Мыс Канаверал располагался на самом юге США, в штате Флорида, на побережье Атлантического океана. Ближайший крупный город к мысу Канаверал — это Орландо, от него нужно проехать примерно сорок миль строго на восток — и ты попадаешь на мыс Канаверал. Поскольку каждый государственный орган в США должен задумываться о своем пиаре, не исключая и НАСА — на космодроме построили два крупных объекта для экскурсантов: это Зал славы американских астронавтов на левом берегу Индиан-ривер и огромный Комплекс для посетителей, музеем, выставочная площадка космической техники находится дальше, прямо у стартовых столов, через Банана-ривер. Дальше, если ехать прямо от комплекса для посетителей, вы найдете местную штаб-квартиру НАСА и еще несколько административных зданий космодрома, а если свернуть направо — то вы подъедете к удивительному зданию, совмещающему в себе цех для предстартовой подготовки ракет и центр стартового контроля. Прямо от него идет дорога к двум крупнейшим из действующих стартовым столам, называемым LC39A и LC39B, куда вывозят готовые к старту аппараты программы "Спейс шаттл". Стартовые столы для обычных ракетных систем расположены чуть дальше, у самого берега Атлантического океана, а длинная бетонная посадочная полоса для возвращающихся сорбиты многоразовых космических аппаратов — в другой стороне, ближе к Индиан-ривер.
Сейчас, в бункере центра управления готовился очередной старт. Старт был заявлен как коммерческий — ракета-носитель Титан III тяжелого класса должна была вывести на геостационарную орбиту несколько спутников связи. Вообще, само по себе это было событием неординарным, особенно в последнее время. Дело было в том, что в услугах по выводу на орбиту полезного груза обычными ракетами-носителями НАСА безбожно проигрывало и русским с их откровенно низкими ценами, и французам с их куда более удачно расположенным космодромом и новейшей тяжелой ракетой-носителем Арианн-5. Можно было бы конкурировать предлагая уникальные услуги вывода посредством полетов многоразовых космических кораблей Спейс Шаттл с услугой по досборке и контролю прямо на орбите — услуга была бы поистине уникальной. Однако, этого не делалось. Трагедия Атлантиса была памятна всем и вместо того, чтобы построить несколько новых многоразовых космических кораблей и заняться их надежностью — американцы предпочли вообще прекратить полеты, так что даже МКС "Альфа" снабжать пришлось русским с одноразовых ракет. А обычными, одноразовыми ракетами в последнее время и вовсе выводили только те спутники, доверить вывод которых было невозможно другим странам по соображениям национальной безопасности. Другими словами, это были спутники военного назначения, спутники связи и разведки.
Однако сейчас ракета Титан III, устаревшая, но очень надежная, стояла на стартовой площадке LC-41, готовая вывести на орбиту целое созвездие спутников, что характерно — коммерческих. Возможно, НАСА, наконец-то одумалось и решило не тянуть деньги из государственного бюджета — а деньги зарабатывать…
Эти спутники должны были, за счет своей передовой электронной архитектуры и повышенной пропускной способности, решить проблему постоянно увеличивающегося — подводные оптоволоконные кабели давно не справлялись — информационного трафика из США в Китай и во всю южную Азию. Трафик на этом направлении рос просто угрожающими темпами — американские бизнесмены переносили производство в Китай, китайцы вкладывали деньги в Америку, шла интенсивная торговля со всей Азией. В наши дни такие операции невозможны без постоянного обмена информации, в американском бизнесе было принято получать информацию "онлайн", в ту же минуту. А в последнее время появилась новая мода — бухгалтерские, аудиторские, компьютерные фирмы выносили все большее количество операций в Китай и Индию, открывали так называемые бэк-офисы. В итоге, в США оставались только вывески и офисы по работе с клиентами — а все расчеты и обработку данных вели безвестные китайцы или индийцы за океаном. Информационный поток в этом случае превращался просто в лавину и на его обслуживание требовались все более мощные технические средства. Запуск сразу шести новых спутников решал проблему по крайней мере до пятнадцатого года.
Но почти никто не знал, что спутников связи было только пять, шестой же только маскировался под спутник связи. На самом деле задачи у него были совсем другие и относился он к классу систем дистанционного мониторинга земной поверхности. Этот спутник был изготовлен в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году и предназначался для мониторинга территории Советского союза. Но тут наступила разрядка, с запуском спутника решили повременить. А потом и вовсе не стало Советского союза, не стало и советской угрозы, не нужен стал и спутник. Военное министерство его уже купило — поэтому до недавнего времени он мирно стоял в специальном ангаре и на его хранение государственный бюджет тратил до двухсот тысяч долларов в год. Списать же его не могли, потому что не использовали, и не было износа. Вот такая вот дурацкая ситуация продолжалась почти двадцать лет — и вдруг спутник стал очень нужен. Его извлекли из ангара, протестировали, заменили несколько подозрительных деталей, оснастили новейшей аппаратурой передачи данных, совместимой с новыми стандартами. Это все обошлось еще в пару десятком миллионов долларов — и вот сейчас спутник наконец то стоял, скрытый обтекателем четвертой ступени ракеты-носителя, готовясь выполнить свою миссию, то, ради чего он собственно и был построен.
Центр управления стартами находится в цехе окончательной сборки и предполетного контроля системы "Спейс Шаттл", на самом верху. Он представляет собой огромное, высотой примерно в тридцать этажей прямоугольное здание, окрашенное в белый и светло-коричневый цвет. На тех местах, которые окрашены белым есть два флага — огромный, размером в несколько десятков квадратных метров флаг США и эмблема НАСА, по размерам меньшая раз в десять. Вокруг этого огромного (самого большого на космодроме) здания находится несколько зданий поменьше, в частности новое и очень удобное пятиэтажное здание пресс-центра и пара квадратных километров автомобильных стоянок, в дни пусков забитых до отказа.
Сам Центр управления стартами представляет собой довольно большую комнату, обставленную старомодной аппаратурой и не слишком удобной мебелью. На одной из стен находятся три больших экрана, показывающих обстановку на стартовых столах, ниже экранов, над терминалами связи — три больших часовых циферблата. Первый показывает местное время, второй — время прошедшее от предыдущего успешного запуска, третий — время накопленной задержки со стартом при запуске текущем. Задержки бывают часто — напутают метеорологи с погодой и челнок стоит на стартовом столе иногда целую неделю. Аппаратура там старая, но надежная, единственная примета нового времени — так это плоские семнадцатидюймовые мониторы у каждого операторского стола.
Сейчас погода для старта была близкой к идеальной — ни облачка, видимость почти стопроцентная, технических неисправностей аппаратура не показывала — поэтому третий циферблат стоял, а гражданский специалист НАСА Тимоти МакНайт уверенно командовал процедурой пуска…
— Фермы в пусковом положении!
МакНайт видел это и сам — через мониторы, но все равно подтверждение было нужно.
— На стартовой площадке чисто, сэр! — доложил представитель службы безопасности — посторонних лиц нет.
— Ревун — коротко скомандовал МакНайт
Здесь это было не слышно, в центре контроля старта слишком хорошая звукоизоляция, но на стартовом столе истошно взревел ревун, заставляя удирать пасущихся в прибрежных водорослях уток. Да… это тебе не русские космодромы с их ракетами на ядовитом гептиле.
— Контрольная проверка по приборам!
Привычно прошли доклады специалистов технической группы — все приборы показывали, что ракета была в норме и готова к старту.
— Предстартовый контроль окончен! Начинаю обратный отсчет!
Все в центре контроля, как это и бывает в такие секунды, ощутимо напряглись.
— Пять! Четыре! Три! Два! Один! Зажигание!
Стартовый стол на мониторах окутался ослепительным облаком, настолько ослепительным, что смотреть на него долго было невозможно. Какую-то миллисекунду ракета пребывала в неподвижности, борясь с земным притяжением — но потом тяга в миллион фунтов твердотопливных двигателей четвертой ступени пересилила — и ракета сошла со стартового стола. Поддерживаемая столбами ревущего пламени, посланница земли начала свой путь в космос.
— Есть сход!
— Крен, тангаж, рысканье в норме!
— Четвертая ступень работает штатно!
— Все штатно!
Все захлопали в ладоши, как это и было принято при удачном пуске. Второй циферблат часов начал отсчитывать время с нуля. А неприметный господин в штатском с пропуском ответственного сотрудника НАСА вышел из комнаты управления стартом и пошел по полупустому коридору в сторону лифтов. Запуск состоялся — и ему больше здесь делать было нечего.
— Есть сход!
— Крен, тангаж, рысканье в норме!
— Четвертая ступень работает штатно!
— Все штатно!
Все захлопали в ладоши, как это и было принято при удачном пуске. Второй циферблат часов начал отсчитывать время с нуля. А неприметный господин в штатском с пропуском ответственного сотрудника НАСА вышел из комнаты управления стартом и пошел по полупустому коридору в сторону лифтов. Запуск состоялся — и ему больше здесь делать было нечего.
Афганистан, провинция Нанхаргар 30 июня 2008 года
Ослы совсем сбесились…
Проблема была в том, что их приходилось держать в закрытом помещении, и не выпускать. Им это, судя по их поведению, не нравилось. В итоге то один то другой осел принимался реветь, а вонь от их испражнений была такой что хотелось лезть на стену. Если бы сегодня не появился сигнал — не знаю, что бы я делал. Для того чтобы подготовить новый пуск требовалось время, не меньше десяти суток, за это время я наверное перебил бы этих проклятых тварей.
А когда появился сигнал — мы совершили подмену.
Игру, которую мы задумали вместе с адмиралом, если и можно было с чем-то сравнить, так это с широко распространенной на вокзалах, на рынках и в прочих людных местах русской игрой "в наперсток". Когда мы готовились воевать против России — мы изучали в том числе и это, и хорошо помнили, что ни в коем случае нельзя не только играть нельзя даже задерживаться около того места, где играют "в наперсток". Потому что в эту игру никогда не выиграть.
Суть игры в наперсток заключалась в том, что тебе давали посмотреть на какую-то вещь, а потом прятали ее под одну из небольших емкостей, которых было три, емкости ловко перемешивали и просили угадать, где вещь. Ты начинал угадывать — и проигрывал, потому что она никогда не оказывалась в той емкости, которую ты показал. Именно это и происходило сейчас: из всех людей, находящихся на базе, наблюдатели могли видеть и уверенно могли опознать только меня. Остальные были "картами рубашкой вверх". Мне же было жизненно необходимо высвободить эти карты и ввести их в игру, причем так чтобы не догадался противник. Сделать это было тем более сложно, что за нашей импровизированной базой непрерывно следили. Шанс же наш заключался в том, что у наблюдателей не было приборов ночного видения, их возможности по наблюдению в ночное время были ограничены. Мы это знали потому что вели контрнаблюдение несколько ночей подряд, в том числе с использованием прибора, применяемого для поиска снайперов и реагирующего на любую линзу оптического прибора, направленную в сторону объекта. Любой прибор ночного видения вне всякого сомнения был бы нами обнаружен. И если в одну прекрасную ночь…
Все были готовы. Оружие распаковано и заряжено, часть тяжелого оружия, продовольствия и воды навьючили на ослов. Ослам замотали морды тряпками — если хоть один сейчас заорет — произойдет катастрофа. Переоделись в нечто, напоминающее одежду местных, но именно что напоминающее. Например, одежда скроена из ткани, не пропускающей большую часть теплового излучения. Выстроились перед входом — в готовности.
Это было мой козырь. Специальный, хорошо подготовленный к длительному автономному существованию отряд. Группа "Бета" на лексиконе операции. Есть еще группа "Альфа" — я один, в единственном числе. Отряд "Бета" состоящий из русских, уже отвоевавших здесь одну войну. Отряд, который никуда не спеша переходит на территорию. Пакистана и остается там в боевой готовности. А когда поступит сигнал — внезапно наносящий удар.
Да это был риск. Группа уходила в неизвестность, ее могли забить наши, приняв за талибов, ее могли забить и пакистанцы, наконец ее могли забить сами талибы. Но Седой заверил меня — что без единой потери они выйдут на исходную и будут ждать там. Бывший офицер ХАД Ахмедулло Мамад встретит их двадцатью километрами восточнее и останется с ними, проведет их по тропам, какими пользуются контрабандисты. Он уже в случае чего сможет помочь, если произойдет… нежелательная встреча. Их никто не то, что остановит — никто и не увидит.
И я ему верил.
Оставалось только одно — дождаться дублеров и совершить подмену.
С дороги, как и было оговорено, отсигналили — два длинных и коротких. Отсигналили инфракрасным армейским фонариком, чей свет можно увидеть только через прибор ночного видения. Я в ответ дал два коротких, получил в ответ один и дал в свою очередь еще один.
Пароль — отзыв.
Не прощаясь — такие у русских традиции, один за другим бойцы проходят мимо меня, выскальзывая в ночную темень. Темно и впрямь — хоть глаз выколи, нет ни звезд, не видно месяца — символ ислама не сияет над нами холодным серебряным светом. Возможно это добрый знак, возможно и нет. Будет видно. Пинками, тычками выгоняют ослов — им тащить груз. Последним проходит Седой, на мгновение задерживается, хлопает меня по плечу, и не оборачиваясь уходит вслед за остальными. Нельзя оборачиваться…
Разминувшись с русскими буквально на минуте к зданию осторожно подходят американцы — мои новые спутники на несколько дней. Возможно и недель, пока Аль-Каида не проявит себя. Группа Бета-Дубль, несколько черных безмолвных фигур, оружие, темные костюмы, похожие на одеяния ниндзя. Один за другим, в полной темноте они проходя мимо меня в наше временное пристанище и все это сильно напоминает какой-то дьявольский ритуал. За последним я закрываю дверь.
Теперь только ждать. И надеяться. Плановый сеанс связи завтра, в семнадцать ноль-ноль. Если за группой "Бета" не будет хвоста — это можно считать успехом, если будет — это будет провалом.
Группа Бета-дубль выстроилась в коридоре, я уже чувствовал подлянку. Какую — не знал, но чувствовал.
— Кто старший?
— Я, сэр. Прибыли в ваше распоряжение!
Так я и думал…
Афганистан, провинция Нанхаргар 04 июля 2008 года
На столе — верней, перевернутом ящике, который служил столом, лежали карты. Две восьмерки, без козыря. Еще одна была у меня, и колода была разобрана лишь наполовину. Одна или в колоде или у кого-то на руках, и мне ее скинут следом — для ровного счета. Брать — не брать? Можно конечно и отбить — вот только мне придется потратить как минимум один козырь. И на что — на восьмерки? Ерунда. Козыри надо приберечь. До последнего и решающего…
— Беру — улыбнувшись объявил я
Сержанты потянулись к колоде…
Это был дурак, русская карточная игра, название которой, как и многое у русских прямо противоречило ее смыслу. Очень умная игра, комбинационная, умнее даже покера. Здесь нет блефа как в покере здесь есть комбинации и нужно умение за время розыгрыша колоды подобрать нужную комбинацию карт чтобы сбросить первым все имеющиеся у тебя карты. Можно выиграть иногда даже без козырей, просто умело подбирая и сбрасывая карты, создавая серии. А можно проиграть и имея на руках все козыри — просто твои противники сыграют финал между собой, один сбросит карты другому и выйдет из игры первый, у второго останется одна карта, да еще и козырь. И все. Приехали…
Поскольку я специализировался и специализируюсь на России — игру эту я хорошо знал, и научил в нее играть большую часть моей теперешней команды "Бета-Дубль". Сначала, конечно играть было проблематично — эта игра ценит хитрых не всегда нужно отбивать атаку, даже если способен это сделать. Потом втянулись конечно…
Старший сержант Гоббинс, сидевший справа от меня выбросил на стол десятку. Такой карты у меня не было, поэтому я немного расслабился, отхлебнул пива из стоящей рядом банки. Красноречиво оглянулся на дверь.
— Парни. А кто такая Валецки? — заговорщическим шепотом спросил я
Сержанты переглянулись, Гоббинс даже опустило карты.
— Черт его знает, парень. Мы бы и тоже это знать хотели…
Мое воинское звание они не знали и знать не должны были, для них я был всего лишь контрактником, парнем, у которого есть пиво и который обеспечивает уик-энд на афганской природе…
— То есть? — уточнил я — она что не ваш командир?
— Нет. Какой морпех будет подчиняться бабе?
— Верно… — протянул я
Ко мне сходили валетом, я перевел…
Интересно, интересно…
— Парни… — снова начал я — а подкатиться к ней никто не пробовал?
— В смысле? — не понял второй мой партнер по игре, сержант Альварес
— Ну… насчет развлечься…
Морпехи снова переглянулись.
— Парень, можешь рискнуть… — начал Гоббинс — ты рискни, а мы посмотрим.
— А что такое? У нее большие связи наверху? — додавливал я
— Не знаю как про связи… — сержант опасливо покосился на дверь — но мне кажется, от нее шарахнет как от электрического стула, стоит только приступить к делу. Парень, не лезь. Мы тебе благодарны за этот курорт, но не усугубляй.