– Где это я? Что со мной? — произнесла она с трудом.
Но, прежде чем кто-либо успел ей ответить, память, очевидно, вернулась к Прюденс: у нее началась страшная истерика.
– Ну что вы! Что вы! — успокаивала ее миссис Дюмареск.
– Не надо с ней так, не то ей станет еще хуже, — строго заметила мисс Лорд. — Ну, мисс Семафор, — продолжала она резко, — довольно. Сейчас же перестаньте смеяться и плакать, не то я опрокину на вас ведро холодной воды.
Она, очевидно, действительно имела такое намерение, и Прюденс, издав несколько судорожных всхлипываний, затихла. Хотя приступы истерики потом возобновлялись, но их каждый раз пресекали. Наконец, мисс Семафор раздели, уложили в постель, укрыли одеялом и оставили тихонько плачущей; вскоре она заснула от утомления.
На следующее утро Прюденс чувствовала себя так дурно, что не смогла встать. Маниакальное беспокойство, которое заставляло ее встать и действовать, найти потерянную сестру и бежать из Лондона, переросло в лихорадку. Мисс Лорд, к великой досаде больной, разместилась в ее комнате. Ни под каким предлогом медицинская дама не позволяла ей подняться. Читать газеты или писать письма — все это было строго запрещено. Прюденс, не обладавшая ни физической силой, ни твердостью характера, не могла противиться ей. Она лишь плакала, тяжело вздыхала и заламывала себе руки, глотая противные микстуры, приготовленные мисс Лорд.
Лихорадка между тем прогрессировала такими темпами, что медицинская дама посоветовала пригласить доктора Криди, лечившего семейство Семафор. Не спросив Прюденс, послали за доктором. Это был маленький, толстый, лысый, скупой на слова человечек. Он счел болезнь Прюденс весьма серьезной. Выйдя из комнаты, он сообщил докторше и миссис Дюмареск, что больная, очевидно, страдает от последствий какого-то потрясения, и спросил, где ее сестра. Миссис Дюмареск сказала ему, что мисс Семафор перебралась поближе к морю и перед этим сама болела какой-то таинственной и серьезной болезнью.
– Мне кажется, ей следует написать, — сказал доктор, — пугать ее, конечно, не надо, но уведомить обо всем стоит. Она поможет нам успокоить ее. Мисс Прюденс, похоже, что-то тяготит, и пока мы не устраним причины ее беспокойства, лекарства будут бесполезны.
– Но ведь мы не знаем адреса мисс Августы Семафор, доктор, — проговорила миссис Дюмареск. — От нее, кажется, вчера было письмо. Но мисс Прюденс Семафор никому не сказала, куда она уехала.
– Вероятно, наша больная даст вам адрес, если вы у нее спросите, — заключил доктор.
Прописав успокоительное питье и курс лечения, которому медицинская дама обещала следовать, мистер Криди взял шляпу и уехал.
Миссис Дюмареск, как и мисс Лорд, любила все, что могло придать ей значение. Едва доктор Криди уехал, она подошла к постели Прюденс и сладким голосом сказала:
– Мне кажется, милая мисс Семафор, что ваша сестра будет беспокоиться, не получая от вас известий. Доктор, знаете ли, говорит, что вам еще как минимум пару дней нельзя будет ничего делать. Я забыла, куда, вы говорили, она уехала? Можете дать мне ее адрес, и я с большим удовольствием сообщу ей все наши новости.
К великому ужасу миссис Дюмареск, после этих безобидных слов у Прюденс снова случился припадок. Он был так силен, что к постели мисс Семафор тут же прибежала медицинская дама. Безо всяких церемоний — хорошие манеры никогда не были ее сильной стороной — она вытолкала в коридор почтенную дипломатку и оставила ее там в горьких раздумьях о том, что с тех пор, как жена нового жильца обнаружила знакомство с ее семьей, мисс Лорд стала куда менее обходительна. Минут через двадцать докторша вернулась к ней и резко спросила:
– Что вы ей такого наговорили? Почему она опять так взбудоражена?
– Да ничего. Я и сама понять не могу. Я всего лишь спросила адрес ее сестры, чтобы написать ей. Вы ведь слышали, доктор сказал, что ей нужно дать знать о болезни мисс Семафор.
– Послушайте! — воскликнула мисс Лорд. — Это опять все та же тайна — тайна, которая, я уверена, и стала причиной ее болезни! Вам не следовало с ней заговаривать, ведь она пребывает в таком возбужденном состоянии! Хотелось бы все же узнать, в чем тут дело. Мне кажется, это все взаимосвязано.
– О, я не думаю, чтобы это касалось ее сестры, — возразила обиженно миссис Дюмареск. — Что это вы? Она упала в обморок вчера вечером, когда никто и не думал говорить о ее сестре. Мне показалось, что на нее подействовала статья, которую читал майор Джонс.
– Сообщение о женщине, промышлявшей детьми? Помилуйте, да какое же это может иметь отношение к ней? Это ее не касается.
– Признаться, я и сама толком не понимаю, как это возможно, но все же мне кажется, что тут есть какая-то связь. Вы видели, какое у нее было лицо, когда он начал читать? Нет? А я видела — на нем отразился дикий ужас. Я обдумала все обстоятельства и кое-что сопоставила. Помните ту странную женщину, которая приходила в пансион в среду перед обедом? Я ясно слышала, как она говорила что-то о чеке и о том, что привезет назад какого-то ребенка. Я, как вы помните, случайно оказалась на лестнице — поднималась наверх и остановилась, чтобы завязать шнурок.
– О, но это же нелепость, — сказала медицинская дама. — Мисс Семафор — порядочная женщина. Она не могла иметь дел с такой публикой. Помилуйте, я ведь тоже была тогда на лестнице, но не слышала ничего подобного. Конечно, о чеке что-то говорилось, но о ребенке — ровным счетом ничего.
– Уж извините, — колко заметила миссис Дюмареск, — может, у вас не такой тонкий слух, как у меня. Я точно слышала: эта женщина грозилась принести какого-то младенца назад, если мисс Семафор не выполнит ее условия.
– Они занимаются благотворительностью, — рассуждала мисс Лорд, — возможно, дают деньги на какой-нибудь приют или богадельню, и это была просто пьяная нищенка, которой они помогают, — вот и все.
– Может быть, — сказала миссис Дюмареск и многозначительно прибавила: — Поживем — увидим. Я уверена, что она расстроена таинственной болезнью сестры.
– А я уверена, что она расстроена появлением этой женщины и что все как-то связано с делом, о котором пишут в газетах. У меня есть чутье на такие вещи.
– Смотрите, как бы оно не подвело вас, — парировала докторша.
Миссис Дюмареск опять с горечью заметила, что ее приятельница стала менее почтительна с тех пор, как жена нового жильца так неожиданно заговорила о ее брате.
Каковы бы ни были причины болезни мисс Семафор, не подлежало сомнению, что, после того как миссис Дюмареск задала свой неосмотрительный вопрос, состояние Прюденс ухудшилось. Лихорадка, крайняя возбужденность, беспокойство, склонность к бреду — все это проявилось вновь, и только приняв успокоительное, больная погрузилась в тревожный сон. Сидя рядом с ней, мисс Лорд услышала легкий стук в дверь. Это была горничная Мэри.
– Извините, госпожа, — сказала она, — там какой-то джентльмен в передней спрашивает мисс Прюденс Семафор.
– Что ему от нее нужно? — с удивлением спросила мисс Лорд. — Вы передали ему, что она больна?
– Я не знаю, зачем он пожаловал. Я сказала ему, что мисс Семафор больна, но он говорит, что ему все равно нужно ее видеть.
– Я спущусь к нему, — с достоинством произнесла медицинская дама и пошла вниз.
– Сэр, мисс Семафор очень больна, и ее нельзя беспокоить! — начала она. — Если вы хотите ей что-то передать, то я к вашим услугам. Но, прежде чем начать заниматься делами, она должна поправиться.
– Я из Скотленд-Ярда, — почтительно произнес полицейский. — Дело касается исключительно мисс Семафор. Я задержу ее ненадолго, но мне непременно надо ее видеть.
– Это невозможно, — стояла на своем медицинская дама. — Доктор бы этого не позволил. У нее жар, она очень возбуждена, и ей только что дали снотворное, так что ее теперь не стоит тревожить. Но что же вам от нее нужно?
– Она должна дать показания по одному делу.
Мисс Лорд тут же пришел на память разговор с миссис Дюмареск. «Боже, неужели она была права?» — проговорила про себя медицинская дама. Толком не понимая, что говорит, мисс Лорд вдруг выпалила с самоуверенным видом:
– Это по делу о детском приюте?
– Да, — ответил незнакомец.
– Господи! — воскликнула медицинская дама и тяжело опустилась на стул в передней. — Кто бы мог подумать? При чем же тут она?
Полицейский из Скотленд-Ярда уже раскаялся, что сказал «да», и ответил:
– Я, право, ничего не могу вам об этом сообщить, дело касается только мисс Семафор.
– Но она не может вас видеть. Я ухаживаю за ней и не должна этого допускать. Не могли бы вы зайти как-нибудь потом?
Незнакомец колебался.
– Пожалуй, придется, — наконец проговорил он. — Как вы думаете, когда она сможет меня принять?
– Но она не может вас видеть. Я ухаживаю за ней и не должна этого допускать. Не могли бы вы зайти как-нибудь потом?
Незнакомец колебался.
– Пожалуй, придется, — наконец проговорил он. — Как вы думаете, когда она сможет меня принять?
– Если ночь пройдет спокойно и завтра ее ничем не потревожат, то, может быть, она вас примет послезавтра, но я не обещаю.
– Хорошо, — согласился полицейский, — послезавтра я снова наведаюсь.
Медицинская дама опровергла утверждение, что крупные тела двигаются медленно: спеша в комнату миссис Дюмареск, она побила все рекорды. Постучав в дверь и едва услышав «войдите!», мисс Лорд бросилась внутрь.
– Вы, кажется, правы! — закричала она.
– Что вы такое говорите? В чем?
– В этом деле о детском приюте! Сыщик, сыщик… — Она остановилась, чтобы насладиться выражением ужаса, запечатлевшемся на лице миссис Дюмареск. — Сыщик из Скотленд-Ярда только что спрашивал мисс Семафор. Я сообщила ему, что она больна, и поинтересовалась, что ему нужно. Он сказал, что она должна дать показания по одному делу, и, когда я спросила: «Это по делу о детском приюте?» — он ответил: «Да».
– Я так и знала! — воскликнула миссис Дюмареск с жаром и всплеснула руками. — Знала с той самой минуты, как увидала ее виноватое и испуганное лицо. О, подумать только, что я живу в одном доме с такой женщиной! Того и гляди, адрес попадет в газеты, и тогда что с нами станет? Если мои друзья узнают, я погибла!
Дамы стояли и в недоумении смотрели друг на друга.
– Лучшее, что мы можем сделать, — нашлась мисс Лорд, — это пойти к миссис Уилькокс, рассказать ей о наших подозрениях и потребовать, чтобы эту особу удалили, как только она немного поправится.
– Боюсь, что это произойдет не ранее чем через два дня, — сказала мисс Лорд. — Лучше ничего не говорить Прюденс о сыщике, она от этого еще сильнее разволнуется. У нее и так случился рецидив, но в наших интересах ускорить ее выздоровление.
– Мое положение невыносимо! — воскликнула миссис Дюмареск. — Каково это — быть знакомой с такой публикой? Что скажут мои друзья!
– Что скажут наши друзья! — резко оборвала ее причитания медицинская дама. — Мы все в одинаковом положении. Скандал будет ужасный, и хуже всего то, что это не конец. Помяните мое слово, это только цветочки! У меня с самого начала были подозрения, но я добра от природы и не могла заставить себя поверить им. С каждым днем, однако, истина открывается все больше и больше. Женщина, которая так долго водила нас за нос, женщина, которая ввела в заблуждение меня, которая в худшем случае казалась мне безвредной дурой, все это время имела дела с полицией, преступлениями и детскими приютами! Такая женщина способна на все!
– Значит, вы думаете, это она? — затаив дыхание, спросила миссис Дюмареск.
– Я пока ничего не думаю, — ответила медицинская дама. — Сначала я наведу справки, разведаю кое-что, и, если мои худшие опасения оправдаются, сегодня же вечером я все открою миссис Уилькокс и предоставлю право действовать ей. Хорошо, если окажется, что мисс Семафор виновата только в незаконном содержании детского приюта!
XVIII Военный совет
В тот же вечер в комнате миссис Дюмареск, потому что она была самой просторной, состоялось тайное собрание дам. Первой туда пришла докторша. Преисполненная важности, она сгорала от нетерпения сообщить о своих открытиях. В заседании также участвовали миссис Уайтли, сама миссис Дюмареск и специально приглашенная миссис Уилькокс.
Последняя была очень взволнована и напугана. Она нисколько не сомневалась, что мисс Лорд хотела сообщить ей нечто ужасное, но относилось ли это ужасное к болезни мисс Прюденс Семафор или к чему-нибудь еще более мрачному, хотя менее заразительному — она не знала.
– Ну, что вы намерены мне сообщить? — нервно начала миссис Уилькокс, присаживаясь по просьбе миссис Дюмареск. — Надеюсь, — обратилась она к мисс Лорд, — что болезнь вашей пациентки не слишком серьезна?
Наступило зловещее молчание. Медицинская дама, зная, что у нее в запасе сенсационные новости, не спешила начинать.
– Уж не дифтерит ли? — дрожащим голосом произнесла миссис Уилькокс.
Мисс Лорд продолжала сидеть молча, упиваясь устремленными на нее взглядами.
– Ах, да скажите же нам! Скажите самое страшное! — взмолилась хозяйка. — Умрет она, что ли?
– Она будет жить, — торжественно заявила медицинская дама, — чтобы умереть на эшафоте.
– Боже праведный! — воскликнули все в один голос.
– Да, милые дамы, я повторюсь: чтобы умереть на эшафоте! Боюсь, что мисс Прюденс Семафор — убийца.
Миссис Уилькокс взвизгнула.
– Мисс Лорд, мисс Лорд! — запричитала она. — Пожалуйста, будьте осторожны. Не говорите таких ужасных вещей. Мисс Семафор и ее сестра явились ко мне с самыми лучшими рекомендациями, и вы, право…
– Да, — проговорила медицинская дама со страшной торжественностью, — она приехала со своей сестрой, но где же она теперь?
– Где-то на морском берегу, кажется. Она не оставила мне своего адреса, — припомнила миссис Уилькокс.
– Где-то на морском берегу, вам кажется… — с глубоким презрением повторила медицинская дама. — Нет, она умерла, и убила ее мисс Прюденс Семафор, убила в этом самом доме. О, не смотрите на меня так. Я молчала, пока не проследила всех звеньев в цепи преступления.
– Что я говорила? — вступила миссис Дюмареск. — Что я говорила с самого начала? — обратилась она к миссис Уайтли, призывая ее в свидетели. — Я надеялась на то, что никакого убийства не было. Вы помните, что я употребила эти самые слова?
Никто не обратил на нее внимания, так как все смотрели на мисс Лорд, наслаждавшуюся произведенным эффектом.
– Ради бога, расскажите нам все по секрету, — пролепетала миссис Уилькокс. — Что теперь подумает капитан Уилькокс, я и представить себе не могу…
– Ну, у меня с самого начала появились смутные подозрения, — начала мисс Лорд. — Очевидное замешательство мисс Прюденс Семафор, ее отказ прямо сказать, чем болеет ее сестра, нежелание вызвать доктора, удивительно малое количество пищи, которое она для нее брала, — все это казалось мне странным. К тому же мисс Семафор никого к ней не подпускала. Она отклонила ваше посещение, миссис Уилькокс, и пришла в ярость, когда я из простого человеколюбия пожелала навестить бедную страдалицу, брошенную на произвол судьбы. Вероятно, тогда мисс Августе Семафор уже никто не мог помочь. Как я теперь припоминаю, во внешности этой презренной женщины, мисс Прюденс, присутствовало что-то преступное, и она выказала такую жестокость характера, какой я в ней не предполагала. И все-таки я ничего не говорила. Затем последовало новое открытие: мисс Августа Семафор пропала. Это на время сбило меня с толку. Я ведь всегда склонна думать о людях только хорошее. Внезапное исчезновение указывало на то, что она заболела какой-нибудь опасной болезнью, а Прюденс поспешила ее спровадить. Но я и предположить не могла, что она умерла. Обыск комнаты ничего не дал. Спокойствие, которое снова вернулось к несчастной, и эта история о том, что ее сестра уехала к морю, — все это, признаюсь, на время развеяло мои подозрения. Странностей, конечно, хватало, но они не казались мне такими уж невероятными. Потом Прюденс навестила какая-то шумная пьяная женщина, непременно желавшая ее видеть. Миссис Дюмареск уверяет, что она слышала, как эта странная посетительница что-то говорила о чеке и ребенке.
– Это действительно так, — подтвердила миссис Дюмареск.
– Ну, слов я не разобрала, но все, что происходило впоследствии, доказало, что вы были правы. Затем… — Тут она запнулась.
– Случился обморок, — подсказала миссис Уайтли.
– Да, ее внезапная потеря сознания в гостиной, когда майор Джонс читал статью в газете об этом ужасном деле. Я тогда не сопоставила этих обстоятельств, но вот миссис Дюмареск…
– Да, — скромно торжествуя, вмешалась миссис Дюмареск, — я заметила ужас на ее лице, вспомнила, что говорила та женщина, и кое-что сообразила.
– Ну, и вы сообщили об этом мне, — снова взяла слово медицинская дама. — Я, признаться, отнеслась ко всему этому недоверчиво. Я-то подозревала совсем другое, но теперь оказывается, что мы обе были правы.
Миссис Уилькокс и миссис Уайтли одновременно ахнули.
– О том, что происходило дальше, вам, миссис Дюмареск, уже кое-что известно. Итак, сегодня утром какой-то человек спросил эту гнусную преступницу. Я, ничего не подозревая, спустилась вниз, чтобы узнать, что ему нужно, ведь сама мисс Семафор только-только приняла снотворное. Этот посетитель сообщил мне, — тут мисс Лорд сделала паузу для большего эффекта, — сообщил мне, что он — сыщик из Скотленд-Ярда и что он пришел к мисс Прюденс Семафор по какому-то касавшемуся ее секретному делу. Тут слова миссис Дюмареск озарили меня как молния, и я возьми да спроси его вдруг: «Не по делу ли о детском приюте он хочет ее видеть?» Он ответил «Да». Вы слышите? «Да!» Но сыщик, должно быть, понял, что дал маху, потому что больше я ничего не смогла из него вытянуть. Он, однако, снова зайдет послезавтра.