— В горы же пойдем. В горах слишком много надо тащить на себе — и все равно, все что нужно не утащишь. А осел — каждый на себя сто килограммов берет. Нас девять человек пойдет — считай, по семьдесят килограммов дополнительного груза на человека. И прокормить осла в горах — проблемы особой не составит. А пройдет он — везде, где пройдет и человек…
У нас агентство передовых оборонных исследований DARPA выдало грант на создания специального транспортного средства MULE, которое бы могло перевозить поклажу шести бойцов. Сколько денег на это потратили, не знаю. Кажется, грант выиграл консорциум из американской Lockheed-Martin и ирландской Timoney. Что они совместно наваяют — не знаю, но уверен, что это будет дорого, круто и… бесполезно. А русские — тупо купили на базаре нескольких ослов. Поэтому мы с ними и не справимся никогда, вот попомните мое слово…
— Значит, можно пересмотреть набор вооружения, боеприпасов и прочего снаряжения?
— Наверное, стоит…
Ночью организовали контрольные стрельбы — благо власти в этом районе, похоже, не было вообще никакой — или ей просто было наплевать на все. Хоть из пушек стреляй. Сначала опробовали ночные прицелы, а потом и тепловизоры — в качестве мишеней для тепловизоров использовались те же самые пластиковые бутылки, только заполненные горячей водой. Вся техника работала идеально. При засаде я был уверен — что мы сможем уничтожить и десятикратно превосходящего противника. А большего — не смог бы никто…
Кыргызстан Международный аэропорт Манас 19 июня 2008 года
Адмирал не был таким как все адмиралы на флоте США — старыми, убеленными сединами волками, чьим самым страшным оружием теперь стала шариковая ручка. Вице-адмирал Ричард "Дик" Рейли все еще носил в кобуре сделанный на заказ, зачерненный "Кольт-1911", не гнушался надеть форму обычного летного техника и лететь на другой континент. Он и сам мог перегрызть глотку кому угодно — но сейчас за него это делали другие. Такие как я.
— Сказать честно, Майкл?
— Скажите, сэр…
— Я не верил, что ты вернешься…
— Обрадовали, сэр…
— Ты сунул свою голову в самую пасть льва. И что — сработало?
— Контакт установлен.
— Кратко?
— Искомый человек принадлежит к организации, более того — является одним из самых высокопоставленных ее членов. В Белуджистане, судя по всему, завербованы очень многие — от низа и до верха. Возможно, там скрывается и тот, кого мы безуспешно ищем…
— Знаешь… — адмирал посмотрел на погрузчик, тащащий здоровенную паллету с грузом из безразмерного чрева С5А "Гэлэкси" — а ведь та последняя попытка частников, когда они больше двадцати человек потеряли — она как раз имела место на самой афгано-пакистанской границе, южнее Кандагара.
— Возможно, они слишком близко подошли к огню, сэр…
— Возможно. Вполне возможно… Кстати, я привез тебе то, что ты просил…
— Спасибо, сэр… Надеюсь — все чистое?
— Чистое, ничего из привезенного и близко к армейским складам не лежало.
Проколоться можно и так — все ведь компьютеризировано. Любой вещи, любой единице оружия, принадлежащей правительству США, присваивается номер, и она заносится в программу интерактивного учета. Достаточно взять хотя бы одного из нас с трофеем, выписанным с армейского склада, прогнать его номер через единую базу данных — с любого компьютера, хотя бы в том же Афганистане — и все наше прикрытие полетело ко всем чертям…
— Так о чем вы договорились?
— Как я и предполагал — они хотят образцы — причем образцы надо будет отдать. После чего — делим груз на десять частей. Нужно быть также готовым пожертвовать одной из частей груза, самой первой…
— Ты понимаешь, что произойдет в случае провала? Американская разведка поставляет аль-Каиде опасные радиоактивные материалы и получает за это деньги! Ни тебе, ни мне не жить — и не только нам двоим.
— Понимаю. Но иного выхода просто нет…
Адмирал сплюнул на пол, хотя в самолете желать это — по меркам десанта настоящее святотатство…
— Надеюсь, что понимаешь… Если я не могу отговорить тебя от этой идиотской затеи — по крайней мере смогу тебе помочь…
Поскольку вес груза, который мы могли взять с собой, резко увеличивался, кое-что пришлось заказать из Штатов. Лишним, при засаде и налете на колонну это никогда не будет.
Прежде всего — мины и гранаты. Самые эффективные в таких условиях — мины направленного взрыва "Клеймор" — легкие и в то же время предельно опасные, при правильной установке и некоторой удаче такая мина может выкосить целое отделение. Десятком таких мин можно, располагаясь на ночь вне пункта постоянной дислокации, полностью перекрыть периметр. В общем, таких мин я взял много, с запасом.
Три противотранспортные мины — тяжелые, но нести не на своем горбу. Сделаны из пластика, содержат большой заряд взрывчатки, взрыватели разного типа — нажимные, с таймером, "сюрпризы". Для того, чтобы остановить колонну или подорвать что-то серьезное — прекрасно подойдут. Русские почему-то называли эти мины "итальянками" — хотя они вообще в Германии были собраны.
Два гранатомета — РПГ-7 "коммандо" — облегченные, иранские — но проверенные на качество и с установленными кронштейнами на прицелы стандарта НАТО. К ним — кумулятивные и осколочные заряды. С этими гранатометами дело я уже имел — в Ираке. В Ираке вообще иранского оружия — полно. Лучше по соотношению цена/убойность из гранатометов и нет ничего.
Два гранатомета MGL — не американских, а оригинальных, южноафриканских, с набором гранат. Для отряда, находящегося в отрыве от основных сил — хорошее средство огневой поддержки. Взял специальные варианты — они имеют немного более длинный ствол, миниатюрный баллистический вычислитель и позволяют стрелять по навесной траектории, на дальность свыше трехсот метров. Только недавно начали производить такие, пока их и в войсках то нет…
И, самое главное — то чем по праву может гордиться американская армия. Тяжелые снайперские винтовки Барретт М-107. Если нет техники, нет крупнокалиберного пулемета, нет возможности вызвать огневую поддержку — то эти винтовки, да еще в горах, усиливают огневую мощь группы раза в два, не меньше…
Такая винтовка, при наличии хороших патронов (в комплекте были снайперские, из сплава меди, чертовски дорогие и качественные) может решать практически любые задачи, недоступные даже крупнокалиберному пулемету. Поразить одиночную ростовую мишень с расстояния в милю — не вопрос. Уничтожить транспортное средство, пробить броню легкого бронетранспортера, пробить дувал и поразить прячущегося за ним стрелка — не вопрос. Уникальное, высокоточное оружие — и вполне транспортабельное, если сравнивать с весом крупнокалиберного пулемета и боеприпасов к нему. Пулемет ведь очередями работает, а Барретт — снайперская винтовка. Один выстрел — один труп…
Прислали из США и еще кое-что из того, что я заказывал. К сожалению, в США так и не принято на вооружение ничего наподобие русского бесшумного автомата "Вал" — мне приходилось пользоваться им буквально один раз и впечатления были самые благоприятные. Тем не менее — бесшумное оружие с тяжелой дозвуковой пулей было нужно — пришлось заказывать "custom made" и платить втридорога. Получилось — полуавтоматическая винтовка на базе карабина М4 — но с постоянным прикладом со щекой, оптическим прицелом и интегрированным карбоновым глушителем под патрон.50 Beowulf. Патроны тоже — отобранные, взвешенные на весах и промеренные микрометром. Во сколько обошлось… не спрашивайте. Жизнь все равно дороже. Ненамного дешевле Баррета-107.
Остальное — сухие пайки (гражданские, а не армейские, которые есть невозможно), дополнительный запас патронов и гранат, которых, как известно, много не бывает. Запас питьевой воды — хотя источники в горах и были, но не везде. Так, по мелочам — и шестьсот дополнительных килограммов набирается.
Провели еще несколько стрельб — Барретты пристреляли на километр, попробовали поработать на два — непривычно, но с баллистическим вычислителем — осваиваешь быстро. Снаряжение русских снайперов по сравнению с американскими — каменный век, они почему-то снайперов не уважают. Это в американской армии снайперов готовят в особом учебном центре, а у русских — снайпером может даже солдат — срочник быть.
Попробовали стрелять по новой схеме — снайперской четверкой. Только по итогам войны в Афганистане в армии США начали внедрять такую схему. Три снайпера с Барретт-107 каждый и один "директор огня" — снайпер с винтовкой калибра.338. Директор огня распределяет цели между снайперами, поражает одиночные "мягкие" цели на предельных дальностях сам, снайперы же в основном работают по "жестким целям" — укрытиям, из-за которых ведется огонь, технике. Мягкие цели, если кто не понял еще — это человек. Тоже нормально получилось.
Попробовали стрелять и облегченными гранатами на дистанцию — с вычислителем получалось достаточно точно, а вот эффект слабоват. На такой дистанции возможен только беспокоящий огонь, завесу не поставить. Ну, да у нас другого хватает — с тремя тяжелыми снайперскими винтовками, с пулеметами — попробуй, подберись к нам близко…
Оставалось решить проблему с переправкой. Американский вертолет брать нельзя — лишние подозрения. У нас — люди, ослы, снаряжение, на всякий случай все упакованное в контейнеры — так мало того, еще десять тонн медицинского груза. Нам ведь надо оправдать поездку а Афганистан, а то получается — приехали подозрительные, какой-то груз привезли, по документам врачи — а ничего врачебного и близко нет. Да и переправить все это надо было одним рейсом.
Выручил снова Седой. В армии у него связи остались, поэтому он договорился о рейсе "коровы" (прим автора — вертолет Ми-26, самый большой в мире). Русские вообще часто перевозили грузы для контингента НАТО в качестве независимых подрядчиков — обходилось намного дешевле. Мне же осталось только выправить документы и согласовать пролет машины через систему ПВО Афганистана (хотя какая там ПВО, нахрен).
Проблему согласования пролета решил вице-адмирал Рейли — он прилетел в Манас надолго. На транспортном самолете С5, на котором он прилетел, вместе с моим грузом прилетело и оборудование для целого центра связи и разведки. Два "предатора" (прим автора — беспилотный разведчик) — причем оба — в варианте "С", способном нести противотанковую ракету "Хеллфайр". Несколько стандартных армейских контейнеров — жилых и с аппаратурой — причем кондиционированных и экранированных, чтобы излучение от них никому не мешало, и чтобы радиоразведка тоже осталась ни с чем. Прослушивающая аппаратура и несколько антенн спутниковой связи. Аппаратура и антенны были замаскированы под обычные транспортные контейнеры — вот только стены их были радиопрозрачными. Короче говоря — это был полноценная разведывательная станция — и при этом она внешне ничем не отличалась от обычного армейского жилого городка…
Привезли два герметичных цилиндра — тяжелых, из материала похожего на отполированную сталь. Каждый цилиндр помещался в герметичный контейнер, с виду напоминавший термос. Это были образцы, которые я должен был передать Салакзаю…
Все. Времени больше не было. Наступил тот самый момент, когда нужно просто сделать шаг вперед…
Вылет намечался на шесть часов утра. А сейчас было четыре. Кое-кто это время называл "время КГБ" — якобы именно в это время палачи из советской госбезопасности стучали в дверь к своим жертвам — когда человек не выспался нормально, он наиболее уязвим. Что же касается меня — час КГБ меня не касался, в четыре часа утра сна не было ни в одном глазу…
Выполз из палатки, встряхнул головой — на востоке не было еще и малейшего намека на рассвет, прохладный горный воздух приятно освежал лицо. Все еще спали — кроме часовых, но они наблюдали за внешним периметром. Я посмотрел на часы — внезапно мне пришла в голову идея и я скользнул к палатке, где стояла спутниковая связь…
Если у нас было четыре часа утра, то в Вашингтоне было шесть часов вечера, он отставал от нас на десять часов, если я правильно определил часовой пояс. Значит, Николь либо только что пришла с работы — либо стоит где то в траффике — в Вашингтоне они были жесткими, особенно на кольцевой. С этой мыслью я посмотрел на спутниковый аппарат, потом достал сотовый телефон. Странно — но сигнал был даже здесь, в этом захолустье. Туристическая зона, прогресс добрался и сюда…
— Алло… — современная техника перенесла недовольный голос Николь за многие тысячи километров. Точно в пробке стоит…
— Николь?
— Ты где?
— Это неважно… — я задумался, что сказать и вдруг на одном дыхании, словно мальчишка-первокурсник выпалил — вот вернусь, поедем в Лас-Вегас и закатаем свадьбу…
В трубке повисло молчание…
— Когда же ты наконец станешь серьезным, Майкл Рамайн… — со вздохом наконец промолвила Николь — когда тебе в голову придет что-нибудь более умное, позвони…
Я не знаю что — но что-то тогда спасло меня… Может быть, этот звонок. А может нить моей судьбы еще не подошла к концу. Как бы то ни было — того, что предстояло впереди, нам знать было не суждено…
Афганистан, провинция Нанхаргар Аэродром, окрестности Джалалабада 20 июня 2008 года
Караван… истекает кровью Афганистан… Караван… караван… караван…
Нет, кажется не так. "Розовеет от крови Афганистан", так правильно. Одна из песен про войну 79–88 годов, в которой участвовали русские, у них вообще много и фильмов и книг и песен на эту тему. Мы смотрели и читали их во время специальной подготовки — в "отряде изоляции" все должны были не просто походить на русских, а быть русскими. Поэтому мы читали русские газеты, пели русские песни, смотрели русские новости на русском языке — это все входило в программу подготовки. А теперь я сидел в тесной кабине вертолета Ми-26, только что пересекшего границу Афганистана в окружении восьми русских спецназовцев, каждый из которых хлебнул немало лиха на той войне — и пел эту самую песню. Экипаж вертолета уже просек, не мог не просечь, что на сотрудников международной организации "Врачи без границ" мы походим самым отдаленным образом — но ничего не предпринимал. А пилот пел эту песню с нами, перекрывая своим басом даже надсадный свист турбин…
Самое сложное было — погрузиться, до посадочной площадки на берегу озера, пригодной для посадки "коровы" было полтора километра, а вещей у нас было немало. Все уже было упаковано, но вот таскать… Полтора километра, по горной местности, с тяжелыми контейнерами…. По четыре человека на контейнер, я таскал в одиночку то, что было упаковано отдельно. Потом еще ослов гнать к вертолету. Километр они прошли и встали — испугались вертолета. Повалили на землю, связали, оттащили в вертолет. Измотались как… даже слова подходящего нет. Но к девяти ноль-ноль все погрузили…
Каждый, кто первый раз видел Ми-26, или "корову" на солдатском слэнге, прежде всего, поражали ее размеры. Это был самый большой и грузоподъемный вертолет в мире, его грузовой отсек по размерам если и уступал С-130, то ненамного. Как-то в одной передаче показывали, что с этого вертолета десантировалось одновременно то ли двести пятьдесят, то ли триста парашютистов. Я сначала не верил, но когда увидел грузовой отсек, прикинул что его можно и на два этажа разделить, легкий пол поставить — поверил…
Удивительно, но такой огромный вертолет не нес никакого вооружения — вообще. У нас что Чинуки, что СиСтэллионы — на всех стоят по два — три пулемета — для самозащиты и поддержки при высадке десанта. Здесь же вооружения не было никакого.
Русская техника как всегда особым удобством не отличалась. За пилотской кабиной шла еще одна — для тех, кто сопровождает перевозимый груз. Тесная, неудобная — но вдевятером мы втиснулись. Когда взлетали, на какой то момент показалось, что грузная туша "коровы" просто не сможет оторваться от земли, но нет — полетели…
Когда пролетали над бывшей советской границей — как только внизу показалась пограничная река Пяндж (у русских даже выражение было "за речкой", примерно то же самое что у нас "дурная земля"), по старой русской армейской традиции открыли бутылку водки, распили на девятерых, ничем не закусывая и не чокаясь. В русских меня вообще поражало, что они могут выпить какое-то количество алкоголя, причем крепкого — и оставаться при этом трезвыми. А потом мы запели песни — и я пел вместе со всеми…
Провинция Нанхаргар, вместе с провинциальным центром Джелалабад, относилась к оперативной зоне "Восток" и была под контролем американского контингента НАТО, кроме нас в этой зоне были турки, в провинции Вардак, чехи в провинции Логар и британцы — в Бамиане. Остальные провинции, пограничные с Пакистаном и самые неспокойные были взвалены на нас — и поэтому потерь в американском контингенте хватало…
За время, пока контингент НАТО здесь находился — все уже успели более — менее обжиться, насколько возможно было обжиться на войне. Под Джелалабадом, на месте бывшего советского военного городка, впоследствии разграбленного и растащенного афганцами, был создан полевой аэродром, способный принимать вертолеты любых типов и самолеты типа С-130, С-160 и Ил-76. Именно на этот аэродром и шла "корова" — а дальше, до нашего "пункта временной дислокации" нам предстояло добираться по земле…
Первое, что видит каждый, когда первый раз попадает в Афганистан — это пыль. Мелкая, красноватая пыль — и она везде. От нее не спасают респираторы и фильтры двигателей, она попадает в воду и еду, пачкает одежду. Пыль — проклятье Афганистана и от нее не деться никуда. А Джелалабад еще отличают и температуры — летом жара такая, что хоть каждые полчаса рубашку выжимай — причем это не сухая жара — а влажная, как в русской бане. Даже здоровому от такого климата — загнуться немудрено.