— Ключ-то возьми, — неожиданно прервала свое бормотание старушка и протянула Марише огромный ржавый ключ.
— Это мне еще зачем? — удивилась Мариша.
— Так от двери, от Сенечкиной, — произнесла старушка. — Самого-то его дома нет. А тебе же к нему попасть нужно. Так ты сама ключом дверь и откроешь. Ключ этот я вчера во дворе нашла. Бери! Хороший ключ!
Мариша на всякий случай покосилась на замок на железной двери и вздохнула. Ржавый ключ, который протягивала ей придурковатая старушка, не влез бы даже в замочную скважину. Он был совсем от другого замка, скорей всего, уже много лет назад отправившегося в переплавку. Мариша вышла на улицу. Настроение у нее было гаже некуда. Сенечку найти не удалось. Галку тоже. А Юлька в это время уже парится у следователя, и, возможно, ей уже предъявляют обвинение в убийстве. И ничем-то Мариша ей не сумела помочь. От этих грустных мыслей Маришу совсем развезло. Она выбралась на улицу, плюхнулась на серую, в пятнах плесени, полусгнившую лавочку и закрыла лицо руками.
Если бы Мариша могла слышать на расстоянии, то ее настроение ухудшилось бы еще в несколько раз. Потому что как раз в эту минуту Юлька вошла в кабинет следователя, поздоровалась и услышала в ответ:
— Проходите, садитесь, разрешите представиться: следователь Кукин. Буду вести ваше дело.
— Простите, как? — переспросила Юля, решив, что от волнения ослышалась.
И тут же поняла, что совершила ошибку. Кукин покраснел, как вареный краб, и произнес сквозь зубы:
— На вашем месте я бы не стал зубоскалить.
— Чего? — совершенно растерялась Юлька и смущенно добавила: — Я и не думала ничего такого.
— Садитесь уже, — отбросив всякую любезность, велел ей следователь. — И рассказывайте все по порядку.
— Я уже…
— А я еще не слышал! — рявкнул следователь.
Юля вздохнула, пожелав про себя, чтобы кое-кто из присутствующих в кабинете вел себя поприличней.
— Я слушаю, — напомнил ей следователь.
Юлька посмотрела на него, и ей внезапно стало его жалко. Сидит такой маленький, красный, толстенький. Да еще фамилия у него смешная. Наверное, его в школе дразнили. Да и сейчас коллеги наверняка подсмеиваются над ним. И еще она упирается и не желает рассказать ему, что знает. Да что ей, сложно, что ли?! И, успокоившись, Юлька вполне доброжелательно посмотрела на следователя и принялась пересказывать ему то, что уже вчера рассказывала Васятину.
— Это все очень занимательно, конечно, — кивнул наконец следователь. — Другими словами, вы продолжаете утверждать, что познакомились с покойным только на вечеринке. И никогда раньше не встречались с ним.
— Никогда!
— И не были знакомы с ним даже заочно?
— Вообще впервые этого человека видела, слышала и узнала о его существовании вчера вечером, придя в кафе и сев за свой столик, — сказала Юлька.
— И у вас никогда не бывало приступов немотивированной агрессии? Ненависти к окружающим? На учете в психоневрологическом диспансере не состоите?
— Да вы что? — возмутилась Юлька. — Я совершенно нормальная женщина. А если вы таким образом тонко намекаете, что я могла прикончить совершенно постороннего человека исключительно из желания немного себя развлечь, то я не понимаю, что вам дает повод так про меня думать!
— А ваша сумка все время была при вас?
— Да вот еще! Конечно, нет!
— Почему же нет? — поинтересовался у нее следователь. — Что за удивительная беспечность?
— Но я же ходила танцевать, — объяснила ему Юлька. — Что, по-вашему, я должна была и сумку с собой таскать? Нет, попросила девчонок за ней присмотреть.
— Каких девчонок? — тут же спросил Кукин.
— Моих соседок по столику, — объяснила ему Юлька. — Только все без толку. Когда вернулась, их самих уже не было. А за столиком уже и другие люди оказались. Кстати, эти самые Галочка и Володя. Знаете, я не собираюсь вас учить, но, честное слово, лучше бы Галку искали. Что вам моя сумка-то далась?
— А я вам объясню, — медленно произнес следователь. — Дело не в вашей сумке, а в том флаконе, который в ней был и от которого вы отказались.
— Ну и что?
— А то, что на этом флаконе остались ваши отпечатки пальцев, — сказал ей следователь.
— Ну и что? — немного подумав, произнесла Юлька. — Если флакон какое-то время пролежал в моей сумке, то я вполне могла его случайно коснуться. Рылась в сумке и коснулась.
Следователь тяжело вздохнул. Увы, пояснение подозреваемой в точности совпадали с тем, что ему удалось выцарапать из экспертов. Единственные отпечатки пальцев, обнаруженные на флаконе, были оставлены на нем таким образом, что их обладатель никак не мог этот флакон удержать в своих пальцах.
— И дело даже не в отпечатках, — произнес следователь, внимательно следя за выражением лица Юльки.
— А в чем тогда? — раздраженно спросила она.
— А дело в том, что в этом флаконе был яд. Причем не просто яд, а тот самый, которым отравили покойного. Некий растительный алкалоид. По-видимому, кустарного производства.
— Чего? — не поняла Юлька, которой действительно казалось, что ее голову набили ватой, и слова сквозь эту вату с большим трудом доходили до ее сознания.
— Сами яд состряпали, — пояснил ей Кукин. — Наши эксперты еще выясняют точно. Но, видимо, вещество, содержащееся во флаконе, — это экстракт бледных поганок. Знаете такой ядовитый гриб?
— Ну, слышала, — осторожно призналась Юлька. — Но я тут ни при чем! Все говорят, что я даже яйца всмятку толком не сварю, а тут поганки…
— Честно говоря, я и не думаю, что, отравив Злотова Владимира, вы бы сунули флакон с остатками яда к себе в сумочку, — сказал следователь. — Но тем не менее кто-то это сделал за вас. И это был тот, кто сидел с вами в кафе. Скорей всего, за одним столиком. Поэтому еще раз постарайтесь припомнить все подробности того вечера. И в особенности не видели ли вы, что кто-то мнется возле вашей сумки.
— Честно говоря, я на нее не очень-то обращала внимание, — призналась Юлька. — Сотовый и деньги я после танца вытащила. А все остальное большой ценности не представляет. Да и сама сумка из заменителя. Купила, потому что качество хорошее. Но вообще-то она уже начала трескаться, и я подумывала, как бы мне ее сменить. Так что…
— Понятно, — печально сказал Кукин.
— Послушайте! — воскликнула Юлька. — Что вы мне тут рассказываете про то, что Володю отравили?
— А что?
— Я же своими глазами видела, что у него проломлена голова! Он лежал, а на полу была лужа крови.
— Яд начал действовать, покойный, видимо, почувствовал себя дурно и пошел в туалет. Но едва он запер за собой дверь, как ему стало совсем плохо. И он упал. А падая, ударился головой об угол умывального столика, — пояснил ей следователь. — Вы ведь видели, он там облицован кафелем. Так что рассечь себе голову об него проще простого. Но рана поверхностная. Умер Злотов не от удара по голове. А, как я уже говорил, от отравления. И самое печальное, что приготовить такой яд мог практически любой человек, взяв один раз в руки энциклопедию лекарственных и ядовитых растений и грибов нашей полосы. Я сам как-то на досуге изучал. Там указываются десятки способов, которыми можно извлечь полезные вещества из трав и растений. И естественно, человек, если он не полный дурак, легко может провести аналогию. И поступить подобным образом, чтобы приготовить ядовитую настойку, которую и пустил затем в ход.
— Вы меня арестуете? — тихо спросила у него Юлька.
— Нет, — поколебавшись, ответил Кукин. — Вот если бы вы не явились ко мне после разговора с вами Васятина, тогда я бы уверился в вашей вине.
— П-почему? — слегка заикаясь, спросила у него Юлька.
— Он специально сурово говорил с вами, — пояснил ей Кукин. — Если бы вы были виновны, то ударились бы в бега или хотя бы прислушались к совету и пригласили с собой адвоката. Но тем не менее я прошу вас все равно никуда из города не уезжать.
— Я и не собиралась, — пробормотала Юлька, от души радуясь, что утром к телефону подошла не она, а Мариша.
— Кстати, а что вы можете мне сказать про ту девушку, которая пришла на вечеринку вместе с покойным? Я так понял, что она внезапно ушла с другим молодым человеком?
— Да, но Володя был тогда еще жив, — сказала Юлька.
— Яд действует не сразу, — мрачно произнес Кукин. — В зависимости от содержимого желудка, массы человека и дозы выпитой отравы, яд мог подействовать в промежутке от получаса до полутора часов. Поэтому постарайтесь вспомнить все, что вы знаете про эту Галочку.
И, взяв ручку, он выразил полную готовность записывать каждое произнесенное Юлькой слово.
Мариша уже довольно долго просидела на лавочке. Вокруг было тихо. Дом словно вымер. Похоже, кроме полоумной бабки, в нем вообще никого из жильцов не было. Видимо, все ушли на работу или спали.
— И даже спросить про этого Сенечку не у кого! — с досадой произнесла Мариша.
Одно ей было совершенно ясно: «Мерседесом» тут и не пахло. По дороге к дому она прошла вполне терпимую и даже охраняемую каким-то ветхим дедом стоянку машин, но там ни одной темно-вишневой машины не было. Это Мариша помнила точно.
— Но где же эти двое пропадают столько времени? — задумалась Мариша. — Дома у Галки их нет. У Сенечки пусто… Пусто… Хм!
Мариша подняла голову и уставилась на окна, которые, по ее расчетам, должны были принадлежать квартире Сенечки. Под ними был крохотный балкончик с выкрошившимися от времени перилами. Но хотя раствор с них уже осыпался, ржавая проволока все еще торчала и выглядела довольно прочной. Сами окна выходили на западную сторону дома. Перед ними росли густые высокие лопухи, за ними — кусты, потом старые деревья, а за кустами и деревьями начинался заросший травой спуск к узенькой речке, почти ручейку. И на противоположной его стороне просматривались маленькие сараюшки и чьи-то огородики. Но народу вокруг не было ни души. И на первом этаже, в квартире под Сенечкиной, не было ни единого человека. Окна покрывал такой толстый слой пыли и паутины, что сразу становилось ясно: в квартире никто не живет уже давным-давно.
— Пожалуй, я бы могла попытаться незаметно взобраться на это дерево, — произнесла Мариша, задумчиво косясь на корявую старую яблоню, росшую под окнами Сенечкиной квартиры и положившую одну из своих веток как раз на остатки его балкончика. — Другой вопрос: нужно ли мне это?
Но ноги уже сами собой понесли Маришу к яблоне. Обхватив руками ствол, Мариша начала карабкаться все выше и выше. Яблоня, если ее вовремя не обрезать, дерево ветвистое и словно бы самой природой предназначенное для того, чтобы по нему лазить. А эта яблоня была совершенно не ухожена, и потому веток на ней было в избытке. Так что Мариша без труда вспомнила все свои детские навыки и довольно ловко перебиралась с ветки на ветку. Яблоня была старая, но еще крепкая. Так что ветви Маришин вес пока что выдерживали.
— Вот ножку сюда, рукой цепляемся, потом ногу переносим и ставим на следующую ветку, — командовала самой себе Мариша. — Теперь подтягиваемся и…
И в следующий момент она услышала угрожающее потрескивание у себя под ногами. Яблоня явно истощила свое терпение и теперь протестовала. Но до балкончика, на который нацелилась Мариша, было уже рукой подать.
— Потерпи, миленькая! — ласково попросила у дерева Мариша.
Ее счастье, что она не могла слышать, как отреагировала яблоня на эту просьбу. Руки Мариши уже касались перил балкона, верней, того, что от них осталось. Как вдруг:
— Кр-р-рак!
— А-а-а!
— Бац!
Когда Мариша сумела различать вокруг себя пейзаж, она обнаружила, что лежит на нижней ветке яблони, ее кофточка на груди вся разодрана, а кожа покрылась сеточкой мелких царапин. Кроме того, она здорово хряснулась подбородком обо что-то твердое, не иначе как ствол самой яблони, в результате чего у нее появилась на подбородке ссадина, и еще она пребольно прикусила себе язык.
— Шёрт возьми! — простонала Мариша. — Зашем я полешла на это тьерево?
Очухавшись, она потрясла головой. Вроде бы все было цело. Перед глазами не двоилось, тошнить не тошнило и даже никакой особой головной боли не было. И Мариша полезла обратно. На этот раз она выбрала ветку чуть ниже, она показалась ей более надежной. Да и в любом случае выбора не было. Верхняя ветка уже сломалась. Теперь, чтобы попасть на балкончик, нужно было подняться на ноги. А потом подтянуться на руках. На четвереньки Мариша встала неплохо. Немного в раскоряку, но в целом надежно. А вот принять вертикальное положение на трясущейся ветке никак не получалось. Мариша задрала голову и прикинула расстояние до балкона. Выходило прилично. Вниз Мариша смотреть не стала, чтобы не потерять мужества.
Резко поднявшись, она взмахнула руками, ухватилась за балконные перила и подтянулась. Ветка ушла у нее из-под ног, а Мариша с ужасом поняла, что у нее не хватит сил, чтобы подтянуться.
— Надо, надо было ходить в тренажерный зал, — бормотала Мариша, извиваясь, как червяк на удочке, и пытаясь ногами зацепиться за какую-нибудь опору.
Руки у нее слабели, и тут она внезапно почувствовала, что нога нашла выбоину в стене.
— Ох! — с восторгом выдохнула она.
Собрав последние силы, она забросила сначала одну ногу на балкон, подтянулась и наконец навалилась на перила. Полежав чуток, она дождалась, когда противная дрожь в руках и ногах немного утихнет, и слезла с перил.
— Ух! — только и успела она произнести, когда раскрошившийся от времени пол под ее ногами стремительно провалился и она снова полетела вниз.
Если бы она долетела до земли, то, скорей всего, получила бы перелом какой-нибудь конечности. Но, к счастью для Мариши, она застряла. Конечно, унизительно было болтаться в балконной дырке, но ведь, с другой стороны, никто же не видел этого безобразия. И Мариша начала пыхтеть и осторожненько выбираться из дырки. Минут через пять ей это удалось. Она проползла по краешку балкона, обогнув дыру в полу, и надавила на балконную дверь. После всего пережитого сломать балконную дверь (пусть и чужую) Марише не представлялось уже чем-то особенно дерзким. Она просто на нее хорошенько надавила, и ветхое дерево подалось. Дверь открылась, и Мариша ввалилась в квартиру Сенечки.
Первым делом она убрала с лица плотную тканевую занавеску. Потом отдернула ее с окна, впустив в комнату солнечный свет. И лишь затем огляделась. В общем-то, в комнате не было ничего примечательного. Обычная гостиная, обставленная со спартанским минимализмом. Одна низкая кушетка с пушистым шерстяным пледом. Кожаное кресло перед огромным телевизионным экраном на жидких кристаллах. И музыкальный центр в виде пирамидки и такие же пирамидальные колонки по бокам. Больше в комнате не было ничего. Ни люстры, ни обоев, ни ковра. Да что там ковер! Даже приличного пола в комнате и то не было. Так, крашеные еще, наверно, пленными немцами доски. И все.
Решив, что тут ей больше ничего не светит, Мариша вышла из комнаты и оказалась в тесной прихожей. Тут тоже не было ничего примечательного. Кроме того, что замок можно было открыть изнутри. Это уже радовало.
— Не придется по веревке отсюда спускаться, — сказала самой себе Мариша и вздрогнула, представив эту картину. — А зачем меня вообще сюда принесло?
И Мариша еще раз огляделась по сторонам. Никаких бумаг на полу или под кушеткой. Даже телефона тут не было. Приходилось признать, что рисковала здоровьем Мариша напрасно. Никаких бумаг, документов или чего-нибудь интересного в квартире Сенечки не имелось. Обычное логово холостяка, без малейших указаний на то, где же искать его хозяина. После проделанных упражнений Марише вдруг смертельно захотелось пить. В ванной кран отозвался таким грохотом, что Мариша поспешно его закрутила и отправилась на кухню.
— Ай! — вскрикнула она, войдя туда. — Вы кто?
Возле кухонного стола, уронив голову на руки, сидела в плетеном кресле девушка. Ее стройное тело застыло в странной неподвижности. И сначала Мариша решила, что девушка крепко спит. Она осторожно дотронулась до плеча незнакомки и тут же испуганно отскочила. Потому что от толчка тело девушки внезапно пришло в движение, и не успела Мариша рта раскрыть, как оно рухнуло вместе с плетеным креслом на пол. Мариша кинулась к несчастной, решив, что она страшно ударилась, но та продолжала лежать неподвижно, явно ничуть не волнуясь, что с размаху всем телом хряснулась об пол. Мариша наклонилась над бедняжкой, все еще не веря в то, что инстинкт давно ей уже подсказывал. Да что там подсказывал. Он вопил изо всех сил.
— Эй! — тихо произнесла Мариша. — Вы живы?
Ответа не последовало, и Мариша закусила костяшки пальцев. Под левой грудью у девушки виднелась ручка ножа или заточки. Крови вытекло совсем мало, и одежда и пол вокруг не были испачканы. Поэтому со стороны казалось, что девушка спокойно сидела за столом. Сидела себе, сидела, утомилась и задремала. Лицо девушки было спокойное и какое-то удивленное, словно она никак не ожидала того, что с ней случилось. Кроме того, Мариша заметила, что девушка совсем молоденькая. Никак не старше восемнадцати. Рядом с ней лежала симпатичная замшевая сумочка, украшенная стразами.
Мариша машинально протянула руку к сумочке и вытряхнула на стол все ее содержимое. Первым ей на глаза попался паспорт. Она его тут же открыла, и на нее с первой страницы глянула убитая незнакомка. Над верхней губой у нее была пикантная родинка, которую фотограф по непонятной причине постарался заретушировать.
— Чудова Галина Павловна, — прочитала Мариша, перевела глаза на убитую и тихо ахнула: — Галка!
Посмотрев на адрес прописки, Мариша убедилась в своей правоте. В печать была вписана та улица, дом и квартира, в которой вчера ночью побывали они с Юлькой, где жила Дюймовочка и где стояли чемоданы Володи. Без сомнения, перед Маришей лежала любовница Сенечки. Убитая уже давно, так как тело успело совершенно остыть.