— Да, — кивнул Абуладзе, — не нравитесь. Если вы работаете охранником у людей, которых презираете, это еще не значит, что вы должны ненавидеть весь мир из-за своей несостоятельности. Согласитесь, вас душит комплекс неполноценности.
Мошерский ни слова не говоря вышел из кабинета, хлопнув дверью. Абуладзе, оставшись один, покачал головой.
— Чем дальше, тем хуже, — прошептал он. — Нужно поговорить с Батуевым, — решил Тенгиз и, выйдя из кабинета, громко позвал Артема Батуева.
Глава восьмая
В кабинет Ференсаса Батуев вошел достаточно уверенно, подчеркивая свое хладнокровие. Сел в кресло, достал сигареты, закурив, размашисто бросил пачку сигарет и зажигалку на столик. Улыбнувшись, подмигнул Абуладзе и сказал:
— Вот видите, в какую разборку мы вас втравили.
— Да, — согласился Абуладзе, — только пока мы еще не разобрались.
— Вы думаете, я могу вам помочь? — чуть рисуясь, спросил Батуев.
— Уверен, что можете.
— Почему это вы так уверены? — зло спросил Батуев.
— Мне стали известны некоторые обстоятельства, которые вынуждают меня задать вам несколько неприятных вопросов.
— Именно мне?
— Именно вам.
— Какие вопросы? Что вы хотите у меня узнать?
— У вас были близкие отношения с Эльзой Ференсас?
— Что? — едва не поперхнулся Батуев. — Да как вы смеете! В этом доме. Я сейчас позову хозяина…
— Я задал вам вопрос, — спокойно сказал Абуладзе, — скажите — да или нет.
Батуев курил сигарету, упрямо сжав губы. Потом, чуть успокоившись, спросил:
— При чем тут мои отношения?
— Это важно, — настаивал Абуладзе, — вы были с ней в близких отношениях?
Батуев оглянулся. Потом вполголоса спросил:
— Кто вам рассказал? Мошерский или Арнольд?
— Не важно. Вы были с ней знакомы?
— Она была девочкой по вызову. Ну а я раньше пользовался ее услугами. Несколько раз.
— Насколько раньше?
— До того, как она познакомилась с Арнольдом. Вообще она редко бывала в Москве, за последние полгода только три раза.
— И все три раза вы получали письма с одной и той же фразой: «Смерть придет к тебе». Немного не по-русски, вам не кажется? Так могла написать рассерженная женщина из Литвы, вообще не русская.
Батуев прикусил губу. Потом вздохнул и тихо спросил:
— Откуда вы узнали про письма?
— Догадался. Если мужчина трижды получает такое письмо, это уже не угроза, а настойчивое напоминание — либо оскорбленной женщины, либо разгневанного кредитора.
— Она считала, что я рассказал Арнольду о ее прошлом. Но я ничего не рассказывал. Во время ее последней поездки к нам мы встретились в ресторане и откровенно поговорили. Я все ей объяснил.
— Поэтому вы так спокойно сюда приехали?
— Да. Я не хотел никому рассказывать про письма, но Шаталов о них уже знал, и мне пришлось делать вид, что мне действительно кто-то угрожает.
— После того как она вышла замуж, вы с ней не встречались?
— Нет, конечно. Я порядочный человек и не могу спать с женой своего компаньона. Это омерзительно, — поморщился Батуев. Он потушил одну сигарету, достал другую. — Знаете, я раньше был фарцовщиком. А у нас был свой кодекс чести. Вообще без кодексов чести в нашем деле нельзя. Мы не обманывали детей, одиноких женщин, держали свой процент. В общем, соблюдали установленные правила, не были «беспредельщиками». А иметь жену своего компаньона — это беспредел. За такие вещи отрывают конечности.
— Как вы думаете, кто мог толкнуть Эльзу Ференсас с веранды?
— Не думаю вообще. Скорее, моей жене могло это послышаться. Может, Эльза крикнула: «Меня не толкнули», а Рита услышала, что, наоборот, толкнули. В таком состоянии Рита могла и перепутать.
— А, может, именно она и толкнула хозяйку дома?
— Зачем ей убивать Эльзу? — испугался Батуев. — Что вы такое говорите?
— Я еще вчера за столом понял, что между вами была никому не известная встреча. Когда Ольга, которая обычно знает обо всех ваших мероприятиях, очень удивилась, узнав, что вы были в «Сирене» с Эльзой Ференсас. В свою очередь, та, поняв, что допустила глупую ошибку, вспылила и нахамила вашему секретарю. Возможно, Оля рассказала обо всем вашей жене, и та решила избавиться от опасной соперницы. Как вы считаете, такой вариант возможен? Ведь ревность — страшная штука, а я вчера слышал, как вы сказали супруге на лестнице, что она терпеть не могла Эльзу Ференсас.
— Я все рассказал Рите. Но я не говорил ей, что у нас были близкие отношения с Эльзой.
— И тем не менее, ваша жена могла из ревности толкнуть свою соперницу вниз.
— Нет, Рита не способна на убийство.
— Возможно. Но тогда нужно вычислить, кто именно мог столкнуть Эльзу Ференсас вниз и кому это было выгодно. Возможно, вам хотелось, чтобы никто не узнал об истинном отправителе писем с угрозами в ваш адрес. Подобная ситуация давала вам возможность манипулировать опасениями, советами директоров и выбивать для себя новые льготы. Это ведь очень реальная причина для убийства.
— Это фантастика, — раздраженно заметил Батуев. — У вас какое-то извращенное воображение. Зачем мне ее убивать? Я взял вас сюда, чтобы гарантировать свою семью от неожиданностей. И чтобы успокоить Шаталова. А вы выстроили целую систему заговора.
— Где вы были в момент убийства?
— Я не знаю, когда было убийство. Но когда закричала моя жена, шел на кухню. Услышав крик, вернее, узнав, кто именно кричит, я побежал в гостиную. И нашел свою жену на веранде. Потом я принес ее на диван. Вот, собственно, и все.
— У супругов Ференсас были хорошие отношения?
— По-моему, да. Говорят, из бывших девок получаются неплохие жены. Хотя она была иногда чересчур истерична.
— У них не было детей?
— Это не мое дело, — разозлился Батуев. — У вас больше нет вопросов?
— Только последний. Вы знали, что Мошерский тоже был осведомлен о прошлом Эльзы?
— Саша? Возможно. Он ведь работал в уголовном розыске. Но меня это мало волновало. Я могу идти?
— Да, конечно. До свидания.
— Вы знаете, — вдруг сказал Батуев, поднимаясь из кресла, — в общем, мне нравится ваша манера. Агрессивная и достаточно жесткая. Я думаю, что после поездки мы рассмотрим вопрос о вашем назначении. Например, заместителем Шаталова. Очень хороший оклад. И совсем неплохие перспективы, учитывая здоровье вашего друга, — подмигнул он на прощание, выходя из комнаты.
— Циник, — довольно громко сказал Абуладзе и пошел пригласить на допрос Якова Годлина.
Войдя в кабинет, тот прошел к окну и раскрыл его со словами:
— У вас сильно накурено — надо проветрить.
— Спасибо, — кивнул Абуладзе, — я сам не курю, и мне действительно было уже довольно трудно сидеть здесь.
— Нашли что-нибудь?
— Пока нет. Вы не слышали ничего подозрительного?
— Конечно, нет. Но я хотел рассказать вам об одном интересном факте. Я ведь работал в колонии, и нас учили осматривать тела погибших. Чтобы иметь возможность установить, как именно убивали заключенного. Так вот, у Эльзы сломаны ногти. И свежие ссадины на руках. На правой руке содрана кожа. Она, очевидно, успела схватиться за камень, когда падала, а потом подтянулась к перилам. Но не рассчитала силы и сорвалась как раз в тот момент, когда на веранде появилась Батуева.
— Я тоже так подумал, — кивнул Абуладзе, — как вы думаете, она упала сама?
— Конечно, нет. Там невозможно упасть. Ее кто-то подтолкнул.
— Вы знали о ее прошлом?
Годлин удивленно посмотрел на Абуладзе. Потом осторожно сказал:
— Об этом знали все. Арнольд не делал из этого особой тайны. Здесь Литва, а не Средняя Азия. И не Кавказ. Извините, я не хотел вас поддеть. Просто у вас там свои законы, у нас здесь свои.
— Я понимаю. У Арнольда нет детей?
— Нет. У него вообще мало родственников. Эльза давно уже лечилась, пытаясь заиметь детей. Но сказывается ее прошлое. Хотя в последний раз в Германии врачи обещали, что все будет в порядке к концу года. У Арнольда есть только престарелая тетушка. Из самых близких родных. Она, кстати, души не чает в Карине. Очень ее любит и всегда просит Арнольда заботиться о девушке.
— У них близкие отношения?
— Вы думаете — они спят? Нет. Абсолютно точно, что нет. И не смотрите на павлина Дуарте. Карина целеустремленная, деловая девушка. У нее все подчинено режиму соревнований. Говорят, она может неплохо выступить на первенстве Европы. Вы знаете, сколько гормональных препаратов они принимают? Хотя это и запрещено. Любой профессиональный спортсмен — это уже не мужчина и не женщина. Это масса гормонов, антибиотиков, белков, протеина. Чего угодно. Профессиональный спортсмен гробит свое здоровье, как отъявленный наркоман, — это я точно знаю. У нас в колониях иногда попадались спортсмены.
— Вы ничего подозрительного не видели?
— Если бы видел, уже бы сказал. Нет, ничего.
— Этот охранник, который сидит у дверей спальной комнаты хозяев дома, вчера весь день находился на посту?
— Нет. Он работал за водителя. Кажется, отвозил Карину в город за покупками. Нет. Он был на дежурстве только ночью. Я их уже расспрашивал. Сегодня ночью мимо них никто не проходил. Впрочем, я расспрошу еще раз.
— И позовите ко мне Ольгу, — попросил напоследок Абуладзе.
Годлин кивнул, выходя из комнаты. Через минуту вошла Ольга. Она испуганно замерла у дверей.
— Проходите, — пригласил ее Абуладзе, — не стойте там.
Ольга прошла и села в кресло.
— Я все понимаю, — тихо сказала она, — вы думаете, что это я. После вчерашнего… Но я ее не убивала. Честное слово, не я.
— Не стоит так нервничать, — успокоил ее Абуладзе. — Меня интересует, где вы были, когда услышали крик?
— На кухне. Я пошла за водой. Выбежала и увидела Батуева. Он был в коридоре. А я побежала в гостиную.
— Насчет ресторана вы были правы. Они там действительно не должны были быть.
— Я ошиблась, — испуганно сказала Ольга. — Я не думала, что они были вместе. Ой, что я говорю. Я не думала, что они там были.
— Ничего, ничего. Вы лучше расскажите, что вы помните.
— Я услышала крик и побежала в гостиную. Потом на веранду. Там лежала Рита Батуева. За мной вбежал ее муж и взял ее на руки, отнес на диван. А потом пришли вы. Вот и все.
— Как вы думаете, кто это мог сделать?
— Не знаю.
— Ваш шеф мог толкнуть хозяйку дома?
— Я не знаю, — чуть не плача прошептала она.
— А его жена?
— Не знаю. — Оля тяжело дышала. Было видно, что ей трудно даются ответы.
— Да не волнуйтесь вы так, — мягко сказал Абуладзе. — Никто вас не обвиняет. Мы пытаемся установить истину.
— Кому она нужна, ваша истина? — вдруг резко спросила Оля. — Все равно мы уже не воскресим Эльзу.
— Зато накажем зло, — твердо сказал Абуладзе. — Понимаете, Оля, мне много лет, и я много видел. И я убежден, что зло — субстанция конкретная. Материальная. Если зло не уничтожать, оно разрастается, захватывая в свои сети все новые и новые жертвы. Только истина может противостоять злу. Не добро, которое вообще не бывает в чистом виде, а именно истина.
— Вы странный человек, — сказала Оля, — вас наняли на работу, чтобы защищать Батуева, а вы ищете свою истину.
— Меня попросили ему помочь. А истину мы будем искать с вами вместе, хотя бы для того, чтобы вы не переживали так сильно из-за случившегося.
— Спасибо, — улыбнулась девушка.
— Уже пятый час утра, — посмотрел на часы Абуладзе, — пойдемте к остальным, в гостиную.
Они вышли из кабинета. На востоке начинали проступать полоски зари. Абуладзе галантно пропустил вперед девушку и вошел в гостиную. Арнольд Ференсас стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся.
— Вы что-нибудь выяснили? — спросил он.
— Пока нет. Мне не хватает еще нескольких фактов.
— Каких фактов? — разозлился с трудом скрывающий свое раздражение Арнольд. — Уже пять часов утра. Скоро здесь будут комиссар полиции, следователи. Мы обойдемся и без вашей помощи.
Абуладзе молчал.
— Я думал, вы специалист, — продолжал бушевать Арнольд. — А вы просто плут. Несостоявшийся Шерлок Холмс. — Он вышел из гостиной, даже не попрощавшись.
— Извините его, — сказала Карина, — он в таком состоянии.
— Я понимаю, — кивнул Абуладзе.
— Мы можем наконец подняться в свои комнаты? — нервно спросила Рита Батуева.
— Да, конечно, — разрешил Абуладзе, — только не спите. Арнольд прав. Сейчас приедет полиция. Им уже давно пора здесь быть.
Все поспешили выйти из гостиной. Абуладзе остался один. Он подошел к балконной двери, посмотрел на перила, все еще плохо различимые в предрассветной темноте, и пошел в коридор. Внизу, у дверей, стоял охранник. Тот самый, который раньше сидел у спальной комнаты.
— Что там наверху? — тихо спросил Абуладзе.
— Плачет, — признался охранник, — отправил меня вниз, а сам плачет в своей комнате. Я слышал, как он плачет, — добавил молодой человек.
— А где Годлин?
— Только что поднялся.
— Ты вчера дежурил?
— Я работал на машине. А дежурил ночью.
— Мимо вас никто не проходил?
— Нет. Мы не спали. Никто не проходил, — он говорил с сильным акцентом. Было видно, что парень прикладывал некоторые усилия, чтобы внятно говорить по-русски.
— Может, вы не заметили?
— Нет, — упрямо возразил парень, — никого не было. Годлин тоже спрашивал. Никого не было, — повторил он.
— Что еще он спрашивал?
— Ничего, — удивился охранник, — спрашивал, куда ездили вчера. Я сказал, что в город. В аптеку и в парикмахерскую. Никуда не ездили. В магазин зашли и вернулись обратно.
— А куда он пошел?
— К себе, — парень не успел закончить, как раздался один выстрел, затем второй.
— Черт возьми! — воскликнул Абуладзе. — Быстрее наверх! Кажется, на сегодня сюрпризы не кончились.
Они побежали вверх по лестнице. Из своих комнат уже выглядывали полуодетые люди.
— Кто стрелял? — закричал Артем Батуев. Он был в одних трусах и в майке. Охранник, доставший пистолет, замер у дверей спальни Арнольда. Затем рывком отворил дверь. Но за дверью едва не столкнулся с самим Арнольдом.
— Слава Богу, — пробормотал вошедший следом Тенгиз Абуладзе, — вы живы. А я предполагал самое худшее.
— Кажется, стреляли в комнате Якова, — пробормотал Арнольд.
Охранник, подняв двумя руками пистолет, бросился в соседнюю комнату. Ударом ноги открыл дверь и замер на пороге. Рядом со своей кроватью, на полу, в луже крови лежал Яков Годлин. Он был убит двумя выстрелами в упор. Абуладзе, Арнольд Ференсас, Артем Батуев, Мошерский ошеломленно замерли, глядя друг на друга. Первым опомнился Мошерский. Он нагнулся и попытался нащупать пульс. Потом покачал головой.
— Мертв, — сказал он, поднимая голову. Пистолет валялся рядом.
— Это его оружие, — шепотом сообщил Арнольд, — он всегда держал его в своем серванте.
В этот момент в комнату попыталась войти Рита.
— Что случилось? — крикнула она, — Кто стрелял?
— Не входи! — закричал муж. — Не входи.
Абуладзе наклонился к убитому.
— Сначала выстрелили в живот, — показал Мошерский, — потом в грудь. Умер почти мгновенно.
— Вот и все, — сказал, поднимаясь, Тенгиз Абуладзе. — Теперь мы знаем почти все.
Рита, Карина и Оля стояли в коридоре, их не пускали в комнату. Абуладзе посмотрел на убитого, испытывая смешанное чувство вины и печали.
— Машины едут, — сказал, подходя к окну, охранник, — полиция, все наши.
— Они теперь найдут убийцу, — хрипло выкрикнул Арнольд, обводя всех почти безумным взглядом.
— Соберите всех в гостиной, — попросил Абуладзе, — и скажите следователю, чтобы ничего не искал. Я сам покажу ему, кто убийца.
— Опять? — разозлился Арнольд.
— Делайте, как я говорю, — хмуро бросил Абуладзе, — и не смейте больше со мной спорить. Мы и так заплатили за эту ночь слишком большую цену.
Глава девятая
Они сидели в гостиной. Восемь человек. Семь пар глаз внимательно следили за Абуладзе, когда тот появился вместе со следователем в комнате и, неспешно пройдя на середину, взяв стул, тяжело опустился на него. Следователь отошел к окну, словно давая возможность Абуладзе разыграть последний акт драмы.
— С самого начала всех событий, которые случились в этом доме, — начал свой рассказ Тенгиз Абуладзе, — я был уверен, что преступление обязательно произойдет. Слишком неискренними и натянутыми были отношения между собравшимися здесь людьми. Слишком многие ненавидели друг друга, даже не пытаясь разобраться в причинах собственных чувств.
Артем Батуев сидел на диване и держал в своих руках ладони жены. В кресле почти утонул Арнольд, рядом с ним примостилась Карина. Оля сидела на стуле, стоящем рядом с диваном. Мошерский стоял за ее спиной. Дуарте сидел в другом кресле, делая вид, что его вообще не касаются происходящие события.
— Еще вчера вечером, когда случилось несчастье, я подумал, что Эльзу Ференсас толкнули недостаточно сильно. Не так сильно, чтобы она сразу полетела вниз. Эльза успела схватиться за камни, покойный Годлин обратил внимание на ее ногти. Она подтянулась до перил, но при вчерашнем ветре не удержалась. А когда Рита открыла дверь балкона, то создавшийся эффект аэродинамической трубы просто отбросил хозяйку дома на камни. Та успела только крикнуть, что ее толкнули.
Мне казалось важным, что почти у каждого из присутствующих было алиби. Почти у каждого, если вспомнить, что и убийца должен был находиться в их числе. Сегодня утром застрелили Годлина. Убийца не знал, что вчера Яков Годлин успел рассказать мне свою жизнь. И в том числе вспомнить про случившееся с ним несчастье, за которое он получил тюремный срок. Тогда Годлин работал в вашем банке, Арнольд, и оказал сопротивление трем вооруженным бандитам. То есть он знал, как нужно действовать, умел действовать предельно быстро и жестко. А тут вдруг подставился под пули неизвестного убийцы. Получалось, что единственный, кто мог его переиграть — бывший начальник уголовного розыска Александр Мошерский.