– А что прикажешь мне делать до того, как выяснится это якобы недоразумение? – В голосе Веры звучала откровенная ненависть.
– Жить на то, что есть. На то, что я оставил в ящике стола.
– И сколько, по-твоему, там было денег?
– Ну, знаешь, я точно не помню. Тебе виднее. Ты оттуда берешь.
– Там было двадцать тысяч! Я заплатила за квартиру и два раза хлеба купила.
– Думаю, ты утрируешь. Там было больше. И в любом случае ты могла купить не два куска хлеба.
– Издеваешься? – Вера презрительно улыбнулась. – Ну-ну. Не боишься, что я тоже захочу поиздеваться? Вроде самый раз.
– Уже интересно. Ты мне угрожаешь? И чем именно?
– Ну, чем я могу тебе угрожать… Просто от безысходности – я ведь даже в бассейн не могу сходить – вспомню, как все было у нас те три раза…
– Какие три раза, не понял?
– Те три раза, когда рядом с тобой трупы убитых оказались.
– И что ж ты такое новое вспомнить можешь? Что ты вообще городишь? Даже следствию понятно: у меня не было никакого интереса кого-то из них убивать.
– Ерунда. Следствию лепи, что тебе вздумается. Милицейские лбы. Они могут поверить, что если один человек после убийства другого не получил деньги, там, дома, драгоценности, значит, у него и мотива не было.
– А на самом деле? Какой у меня мотив? Просто интересно, что в твоей сумасшедшей голове творится.
– Ну, я пока не подумала как следует. Но, исходя из того, что я тебя хорошо знаю… например, им могло о тебе стать известно нечто такое, что для тебя важнее всего на свете – скрыть. Например, Сидорова узнала что-то, за что тебя конкуренты в асфальт бы закатали. А Менделеева выяснила, что ты Сидорову убил. Ты мог сам ей об этом рассказать в панике. Она – своему сморкачу… Ты – страшный трус, по сути. Ты мог придумать всю эту цепочку убийств просто из страха. Убедив себя в том, что никто на тебя не подумает, раз ты не снял часы с покойных. Ты ведь еще идиот ко всему.
Руки Геннадия сжались в кулаки, он стал медленно подниматься. Сергей кивнул сотруднику.
– Завершаем встречу нежных супругов.
В коридоре он почти налетел на эксперта Александра Васильевича.
– О чем задумался, Сергей?
– Вы не поверите. О том, что у нас милицейские лбы и мы можем увидеть мотив убийства, только если убийца снимет часы с жертвы.
– Тебя кто-то сильно обидел?
– Косвенно. Прослушивал свидание супругов Овсяницких. Ну, жена и высказала предположение о том, что у мужа был специфический мотив убийства трех жертв. Например, они все грозили ему каким-то разоблачением, чего он не мог допустить. Она ему сказала, что он трус. Да еще идиот к тому же.
– Версия, кстати, грамотная.
– В том-то и дело. Значит, и с милицейскими лбами в точку. Но что можно сделать, чтоб он раскололся, если это так?
– Искать улики, жену в союзники привлекать… Может, она что-то знает.
– Судя по накалу ненависти, жена знает немало. Это точно.
– Я к тебе насчет улик. Точнее, улики. Поработали мы с Игорем Кончевым, он явно сотрудничает. Были в особняке. Его пребывание в алькове можно считать доказанным. Он, кстати, приехал в тех же туфлях, в каких в ту ночь там находился. Убирают в особняке хорошо, но пара фрагментов сохранилась. Несколько волосков на стене, на гардине… Туфли с тех пор мыли и чистили, но следов крови на них не было, думаю. Впрочем, крови на полу мы тоже не обнаружили. Широкая кровать, несколько подушек, убитая лежала по центру… Лезвие вошло под таким углом, что, возможно, кровь сразу хлынула в подушки. А это значит, что на одежде убийцы следов не осталось. Только на орудии преступления и руке… Игорь сказал, что приехал в своей повседневной куртке, она дома, возьмем ее на экспертизу. Тут главное в орудии преступления… Нет, главное в том, что Кончев действительно не помнит самого события. Это диагноз. Сильное душевное волнение выключает сознание.
– Но по всему получается, что точно он? Был в алькове, признался, что поехал туда с бритвой из коллекции, она исчезла, вы установили, что Сидорова убита таким же «раритетом»… Получается, все сложилось?
– Не все. Он не может вспомнить, куда выбросил эту бритву. Дело вот в чем. Он был абсолютно не в том состоянии, чтобы тщательно ее прятать. С такими больными происходит что-то типа агонии. Им не до того, чтобы соображать на минуту вперед, просчитывать последствия содеянного. То есть орудие преступления должно быть или в особняке, или у него дома. Ни там, ни там мы его не нашли.
– Ну, конечно. Милицейские лбы. Будем еще искать.
– Эк тебя задело!
– Да нет, просто засело в пустой голове… Получается, с Овсяницким мы тут мимо. Ну, не может быть такого совпадения, чтобы два человека в одну ночь решили убить одну и ту же женщину одним способом одинаковым орудием.
– Совпадения быть не может, конечно. Просто пока ясно лишь, что Кончев принес бритву в спальню Сидоровой. Она там была. Что дальше…
– В общем, у Овсяницкого тоже ищем. В том числе одежду, в которой он был в ту ночь.
– Возможно, внимательная жена в данном случае поможет?
* * *Алиса все читала в архиве темы ТИМ. Раньше она никогда не тратила время на женскую болтовню в «курилке». Сейчас была несколько удивлена масштабом откровенности дам. Человек пишет, где отдыхал, с кем, описывает знакомства, называет суммы потраченных денег, выкладывает фото в купальнике и практически без оного… Спутника в плавках. У сожителя ТИМ есть законная жена. Причем тему открывает один человек, заходят еще пятнадцать, все с рассказами о курортных романах, фото – свои и тех, кто даже не догадывается, сколько народу их увидит… Оказывается, ТИМ не раз брала с собой девушек в роли компаньонок, что ли. Пишет об этом не слишком деликатно: «Я взяла с собой Катю, мне это обошлось в такую-то сумму… Снимала для нее соседний номер… Катя оказалась очень нудной, я не знала, чем ее занять, чтобы она не приставала». Зачем брала? Вот и вопрос: «Наташа, а зачем ты вечно кого-то с собой таскаешь? Ты разве ездишь без своего МЧ?» МЧ – это молодой человек на форуме. Ну, не такой он у нее и молодой. Она отвечает: «Так удобнее. Не люблю держать в голове всякие мелочи, а еще иногда приходится одной идти в ресторан, на пляж. Гена приезжает ко мне, как правило, но буквально на несколько дней. А для меня отдых меньше двух недель – не отдых…» Так, с этим понятно. Еще одно объяснение: «Мы набухались, Надька меня тащила, мы ржали…» Значит, Катька, Надька, кто еще… Алиса решила, что занимается совершенно бессмысленным делом, поэтому она даже обрадовалась, когда позвонил телефон.
– Да, Ирма. Нет, не работаю, сама не знаю, чем занимаюсь. Читаю старые темы ТИМ. Как у тебя дела?
– У меня просто трагедия.
– Что такое?
– Я не разговариваю с Мананой из-за ее мужа-вора. Поссорилась с сестрой, которая считает, что я не права. И не могу дозвониться до Никиты: уверена, он не берет трубку, когда определяется мой телефон.
– А зачем они тебе сразу все понадобились?
– Они мне не понадобились. А если б и понадобились? Скажи, как можно терпеть такое отношение?
– Наверное, придется потерпеть. Если тебе действительно ничего срочного не нужно.
– Мне нужно, чтобы Никита приехал и помог мне передвинуть шкаф.
– Срочно?
– Да, представь себе. Я все время натыкаюсь на него глазами и понимаю, что он не на месте.
– Позови кого-нибудь. У тебя же были недавно работники.
– К счастью, я их выгнала. Алиса, будь другом, набери Никитку. Скажи, чтобы приехал к одинокой тете. Ну, как ты умеешь.
– Я попробую.
Задача оказалась не такой уж сложной.
– Да я к ее дому подхожу, – бодро сказал Никита. – Обедать иду. Телефон не отвечал, потому что я в метро был, и вообще тетка – истеричка. Знал бы про шкаф – в кафе бы поел. Ладно, вхожу, не беспокойтесь.
Он еще в прихожей услышал какое-то хрипение, рык, стоны… Вбежал в кухню.
– Е… твою мать, тетя! – в сердцах произнес Никита и бросился вызволять из рук Ирмы повизгивающую девушку с ярким синяком под глазом. Он оттащил Ирму в угол, силой посадил ее на диванчик и с интересом посмотрел на ее руку, в которой находилось что-то странное. Это оказался клок русых волос.
– Ты чего?? Свихнулась??
– Скажите ей, – взвыла девушка в другом углу. – Она убить меня хотела. Она у вас на самом деле ненормальная.
– Что ты сказала? – тихо спросила Ирма. – Я ненормальная?
Она с такой силой ринулась вперед, что Никита бросился на тетку, как на амбразуру. Жизнь девушки с фингалом под глазом была спасена.
В это время позвонила Алиса.
– Спросите у нее сами, – прокричал Никита. – Она тут бойню устроила. Работницу спас полуживую с фингалом под глазом. Тетка у этой Тани еще и полшевелюры выдрала. Я не знаю, может, милицию вызвать.
Алиса ничего не поняла из воплей Ирмы, попросила передать трубку Тане.
– Послушайте, вам лучше уехать. А мы попробуем разобраться в вашем конфликте. Видимо, все же был конфликт. Но в вашем присутствии это не представляется возможным. Ну, и потом, вам лучше вернуться домой, привести себя в порядок. Купите в аптеке бодягу, намажьте под глазом. Пожалуйста, быстрее. Никита ее не удержит.
– Жертва свалила, – доложил Никита Алисе, когда за Таней закрылась дверь.
– А кто она вообще такая?
– Эта клюшка у нас пол моет за старый компьютер, – хмыкнул раскрасневшийся Никита. – Тетка ее наняла. Типа помощи по хозяйству. Видели, каково ей помогать по хозяйству? Прямо Тарас Бульба, или кто там, забыл: я тебя нанял, я тебя и убью.
– Дай опять трубку тетке. Ирма, объясни, прошу тебя.
– Алиса, включи компьютер, ты сейчас все поймешь. Посылаю тебе ссылку на тему. Поймала? Читай. Это тема суки, которая родила под гаражом. Я в ней участвую. Видишь, пятьсот рублей предлагаю, спрашиваю, кто куратор, даю телефоны передержек с выхаживанием…
– Ирма, я все вижу, короче, при чем здесь это? Ты как себя чувствуешь? Может, лучше отложить разговор?
– Что значит отложить? Посмотри мой последний пост. Читай, что там написано!
Алиса прочитала, потерла глаза, потом опять прочитала. В сообщении с ником «Ирма Георгадзе» было написано: «Долго будете мучиться этими котлетами? Позвоните мне, я пришлю ребят из корейского ресторана с корзиной. Там сегодня банкет готовят. Мой телефон… Ирма».
– Что это значит? – спросила Алиса.
– Это значит, что я начала отвечать в тему, а потом вспомнила, что хлеба нет, – Никита в это время иногда обедать приходит, – выскочила из подъезда… Прихожу, смотрю, а там это… Я к ней… Она… Ой, я не могу, – Ирма отчаянно зарыдала. – Она говорит, что просто попробовала попечатать, типа, даже не подумала, что. И вроде нечаянно отправила мой телефон, мое имя, под моим аккаунтом. Мне конец. Мне просто конец.
– Ирма, это поправимо, все можно объяснить. Но что за странная девушка, зачем ты ее наняла?
– Она попросилась. У нее было тяжелое детство. Родители-алкоголики безработные. Не кормят. Все мозги из нее выбили, видно.
– А ты ей прическу поправила, – захохотал Никита.
Глава 10
– Вы действительно хотите сделать заявление или просто нашли повод выйти из изолятора? – Толя старался не смотреть на Марию. То, что он испытывал по отношению к ней, иначе как предвзятостью не назовешь. Он видел ее безжалостные глаза, крупные руки, ножищи… и никак не мог представить себе нежную, хрупкую, беззащитную Настю под градом ударов. Была б эта Мария мужиком… Он бы разок поговорил с ней иначе. Может, заодно и контакт бы нашли.
– Хочу, – буркнула Мария. – Только сначала вопрос. Если я признаюсь, что прикончила ТИМ, мне дадут пожизненное?
– Что-то новенькое. Если я вас правильно понял, вы хотите сделать признание в убийстве, поскольку вас привлекает перспектива пожизненного заключения? Так, что ли?
– Я спросила.
– Отвечу. Вас подозревают в совершении многих преступлений. Сейчас проверяются эпизоды, связанные с получением вами квартир, сбережений и ценностей по завещаниям, дарственным… Если будет доказано, что вы убивали этих людей, то в совокупности… Минуточку. Вы понимаете, что такое признание в убийстве? Это не значит, что вы под настроение брякнули, и я тут же закрываю дело. Ваше признание мы будем рассматривать в свете презумпции невиновности. Вам придется доказывать, что это вы убили. До сих пор вы утверждали обратное.
– Докажу… Слушай, ты че мне мозги паришь? Я сказала, а ты доказывай за свою зарплату. Ты че бился со мной столько времени? – Толя с интересом смотрел на Марию. Ее всю трясло – то ли от гнева, то ли от страдания. Она вскочила со стула и вплотную приблизилась к нему. – А если я тебя сейчас задушу, мне дадут пожизненное?
– Может не получиться ни то, ни другое, – спокойно сказал Толя и нажал на кнопку. – Уведите ее в изолятор. Да, Мария Пронькина. Свидание с матерью я вам тем не менее разрешил. Может, это вас немножечко вернет в нормальное состояние. Если оно у вас бывает. У меня создалось впечатление, что вы упиваетесь своим хулиганством.
Когда Марию увели, он позвонил эксперту, попросил зайти. Рассказал ему обо всем.
– Понимаете, Александр Васильевич, она, конечно, по призванию убийца и упечь ее по полной очень хочется, но, если честно, не особенно получается. По делу ТИМ вообще ничего нет, кроме угрозы. Ну, и что-то типа мотива: передержку собачью прибрала к рукам. По эпизодам с больными детьми, операциями – вся инициатива вроде принадлежала второй: Елене Курбатовой. Пока установлены факты гибели пациентов в начале операции из-за передозировки наркоза. В большинстве случаев речь идет о неизлечимо больных детях или взрослых. Но это заключения врачей тех клиник, которые сотрудничали с этими деятельницами. То есть тут еще рыть и рыть, надеемся на вашу помощь, нужно много экспертов… Но все делалось руками врачей, разумеется. Они уже начали колоться, рано или поздно Курбатова заговорит и потащит за собой многих. Эта – не убийца из удовольствия. Эта – бизнесвумен, она даже слезы пускает на допросах, когда смотрит на фотографии детей, смерть которых ускорила… Но вот с Пронькиной… Я отправлял ее на психиатрическую экспертизу – вменяемая… Что скажете?
– И без психэкспертизы сказал бы, что вменяемая. Уродливая эмоциональность, свои ценности, пока еще не могу сформулировать какие. Говоришь, дал ей свидание с матерью? Правильно. А в какой ситуации она набросилась на ту девушку?
– Да ни в какой. Она сидела за компом. Та что-то ей сказала…
– Не спросил, что?
– Честно говоря, замотался.
– Ладно, я спрошу.
Марина вошла в комнату для свиданий, протянула дочери под столом пакет с ноутбуком. Только после этого взглянула на Марию.
– Ты плохо выглядишь.
– Да ты что? Не может быть!
– Почему ты так со мной разговариваешь? Я еду через всю Москву, стою в очереди, ожидаю свидания… Вот я вспоминала сегодня: ты хоть одно слово нормальное мне сказала за всю нашу жизнь?
– «Я, я, я. Мне». Ты сама себя слышишь? Ты приперлась сюда, чтоб тебе в ножки поклонились. Тебе одно нужно, чтоб все говорили, какая ты мамашка замечательная. Ах, бедная. Дочка у нее – бандитка, воровка, зэчка… На фиг мне было тебе слова говорить. Ты сама себе их говорила.
– Какой же ты отвратительный, жестокий, эгоистичный человек. Я отвечу. Я больше всего на свете хотела бы тебя любить. Но я не виновата, что у меня родилось… такое чудовище. Все матери любили своих детей, а я тебя ненавидела, ненавидела, ненавидела… И отец тоже… – Лицо Марины исказила гримаса отвращения, глаза сверкали, из узкого рта хрипом вырывались эти страшные слова.
– Что ты сказала? – с трудом выговорила Мария. – Ненавидела? Всегда? Отец тоже? Папа тоже?
– Ох, – Марина прижала ладони к лицу. – Сама не знаю, что сказала. Вырвалось. Просто нервничаю сильно, не сплю давно. Конечно, нет. Все не так. Я просто сорвалась. Из-за того, что переживаю. Ты поняла?
– Да. Поняла. Проехали. Давай, что ты еще принесла. Грейпфруты? Это хорошо. Слушай, их чистить неудобно. У меня тут все ногти поломались. У тебя пилки нет для ногтей?
– Да вроде нельзя ничего металлического.
– Ладно, все тут можно. Я в лифчик суну. Пойду. Голова болит. Спать хочу.
– Маша…
– Все, пока.
Ночью Толю разбудил звонок из тюрьмы. «Пронькина вены себе перерезала на обеих руках. Пилкой для ногтей. Сильная кровопотеря. Обнаружили ее уже без сознания».
* * *Очередной обыск в особняке Сидоровой, поиски в саду пора было заканчивать. Искали, разумеется, не везде, а исходя из логики преступника, который торопится побыстрее уйти и пытается спрятать орудие преступления на своем пути… Толя вышел на террасу. Там в глубоком кресле сидела обложенная подушками мать Валентины. На совершенно белом лице – огромные страдальческие глаза. Она смотрела по сторонам, как будто ожидая, что сейчас войдет ее младшая дочь.
– Что говорят врачи? – спросил Толя у Валентины.
– А ничего. Хотя по результатам МРТ говорят, что возможно восстановление. Но какое восстановление? Она сама в это не верит. Она не хочет жить. Мама заболела, я уверена, из-за тоски по Наташе. А сейчас думает об одном: как они там встретятся… Мне тут Сандра сказала… Вроде колдунья одна в соседнем поселке живет. К ней многие дамочки ходят. Дорогая. Я подумала: может, попробовать? Как вы думаете?
– Ну, что я вообще могу думать о колдуньях. Мои коллеги их пачками берут за мошенничество, грабежи и прочий развод… Слушайте, Валентина. У меня есть девушка знакомая. Она вовсе не колдунья, просто есть какие-то способности. Хорошая девушка и стремится помогать всем. Так вот у нее подруга парализованная. В общем, точно не скажу, но вроде бы у них получилось. Могу спросить: если она не против, дам вам ее телефон. Тут хоть я поручиться могу, что не мошенница. А вдруг получится? Знаете, даже мне, толстокожему, видно, что вашей маме очень плохо. Не физически даже.