— Ты выросла! — вздохнула Лаура. — А я и не заметила.
— Это плохо?
— Неожиданно. Ты стала похожа на свою мать. Флавия Старшая была необыкновенно умна. Когда она умерла, Рома плакала.
Я кивнула. Помню.
— Не знаю, что выйдет, — добавила наставница, — но я надеюсь, что Игрр не заслонит меня перед тобой.
— Ни за что! — засмеялась я. — Мне понадобятся твои советы. У меня будут дети. Где я найду лучшую наставницу?
— Подлиза! — сказала Лаура и улыбнулась. Я обняла ее и лизнула в щеку, получив в ответ такую же ласку. На душе стало спокойно и хорошо. Мир восстановлен, Лаура — моя союзница. Теперь главное, чтобы вернулся Игрр. Я соврала наставнице. На самом деле я безумно его люблю. Мечтаю о дне, когда мы возляжем за столом. Моя голова будет покоиться на его груди, и он станет кормить меня, как Виталию. Я жажду прикосновений его сильных и ласковых рук, хочу стать с ним одним целым — поэты утверждают, что это восхитительно. Я скучаю по нему. Но Лауре это не обязательно знать. Ведь так?
В это же время. Москва, Россия
Мужчина средних лет, непримечательной наружности и в таком же непримечательном костюме, нажал кнопку громкой связи и бросил в микрофон одно слово:
— Зайди!
Спустя пару минут дверь в кабинет распахнулась. На пороге возник парень лет тридцати, в костюме, но весь какой-то расхристанный. Пиджак сидел на его плечах, как клифт на вороне. Воротник рубашки парень расстегнул, а узел его галстука сполз едва ли не до пупа. Было видно, что пиджак с галстуком набросили впопыхах, да еще с показной небрежностью.
— Проходи, Саша! — сказал хозяин кабинета, указывая на стул.
Посетитель преодолел пространство до стола и плюхнулся на стул. По губам хозяина кабинета скользнула едва заметная усмешка. Но он старательно согнал ее с лица.
— Слушаю, Родион Яковлевич! — сказал Саша, шмыгнув носом.
— Есть задание, очень сложное.
Саша подобрался, как кошка, заметившая воробья.
— Честно говоря, даже не знаю, кому поручить, — продолжил Родион Яковлевич, сделав вид, что не заметил этой реакции. — Нужно разыскать человека, о котором известен только ник.
Саша презрительно скривился.
— Речь не о том, чтобы по «ай-пи»-адресу вычислить фамилию, имя, отчество и адрес проживания, — продолжил шеф. — С этим и девочки в отделе справятся.
Родион Яковлевич сделал паузу. Саша кивнул. По его лицу читалось: мнение насчет «девочек» он полностью разделяет.
— Этот человек, врач по профессии, исчез с форума семь месяцев назад. Перед этим написал, что уезжает за границу — на «пээмжэ». С тех пор ни слуху, ни духу.
— Обычное дело, — пожал плечами Саша. — Пока приживется, освоится…
— Не похоже. Во-первых, обещал, что по приезде непременно сообщит. А он держит слово, я успел убедиться. Во-вторых, ехал работать по официальному контракту. Слышал про компанию FAGG?
— Фармацевты?
— Они! — кивнул шеф.
— Тогда все просто. Те секретят разработки почище Пентагона. Запретили светиться.
— Он ехал работать не фармацевтом. Обычным стюардом.
Брови Саши взлетели вверх.
— Странная история, — кивнул Родион Яковлевич. — Зачем могущественной корпорации искать в России стюардов? Явно не их профиль. Но Док — такой ник у нашего фигуранта — это подтвердил. Еще добавил, что летит в Турцию, и не один.
— Интересно! — хмыкнул Саша. — Что подозреваете? Наркотрафик?
— FAGG не станет связываться с наркотой, тут другое. Похоже, что торговля людьми.
— На органы?
— Надеюсь, что нет, — вздохнул Родион Яковлевич, — но исключить нельзя. История мутная, надо хорошо порыться.
— Сделаем! — Саша радостно потер руки.
Шеф улыбнулся и протянул ему листок. Подчиненный пробежал глазами текст.
— Что известно, кроме ника и форума?
— До отъезда работал участковым терапевтом в райцентре.
— Зачем же стюардом? — удивился Саша.
Начальник потер большим пальцем о средний.
Саша кивнул и, не спрашивая позволения, выбежал из кабинета. Родион Яковлевич пробарабанил пальцами по столу марш и вздохнул. С Доком они познакомились на одном из форумов, где начальник службы ФСБ появлялся по долгу службы и по стремлению души: ему нравилась обитающая там публика. Пользователь с ником «Док» приглянулся ему. В отличие от многих других парень не стебался ради того, чтобы выделиться, не обижался на язвительные выпады и никому не хамил. Его посты отличались логикой и информативной насыщенностью — Док писал не затем, чтоб просто кукарекнуть. Эрудиция парня впечатляла: он разбирался не только в медицине — Док не скрывал, что он врач, — но и в кино, боевых искусствах и даже в лошадях. Родион Яковлевич (он же «Род») как-то не удержался и спросил, откуда Док так много знает? Его сведения явно не из Википедии. На что виртуальный знакомый ответил: «Пью мало!» и поставил смайлик…
А потом… После ежегодной диспансеризации подполковнику позвонила терапевт из ведомственной поликлиники. Она сообщила, что нужно пройти дополнительное обследование — в онкологическом диспансере. Родион насторожился и стал задавать вопросы. Врач промямлила, что ничего страшного не произошло, просто в анализе крови обнаружено повышенное содержание специфического антигена «пэсэа», в таких случаях обследование рекомендуется. Название антигена и цифру в анализе Родион Яковлевич записал, после чего полез в Интернет. Прочитанное ввергло его в ступор. Рак с большой долей вероятности… Врачи, комментирующие такие анализы, уверяли, что волноваться не нужно. И вообще рак сегодня хорошо лечится. Подполковник кожей чувствовал в их словах фальшь. Вечером он нарезался. «Сорок пять лет, — бормотал, щедро напуская в бокал коньяку, — всего сорок пять. И все, писец…» Опорожнив бутылку, подполковник по привычке включил ноутбук и полез в Интернет. Полистав, отчетливо осознал: все это отныне неинтересно. На глаза попалось очередное сообщение «Дока». В трезвом виде Род бы этого никогда не сделал. Он не любил делиться сокровенным, да и в конторе это не приветствовалось. Но сейчас кликнул по вкладке «личное сообщение» возле аватарки Дока (казак с шашкой на коне) и в открывшемся окошке торопливо набрал: «При анализе в крови обнаружили антиген «пэсэа» 19,8, что в пять раз выше нормы. Подозревают рак, посылают в онкодиспансер. Что делать?»
Ответ пришел почти мгновенно: «Не паникуйте. В онкодиспансер не ходите — там и здоровый заболеет. Пересдайте анализ. Только накануне три дня не пейте и избегайте эякуляции». В конце сообщения стоял смайлик, намекающий на то, что Док имел под «эякуляцией». Именно этот смайлик и привел Родиона в чувство. Если врач шутит… Совету виртуального знакомого он последовал скрупулезно. В результате даже поссорился с любовницей, имевшей виды на старого холостяка. Та решила, что Родион завел себе другую, и надулась. Подполковник не стал ее переубеждать — сама одумается. Не доверяя ведомственной поликлинике, он сдал анализ в частной лаборатории. Назавтра ему выдали распечатку. Разглядев значащуюся в ней цифру, подполковник сначала мысленно выругался, затем расцвел и попытался расцеловать лаборанта — немолодую женщину унылой наружности. Та испуганно отпрянула. Подполковник извинился и ушел.
Распечатку он отвез в поликлинику, где с торжественным видом положил перед терапевтом.
— Странно! — удивилась та. — Почему так? В первом анализе антиген в пять раза превышен, а здесь в норме. Недели не прошло!
— Просто накануне сдачи анализов нельзя пить и иметь дело с женщинами, — снисходительно просветил подполковник.
— Это кто вам сказал? — удивилась терапевт.
— Один врач, — ответил Родион Яковлевич и добавил со значением: — Очень хороший.
Терапевт поджала губы и прибрала бумажку. В тот же день Родион отправил Доку очередное сообщение: «Повторный анализ нормальный. Спасибо!» Ответ был столь же лаконичным: «Не злоупотребляйте. Простату нужно беречь». В конце письма стоял уже знакомый подполковнику смайлик.
…Саша заглянул в кабинет начальника поздним вечером.
— Значит, так, — начал, заглядывая в наладонник — бумагой для записей ведущий специалист управления не пользовался принципиально. — Полное имя фигуранта — Овсянников Игорь Геннадьевич. В настоящее время 29 лет, врач общего профиля, до увольнения работал участковым терапевтом в N. Там у него собственная квартира, полученная в наследство от умершей тети. Не женат и не был, близких родственников не имеет. В Турцию вылетел 13 ноября прошлого года с тремя спутниками: Олегом Смирновым, Алексеем и Степаном Шимко. Последние двое — близнецы. Смирнову 25 лет, братьям Шимко по 18.
— Даже это раскопал? — удивился шеф.
— Проще простого! — хмыкнул Саша. — Билет на самолет Овсянникову купили по корпоративной карточке, осталось только выяснить, кому еще. Остальное — дело техники. Но вы были правы: компания странная. Овсянников врач, остальные трое — работяги. Смирнов — автомеханик, а близнецы числились на заводе подсобниками. Они детдомовцы, у них даже среднего образования нет. Что объединяет всех, так полное отсутствие близких родственников.
— Даже это раскопал? — удивился шеф.
— Проще простого! — хмыкнул Саша. — Билет на самолет Овсянникову купили по корпоративной карточке, осталось только выяснить, кому еще. Остальное — дело техники. Но вы были правы: компания странная. Овсянников врач, остальные трое — работяги. Смирнов — автомеханик, а близнецы числились на заводе подсобниками. Они детдомовцы, у них даже среднего образования нет. Что объединяет всех, так полное отсутствие близких родственников.
— Блядь! — выругался подполковник.
— Именно! — кивнул Саша. — Заявление о пропаже подать некому. Похоже, их отбирали целенаправленно. Тут еще, Родион Яковлевич. Отследил я ноутбук Овсянникова. Он не из самых продвинутых пользователей, такие безопасностью не заморачиваются. У них браузер помнит имя и пароль, при запуске открывает страницу форума. Движок сайта запомнил сетевой адрес. А тут хлоп — регистрация из Турции.
— Чья?
— Какой-то турчонок Полный ламер. Тусуется в социальных сетях среди таких же пацанов.
— Что пишет?
— Он по-турецки… Вкинул в гугл-транслейтер — абракадабра какая-то, — Саша развел руками. — В принципе понятно: пацаны пиписьками меряются. Обычное дело. Как попал ноут к турчонку, вопрос. Может, сам Док продал, а может, силой забрали. Настораживает.
Подполковник кивнул, соглашаясь.
— Ни о ком из четверых сведений в сети нет, — продолжил подчиненный. — Правда, это не один день копаться надо, — Саша делано вздохнул. — Однако ни в судовых ролях круизных судов, ни в отелях сотрудники с такими именами не значатся и не значились. Еще одно: всем четверым открыли туристические визы. Через три месяца их должны были выслать или продлить пребывание. Ни первого, ни второго не случилось — я слегка покопался в служебных ресурсах одного иностранного государства. Туг транслейтер помог.
Саша скромно опустил взор. Подполковник погрозил подчиненному пальцем. Тот в ответ сделал невинное лицо.
— Что дальше, Родион Яковлевич? — спросил, глянув в глаза начальнику. — Продолжаем?
— Непременно! — кивнул подполковник. — Ты вот что… Поройся еще в сети: вдруг имена где-нибудь всплывут? Но если глухарь, лезь в FAGG! Нужно выяснить, отправляли ли они кого-нибудь в Турцию — из России или из других стран? Если да, то когда, и объявились ли эти люди позже.
— Ну… — лицо Саши приобрело мечтательный вид. — Это ж сколько работы…
— Остальные дела передай другим, — кивнул подполковник — Я предупрежу начальника отдела.
— Родион Яковлевич! — Саша прочувствованно хлопнул себя по груди. — Да я этих аптекарей… У них, конечно, защита хорошая, профессионалы работали, но что бы ни сделал иностранец, русский человек всегда может сломать.
— Гляди! — шеф погрозил пальцем. — Если оставишь следы…
— Тащ полковник! — вытянулся Саша. — Обижаете! Все сделаем без скрипа и пыли. Пиндосы в жисть не догадаются, что в их кладовке шарили. Кстати, если полезу, может, чего взять для Родины? Ну, скажем, формулу лекарства с технологией производства? Или еще чего? Почему не пощипать буржуинов? Они вон сколько на нас зарабатывают!
— Саша! — покачал головой начальник — Ты же сотрудник ФСБ, а не кибервор!
— Разница небольшая! — буркнул себе под нос подчиненный. Подполковник этого не услышал — к счастью для Саши. Кивнув начальнику, он торопливо вышел, словно опасаясь, что шеф одумается и отменит приказ. А подполковник выбил пальцами привычную дробь, после чего вздохнул.
«Во что же ты вляпался, Док? — подумал сердито. — Куда тебя занесло?»
Ответа на этот вопрос Родион не знал и поэтому злился.
Глава 5
Виталия, старший декурион турмы. Пленная
Бац!
Ком грязи врезался мне в бок. Вопль, тонкий и визгливый, раздался следом:
— Ромская сучка! Лягушка беременная!
Гайя трепыхнулась и недовольно ударила ножкой изнутри. «Тихо, девочка! — попросила я. — Не нужно! Пожалуйста!» Гайя замерла. Умничка! Я как ни в чем не бывало провела скребком, сдирая со шкуры остатки жира и мяса, после чего постучала тупым лезвием о камень. Неопрятная полоска жирных ошметков соскользнула с железа и заняла место рядом с такими же. Вечером я это соберу и брошу в общий котел — выйдет похлебка. Другой не ожидается — здесь ешь то, что соскребешь со шкур. В первые дни меня выворачивало от такой пищи, но потом привыкла. Жирная похлебка — обычная еда в землянке рабынь, для пленной ромы готовить отдельно никто не станет. Если хозяйка в настроении, дают кости. Мясо с них, конечно, срезано, но можно погрызть хрящ — это заменяет хлеб. Пленные о нем только мечтают — слишком дорог. Сармы не выращивают зерно, его привозят из Ромы…
Бац!
Метко пущенный ком грязи плюхнулся в старательно собранные мной ошметки, разбросав их в разные стороны. Да что это такое! Пропал ужин! Если не принесу добычу, мне не дадут есть. Я ощутила, как на глазах закипают злые слезы. Гайя снова шевельнулась и сочувственно тронула изнутри ножкой. Она меня всегда жалеет… Проклятая сарма! Вонючка поганая! Изо дня в день она изводит меня, швыряясь грязью, но сегодня перешла все границы. Я могу обойтись без ужина, мне не привыкать, но нас с Гайей двое. Моей девочке не достанется еды. Я могу вынести ругань и издевательство, но обижать мою дочь… Я убью тебя, падаль! Перепилю глотку скребком! Он тупой, но если сильно нажать…
— Рома — грязь, рома — грязь, мама плеткой рому — хрясь! — злорадно пропели над самым ухом.
Сделав вид, что скоблю распяленную на плоском камне шкуру, я скосила взгляд. Тощие ноги в овечьих штанах топтались совсем рядом. Не боится… В самом деле, чего? Рабыня не смеет тронуть дочку хозяйки. Только ты зря так думаешь. Я не рабыня, мразь, я декурион «диких кошек»…
Удар локтем в бок вышиб из мелкой дух. Я поднялась и, сбив с ее головы шапку, вцепилась в волосы. Злючка, вдохнув воздуха, завизжала:
— Мади! Мади[3]!
Я отвесила ей оплеуху, вторую. Вот тебе! Вот! Ее голова моталась из стороны в сторону, но, крепко схваченная за волосы, сарма не могла убежать и только орала, брызгая слюной и кровью. Получи! Еще! Я тебе покажу лягушку беременную! Я вобью эти слова тебе в глотку на всю оставшуюся жизнь! Это тебе за меня! Это за Гайю! Будешь помнить!
— Акындай! Акындай[4]!
От домика, привлеченная криком, семенила на кривых ногах хозяйка. В руке она сжимала плеть. Я отпустила волосы маленькой злючки и пнула ее в тощий зад. Мелкая свалилась на песок и поползла прочь, дрыгая ступнями, обутыми в мягкие меховые сапожки. Это я хожу в сшитых из кусков кожи чунях. Схватив скребок, я повернулась к подбегавшей сарме. Будь что будет, но я не позволю себя бить! Пусть только попытается! Я ее убью! Ударю скребком в висок, размолочу ей немытую голову о камень или вовсе перегрызу глотку. Наплевать, что будет потом! Я — «дикая кошка»!
Хозяйка, догадавшись о моих намерениях, замедлила шаг.
— Иди ко мне! — крикнула я. — Ближе!
Она закрутила плеткой над головой и оскалилась, показав гнилые зубы. Не подойдет. Бить будет издалека. В кончик ее плети вплетены кусочки железа, при ударе они обжигают даже сквозь кожу, из которой сшита моя рубаха. Плевать! Вытерплю!
Краем глаза я заметила, как застыли сармы, мои товарки по несчастью, чистившие шкуры. Бунт рабыни — невиданное дело! В стороне послышался конский топот, но я не повернула голову. Незачем. Рядом с берегом, где скребут шкуры, проходит дорога, кто-то из сарм не удержался и решил глянуть на потеху вблизи. Неважно. Кто бы это ни был, но хозяйке не жить! Сдохнет! Я подставлю под удар руку, плеть обмотается вокруг нее, и я дерну. Сарма упадет к моим ногам, и я ударю скребком. Если выпустит рукоятку плети, то я перехвачу ее и верну хозяйке то, что она задолжала мне за эти месяцы…
Ударить сарма не успела. Всадник в алом плаще стремительно выскочил сбоку и на скаку высвободил ногу из стремени. Хозяйка повернулась, но лишь для того, чтобы поймать удар в лицо. Отлетев назад, она рухнула спиной в грязь. Всадник натянул поводья, спрыгнул и двинулся ко мне. Что ему нужно? Хочет наказать взбунтовавшуюся рабыню? И почему я думаю о нем: «Он»? Богиня-воительница! Я грежу?
Игрр, живой, здоровый, в багряной форме преторианца, шел ко мне, хмуря брови. Великая, ты послала мне утешение? Видение, о котором я так мечтала? Сейчас эта сарма приблизится и достанет нож… Пусть! Я хочу умереть, видя его лицо!
— Аве, любимая!
Видение заключило меня в объятия, и я ощутила запах дорожной пыли, конского пота и железа — дух воина после долгой дороги. Сармы так не пахнут. Их мерзкая вонь забивает ноздри, вызывая приступ тошноты. Неужели?
Теплые губы коснулись моих губ; их забытый, сладкий вкус всплыл из глубин памяти, заставив меня встрепенуться. Не может быть! Это явь или я все-таки грежу?