Изгнанник - Лариса Петровичева 17 стр.


– Желаю здравствовать, ваша неусыпность! Какого рода помощь требуется?

– Передайте мой личный приказ о переводе всех охранных сил в усиленный режим караульной службы, – приказал Шани, подумав, что однажды дворцовый комендант голову с него снимет за самоуправство на чужой, неподведомственной территории. – Есть все основания полагать, что основная персона в опасности.

Караульный ахнул и обвел лицо кругом.

– Разрешите выполнять?

И, передав эстафету сменщику, он бодро побежал сквозь метель ко входу во дворец. Подняв отороченный серым мехом капюшон плаща, Шани поспешил той же дорогой, мысленно прикидывая вероятный план действий в нынешней ситуации. Знать бы еще, какой именно несчастный случай принц подстроит для отца, но Шани представления не имеет, кого можно порасспросить на этот счет.

Кто-то выступил из снежной мятущейся пелены и взял его за рукав. Шани всмотрелся и узнал Керита, старшего сотрудника своего корпуса. Керит быстро козырнул и доложил:

– Основной персоны нет во дворце. Предположи тельно на прогулке.

Шани замер, чувствуя, что земля снова уходит из-под ног.

– Найдите его, – произнес он и, резко свернув в сторону, побежал в сторону парка. Проклятье, с чего вдруг государю захотелось прогуляться именно в такую погоду! Вот уж точно человеку не терпится найти себе приключение. А Луш сделает свое дело и уйдет незамеченным – поди отследи хоть что-нибудь в этих окаянных сумерках и этой проклятой метели! – а затем, отсидевшись в укромном месте пару седмиц, появится в столице, чтобы снять траур по отцу и принять власть.

Шани ощутил крайнее и беспросветное отчаяние, навалившееся на него всей своей тяжестью: не уйдешь. Никуда не денешься.

Дворцовый парк был старый, с огромными высокими деревьями и целым лабиринтом из дорожек, лестниц, живой изгороди и искусственных прудов. Здесь и днем можно было запросто заблудиться – бывали случаи, когда гости государя бродили тут по несколько часов, не находя выхода, – что уж говорить о снежном вечере. Сумерки, мастерски орудуя жемчужно-серой кистью и меняя степень насыщенности в единственной выданной краске, превратили парк в мрачное готическое полотно, кое-где подсвеченное редкими огнями фонарей. Густой влажный воздух, казалось, застревал в легких; Шани некоторое время стоял, пытаясь отдышаться и думая о том, где же искать государя, а затем прикинул по памяти направление и побежал в сторону беседок в восточном стиле. Если прогулка утомит Миклуша, то там он вполне сможет остановиться и передохнуть.

Здесь, среди рукотворного лабиринта из деревьев и низкого ветвистого кустарника, еще полностью царила и правила зима. Деревья, небрежно замотанные в снежные лохматые платки, казалось, протягивали к бегущему изломанные жестоким недугом пальцы: то ли в бессмысленной мольбе, то ли в жалкой угрозе. Дорожка, по которой спешил Шани, была девственно-чистой: с самого утра, когда здесь побывали дворники с метлами, по ней никто не проходил. Шани миновал один поворот, затем другой и наконец увидел следы на снегу, которые, судя по форме и глубине отпечатка, принадлежали Миклушу.

Он заметил темную фигуру государя на одной из лестниц, ведущих в Верхний парк к оранжереям. Распахнув пушистую тяжелую доху, старик неподвижно стоял на одной из площадок, опершись на верную палку, и смотрел в сторону беседок. Шани поглядел туда же, но не заметил в сумерках никого и ничего подозрительного и крикнул:

– Сир!

Миклуш обернулся и сделал приветственный жест правой рукой.

– Ваша неусыпность! – откликнулся он. – Добрый вечер.

Шани вздохнул с облегчением и поспешил к лестнице. Государь был найден в добром здравии, сейчас они вернутся во дворец, а там, под надежной охраной, Миклуш будет в безопасности.

Со стороны оранжерей донесся нервный возглас вороны, и воздух разорвался гортанными птичьими воплями и плеском крыльев. Шани поежился и прибавил шаг.

– Что-то случилось? – спросил Миклуш.

– Принц во дворце! – сказал Шани, пытаясь перекричать взбесившихся птиц. – Он не поехал в сулифаты!

Вороны разорались еще громче, а за спиной государя мелькнула серая тень и пропала. Миклуш вскрикнул и кубарем покатился вниз по ступеням. Вскоре его обмякшее тело уже лежало в свежем сугробе у основания лестницы, и государь не подавал никаких признаков жизни.

Проклятые вороны тотчас же умолкли.

Подбежав к Миклушу и опустившись на снег рядом, Шани убедился, что старик еще жив. Сильно ударился головой и, похоже, заработал несколько переломов, но жив и будет жить, если дворцовые лекарники подоспеют вовремя. «Очередной несчастный случай» не удался – во всяком случае, пока не удался… Государь шевельнулся и сдавленно замычал от боли.

– Держитесь, сир, – промолвил Шани. – Держитесь. Все будет хорошо.

И, вынув из кармана специальную пистоль, он выпустил в небо алую сигнальную ракету, обозначая свое местоположение для инквизиционного корпуса и охранцев дворца.

* * *

Лейб-лекарник Машу, осмотревший государя и сделавший все необходимые процедуры, сказал, что его величество еще легко отделался. Падения с такой высоты в его возрасте могут закончиться и траурной каретой. Без вмешательства Заступника не обошлось. Завершив медицинские процедуры, Машу посоветовал немедля отслужить большой благодарственный молебен во здравие чудесно спасшегося владыки.

– Поскользнулся на обледеневших ступенях, – сокрушенно качал головой Машу, аккуратно набивая трубку ароматным южным табаком. – А ведь я ему говорил, что не стоит там гулять, тем паче одному да зимой. Все-таки возраст, хрупкие кости… Слава Заступнику, нет перелома шейки бедра. Вот зачем так рисковать просто ради удовольствия подышать свежим воздухом да вспомнить былое? На той лестнице он впервые увидел государыню, ну да вы, должно быть, в курсе.

– Он не поскользнулся, – подал голос Шани. Романтические думы государя его волновали исключительно потому, что были отличной наводкой для убийцы, который точно знал, где следует искать Миклуша. В зал вошли два вооруженных инквизитора, и Шани жестом отправил их на караул во внутренние покои его величества. – Его намеренно столкнули вниз. Я видел там человека, но не смог рассмотреть его лица.

Машу сосредоточенно и пытливо взглянул на Шани и произнес:

– Ваша неусыпность, вы бы ехали домой отдохнуть.

Переутомление налицо.

Да, и мне на каждом углу мерещатся серые тени, по росту и комплекции очень схожие с принцем, подумал Шани и устало вздохнул. Он в самом деле смертельно вымотался и сейчас хотел сделать две банальные вещи: вымыться и выспаться.

Бесконечный день проплывал перед глазами, словно грязно-бурое полотно, и на нем мелькали лица освобожденной рыжей ведьмы, Симуша с окровавленной саблей, раненой Хельги, государя – все они то погружались в липкий омут, то выныривали снова, и Шани никак не мог их остановить или удержать, ощущая, что и сам тонет с ними за компанию.

– Ваша неусыпность, – позвал Машу и деликатно похлопал его по запястью. Шани встрепенулся и вопросительно посмотрел на него.

– Вы заснули с открытыми глазами, – пояснил Машу. – Езжайте домой, я вам как специалист говорю. Сегодня больше не случится ничего плохого.

Шани усмехнулся.

– Мне бы вашу уверенность.

– Коли надо, возьмите кусочек, – улыбнулся Машу. – Идите отдыхать, вы и так сегодня много сделали для государя.

Если бы не я, подумал Шани, то старик пролежал бы в снегу невесть сколько времени и получил обморожение в придачу к переломам. И наверняка бы лекарская помощь не поспела к нему. Точно не поспела бы. Никто бы и не подумал, что случилась беда, и государь замерз бы в сугробе, а Лушу только того и надо. Классический несчастный случай, в котором его никто и никогда не заподозрил бы. Даже я не увидел бы тут никакой связи. Это же идеальное алиби: невозможно сталкивать отцов с лестниц, если находишься в двух седмицах езды от столицы. Хорошо, что у него такие преданные друзья. Великое дело – преданные друзья.

– Ваша неусыпность, – окликнул Машу откуда-то издалека, – не спите. Я отправляюсь домой, могу и вас подвезти до площади Цветов. Приедете завтра, когда государь проснется.

Шани встрепенулся и энергично потер лицо ладонями.

– Ну уж нет, – сказал он. – Злоумышленник по-прежнему бродит где-то рядом, так что я останусь.

Машу пожал плечами. Судя по выражению лица, он хотел сказать, что не стоит видеть заговоры там, где их нет, а есть просто череда несчастливых обстоятельств, от которых не застрахован ни крестьянин, ни государь. Однако лекарник промолчал и, поднявшись, отдал Шани поклон.

– Доброй ночи, ваша неусыпность. Все-таки постарайтесь отдохнуть.

Проводив его до лестницы, Шани прошелся туда-сюда по коридору, желая привести мысли в относительный порядок, и, поймав за руку пробегавшую служанку, попросил заварить для него чайник кевеи. Та сделала быстрый реверанс, выразительно стрельнула глазками из-под пушистых ресниц и ответила:

– Доброй ночи, ваша неусыпность. Все-таки постарайтесь отдохнуть.

Проводив его до лестницы, Шани прошелся туда-сюда по коридору, желая привести мысли в относительный порядок, и, поймав за руку пробегавшую служанку, попросил заварить для него чайник кевеи. Та сделала быстрый реверанс, выразительно стрельнула глазками из-под пушистых ресниц и ответила:

– Сию секунду, ваше высочество.

Ах вон оно что. Это и имел в виду Симуш, сказав, что если Шани успеет получить его подарок, то получит в придачу и корону. Что ж, пожалуй, можно считать, что он успел. Государь спасен, а вот принц Луш…

– Кевея, ваше высочество.

Из носика чайника струился бодрящий ароматный пар. На фарфоровых боках сервиза красовались золотые вензеля аальхарнского королевского дома, на которых причудливо переплетались лоси, волки и драконы. Какое изобилие невиданных зверей, отстраненно подумал Шани и взял чашку. Девушка смотрела на него с нескрываемым интересом и вполне очевидным кокетством. Вероятно, строила планы.

Кевея взбодрила его, заставив сердце стучать быстрее и разогнав усталость. Отправив огорченную служанку прочь, Шани с четверть часа сидел на своем прежнем месте, в зале возле внутренних государевых покоев, и ни о чем не думал, вслушиваясь в доносившиеся звуки и пытаясь освободить сознание от посторонних мыслей, чтобы в итоге понять, как быть дальше. В Аальхарне рано ложились спать, особенно зимой, но сейчас дворец был полон жизни, и до Шани долетал то звон оружия из арсенальных покоев, где охранный отряд готовился к новой смене и усиленному патрулированию, то шорохи и голоса из крыла обслуги, где кипели и множились самые невероятные сплетни, то негромкий женский плач – это государыня Анни убивалась по мужу. Насколько Шани мог судить, она действительно его любила.

Государыня. Муж.

Шани поднялся с банкетки и чуть ли не бегом направился в покои принца Луша.

Охранец возле дверей попытался было сказать о том, что ее высочество уже изволили удалиться на отдых и никого не принимают, но Шани попросту отодвинул парня и вошел внутрь. Первый зал, кабинет с ворохом бумаг и каким-то незаконченным и смятым рукоделием на столе, маленький салон с безделушками на камине, в котором медленно угасало пламя, лениво облизывая угли, траурное платье, небрежно сброшенное на пол возле входа, – Шани толкнул дверь и оказался в опочивальне. Компаньонка, дремавшая в кресле у окна, встрепенулась и испуганно уставилась на него. Шани прошел через комнату и рывком отдернул бархатный полог королевского ложа.

Принцесса и в самом деле спала, безмятежно раскинув руки. Как же я сразу-то не догадался, подумал Шани и, схватив девушку за кружевной воротник сорочки, резко выдернул из-под одеяла.

Гвель взвизгнула и уставилась на него с нескрываемым страхом. Для разгона Шани наотмашь закатил ей пощечину – крепко, по-мужски. Перстень с аметистом прочертил по бледной коже алую жирную полосу, которая сразу же налилась тяжелыми кровавыми каплями.

– Где твой муж? – рявкнул Шани.

Принцесса дернулась в его руках, пытаясь освободиться, но у нее ничего не вышло.

– Убирайтесь! – тонким прерывистым голосом воскликнула она. – Вон отсюда!

Шани стащил ее с кровати и швырнул на пол. Компаньонка вскрикнула, помянув Заступника и Змеедушцеву мать, и бросилась прочь, а Гвель попробовала было встать, но тотчас же получила удар в бок и распласталась на ковре. «Скажи мне кто, что я буду вот так запросто лупцевать особ королевской крови, разве бы я поверил?» – подумал Шани и произнес:

– Повторяю вопрос. Где твой муж?

– Вы ума лишились! – крикнула Гвель, захлебываясь слезами и испуганно размазывая кровь по щеке. – Мерзавец! Убирайтесь прочь!

Шани снова схватил Гвель за воротник и принялся трясти. Тонкая ткань трещала и рвалась, девушка болталась в его руках, как тряпичная кукла на нитках кукловода, но Шани не чувствовал ничего, кроме тяжелой беспросветной ненависти.

– Где твой муж, дрянь?

– Воюет в сулифатах! – бросила Гвель ему в лицо. – Вы сами его туда сослали!

Шани отшвырнул Гвель в сторону и несколько мгновений стоял молча, опустив руки и выравнивая дыхание. Девушка возилась на ковре, пытаясь подняться, а откуда-то издалека доносились крики, топот ног и слезные причитания: компаньонка, судя по всему, вела сюда подмогу, раззвонив на весь дворец, что декан инквизиции спятил и пришел убивать ее высочество, решив, видимо, загубить всю государеву фамилию на пути к короне.

– Он не в сулифатах, девочка, – устало сказал Шани.

Гнев покинул его, стек с тела, словно мутная холодная вода, – и ты это знаешь не хуже меня. Я ищу Луша, и ты сейчас спокойно и обстоятельно расскажешь мне, где именно он скрывается, и кто составляет ему компанию.

Гвель жалобно всхлипнула, и ее окровавленное личико некрасиво исказилось. Теперь в ней не было ничего общего с принцессой – лохматая зареванная девчонка с распухшими губами и разбитым носом. Сзади хлопнула дверь, затем вторая, третья, и в опочивальню вбежала государыня Анни. Увидев Гвель, она ахнула и схватила Шани за руку.

– Заступник милосердный, – прошептала государыня и воскликнула: – Ваша неусыпность, опомнитесь! Что вы делаете?! Гвель, девочка…

– Ищу вашего сына, сударыня, – холодно ответил Шани, – который несколько часов назад чуть не отправил на тот свет вашего мужа.

– Это невозможно, – упавшим голосом промолвила Анни и, заслонив собой принцессу, вцепилась в руки Шани мертвой хваткой, видимо намереваясь костьми лечь, но не допустить новых побоев. – Мой сын сейчас на юге, воюет за Круг Заступника. Вы обознались.

– Ваш сын в столице, и я видел его сегодня, – процедил Шани. – Отойдите, ваше величество. Я не хочу причинять вам боль, но вы не оставляете мне выхода.

Сухие пальцы Анни сильнее сжались на его запястьях.

– Не трогайте Гвель, – умоляюще проговорила она. – Девочка ничего вам не скажет. Она в самом деле ничего не знает, клянусь вам. Я – скажу. Скажу.

Шани едва не рассмеялся – нервы, похоже, начали сдавать. Надо же, отлупил не ту государыню…

– Я вас внимательно слушаю, ваше величество, – с максимально возможным почтением произнес он.

* * *

По мнению любого благоразумного жителя аальхарнской столицы, отправляться темной метельной ночью на окраину города к причалу Лудильщиков было совершенным безрассудством, тем более в одиночку. Отпустив кучера за два квартала до нужного места – тот несколько раз обводил лицо кругом и уверял, что на этой тихой улице водятся привидения, а сама она ведет в никуда, а точнее, прямо в пещеры Змеедушца, – Шани пошел вдоль молчаливых неосвещенных домов, вглядываясь в номера, чтобы не пропустить примету – ветку бересклета с надломленным черенком, украшавшую номерную рамку.

Анни, тревожась за возможную печальную судьбу сына, строжайше запретила тому покидать столицу и отправляться в поход, чему Луш с удовольствием повиновался. Он провел зиму в старинном особняке, принадлежавшем благородному семейству Анни, – квартал, в котором располагался дом, был определен под снос, так что никто не мог предположить, что принц разместился здесь, причем со всеми удобствами. Силы безымянного зла, безраздельно властвовавшие на этой улице по ночам, не причиняли ему ни малейшего вреда – возможно, потому, что он был единственным реальным злом в этом месте.

«А то, что он продолжит покушаться на жизнь вашего мужа? Вы об этом подумали?» – спросил Шани. Государыня посмотрела ему в глаза и промолвила с непреклонной жесткостью, которая, должно быть, бывает только у матерей:

«Мой мальчик не убийца».

Нужный дом стоял на самом глухом участке улицы – там, где она огибала пустырь и упиралась в давно заброшенный причал. Одно из зашторенных окон изнутри озарял свет. Случись здесь какой-нибудь прохожий, наверняка бы подумал, что в доме собрались демоны и ведьмы и планируют, как бы пострашнее напакостить людям. Стараясь не шуметь, Шани толкнул входную дверь и вошел внутрь.

Здесь царила непроницаемая тьма и пахло плесенью и смертью. Едва ступая по рассохшемуся скрипучему паркету, покрытому клочковатыми хлопьями пыли, Шани осторожно приблизился к лестнице. Грязный портрет посмотрел на него со стены мутными глазами давным-давно неразличимого человека на полотне. Да, этот дом и в самом деле был обитаем: сверху доносились голоса, в одном из которых Шани с уверенностью опознал Луша.

– …забери его Змеедушец. Всегда приходит не вовремя, проклятый святоша.

– Не берите близко к сердцу, ваше высочество, – теперь Шани узнал и Симуша и криво ухмыльнулся. Вот уж действительно верный друг, рядом и в горе и в радости. – Время пока терпит.

– Да прямо, терпит, – сверху послышались тяжелые шаги, видимо, принц бродил по комнате. – Что дальше делать? Это уже становится подозрительным.

– Ни в коем случае, мой принц, – откликнулся Симуш. – Мы действуем крайне осторожно. Да даже если и так, что с того? Вы наследник престола и кто лишит вас трона? В конце концов… – Он вдруг умолк.

Назад Дальше