И он подмигнул.
– Буржуи, – Сергей вздохнул. – Глядеть на вас тошно. И это те, кто когда-то спас страну? Те, кто был героем?
– Вот именно – был. – Кузьма широко улыбнулся, встал из-за стола. – Наше время прошло, теперь пусть другие геройствуют.
Светловолосый кивнул на прощанье, потянулся к лежавшей на столе телефонной трубке.
Вышли обратно в офис, а из него – в еще один коридор, такой же короткий, как и ведущий к входной двери, только освещенный.
– Тут – туалет и умывальник, – сказал Кузьма, указав на дверь в одной из стен. – Если кому надо – прошу. А вот тут, – он ткнул в дверь напротив, – трапезная. Покушаем, чем бог нам послал…
Сергей толкнул первую дверь, шагнул внутрь.
Игорь заглянул в туалет, потом тщательно вымыл руки, вытер их бумажным полотенцем. Когда глянул в висевшее над раковиной зеркало, обнаружил, что за последние дни похудел. На щеках и подбородке появилась щетина, в волосах седина, глаза приобрели жалкое, загнанное выражение. Подбородок заострился, кожа из розовой стала желтоватой.
– Ненавижу быть небритым, – сказал Сергей, застегнув ширинку. – Мерзкое зрелище. Бррр…
У него щетина была рыжая, даже каштановая. Из-за нее молодое, свежее лицо становилось много старше.
– Ничего, побреешься, будет как раньше, – ответил Сергей.
– Побреюсь. Только вот когда?
Они прошли в трапезную, где за круглым столом, накрытым скатертью, сидели Олег и Кузьма. Стояли стопочки, бутылка коньяка «Мартель» и целая батарея кастрюль со стеклянными крышками. Между ними примостились блюдечки с закусками – колбасой, сыром, лимоном.
Эта комната выглядела вовсе маленькой, зато прикрытое занавеской окно тут было огромным, с пластиковыми рамами. Чтобы установить его, пришлось изрядно расширить проем.
– Накладывайте, чего хотите, – пригласил Кузьма и взял из стопки глубоких тарелок верхнюю. – Так, что тут у нас?
В самой большой кастрюле обнаружился грибной суп, в нескольких маленьких – салаты.
Кузьма положил себе оливье, предложил коньяку. Олег отказался, Сергей с готовностью протянул стопку. Игорь немного подумал и попросил налить половину порции.
– Не понимаю я тебя, Олег, – сказал Кузьма, одним махом выпив коньяк и закусив кружком лимона. – Чего ты суетишься? Кого хочешь спасать и ради чего? Страну, построенную в последние пятнадцать лет? Она же нежизнеспособна…
Олег лениво ковырял в тарелке с салатом из кальмаров, лицо его выглядело задумчивым.
– Страна – лишь фасад. Были княжества, потом империя, СССР, но народ оставался одним и тем же.
– А почему нежизнеспособна? – спросил Игорь. – У нас вроде бы все хорошо, ВВП растет и…
– И жиреет, – добавил Сергей, протягивая руку к коньяку. – Ты думаешь, это главное? Души нет в нынешнем государстве, хоть какой угодно. Пойми, она есть у многих, пусть мелкая, гаденькая, но есть, а у нынешней России – нет. Нет идеи, вокруг которой могут сплотиться все.
– Не считать же такой спорт? – Кузьма дернул щекой. – Куда ты гонишь, белобрысый? Или ты пить сюда пришел?
Сергей махнул рукой и вылил содержимое очередной стопки себе в горло.
– Но были же и раньше тяжелые времена, – проговорил Игорь. – Великая Отечественная, нашествие Наполеона, Смута…
– Были, – кивнул Олег. – Да только имелись тогда у народа резервы, за счет которых он и выстоял. Во-первых, это общинность, стремление к братству. Сейчас мы ее заменили на взятый с Запада индивидуализм, а он плохо приживается на русской почве… И еще было то, что называют стремлением к воле, к свободе. Отсюда вечный конфликт между мощью государства и свободолюбием народа. Он мешал, но он же и давал силу! А теперь его нет, конфликт устранен ввиду того, что не осталось свободолюбивых. Их просто уничтожили физически.
– Сколько народу гибло в этих бесконечных войнах, – сказал Сергей. – И в основном смелые, лучшие. Ладно бы только войны, ведь еще и казнили без счета. И кого? Тех, кто хоть немного выделялся… Другой бы народ давно вымер, а русский пока держится, но только из последних сил…
– Да ты ешь-ешь, – добавил Кузьма. – А то сидишь, точно на похоронах. А еда-то стынет.
Только тут Игорь вспомнил, что перед ним стоит тарелка с салатом, и принялся торопливо работать ложкой.
– Государство у нас прочное, тут спорить трудно. – Олег потянулся к одной из кастрюль, заглянул под крышку. – Но оно очень хрупкое, потому что косное и негибкое. Говоря умными словами – наше имитационно-правовое государство является коррупционно-бюрократическим и поэтому неспособно адекватно реагировать на изменения. Оно не может меняться так, как это требуют условия. Взятки берут все, от учителей в школах до министров в правительстве, и чиновники решают все, от того, сколько танков заказать для армии, до того, какого цвета скамейки установить в скверах города Урюпинска. Главная их забота – усидеть на месте и урвать побольше. А ведь любая нация либо реализует осмысленную программу создания будущего, либо разлагается и умирает. Есть у нас эта программа?
– Нету, – ответил Кузьма. – Но ты уж больно разошелся. Давай, кушай. Сейчас коньяку трахнем по маленькой…
Но сбить Олега с темы оказалось непросто.
– Кроме того, страна разобщена, – сказал он. – Рассыпалась после развала СССР на отдельные куски, да так и не собралась обратно. Кого больше всего ненавидят в провинции? Зажравшихся москвичей. Кого готовы убить бедные? Жирных богачей.
– Стоп! – воскликнул Сергей, встряхивая головой. – Хватит. Нам все понятно, ты нас убедил.
Кузьма налил еще по стопке коньяку, и они выпили. Игорь на этот раз отказался. Взял новую тарелку и налил в нее супа, густого, наваристого, с кружочками моркови и крупно нарезанными шампиньонами.
– С государством ясно, – сказал Кузьма, сыто крякнув. – С народом тем более. Как сказал Святой Августин в «О граде Божием» – чтобы решить, каковым является народ, следует уразуметь, что он любит. А что любит наш народ? Пьянство, безделье и телевизор. И какой смысл о нем думать? Нужно просто жить, сколько нам Всевышним отпущено, и радоваться жизни.
Олег открыл рот, собираясь что-то сказать, но неожиданно замер.
Кузьма напрягся, застыл с поднесенной ко рту ложкой. Из-за закрытой двери донесся сердитый голос:
– Всем оставаться на местах! Всем сохранять спокойствие! Это плановая проверка! Сейчас мы…
Что-то грохнуло, раздался женский визг.
– Это за нами, – спокойно сказал Олег, а Сергей, яростно оскалившись, подхватил с пола рюкзак. Дернул молнию и потащил наружу автомат. Игорь нервно сглотнул, положил ложку на стол.
– Ты совсем ополоумел? – воскликнул Кузьма. – Убери немедленно!
С неожиданным проворством он сорвался с места, бросился к двери, за которой продолжал сердито бубнить мужской голос. Щелкнула, входя в паз, щеколда, а хозяин туристической фирмы метнулся к окну. Осторожно приподнял занавеску и выглянул наружу.
– Давайте сюда, – сказал Кузьма. – На наше счастье, здание они не оцепили. Быстрее, быстрее…
Игорь взял сумку, встал со стула. Когда подошел к окошку, оно было распахнуто, виднелась грязно-желтая стена дома напротив и окно со стоявшим на нем горшком. Олег ловко перевалил через подоконник, исчез из виду, за ним последовал Сергей.
– Давай, малый, – пропыхтел Кузьма, хлопнув Игоря по плечу. – Бегите. Соль-то дорого достается…
Игорь выпрыгнул наружу, побежал за Олегом. Выпучила глаза появившаяся в окне старушенция, а они уже свернули за угол. Проскочили через сырую полутемную арку, где из-под ног с мяуканьем бросился кот, и оказались на узкой и довольно пустынной улице.
На противоположной ее стороне виднелась громада недостроенного торгового центра.
– Идем быстро, но не бежим, – сказал Олег, обернувшись. – Лучше бы еще свернуть куда-нибудь в кафе, скрыться с глаз…
Накатил рев мотора, взвизгнули тормоза. Рядом остановился черный «Хаммер», похожий на снабженный колесами сейф. Распахнулась передняя дверца, изнутри донесся мощный голос:
– Залезайте, бесовы дети! Быстрее!
– Давай! – Олег толкнул Игоря в плечо. – Мы на заднюю!
Игорь торопливо забрался внутрь, ощутил запах одеколона и освежителя воздуха. Захлопнул дверцу, и мгновением позже автомобиль рванул с места. На повороте немного притормозил, а потом повернул влево. Арка, откуда они выскочили, скрылась за зданием торгового центра.
– Вот так-то лучше, – пророкотал водитель, когда машина остановилась на светофоре.
Только в этот момент Игорь смог его рассмотреть.
Сидевший за рулем был высок и широкоплеч. Блестела выбритая наголо голова, топорщилась черная с рыжиной бороденка, злым огнем горели глаза. Одежда владельца «Хаммера» напоминала о славных девяностых – малиновый пиджак, на шее золотая цепь толщиной в мизинец.
– Чрево неба, не ожидал тебя здесь увидеть, – сказал Олег.
– Сегодня был в Китеже, – водитель нажал педаль газа, и огромная машина очень мягко двинулась вперед. Они свернули направо и покатили мимо здания Сбербанка. – Там мне рассказали про вас. И я понял, что без моей помощи тебе не обойтись. Ведь так, предок?
– Чрево неба, не ожидал тебя здесь увидеть, – сказал Олег.
– Сегодня был в Китеже, – водитель нажал педаль газа, и огромная машина очень мягко двинулась вперед. Они свернули направо и покатили мимо здания Сбербанка. – Там мне рассказали про вас. И я понял, что без моей помощи тебе не обойтись. Ведь так, предок?
– Не юродствуй. Какой я тебе предок? – в голосе Олега прозвучала досада. – И чего ты в Китеже забыл?
– Грехи собирался замаливать.
– Чтобы твои замолить, нужно сто лет в пещере сидеть, – сердито проговорил Сергей, – на воде и хлебе…
Лицо водителя исказилось, губы задрожали, бешено раздулись ноздри. Он яростно просигналил, так что потрепанная «десятка» шарахнулась из-под колес «Хаммера», очень плавно вывернул на квадратную площадь со стоянкой для такси в центре.
– Не судите, и не судимы будете, как сказано в Писании! – рявкнул водитель. – И не вам, псы, меня порицать!
Пронеслись через площадь, сделали еще один поворот и оказались на узкой улочке.
– Никогда не думал, что в Китеж можно приехать на машине, – сказал Игорь.
Во время бегства он не испытал ни малейшего волнения. Словно не он удирал через окно и садился в джип неизвестно к кому.
– Можно. Надо только знать, куда ехать, и сохранять веру в сердце, – водитель перекрестился. – Кстати, меня зовут Иван.
– Игорь.
Они повернули, а затем Иван припарковался под громадной красной вывеской «Салон мебели». Располагался он в новом офисном здании, на самом углу, а напротив, через улочку, высился жилой дом в шесть или семь этажей.
– Большое спасибо, что нас выручил, – сказал Олег. – Но мы, пожалуй, пойдем.
– Куда пойдете?! – Иван обернулся, глянул назад. Колыхнулось под пиджаком небольшое брюшко. – Грехом будет в такой день отсиживаться в стороне! Я готов помогать дальше! Готов собирать синклит вместе с вами! Бурю нужно встретить в единстве, иначе мы не выстоим!
Он грохотал, точно включенный на максимум громкости радиоприемник, и у Игоря начали болеть уши.
– Ты? – Олег усмехнулся. – Человек, который погубил собственную династию, а с ней – чуть не угробил и страну?
– Что?! – взревел Иван. – Я?!
– Ты, именно ты, – Олег не пошевелил и бровью, – убил собственного сына и внука.
Игорю показалось, что Ивана сейчас хватит удар. Тот стал одного цвета с пиджаком, глаза его выпучились.
– Внука?
– Да, когда поколотил беременную невестку, и у нее случился выкидыш. Кто знает, кем бы мог стать ее сын? Великим царем, могучим правителем и полководцем.
– О господи, даруй мне терпения! – рявкнул Иван. – Ты, пес злобесный, скажи спасибо, что я память саму о тебе не вытравил из летописей! А об этом грехе я помню, помню! Я помню! – он вытащил цепочку из-под пиджака, и оказалось, что на ней висит большой и тяжелый крест из простого железа. – Жжет он меня, точно адов огонь! И только Отец Наш смеет судить меня, только он знает мою боль! Кто ты таков, чтобы напоминать мне о ней? Кто?
– Такой же мертвец, как и ты, – сказал Олег, и Иван как-то сразу осел, будто уменьшился в размерах.
Сергей криво улыбнулся и продекламировал:
Иван глянул сердито, но Сергей не обратил на это внимания.
– Эх ты, поэт, – сказал Иван. – Виршеплет. Ради красного словца не пожалеешь мать и отца. Чего с тебя взять? Но я вправду хочу помочь. Кто знает, если сдюжим, вдруг Отец Небесный спишет часть моих грехов?
– Не знаю, – Олег почесал подбородок. – Нет у меня желания брать тебя в компанию, но сам понимаешь, что наши желания в данной ситуации мало чего значат. – Он посмотрел на Игоря. – А ну-ка, ты чего думаешь?
– Я?
– Кто же еще, – пробурчал Сергей. – Берем этого лысого с собой? Или нет?
Игорь не ждал, что с ним будут советоваться. Он растерянно пожал плечами, глянул на Ивана.
– По-моему, можно взять.
– Ты решил, – сказал Олег. – Быть по сему.
– Ох, сокрушим изменников, как Иисус Навин нечестивых аморреев, как Самсон – филистимлян! – Иван сжал кулачище, голос его зазвенел страстью и яростью. – Ох, покажем одержимым!
– Не кричи только, – Сергей поморщился. – А то прохожие на твою машину оглядываются.
– Ладно, – Иван заговорил тише. – Вы сегодня обратно в Москву? Тогда я с вами. Только у меня еще есть дела в Нижнем. Могу высадить, если хотите. Но безопаснее будет со мной покататься.
– Покатаемся с тобой, – решил Олег. – Только вещи в багажник кинем.
Иван протянул руку к приборной панели, сзади глухо щелкнуло, показывая, что багажник открыт.
В объемистом отсеке для багажа, куда запросто можно было спрятать человека, обнаружилась бухта троса, ведерко и нечто цилиндрическое в зеленом чехле. Сергей положил рюкзак, Олег и Игорь бросили сумки, и они вернулись обратно в салон.
– Не возражаете, если я музыку включу? – спросил Иван и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку на панели автомагнитолы.
Заиграло нечто мелодичное, и мужской голос запел:
И только когда музыка стала грохочущей, а солист заорал «Mein Herz brennt!», Игорь узнал «Рамштайн».
– Не возражаем, – сказал Сергей, на лице которого появилось страдальческое выражение, и они поехали.
Осталась позади вывеска «Салон мебели», промелькнул театр с бюстом Пушкина перед ним. После него Иван свернул налево и принялся подпевать. Голос у него оказался мощный и густой, под стать немецкой группе.
Олег сидел молча, смотрел в окно, но было заметно, что он напряжен. Сергей вздыхал, ежился, точно его одолевали вши. Игорь испытывал странное спокойствие. Совершенно не представлял, что ждет его завтра, и это не пугало, порождало что-то похожее на предвкушение.
Хотелось только узнать – я вам зачем? Для чего вы таскаете меня с собой?
Минут двадцать постояли в пробке на мосту, что протянулся над большим оврагом, переехали через трамвайные пути. От прямоугольной площади свернули на идущую чуть вверх улицу.
– Мне надо зайти в пару мест, – сказал Иван, сделав музыку немного потише. – Ненадолго. С делами разобраться. Вас в машине оставлю.
– Как скажешь, – ответил Олег.
Еще два поворота налево, и они выехали на тихую улицу. Свернули во двор кирпичной «хрущевки».
– Я быстро, – сообщил Иван и вылез из машины.
– Убери этот грохот, – попросил Сергей.
Игорь выключил магнитолу.
Иван пошел к крайнему подъезду, около которого курили четыре девицы лет шестнадцати. Картинно затягивались, выпускали струйки дыма. Ярко накрашенные, в коротких юбках и в туфлях на высоких каблуках, они выглядели одновременно жалко и вызывающе.
Иван набрал номер на домофоне, сказал что-то, и дверь открылась.
– Одного я не понимаю, – сказал Игорь, повернувшись к Олегу. – Зачем? Для чего это все затеяно?
– В смысле.
– Зачем ты хочешь собрать синклит? Знаешь ли, если вы соберетесь толпой, то русские не станут меньше пить, а чиновники – воровать. Бабы не начнут рожать по десять детей. Так ведь?
– Как заговорил, – сказал Сергей с улыбкой. – Начал сомневаться. Быстро, однако. И двух дней не прошло.
– Честно говоря, я сам не могу предсказать, к каким последствиям приведет то, что синклит соберется вместе, – проговорил Олег. – И никто не может. Но концентрация духовных сил народа, его памяти обязательно вызовет эмоциональный подъем. Так случилось в сорок первом, а до этого в восемьсот двенадцатом. Так произошло в тяжелейшие времена Смуты. Когда мы сходимся вместе, это порождает мощь, некую оживляющую энергию… А уж как ее использовать и использовать ли вообще – это решать не нам.
– Как верно сказал один ныне мертвый поэт, – заметил Сергей, – вся Россия – пустое место. Вся Россия – лишь ветер да снег. И после собрания синклита это место должно измениться… хотя я не верю в перемены… ни во что не верю… – Глаза его наполнились тоской.
Дверь подъезда хлопнула так, что одна из куривших девиц выронила сигарету. Появился Иван, широкими шагами прошагал к «Хаммеру» и уселся на место.
– Что, проблемы? – спросил Олег.
– О грешники, в огне вам гореть неугасимом… – возгласил Иван и потянулся к замку зажигания.
Машина завелась, и они принялись выруливать со двора.
Вновь заиграл «Рамштайн».
Выехали на широкий проспект, с одной стороны которого стояли дома, а с другой – тянулся парк. Иван прибавил скорости, но почти тут же вынужден был притормозить на светофоре.
Двигались рывками, от одного пешеходного перехода до другого.
Дождь продолжал моросить, над городом нависало серое небо. Мокрый асфальт блестел, из-под колес летели брызги. Пешеходы торопливо перебегали дорогу, многие были с зонтиками.