— Возраст подходящий, — Борис сделал скорбное лицо, но тут же рассмеялся. — Нет, серьезно, Соловей. Ну не шиза тебя посетила, но может быть доброкачественная опухоль, от них тоже видения бывают… Что тебе, жить надоело?
— Да не дам я в своей башке ковыряться! — отрезал Андрей.
— А скрутит тебя недуг — будет поздно, — строго предупредил Борис. — Соглашайся, пока я добрый.
Соловьев помотал головой и чуть приподнял пустой бокал. Посиневшая от зябкого ветра и бездействия официантка тут же принесла полный. Словно бы вместе с пивом освежилась и тема беседы. О странных проявлениях Андреева таланта друзья больше не говорили…
* * *Не касались они этой темы на протяжении целого месяца. До тех пор, пока Соловьев не ввалился в кабинет Бориса прямо посреди рабочего дня.
— Ты очень точно угадал мое сегодняшнее обеденное время, — Борис протянул товарищу руку. — График скользящий, иногда в двенадцать удается перекусить, а иногда в два… — Боб, я поплыл, — заявил Андрей, плюхнувшись в кресло.
— В смысле? — спокойно поинтересовался Борис, разливая по чашкам кофе.
— Помнишь, я тебе историю про дембеля в метро рассказывал?
— Ну, — Борис кивнул. — Еще что-нибудь пригрезилось?
— Совсем беда, начальник, — Соловьев подался вперед и положил ладони на стол. — Посмотри на меня. Только внимательно посмотри.
Борис поднял на друга ироничный взгляд, но спустя пару секунд от иронии в его глазах не осталось и следа. Он отставил в сторону пузатый кофейник и приказал:
— А ну встань…
Андрей подчинился и, поднявшись с кресла, замер в пародии на строевую стойку.
— Видишь?
— Та-ак… — озадаченно протянул Борис. — Картина Репина «Ты ли это, друг сердечный?».
— Нет у него такой картины! — нервно возразил Соловьев.
— Сам знаю, что нет. Доперевоплощался, что ли?
— Разве такое возможно?
— Сам знаю, что невозможно, — Борис был весьма озадачен. — Странно как-то. Вроде бы ты, а вроде и нет. Может быть, укололся чем противозаконным?
— Ты же знаешь! — Андрей снова сел в кресло и всплеснул руками.
— Но от пива-то так не расплющит, — продолжая внимательно изучать товарища, заметил Борис.
— Может быть, в меня бес вселился? — предположил Андрей срывающимся голосом.
— Или, наоборот — съехал, — Борис решительно встал. — Идем-ка, друг мой гуттаперчевый, в одно интимное местечко. Там тебе в момент диагноз поставят.
— Только без инструментальных методов! — предупредил Андрей.
— А это уж как эскулапы определят, — Борис подтолкнул друга к дверям. — Поиздеваются, конечно, но в разумных пределах. Специалисты у нас — будь здоров! Изучат тебя от макушки до пяток. Ничего не пропустят. Рентген, анализ крови, электроды на голову… Ну, потом пару иголок под ногти, зонд туда — зонд сюда… А у доктора-проктолога, мы его Плейшнером зовем, есть замечательный такой аппарат «для чтения задних мыслей», ректоскоп называется. Тебе понравится…
— Ты кого из меня сделать вознамерился, голубого кролика для опытов?! — слегка упираясь, возмутился Соловьев.
— Не бойся, — Борис усмехнулся. — Инструмент есть инструмент. Формально останешься девицей.
— Боб, но я же не за этим к тебе пришел! — прошептал Соловьев, хватая друга за рукав. — Главное ведь не в том, что на меня без смеха сквозь слезы смотреть невозможно! Главное — в башке!
— С нее доктора и начнут, — Борис уверенно продвигался по коридору в нужную сторону.
— Боря! — Андрей встал посреди коридора как вкопанный. — Выслушай меня, или я никуда не пойду!
— Ну, — Борис встал напротив.
— Я начал читать мысли! — трагическим тоном изрек Соловьев. — Всех подряд! Вот ты сейчас думаешь, что я окончательно сдвинулся…
— Для этого ничего читать не нужно…
— Я заглядываю человеку в глаза и словно подключаюсь к его мозгам, — продолжил Андрей торопливым шепотом. — Вся биография и то, о чем он думает в текущий момент! Все как на ладони! Представляешь?!
— А температуру?
— Да вроде бы все здоровые попадались…
— Свою температуру, — уточнил товарищ, — давно измерял?
— Да не болен я! Что ты упираешься?
— Я в сказки не верю, — Борис упрямо покачал головой. — Такими фокусами у нас в конторе специальный человек занимается, психиатр по специальности.
— Не псих я! — Андрей выкрикнул это так громко, что проходящие по коридору люди на секунду обернулись. — Хочешь, докажу?! Позови кого-нибудь! Любого из тех, кого я не могу знать.
— Кроме меня, тут все такие, — пробормотал Борис с оттенком сомнения.
Он еще несколько секунд постоял в раздумье, но потом усмехнулся и подозвал какого-то парня.
— Меня Павел Евгеньевич послал… — начал было сопротивляться сотрудник, но Борис прервал его реплику повелительным жестом.
— Шесть секунд, и ты свободен. Просто посмотри на этого субчика…
— «Шпиен»? — парень ухмыльнулся и внимательно взглянул на Соловьева. — В сводках такого интерфейса не было вроде бы… Но пялится нагло…
— Свободен, — Борис махнул рукой. — Кстати, напомни Семенову, что в три совещание.
— Обязательно.
Уже сворачивая за угол длинного коридора, сотрудник на мгновение остановился и бросил на Соловьева еще один взгляд. На этот раз не снисходительный, а растерянный.
— Ну? — требовательно произнес Борис, когда парень исчез из виду.
— Феликс Алексеевич Сошников. Недавно у вас трудится, но уже на хорошем счету, хотя слабоват в плане баб. По молодости это ему прощается, тем более что не женат пока. Меня смутил только один нюанс, он что, беженец? Я думал, вы на работу только наших берете, граждан с пропиской.
— Ну, ты даешь, — со сдержанным восхищением выдохнул Борис. — Или ты его знаешь?
— В первый раз вижу, то есть видел, — честно ответил Соловьев. — Убедился, что я не псих?
— Все равно — сначала эскулапы. Если не найдут в тебе никаких болячек, отведу к Иван Палычу.
— Это кто?
— А вот по таким, как ты, феноменам специалист, — Борис ухмыльнулся. — Если прикидываешься, он тебя вмиг расшифрует.
— Какой мне смысл прикидываться да еще тебя при этом разыгрывать?! — возмутился Соловьев.
— Никакого. Но это тебе. А вот бесу, в тебя вселившемуся, может, и есть смысл.
— Борис Сергеич, привет, — вмешался в их беседу спокойный, уверенный голос.
— А, Иван Палыч, только что о вас вспоминал. — Борис пожал руку невысокому, лысому, как бильярдный шар, человечку. — Сколько до дембеля осталось?
— Меньше недели уже, Боря, — Иван Павлович улыбнулся. — Только я не сильно спешу. Что мне на пенсии-то делать? Автостоянки охранять? Не тот кураж… Ты-то кого изловил?
— Да вот, пришелец приземлился. Сейчас его люди в белых халатах попользуют, а после вам его скормлю. Не возражаете?
— «После» может и не быть, — окидывая Соловьева, видимо, принятым в Конторе, цепким взглядом, изрек лысый. — Они такие, врачеватели наши. Но, если не справятся — веди… До встречи, товарищ пришелец…
— До свидания, гражданин Сноровский, — реплика вырвалась у Андрея непроизвольно.
Иван Павлович, попрощавшийся уже, на ходу вдруг споткнулся и замер.
— Что? — он медленно повернулся к Соловьеву всем корпусом. — Что вы сказали?
— Попрощался, — Андрей пожал плечами. — Не расширят ваш отдел, Иван Павлович, так и будете в одиночку за необъяснимыми явлениями гоняться. Или все-таки на пенсию придется выйти. К начальнику можете даже не ходить.
— Борис Сергеевич, ты где его откопал? — изумленно спросил лысый.
— Рекомендуете закопать обратно? — Борис снова ухмыльнулся.
— Нет, — Сноровский заложил руки за спину и медленно обошел Андрея по кругу. — После медиков мне его в обязательном порядке сдай. Такой кадр!
Борис кивнул и, взяв Соловьева за рукав, уже собрался продолжить свой путь, но из-за поворота вылетел красный от возбуждения Феликс Сошников.
— Вот удачно! — выпалил он, тормозя перед собеседниками. — Борис Сергеевич, Иван Палыч, вас обоих Константинов вызывает! Срочно! Там, в Юго-Западном, что-то случилось, говорят, по вашей части.
— По чьей конкретно? — спросил Борис.
— Не знаю, — Феликс пожал плечами. — Но шеф приказал вас обоих мобилизовать.
— Тарелка упала? — предположил лысый.
— С ложкой и вилкой, — Борис вздохнул с притворным сожалением. — Никак опять Призрак кого-то завалил?
— Ну, не знаю я! — Феликс на секунду клятвенно прижал руки к груди и помчался дальше по коридору.
— Извини, Соловей, — Борис обернулся к Андрею. — Давай завтра? Прямо к девяти подходи. Даже если меня не будет, я предупрежу докторов…
— Нет, — Соловьев покачал головой. — Ты лучше позвони, когда авралы закончатся, и я приеду.
— Да они никогда не закончатся, — с досадой произнес Борис. — На то они и авралы… Слушай, братишка, а может, тебя подбросить? Как раз по пути.
— Да они никогда не закончатся, — с досадой произнес Борис. — На то они и авралы… Слушай, братишка, а может, тебя подбросить? Как раз по пути.
— А это по правилам? — Андрей усмехнулся. — Посторонний человек в оперативной машине…
— Ты думаешь, о тебе никто не знает? Тоже мне, посторонний. Ты в моем личном деле трижды упоминаешься. Да и собственное имеешь, сам о том не подозревая. Иначе кто бы тебя сюда так свободно впускал, а главное — выпускал?
— Век живи, век удивляйся, — Соловьев покачал головой. — Ладно, поехали. На «Волге» под мигалкой, наверное, побыстрее будет, чем на троллейбусе…
— Мой перекресток проскочили, — с сожалением оглядываясь назад, пробормотал Андрей.
— Извини, Соловей, — пряча в карман мобильный телефон, отозвался Борис, — путевка горит. Если вовремя сориентируемся, есть шанс накрыть этого гада медным тазом! Раз и навсегда!
— Все-таки Призрак? — поинтересовался Иван Павлович. — А меня зачем с места сорвали?
— Федот, да не тот. Что-то у него то ли с вооружением не в порядке — чуть ли не лазерное, то ли заклепки на ботинках из метеоритного железа.
— Ну да, — ехидно произнес Феликс, успевший подсесть к ним за секунду до того, как машина сорвалась с места, — гуманоид. Только зачем этому гуманоиду крошить в мелкую соломку земных мафиози? Межзвездный Робин Гуд объявился?
— Так или иначе, Белянин давно напрашивался на летальный исход. Все логично. Сначала Мордехай, теперь Белянин, следующим, по идее, должен быть…
— Слепцов, — неожиданно подсказал Андрей. — А после — Юшкин, Асланов и Березняк…
— Не понял, — Борис в два приема развернулся на переднем сиденье так, чтобы видеть Соловьева. — Ты откуда это выудил, птаха?
— Я боюсь, Боб, — Андрей обхватил себя за плечи руками и наклонил голову.
— Эй, знаток, ты только не зависай, — Борис потормошил друга за плечо. — Серьезно, откуда ты знаешь эти фамилии?
— Фамилии как фамилии, — отмахнулся Соловьев.
— Но только не через запятую. Или опять пригрезилось?
— Не пригрезилось, — Андрей поднял на него тоскливый взгляд. — В чьем-то… сознании, что ли… прочел. Прямо вот так, списком. А еще — как эти люди выглядят, где бывают, с кем общаются, привычки, маршруты передвижений… И сроки. Юшкин на октябрь запланирован, Асланову тоже до первого ноября отмерено, Березняку до пятого, а Слепцов не больше двух суток протянет, если со вчерашнего вечера считать…
— Ты хочешь сказать… — Борис запнулся и перевел изумленный взгляд на Ивана Павловича. — Ты хочешь сказать, что вчера вечером случайно столкнулся с… Призраком?
— Я за вчерашний вечер как минимум столкнулся с сотней человек, — устало ответил Соловьев. — И с половиной из них нос к носу.
— А скольких вы успели… э-э, просканировать? — заинтересовался Сноровский.
— Не знаю, — Андрей пожал плечами.
— Хорошо, что мы тебя не высадили, — констатировал Борис. — Сейчас бросим взгляд на место преступления и назад, в контору. Будем с тобой… вспоминать, феномен…
На месте преступления все оказалось обыденным и скучным. Так, во всяком случае, заявил бравирующий принадлежностью к высшей касте Феликс. Он вразвалочку покинул тесный от государевых людей дворик и приблизился к оставшимся у машины Ивану Павловичу и Соловьеву.
— Зря вас отвлекли, — сочувственно сказал он Сноровскому. — Никакого лазера. Нормальный «винторез». Откуда он его взял — вопрос, но уже не из области необъяснимого. Почерк Призрака — без вариантов, но на то он и Призрак, чтобы не попадаться. Остыло все. И место, и тело, и следы. Теперь вся надежда на вас, гражданин Соловьев. Борис Сергеевич велел глаз с вас не спускать, а при попытке к бегству — стрелять на поражение. Товарищ майор, конечно, шутил, но задержаться просил непременно.
— Я и не ухожу, — Андрей закурил и смерил Феликса любопытным взглядом. — И давно этот Призрак вас донимает?
— Нас-то он как раз и не донимает, — тоже доставая сигареты, ответил Сошников. — А вот авторитетам организованных преступных сообществ от него сплошные неприятности. Ни его, ни заказчика не могут вычислить, а они тем временем одного за другим кладут в сырую землю.
— Авторитетов? — Соловьев задумался. — Разве Березняк — бандит?
— Это как посмотреть, — Феликс развел руками. — Формально — нет. Партийный деятель, депутат, но если копнуть…
— Это дело следственных органов и суда, — появляясь у машины, заявил Борис. — Вердикты выносить не нам.
— Вот я и говорю, — торопливо согласился Феликс.
— Больно ты говорливый, Сошников. Ладно, товарищи чекисты и сочувствующие, едем обратно. Потеоретизируем немного в спокойной обстановке…
* * *Феликса к теоретизированию не допустили. Он некоторое время огорченно топтался у дверей, но Борис был непреклонен. Иван Павлович занял место у окна, и его гладкое темя отбросило на противоположную стену пару бликов.
— Давай вспомним все по порядку, — Борис уселся напротив Соловьева. — Где ты был вчера вечером, с кем разговаривал, на ком задерживал взгляд?
— Я пока ехал, обо всем уже подумал. Слушай, Боб, мне стыдно, честное слово… Я ведь вчера в кабачке одном сидел. В «Бочке». Ну, Серега там барменом, здоровый такой, качок…
— А, это тот, что на джипе разъезжает? И как тебя туда занесло? Там же одна братва расслабляется.
— Вот мне и стыдно. Думал, в мозгах их куриных пошарюсь, полезное что-нибудь найду…
— Компромат на боссов? — Борис усмехнулся. — Опасная могла бы завязаться игра, Соловей.
— Так я же под «влиянием возлияний» был, — начал оправдаться Андрей. — Причем в дугу…
— Ну-ну, — майор снисходительно кивнул, — продолжай.
— Эти братки, кстати, даже которые, кроме соков, ничего не пьют, треплются — никакой телепатии не надо. Просто сиди и слушай. Ваш Призрак так, наверное, и делал. Я его лица не видел, помню только фигуру, точнее — силуэт. Он сидел справа, там нечто вроде кабинки, свет от ламп над стойкой проникает через щелочку и падает только на стол. Я сначала и не заметил, что там вообще кто-то сидит. Он, когда уходил, чем-то брякнул, стул, наверное, задвинул слишком резко. Вот только тогда я на него и посмотрел. Он немного вперед подался, свет как раз на глаза ему упал… а потом он исчез. Словно и не было его. Я даже не могу утверждать, что он из той кабинки вышел. Просто — был, а потом его не стало. — И этого мгновения тебе хватило для… процедуры? — на лице Бориса отразилось удивление.
— Ну а откуда я успел выхватить список? Не из воздуха же?
— А что еще ты успел прочесть?
— Грустный он и одинокий. А больше ничего.
— Сентиментальный, значит, — сделал вывод майор. — Глаза опишешь? Ну, разрез, цвет, форму…
— Глаза как глаза, — Соловьев пожал плечами. — Обычные. Вроде бы серые или голубые. Ничего в них зверского или зловещего. Даже добрые какие-то…
— Грустные, — подсказал Иван Павлович. — Это выглядит примерно так же.
— А разрез, форма, глубина посадки? — настойчиво повторил Борис.
— Нормально посажены, форма… как у тебя, а разрез европейский. — Андрей развел руками: — Не очень из меня свидетель, извини… Я же в последнее время все больше в души вглядываюсь, а не в лица.
— Ладно, душевед, — Борис задумчиво потер квадратный подбородок. Пересекавший его наискосок старый шрам сначала побелел, а затем порозовел. — Сегодня отдыхай, а завтра в девять — как штык. Понял?
— Ты меня на вторую срочную призываешь, что ли? — немного возмущенно спросил Андрей.
— Если следовать правилам, я должен тебя вообще задержать. Но, «принимая во внимание… влияние возлияний»…
— Понял, не дурак, — Соловьев устало махнул рукой. — Буду ровно в девять.
Он встал и одарил Бориса своей новой, незнакомой улыбкой. В ней сочеталось нечто несочетаемое. Словно внутри Андрея боролись несколько противоположных стихий и ежесекундно побеждала то одна, то другая. Майор с тревогой взглянул на друга и твердо указал ему на дверь.
— Вон с глаз моих, бесово пристанище. И никаких кабаков — сразу домой, спать!
— Яволь, герр майор, — Соловьев вяло козырнул и покинул гостеприимный кабинет.
После его ухода в помещении на несколько секунд воцарилась тишина. Борис сидел, задумчиво поигрывая карандашом, а Иван Павлович развернулся к окну и сосредоточенно рассматривал осенний пейзаж.
— Ну, что скажете? — нарушил молчание Борис.
— Мой клиент, без сомнений, — Сноровский ответил, не отрывая взгляда от желтеющей листвы.
— Месяц назад он был совершенно нормальным парнем, — в голосе майора прозвучали нотки огорчения.
— Вы напрасно расстраиваетесь. Он и сейчас нормален. Его талант не отклонение, а дар свыше.
— А нервное истощение — тоже дар? — Борис отбросил карандаш и забарабанил пальцами по столешнице. — Еще месяц путешествий в чужие души, и…