– Так и есть, – кивнул Сергей. – И коммунизм там придумали немцы проклятые. Как еще Тютчев сказал – «европейцы уверены, что всякое общество, не устроенное в точности по западному образцу, недостойно существования». И если Россия до сих пор цела, так это только по недостатку у них сил…
Игорь вздохнул и решил не спорить. Горечь утраты, заполнявшая его вчера с головой, почти не притупилась. Боль в сердце осталась, даже сделалась чуть острее.
Пока ели, кафе начало потихоньку заполняться. За соседним столиком устроился солидного вида бизнесмен, занявшие места у окна девицы принялись хихикать и строить глазки Сергею.
– Вот и хорошо, – сказал Олег, вытирая рот салфеткой. – Теперь можно и на автостанцию.
Они вышли из «Макдоналдса» и зашагали обратно к подземному переходу.
– Куда мы все-таки едем? – спросил Игорь. – И зачем?
– В… – Олег повторил то же слово, что и в Москве, но Игорь снова не расслышал его. – Я пытаюсь собрать синклит. Для этого нужно сообщить максимальному числу сородичей о том, насколько серьезно положение. Дальше слухи поползут сами. Понял?
За переходом свернули направо, прочь от железнодорожного вокзала. Пошли вдоль улицы, несмотря на ранний час, забитой автомобилями. Грохотали бело-красные трамваи, гудели машины, над трассой висел плотный запах выхлопов.
Город по-прежнему окутывал густой сероватый туман.
Сотовый в кармане Олега разразился негодующей трелью. Он вытащил телефон и приложил к уху:
– Да? Что? Когда это случилось… – лицо Олега не изменилось, но голос стал злым. – Да, я понял. Все. Пока.
Он отнял сотовый от уха и убрал на место.
– Что такое? – спросил Сергей.
– Погиб Денис Давыдов. Повесился в камере.
Игорь оторопел.
– Где? В камере?
– Он отсиживал срок за убийство. – Олег вздохнул. – Кровь гусарская, горячая. Вот и не выдержал, пришиб одного типа в пьяной драке. Ничего сделать не смог, так что пришлось сидеть.
Лицо Сергея стало белым, брови сошлись к переносице:
– Это не может быть случайностью. Неужели и вправду открылся сезон охоты? Мы все под прицелом?
– О чем я и говорю, – сказал Олег.
Они свернули прочь от дороги, вышли к небольшой площади, уставленной автобусами. Лавируя между ними, прошли к зданию автостанции – маленькому и обшарпанному.
– Ждите тут, – сказал Олег. – Я куплю билеты.
Он вошел внутрь, а они остались снаружи, под начавшим накрапывать дождем. Вытащивший сигарету Сергей глянул вверх, недовольно скривился:
– Что за погода? Еще июнь называется.
Вернулся Олег, принес билеты. Игорь взял свой, увидел, что отправление в восемь ноль-ноль. Через пять минут подкатил автобус – потрепанный «пазик» с зеленой полосой на борту. С шипением открылась дверь, стал виден шофер – сонный, усатый, в клетчатой рубахе.
Играло радио – хриплый пропитой голос тянул что-то романтическое о тюрьме, пацанах и водке.
– Залезаем, – скомандовал Олег.
Пахло в салоне старыми тряпками и бензином, зато кресла оказались удобные и мягкие, с высокими спинками. Сергей сел у окна, Игорь рядом с ним. Олегу досталось место через проход. Едва уселись, внутрь полезли бабки с баулами, пролетарского вида молодые люди.
Ровно в восемь зашла контролер – усталая женщина, – проверила у всех билеты. А затем они поехали. Фырча и лязгая, автобус выкатился на трассу и полез на нависший над железнодорожными путями мост. С него открылся вид на город – река, туман над ней, еще дальше – высокий берег с монастырем и сверху – тяжелая серая крышка облаков.
Через громадную пробку выбрались к еще одному мосту, на этот раз – над рекой.
– Волга, – сказал Сергей, глядя вниз, где по водной глади крохотный буксир толкал баржу.
– А там что было? – спросил Игорь.
– Ока.
Мост остался позади, потянулась трасса. Игорь сам не заметил, как задремал, а проснулся от резкого толчка. Обнаружил, что автобус стоит, а водитель с кем-то очень оживленно беседует.
– Как бы это не по нашу душу, – сказал Олег совершенно спокойно.
Он нагнулся, рука скользнула вниз, к стоявшей в ногах сумке. А когда вернулась, в ней блеснуло лезвие длинного тонкого ножа. Олег прижал его к предплечью, а руку положил на ногу так, что клинок скрылся из виду.
В этот момент дверца открылась, и в салон поднялись двое милиционеров.
– Спокойно, граждане, – бросил первый из них, широколицый и скуластый. – Это обычная дорожная проверка.
Глаза его, абсолютно черные, напоминали шарики из угля, и Игорь невольно удивился – почему остальные пассажиры этого не видят? Завертел головой, надеясь заметить испуг и удивление, но обнаружил лишь покорность и вялое раздражение.
– Не дергайся, – прошептал Сергей, – а не то они обратят на тебя внимание… и тогда миром разойтись не выйдет…
Игорь сглотнул, продавливая внутрь вставший в горле комок.
Милиционеры двинулись по проходу между сидениями, заглядывая в лица пассажирам.
Олег сидел, точно каменный, даже глаза его не двигались. Сергей глядел в окно. Сердце Игоря колотилось, будто отбойный молоток, он чувствовал, как намокает спина, как струйки пота текут по бокам. Хотелось скорчиться, укрыться за спинкой стоявшего впереди кресла.
А потом он встретил взгляд черных глаз и неожиданно для себя успокоился.
Понял, что терять ему нечего. Что всего, что было у Игоря Ветрова в жизни, он уже лишился – машины, работы, жены. Остался только он сам, а о подобном пустяке не имело смысла тревожиться.
Милиционер недоуменно моргнул, потер глаз, словно в него попала муха. Пошел дальше. Олег еле слышно вздохнул, его лежавшие на коленях руки немного расслабились.
– Долго еще? – визгливо поинтересовалась бабка с заднего сиденья. – Мы и так опаздываем.
– Сейчас закончим, – недружелюбно ответил милиционер.
Через пять минут они убрались из салона, а еще через две автобус покатил дальше. За окном мелькнула и осталась позади «Волга» с надписью ДПС на боку. Только в этот момент Игорь смог вздохнуть спокойно. Поднял руку и вытер пот со лба, провел ладонью по волосам.
Олег убрал нож обратно в сумку.
– Молодец, милый, не запаниковал, – сказал Сергей. – Марионетки хорошо чувствуют то, на чем работают сами: страх, злобу, жадность, похоть. Зато на того, кто спокоен, почти не реагируют.
И он одобрительно улыбнулся.
– Марионетки?
– Ну да. Так я их называю. Наш бородатый друг поименовал бы их слугами зла. – Сергей потер подбородок. – Они тоже бывают разные. На низшем уровне стоят те, кто просто разрушает, мордовороты без мозгов, но зато с крепкими кулаками. Потом идут те, кто умеет что-то. А на самом верху находятся те, кто отдают приказы. Они обычно занимают высокие посты. Но даже они не понимают, что именно делают, кому и зачем служат. Вот только нам от этого не легче…
Автобус катил по уходившей на север дороге. Та извивалась среди перелесков, березовых рощ и полей. Дождь продолжал идти, по стеклу сползали капли, мир был серым и мрачным.
– Нам скоро выходить, – предупредил Олег, когда «пазик» свернул с трассы на битый жизнью проселок.
Остался позади покосившийся указатель с надписью «с. Владимирское», и автобус остановился. Заторопилась к выходу пожилая женщина в темном платке, поднялся с места один из молодых людей.
Выйдя из автобуса, Игорь ощутил невероятно сильный запах свежей зелени, мокрых листьев.
«Пазик» развернулся и укатил обратно, и они остались втроем на обочине.
Дорога уходила дальше на северо-запад, вдоль нее стояли обычные сельские дома. Крыши блестели от влаги, над заборами поднимались старые, большие яблони. Негромко брехала собака.
– Нам нужно пройти через село, – сказал Олег. – За ним будет озеро.
Прошли околицу, зашагали по обочине, мимо грязных луж, валявшихся в траве бычков и пивных бутылок. Миновали небольшую церковь, на двери которой висел здоровенный замок, покосившееся строение с вывеской «Гастроном», крохотное отделение почты.
Село осталось позади, а потом они оказались на невысоком косогоре. Открылось озеро, не очень большое, метров пятьсот в длину и триста в ширину, но какое-то чистое, необычайно светлое, похожее на кусок неба, вставленный в оправу из песчаного берега.
Оно было вытянуто с северо-запада на юго-восток, по восточному берегу шли бугры, на которых росли высоченные сосны. С севера воду окаймляло болото, кое-где поросшее ольхой.
Дальше со всех сторон стеной стоял густой еловый лес, напоминавший частокол.
– Какое оно красивое… – сказал Сергей. – Эх, как жаль, что я больше не умею писать стихов…
– Нам это умение без надобности, – отозвался Олег. – Надо спуститься к воде и подождать, пока не откроют дверь.
Увязая в песке и заставляя сходить крохотные лавины, они сошли к озеру. Игорь не выдержал, присел на корточки, опустил руку. Вода оказалась теплой, ласково тронула ладонь.
А потом он услышал звон.
Отдаленный, чуть глуховатый, он звучал так, словно в колокола били под землей.
Увязая в песке и заставляя сходить крохотные лавины, они сошли к озеру. Игорь не выдержал, присел на корточки, опустил руку. Вода оказалась теплой, ласково тронула ладонь.
А потом он услышал звон.
Отдаленный, чуть глуховатый, он звучал так, словно в колокола били под землей.
– Вы слышали? – спросил Сергей.
– Да, кажется… – не очень уверенно отозвался Олег.
Дождь прекратился, облачная пелена над озером начала таять. Проглянуло голубое небо, солнце бросило на воду горсть серебристых бликов. Жаркие лучи лавиной рухнули сверху, стало по-настоящему тепло.
Звон прозвучал еще, на этот раз более явственно. Игорь вздрогнул, обнаружив, что отражение в воде изменилось. Вместо бугристого, поросшего лесом берега появился город, точно перенесенный из исторического фильма, – деревянная стена, над ней маковки церквей.
Их было, как он невольно отметил, ровно семь.
На берегу при этом все осталось по-прежнему – те же холмы, высоченные сосны, качавшиеся на ветру.
– Вон он, чрево неба, – сказал Олег, и в голосе его прозвучало напряжение. – Путь открыт. Значит, нас пустят внутрь.
– А что это такое? Что это? – спросил Игорь.
Сергей посмотрел на него как на идиота.
– Ты что, о граде Китеже никогда не слышал? – спросил он, а затем произнес нараспев: – И приехал к озеру Светлояр, и увидел, что место то исключительно красиво, и повелел на берегу озера построить град Большой Китеж. Из летописи цитата, между прочим…
– А, ну да… – проговорил Игорь.
О граде Китеже он, конечно, знал, помнил, что тот вроде бы утонул в каком-то озере. Вот только всегда считал, что это сказка. Хотя за последние дни слишком многие сказки сделались былью, и это оказалось куда менее приятно и интересно, чем полагали авторы старой песни.
– Пошли, – сказал Олег.
Зашагали вдоль берега озера на северо-восток по узкой полосе песка между откосом и водой. Волны плескали, набегая на сушу, отражение, непонятно откуда взявшееся, еле заметно колыхалось.
– И невидим будет Большой Китеж вплоть до пришествия Христова, как и в прежние времена такое бывало, – добавил Сергей. – Из реального мира город давно перешел в легенду, но все же он, несомненно, существует.
– Да, это… – встрепенулся Игорь. – Нас что, могли не пустить внутрь?
Сергей тряхнул волосами и улыбнулся.
– Запросто, – сказал он. – Этот бородатый – вообще нехристь, меня верным чадом церкви трудно назвать. Хотя я и верил всю жизнь, канон всегда понимал по-своему. А ты, ты ведь не православный?
Игорь замялся, не зная, что ответить.
Он учился в школе в те времена, когда антихристианская пропаганда была частью образования. Правда, в конце восьмидесятых она значительно ослабла, сделалась чистой формальностью. Игорь, честно говоря, не обращал на нее внимания.
Потом ходить в церковь стало модно, страна вспомнила о собственных «духовных корнях». Тогда Игорь даже крестился, но не по особенному порыву души, просто чтобы не отставать от остальных.
Но этим его знакомство с православием и ограничилось. Крест он поначалу носил, потом снял. Церковь не посещал, молитв не знал, а праздники вроде Пасхи или Рождества отмечал вместе со всей страной.
Вполне по-мирскому.
– Нет, не православный, – сказал Игорь.
– Ну вот, видишь? – лицо Сергея исказилось, голос стал хриплым, надрывным: – Ах, какая смешная потеря! Много в жизни смешных потерь. Стыдно мне, что я в бога верил. Горько мне, что не верю теперь…
Они прошли изгиб озера, свернули прямо на север и тут наткнулись на ползущего на коленях человека. В руках он держал две горевшие свечи, а одет был в полинялую футболку и старые джинсы. На небритом лице застыла упрямая улыбка, глаза фанатично блестели.
– Ух, мир вам, люди добрые… – сказал человек.
– И тебе мир, – отозвался Сергей. – Ты чего это делаешь?
– К святости приобщаюсь, – человек кивнул в сторону озера. – Кто Светлояр три раза по часовой стрелке обползет, молитвы читая, тот град Китеж увидит. Тот, в котором праведники Божьи обитают… Я долго к этому готовился, свечи освященные купил, даже молитвы выучил и штаны подготовил…
Он приподнял ногу, стало видно, что на колено нашита заплата из толстой кожи.
Олег глянул на озеро, где лежало отражение города с семью церквями, и криво улыбнулся.
– Удачи тебе, – сказал он.
– И вам тоже. – Человек запыхтел и пополз дальше.
Прошли еще метров пятьдесят и остановились ровно напротив того места, откуда падало отражение невидимого города.
– Ну и где он, ради бога? – требовательно спросил Сергей.
– Сейчас… – ответил Олег.
Раздался скрип, и перед глазами Игоря помутилось. В голове закружилось, и он обнаружил, что смотрит вовсе не на озеро, а на довольно большую реку.
– Давай, руби! – заорали над ухом.
Повернув голову, Игорь уткнулся взглядом в толпу – потные рубахи липнут к спинам, вихрастые затылки. В центре круга из людей стояли вкопанные в землю колоды, на которых грубыми надрубами были изображены лица, мужские и женские. Около них мелькали блестящие шлемы.
– Руби! – повторился крик.
От подножия одного из идолов, чьи усы блестели позолотой, донесся стук топора, в воздух полетели щепки. Толпа дружно вздохнула, даже скорее всхлипнула, двинулась на шаг вперед.
– Стоять, курвины дети! – прозвучал новый голос. – Или вы против воли князя пойти хотите?
– А ты против воли богов?! – завопил кто-то тонко и пронзительно.
– Не боги это, а болваны деревянные! – ответил тот же голос. – Ибо сами за себя постоять не могут! Смотрите!
Раздался треск, и идол с золотыми усами начал медленно падать. Рухнул с тяжелым гулом, люди шарахнулись в стороны, из толпы донеслись крики и плач. А Игорь увидел, как несколько дружинников в кольчугах и шлемах уперлись ручищами в колоду, покатили ее к реке.
С громогласным «плюх!» идол шлепнулся в воду. Сначала застрял на мелководье, но его вытолкнули дальше, на глубину. Течение подхватило тяжелую деревяшку, понесло прочь.
– Нет, батюшка, нет! – запричитал белобородый старик, упав на колени у самой воды.
Подскочивший воин взмахнул плеткой, вытянул старика поперек спины. Тот охнул, испуганно сжался.
– Всякий, кто не крестится ныне, будет против меня! – завопили от того места, где стояли идолы, и Игорь разглядел кричавшего.
Овальное лицо, русая бородка, на волосах – тонкий золотой венец, в глазах – злоба и неуверенность. За плечами полощется алый плащ, а правая ладонь крепко сжимает эфес спрятанного в ножнах меча.
Даже слишком крепко.
– Веру предков на девку променял! – завопили из толпы. – Грекам продался! Сын рабыни!
– Бей его! Бей!
Донесся дружный рев, лицо князя исказилось…
Видение исчезло.
Игорь обнаружил, что стоит на том же берегу озера перед широкими воротами, чьи деревянные створки окованы стальными полосами. По сторонам от них были башни, дальше тянулась стена, сложенная из здоровенных, кое-где поросших мхом бревен. Над ней торчала маковка церкви, ярко сверкал под солнцем крест.
– Вот и он, – сказал Сергей. – Град Китеж.
Вновь заскрипело, и ворота начали открываться. Створки неторопливо поползли в стороны, стали видны тянувшие их мужики, потные, голые по пояс, в шароварах из серой ткани. Открылась уходившая в глубь города улица, дома – старинного облика избы, цветные наличники на них, коньки на крышах.
Дорогу загораживали трое стариков.
Средний был высок и широкоплеч, но сутулился, точно на его плечах лежала невидимая тяжесть. Темные глаза смотрели вопрошающе, седая борода падала на грудь. Из-под нее виднелся повешенный на веревку большой железный крест. Поверх белого балахона старик носил ленту из ткани, вроде тех, в какие облачаются священники, на ногах его красовались лапти.
Тот, что справа, был одет в залатанную рубаху и драные штаны. Он выглядел настолько худым, словно не ел много дней. Взгляд притягивал высокий лоб и очень светлые глаза.
Третий был голым, грязные спутанные волосы падали на плечи, а лицо кривилось и подергивалось.
– Пусть не сладились, пусть не сбылись эти помыслы розовых дней, – пробормотал Сергей негромко, – но коль черти в душе гнездились – значит, ангелы жили в ней…
– Да упасет нас Матерь Божия от таких гостей, – сказал средний старик и перекрестился.
Его жест повторили двое других.
– Был бы удивлен, обрадуйся вы мне, – сказал Олег.
– Не сотрясай воздух зря, чадо, – мягко заметил худой старик. – Милостью Господа нашего Иисуса Христа знаешь ты дорогу сюда, и я искренне верую, что не злые помыслы привели тебя к вратам Китежа. Открой же нам их.
– Вы помните того, кто сказал «греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер»? – спросил Олег.
– Само собой, – кивнул средний старик. – Старший собрат сего беспутного чада матери нашей, церкви, – он сердито глянул на Сергея. – Да простит Матерь Божия грехи того и другого…