потянулись к боевому хлысту, обернутому вокруг пояса, сдержать порыв удалось лишь страшным усилием воли. Матушка Мирта бросила на водителя недобрый взгляд.
— Джучи, как обычно, распустил язык и сожалеет об этом, — отрезала она сухо. — Довольно. Можешь ехать за нами, конечно. Но выдать тебе обещанные четыре канистры кумыса я не смогу. И не смогу делиться соляркой для тягача. Сама понимаешь, ситуация изменилась.
Гюрза даже попятилась, широко раскрыв глаза.
— Вы спятили? Спятили, да?! — она сглотнула. — Я же растратила на вас последнюю обойму! Меня для защиты наняли, или для чего?!
Белка тяжко покачала головой.
— Ты больше не способна нас защищать. За восемь оставшихся дней пути, твой бесполезный тягач растратит столько солярки, что дешевле заехать в Мангы-узун и нанять пару толай-стрелков. Так мы и сделаем! — добавила Матушка Мирта, повысив голос. — Меняем курс. Если повезет, к утру доберемся до Мангы-узуна. Ты с нами? — спросила она жестко, обернувшись к Гюрзе.
Та окинула вероломных нанимателей угрюмым взглядом. Рослые, сильные водители смотрели на «охранницу» с плохо скрытой ненавистью, справиться с ними врукопашную будет непросто. У двоих за поясами блестели кинжалы. Пожалуй, не будь здесь ребенка, Гюрза бы рискнула, но так…
— Я вела вас почти полдороги, — яростно выдавила селевиния, стараясь обуздать бешенство. — По вашей милости, я не только лишилась оружия, но и не смогу вернуться в город на тягаче, не хватит солярки. Получается, спасая ваши облезлые хвосты, я стала нищей!
Она скрипнула зубами.
— Оставьте хоть две канистры. Я их заработала!!!
— Да ты спасибо скажи, что мы тебя не… — взорвался Джучи, но Матушка Мирта вскинула лапу:
— Тихо! — она обвела спутников свирепым взглядом. — Мы не разбойники. Ясно? — белка обернулась к Гюрзе. — Ты получишь одну полную канистру кумыса, и одну — бензина.
— Бензина? На кой мне бензин?!
Матушка Мирта кивнула на стоявший вдали внедорожник погибшего керчака.
— Вернись в город, купи солярку и спаси тягач. Я благодарна, что ты честно защищала мой караван.
Она покачала головой.
— Ничего личного, девочка. Просто благотворительность в этих краях обходится слишком дорого. Двигаемся! — белка поднялась с песка. — До темноты надо покинуть пустошь, я не слишком верю, будто керчак мог забраться так далеко в одиночестве. Тебя это тоже касается, — бросила она через плечо, не грядя на Гюрзу. — Замаскируй тягач в кустах и возвращайся. Сегодня в степи ночевать опасно. Прощай.
Матушка Мирта молча направилась к головному грузовику. Следом, озираясь на одиноко застывшую селевинию, двинулись и водители. Сырой запах свежей крови смешивался с пороховым дымом и металлическим, жгучим ароматом раскаленных стволов.
Караван давно скрылся вдали, а Гюрза, все так же, стояла на развороченной пулями земле, пытаясь поверить. Изумленная вероломством спутников, селевиния еще долгих десять минут не могла найти в себе сил сойти с места.
Наконец, справившись с бешенством, Гюрза вернулась к тягачу. Сай покорно сидел в кабине, глядя на мать огромными пурпурно-рыжими глазами, белоснежная шерстка отливала перламутром.
«Брось его» — вспомнила Гюрза. — «Альбиносы не живут долго…»
За эти слова она отрезала подонку левое ухо.
— Вот и все, малыш, мама вернулась… — селевиния с трудом заставила себя улыбнуться. — Как ты тут? Уже не боишься?
Сай молча замотал головой. Он не умел говорить, но слова понимал — странный, неправильный белый мышонок, единственный из пяти, переживший кошмар Нэнэке-Улуса. Гюрза даже не знала, кто был отцом ее потерянного выводка, жизнь она в то время вела… Другую. Слишком другую.
Селевиния оцепенела, внезапно сообразив, что теперь все придется начинать сначала. Без тягача и пулемета, она вновь превратится в простую боялычную соню, крупного и очень редкого грызуна, похожего на толстую коротколапую мышь с пушистым хвостом. Селевинии отличались большой физической силой и цепкими коготками, прекрасно лазили по ветвям колючих кустарников… Гюрзу затрясло от одной мысли, что ей придется вновь работать на шахте.
Возвращаться домой затемно, кашляя кровью, тратить большую часть заработка на кумыс, без которого после такого облучения не продержаться и часа. Ублажать вонючих, тупых шахтеров, а потом лежать в пропахшей чужим потом норе, плакать и клясться, что еще день… Еще неделя, и все переменится…
Нет. Нет, больше никогда. Она не вернется на шахту!
Но зима близко, если не удастся купить место для спячки в очищенной зоне, весной они с сыном попросту не проснутся. Хватит и Нэнэке-Улуса. Однажды Гюрза уже потеряла четверых детей; рисковать последним она не имеет права.
— Ори меня дернул связаться с этой левой работенкой в охране… — пробормотала селевиния, с болью глядя на мышонка. Сай тихо сидел в кресле, кончик его хвоста легонько подрагивал. — Что скажешь, малыш? Глупая была затея?
Мышонок беспомощно улыбнулся. Вздохнув, Гюрза потрепала его за ухом и спрыгнула на песок.
Подошла к канистрам, что предатели оставили в траве. Две канистры — две жалкие канистры, причем лишь одна с драгоценным кумысом. Этого не хватит и на оплату потраченного тягачом топлива. Вернувшись в город, Гюрза действительно станет нищей — «Саранчу» без патронов не купят даже как лом, ее высокопрочный металл и стволы с напылением нитрида бора было невозможно ни ковать, ни переплавить.
Продать тягач? Прожорливый дизельный шестиосник, конечно, не подарок, но в шахтах Дегелена таким машинам всегда найдут применение. Можно рассчитывать на семь-восемь литров кумыса. Девять, если повезет… Да уж, везение теперь пригодится.
Стиснув зубы, Гюрза бросила взгляд на кровавую лужу. Бандит ведь во всем оказался прав. Может, и впрямь стоило пойти с ним… В качестве закуски, не иначе. Йик!
Довольно нытья. Все образуется. Встряхнувшись и распушив шерстку, селевиния перекинула через спину канистры и направилась к внедорожнику мертвого разбойника.
Вблизи еще раз восхитилась покрышками. Совсем новенькие, блестящие, шипасто-зубастые. Судя по виду, фабричные — наверняка свинтили с человечьего игрушечного джипа, такую качественную резину в Дегелене производить не умели. Сам пикап был заржавленной развалюхой, но покрышки… М-м-м…
Гюрза мечтательно облизнулась, поглаживая лапкой блестящий каучук. Она сохранит это чудо, да, конечно. Продаст тягач, соберет скоростной пескоход и наймется курьером на линию Тундык — Майтубек. А что, вполне реально. Платят, конечно, гроши, зато работа интересная.
Вздохнув, селевиния забралась в кузов и приступила к обыску, но внезапный шум крыльев заставил ее мгновенно юркнуть в кабину и схватиться за хлыст. На песок рядом с машиной грузно свалилась растрепанная саджа, небольшая буро-желтая степная птица с пятнышками вдоль спины.
— Блеклый Воин! — крикнула пернатая, в упор глядя на Гюрзу. — Блеклый Воин спустится в царство мертвых и вернется с крылатою девой, несущей жизнь!
— А?! — селевиния отпрянула. — Чего?!
Саджа издала душераздирающий вопль, испокон веков пугавший ночами гостей пустыни, и прянула в небо, взвихрив крыльями небольшой песчаный тайфун. Ошарашенная Гюрза молча проводила ее взглядом.
Глава 2
— Сила! — Уркхнест провел ладонью по выпуклым, будто отлитым из рыжеватого металла мускулам, украшавшим бока ездового толая. — Взгляните на стать, на формы! Только настоящие самцы отваживаются седлать этих монстров!
Толай безмятежно смотрел на покупателя пустыми, слегка раскосыми желтыми глазами. А тот — среднего роста, пожилой, но довольно крепкий на вид керчак в серо-зеленом маскировочном балахоне — почти не слушал похвалы продавца; его колючий, недобрый взгляд проникал, будто, сквозь зверя. Если б толай умел думать, он, вероятно, ужаснулся бы, что может достаться такому хозяину.
Уркхнест, однако, предпочитал ничего не замечать:
— Зачем вам пескоход? — увещевал он путника. — Да, машина, но с ними столько хлопот! Пескоходы прожорливы, ненадежны, их надо чинить, менять масло и фильтры, заправлять отборным топливом, а уж про газотурбинные я вообще молчу! Да и пристало-ль гордому, сильному джигиту вроде вас ездить на пескоходе?! — Уркхнест подмигнул. — Ради чего? Ни одна машина не осилит бездорожье, которое ездовой толай даже не заметит! Вот она, великая, изначальная мать-природа…
Покупатель, не особо слушая, продолжал осмотр зверя. Когда он приподнял седло, желая проверить спину, Уркхнест с новыми силами перешел в наступление:
— Между прочим, только в нашем караван-сарае вы можете, приобретая толая, бесплатно получить к нему полный комплект сбруи, — заметил он жизнерадостно.
Керчак впервые отвлекся от зверя и бросил на продавца тяжкий взгляд крохотных, глубоко запавших черных глаз:
— Кожаной? — спросил хмуро.
Уркхнест замахал лапками:
— Что вы! Зачем вам кожа? От нее потеешь, она пахнет, растрескивается, скользит!
Хмыкнув, керчак вновь обернулся к толаю и, проявив неожиданную ловкость, запрыгнул в седло. Зверь напрягся, ощутив умелые и сильные лапы на шее, но Уркхнест, вновь, все воспринял по-своему:
— Вах! — воскликнул он с гордостью. — Вот настоящий джигит!
Путник бросил на торговца холодный, по-настоящему жуткий взгляд — из тех, что называют змеиными.
— Я люблю верховую езду, — произнес он негромко.
— Значит, решено! — Уркхнест просиял. — Оформляем покупку!
Всадник недобро усмехнулся.
— Знаешь, что мне нравится больше всего? — спросил он спокойно. В голову Уркхнеста впервые закрались нехорошие подозрения:
— Что? — торговец тревожно нахмурился. Эти рыжие полосы на плечах… Возможно ли?..
— Цена, — сухо сказал разбойник. Сверкнул клинок, который он до сих пор прятал в рукаве, и Уркхнест с хрипом схватился за рассеченное горло. Обратным ударом убийца пропорол ему череп и, прежде чем рухнуло тело, поднял толая на дыбы:
— Вперед! — выкрикнул керчак, сдавив бока скакуна. Завизжав от неожиданной боли и страха, толай совершил огромный прыжок и, в панике прижав длинные уши, рванулся к воротам караван-сарая. Стоявший там стражник до сих пор, глупо моргая, пялился на дергающееся тело Уркхнеста.
Убийца еще не доскакал до ворот, когда из зарослей колючего кустарника за барханом донеслись крики и целый отряд разношерстных, многоцветных но, в большинстве, безоружных головорезов рванулся в атаку. Почти все разбойники «скакали» на собственных лапах, лишь парочка могла похвастать верховыми зайцами-толаями — эти быстро вырвались вперед.
Главарь, размахивая клинком, уже подлетал к воротам; ошарашенный стражник вскинул копье навстречу врагу. Разбойник ловко увернулся от удара, свесился в седле и, на всем скаку, срубил беднягу-солдата, будто сноп сена в пору жатвы. Несчастный отчаянно вскрикнул — и этим, сам не зная, спас караван-сарай: на крик с глинобитной стены выглянул Темир[1].
Чтобы все понять, ему хватило доли мгновения: движением, доведенным до полного автоматизма, практически не целясь, ведун с тридцати метров метнул во всадника тяжелый стилет и, одновременно, второй рукой бросил нож через весь двор, попав точно в колокол над казармой. Резкий, захлебывающийся вскрик раненного сплелся со звоном металла.
Сила удара была такова, что разбойника выбило из седла, а испуганный толай с визгом покатился по земле. Следующим броском, Темир, с двадцати метров пробил грудь упавшего керчака столь же легко, как мясник на кухне вскрывает гуся. Четвертый клинок разрубил канат, державший решетку поднятой над воротами, та упала прямо перед самым шустрым из атакующих головорезов. Не успев затормозить, разбойник на полном скаку врезался в прутья и с хрустом, даже не вскрикнув, сполз к их подножью.
Темир удовлетворенно кивнул. Рывком обернувшись к нападающим, он присел и потянул из чехла тяжелый, единственный к западу от Иртыша роликовый хромаровый лук. Разбойники, очевидно, никак не ждали встретить подобного врага в захолустном караван-сарае на самом краю Дегеленских степей: Темир, без особой спешки, в упор расстрелял четверых, прежде чем до оставшихся, наконец, дошло, в какую историю они угодили. Даже не пытаясь забрать убитых, остатки отряда бросились прочь от стен и быстро скрылись среди барханов. Стрелок проводил их презрительным взглядом.
Сплюнув, Темир вынул из поясной сумки промасленную тряпочку и старательно, с любовью начал протирать свое страшное оружие. За этим занятием его и застал перепуганный, впопыхах напяливший панцирь капитан стражи.
— Что случилось? — при виде трупов разбойников, офицер невольно сглотнул. Ведун бросил на него слегка насмешливый взгляд.
— А на что похоже?
Капитан поднялся на стену, встал рядом с Темиром. Помолчал, глядя на тела.
— Да-а… — пробормотал он после длительной паузы. — На моей памяти, еще ни один набег не кончался так скоро…
Ведун криво усмехнулся.
— Клянусь волосатым языком Ори, они тоже удивились, — он зачехлил лук и забросил его за спину. — Известные мордашки? Или так, проходимцы без роду-племени?
Капитан стражи нехотя кивнул.
— Известные, хоть и средней руки. С полгода уж караваны стригут… Должно быть, совсем оголодали, раз на дело пошли без единого ствола. Этого, — он кивнул на труп главаря, — звали, кажется, Рыжим Сауром.
Темир скривился.
— Хе-ма… Не люблю керчаков. За него хоть награда положена?
Офицер развел лапами:
— Где там… В Дегелене нынче не до разбойников. Забыл, что люди на будущий год собираются передвинуть зону отчуждения?
— Попробуй, забудь, — буркнул Темир.
Капитан почесал за ухом, наблюдая, как стражники ловят перепуганного толая и стаскивают убитых. Бросил на Темира задумчивый взгляд. Поджарый, худой, с желто-коричневой песчаной шерстью и мощными задними лапами, тот совсем не казался опасным. Происходил Темир из того же рода, что и сам офицер — кумтышкан-кумкус, или монгольских когтистых песчанок, крупных и быстрых дневных грызунов, похожих на помесь тушканчика с крысой. Блекло окрашенный, с круглыми ушами и кисточкой на конце пушистого хвоста, Темир превосходно сливался с ландшафтом, а сидя, как и любая песчанка, превращался в уютный меховой шарик. Ну, разве такого испугаешься…
Впрочем, по меркам сородичей, Темир не отличался ни красотой, ни ростом. Запястья его передних лап были туго обмотаны полосками вареной кожи, на шее висела цепочка с полированным малахитовым диском — знаком официально зарегистрированного мутанта, или «ведуна», как их звали в Степях. Пояс и прочее снаряжение скрывалось под шерстью, их наличие выдавал лишь блеск кольчужной перчатки для левой лапы. Пальцы, тем не менее, были иссечены неизбежными «розгами лучника» — следами тетивы.
— Ты что, прямо отсюда… его? — спросил капитан, кивнув на убитого головореза. — Ножом? На скаку?
— Я прямо отсюда всех, — коротко отозвался ведун.
Офицер восхищенно присвистнул.
— Да-а…
— Лучше стрелы соберите, — резко сказал Темир. — У меня балансирные, немалых денег стоят. И ножи найдите. Коль награды не видать, хоть от расходов избавьте.
Капитан спохватился и смущенно потер шею.
— Прости. Спасибо за помощь… — он отвел глаза. — Мои парни обо всем позаботятся. Идем, отобедаем вместе!
Темир покачал головой.
— Некогда. До темноты я должен быть в Гурджан-улусе.
— Успеешь! Туда рукой подать!
Ведун усмехнулся:
— Я знаю.
Офицер моргнул.
— Ах да… — он щелкнул пальцами. — Вот это называется сесть в лужу. Мутанту дорогу объясняю! — он встрепенулся. — Погоди: а коли оставшиеся разбойники подкараулят тебя в пустыне?
— Хе-шш, — Темир потянулся, царапнув глиняную стену большими когтями на задних лапках, которым, собственно, его вид был обязан названием. — Непременно подкараулят. Я даже расскажу, где, за каким барханом, в котором часу.
— А-а-а…
— Мы в засады не попадаем. Никогда.
Офицер неохотно кивнул:
— Да, я слышал.
— Соль в том, что бандиты не слышали.
Капитан развел лапками.
— Что ж, чистого воздуха тебе, друг. Выручил ты нас сегодня.
— Работа такая, — буркнул Темир, спускаясь во двор. Помедлив, обернулся: — Вот что… Я, пожалуй, возьму толая этого «Рыжего Саура»? Не возражаешь?
Начальник стражи заколебался на миг — зверь был здоровым и сильным, покойному Уркхнесту его доставили только вчера, свежепойманного; такого можно продать с немалой выгодой. Но гордость, все же, одержала победу над алчностью.
— Бери, конечно. Заслужил, — с легкой досадой кивнул офицер.
Темир усмехнулся.