– Сдохнуть, – азартно повторила незнакомка, – и сгореть! Навсегда, тьфу, тьфу! Вот так! Тьфу! Ща горячо станет!
Продолжая плеваться, девушка вынула из сумки бутылку отчего-то совершенно прозрачного растительного масла, открутила пробку и начала выливать содержимое на могилу. До моего носа незамедлительно донесся резкий запах бензина.
– Ща поджаритесь! – прошипела незнакомка и швырнула пустую тару в цветы. Потом вытащила коробок спичек, чиркнула…
– Эй, – заорала я, вскакивая на ноги, – с ума сошла?
Таинственная личность вздрогнула, горящая спичка упала в венки, послышался странный звук, словно одновременно зашипело много змей, и по красивым цветам понеслось пламя.
Девица резко развернулась и кинулась по дорожке, но не к центральным воротам, а в противоположном направлении. Я устремилась за ней, проклиная юбку и высокие каблуки. Одеться на похороны привычным образом – в джинсы и кеды – мне показалось неприличным, и вот сейчас я пыталась догнать вандалку, путаясь в подоле и покачиваясь на шпильках.
Скорей всего мне бы не удалось схватить мерзавку, похоже, та великолепно знала топографию кладбища, да и одета девица оказалась куда более удобно для кросса, чем я, – в бриджи и кроссовки. Ловко виляя между надгробиями, она ринулась к ограде, в которой зиял широкий проем. Я попыталась развить максимальную скорость – за забором шумит широкое, никогда не спящее шоссе и гомонит людская толпа, смешаться с ней – дело пары секунд. Понимая, что сейчас упущу пакостницу, я прыгнула вперед, словно обезумевшая кенгуру, и вдруг увидела, как наглая девица, неловко взмахнув руками, упала на землю.
Неудача врага придала сил, я кинулась к девушке, попыталась схватить ее за руку, но тут же получила пинок ногой. Лежащая на глине девица решила драться.
Я сжала кулаки. Сейчас Виола Тараканова – хорошо воспитанная женщина, почти известная писательница и набирающая популярности личность. Но мое детство и отрочество прошли в подворотне в прямом смысле этого слова – там компания подростков пряталась от непогоды и надоедливых взрослых, желавших во что бы то ни стало воспитать слишком шумных ребят.
Нынче, когда мне изредка попадаются журналы с советами по воспитанию детей, я только усмехаюсь, читая фразы типа: «Если ребенка не занять делом, он начнет курить». Неужели педагоги не знают, что способны предпринять школьники, начиная с первоклашек, если они предоставлены сами себе? Ей-богу, выпускание дыма изо рта не самая страшная затея.
Первое, чему обучается малыш, оказавшийся в компании беспризорных, это удивительной жестокости. Мир двора живет по законам зоны: не верь, не бойся, не проси. А еще: бей первым и никогда не отступай, если кто-то сумел сбить тебя с ног. Один раз покажешь слабость, станут колошматить каждый день. Смелость уважают везде. Упал, встал, упал, встал… схватил палку, кирпич, бросился снова на обидчика, опять упал, встал… и так до бесконечности. Над девочкой, которая заплакала и убежала домой, потом будут издеваться постоянно. Мальчикам все же немного легче, их берут под покровительство старшие парни. А Вилка Тараканова была девочкой и в отличие от большинства подростков микрорайона не имела ни мамы, ни папы, ни деда, ни старшего брата, которые могли бы прийти на помощь.
Разбираться с обидчиками мне приходилось самой, поэтому навыки кулачного боя я отточила до автоматизма. В качестве опасного оружия в драке можно использовать любые, мирные на первый взгляд, предметы: сумочку, расческу, заколку для волос, туфли на каблуке, пояс. А если тебя схватили, то вспомни о зубах и ногтях. Никогда не сдавайся, ори погромче, кусайся, царапайся, плюй противнику в лицо, не показывай, что тебе больно, и непременно победишь.
Несколько минут мы дрались в тишине, потом мне удалось сесть на соперницу.
– С ума сошла? – повторила я свой вопрос.
– Сама дура, – прошипела девчонка.
И тут капюшон куртенки свалился с ее головы, и я поняла, что моей противнице лет четырнадцать, от силы шестнадцать.
– Да ты школьница! – ахнула я.
– И чего? – вдруг вполне мирно отозвалась девочка.
– Давай знакомиться. Вилка.
– Супер! – закашлял подросток. – Тогда я ложка.
Я привыкла к подобной реакции, поэтому совершенно спокойно продолжила:
– Вилка – это модификация имени Виола. Здорово?
– Угу, – ответила девочка. – Слезь, я встану, холодно на земле лежать.
– Сначала назовись.
– Маша Иванова, – не задумываясь, сообщила поверженная противница.
Я рассмеялась.
– Ты не права.
– Пошла на… – вяло ответила школьница.
– Лучше представиться Таней Петровой, говорят, это самое распространенное сочетание имени и фамилии в России.
– Дура! – снова выпалила незнакомка.
– Деточка, ты утомительно однообразна, существуют намного более обидные ругательства. Ладно, поднимайся, пойдем!
– Куда?
– В милицию.
– Зачем?
– В Уголовном кодексе имеется статья, под которую подпадают твои действия, – мирно пояснила я. – Честно говоря, не помню точную формулировку, но за вандализм и осквернение могилы дают вполне ощутимый срок.
– Ничего такого не делала!
– А то я не видела, как ты лила бензин на захоронение Каркиных!
– Ты им кто? – неожиданно поинтересовалась девочка. – Чего там пряталась? Все их родственники с приятелями уже ханкой на поминках надрались. А, знаю, тебя наняли могилу стеречь, чтоб букетики их не поперли. Только они теперь сгорели! Супер! Надеюсь, ничего не осталось! Так что слезай с меня и уходи скорей, никаких денег тебе не дадут, еще и по шее навесят за то, что красоту не уберегла. Давай, вали!
– Зачем ты подожгла букеты?
– Они суки!
– Цветы?
– Нет, Каркины! Мерзавцы!
Я встала и протянула подростку руку.
– Поднимайся. Ты перепутала. Дядя Антон и тетя Аня никому плохого не сделали, они очень интеллигентные люди, ботаники.
– Ботаники… – презрительно повторила девочка. – Они мою маму убили!
В ту же секунду по щекам девочки покатились крупные слезы.
– Послушай… – начала было я.
И тут незнакомка скакнула вдруг в сторону и побежала. Я попыталась остановить ее, схватила даже за рукав куртки, но школьница ловко выскользнула из одежды и исчезла в проломе забора.
Я кинулась за ней, выскочила на шумное шоссе и завертела головой. По мостовой с ревом неслись машины, по тротуару бежала толпа людей, тут и там притормаживали маршрутки. Оставалось признать: школьница ловко обвела меня вокруг пальца. Вот актриса! Прикинулась побежденной, начала мирно разговаривать, заплакала, и я на время потеряла бдительность, расслабилась… Вот где теперь искать хулиганку? Милка завтра обязательно приедет на кладбище, и представляю, как подруга расстроится, увидев обгорелые останки букетов. Ну с какой стати вандалка набросилась на могилу Каркиных? Ни имени, ни фамилии девчонки я не знаю, мало верится в то, что она Маша Иванова. Единственное, что осталось от хулиганки, это ее куртка с капюшоном.
Я помяла в руках не слишком новую и не особо чистую одежду. Так, в кармане что-то лежит. Воспрянув духом, я засунула руку в прорезь и вытащила… бейджик. «Ларионова Маргарита. ООО Торговый дом «Семиножка».
Прижав к себе куртку, я вернулась на кладбище и пошла к машине, путь лежал мимо могилы Каркиных. Захоронение представляло собой печальное зрелище – цветы погибли в огне, от венков остались лишь почерневшие проволочные остовы. Мне стало нехорошо. Ну, Ларионова Маргарита, погоди… Не знаю, ты ли совершила поджог, а может, кто из коллег по работе или знакомых (бейджик, в принципе, легко мог попасть в чужие руки), но я непременно отыщу девицу и сдам ее в милицию. Впрочем, учитывая фразу про убийство, по школьнице плачет психушка. Я знала Каркиных почти всю свою жизнь, биография тети Ани и дяди Антона кристально чиста, меньше всего их можно заподозрить в совершении страшного преступления. Так, хватит переживать, пора активно действовать.
Я добежала до машины, воткнула в телефон зарядку и с радостью констатировала: работает, несколько часов на земле не повредили аппарату. Отлично, сейчас воспользуюсь услугами справочной службы…
– Здравствуйте, меня зовут Елена, звонок платный, – сказал мне в ухо приятный женский голос.
– Дайте адрес и телефон ООО «Семиножка».
– Минуточку, пожалуйста.
– Я подожду.
– Вам какой именно номер нужен? – через секунду переспросила оператор.
– Их много?
– У «Семиножки» головной офис и девять магазинов.
– Записываю все! – откликнулась я, хватаясь за блокнот и ручку.
Поиски сотрудника лучше всего начинать с того места, где сидит его начальство.
Я потыкала в кнопки.
– «Семиножка» слушает, – ответила женщина.
– Не скажете, Ларионова Маргарита в какой точке служит?
– Справок о работниках не даем, – отрезала секретарша и, забыв сказать «до свидания», отсоединилась.
– Не скажете, Ларионова Маргарита в какой точке служит?
– Справок о работниках не даем, – отрезала секретарша и, забыв сказать «до свидания», отсоединилась.
Я призадумалась. Ну кто носит бейджик в организации, которая занимается торговлей? Наверное, продавцы, стоящие в залах. Вряд ли сотрудники администрации бегают по офисному зданию с опознавательными карточками, это как-то не принято.
Усевшись поудобней, я начала обзвон.
– «Семиножка», добрый день, – мгновенно ответил мужской голос.
– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Риту.
– Кого?
– Ларионову.
– Вы ошиблись номером.
– Это магазин «Семиножка» на Русаковской?
– Да, – очень вежливо подтвердил собеседник.
– Маргарита Ларионова у вас не работает?
– Нет.
– Извините.
– Ничего, случается, – усмехнулся парень и бросил трубку.
Почти дословно беседа повторилась со служащими филиала на Ленинградском проспекте и Краснопресненском валу. А вот на Лесной улице ответили иначе:
– Ритуську? – весело воскликнуло звонкое сопрано. – Ща! Ритка, тя к телефону! Эй, Ларионова! Погодите секундочку…
Последняя фраза явно относилась ко мне, я замерла с трубкой, прижатой к уху. «Секундочка» растянулась на несколько томительных минут. В конце концов другой голос, более низкий, сообщил:
– Ритки нет.
– А где она?
– Отпросилась пораньше.
– Вы мне ее телефон не скажете? Мобильный или домашний?
– Ну… – заколебалась собеседница.
– Пожалуйста, – заныла я, – они у меня были, только посеяла мобилу, вместе с симкой… Мне до жути надо связаться с Риткой, помогите…
– Ладно, – сдались на той стороне связи, – могу в книжке посмотреть. Но там только домашний, сотового нет.
– Спасибо! Огромное!
– Записывайте, – велел голос, – шестьсот тринадцать…
Обрадованная, я нажала на кнопки с названными цифрами.
– Хто тама? – прошамкала в ответ бабуся.
– Позовите Риту.
– Хто?
– Ларионову!
– Хто?
– Ваша внучка дома?
– Унучка?
– Да.
– Чья?
– Ваша!
– Моя?
– Да!!!
– А нету.
– Когда придет, не знаете? – орала я изо всех сил.
– Так нетуть, – тупо повторяла бабка.
Я набрала полную грудь воздуха и закричала:
– Адрес скажите!
– Который?
– Ваш.
– Мой?
– Да.
– Мой?
– Да!!!
– Зачем? Ты хто?
– Из домоуправления, – ляпнула я глупость.
– Так бы сразу и сказала, – мирно отреагировала бабуля. – И не ори, не глухая, расчудесно слышу. Новослободская улица, знаешь, хде находится?
– Конечно!
– Вот и славно, – зачастила бабушка, – тама, на углу, хде трамвай, дом стоит кирпичный, налево свернешь, пойдешь в переулок, правее забирай, в арку и до синей скамейки…
– Вы мне почтовый адрес скажите, – перебила я старуху.
– Э, милая, не помню я его, а как итить от метро знаю, – радостно сообщила бабулька. – А ты че, из новеньких, не в курсах, куды пенсию нести?
Я уже хотела дать ответ, но тут старушка взвыла сиреной:
– Ритка! Рит! Подь сюды! Звонять тута, а не понять, чаво надоть!
– Слушаю, – бойко прозвучало из трубки.
Чуть не заорав от радости, я, старательно изменив голос, сказала:
– Добрый день, из поликлиники беспокоят. Уж извините, беда у нас случилась.
– Чем вам баба Лена помочь может? – усмехнулась Ларионова. – Ей сто лет в обед.
– Карточку мы ее потеряли, – лихо стала врать я, – а врач приказал уколы старухе поставить. Назовите ваш адрес.
Если честно, то мое заявление выглядело совсем не правдоподобным, Рита могла спокойно спросить: «Откуда ж тогда знаете номер, если посеяли историю болезни?» Но девушка мирно отозвалась:
– Это нетрудно, записывайте.
– Дверь нам она сумеет открыть? – осмелела я.
– Так ведь я дома, никуда не собираюсь уходить, – пояснила Рита. – Не переживайте, впущу медсестру.
Ларионова не обманула – створка распахнулась сразу. Только в прихожей стояла не та девочка-подросток с кладбища, а незнакомая мне женщина лет тридцати, с очень бледным лицом и распухшим красным носом.
– Здравствуйте, – чихнула она. – Не бойтесь, это аллергия. Вот скрутило! Пришлось с работы отпрашиваться. Вы медсестра к бабе Лене?
Я сделала круглые глаза.
– Нет, ищу Риту Ларионову.
– Это я, – удивилась собеседница.
– Вы?
– Ну да. А что случилось?
– Вот этот бейджик ваш?
– Мой, – еще более растерянно ответила Рита. – А как он к вам попал?
– Лучше объясните, как он оказался вот тут, в кармане, – прищурилась я и потрясла перед лицом Ларионовой черной курткой.
– Вещь моя, но… – окончательно пришла в изумление Рита. – Ничего не понимаю!
– Хто тама? – прошамкало из коридора, и из темноты появилась древняя бабка, облаченная в бордово-красный байковый халат. На голове старухи сидела абсолютно неуместная шерстяная спортивная шапочка с надписью «Yes».
– Гости у меня, – заорала Рита.
– Хто?
– Ступай в свою комнату.
– Настюша пришла?
– Нет.
– Она зефиру купила?
– Нет, – кричала Рита.
– Чаво? – не успокаивалась старуха.
Ларионова поманила меня рукой.
– Давайте пройдем в мою спальню. Баба Лена противнее репейника, прицепится, не отодрать.
В просторной комнате с двумя окнами Рита сказала:
– Повезло мне с соседями! Видали бабу Лену?
– У вас коммунальная квартира?
– Угу, – мрачно кивнула Рита, – угадали.
– А звонок на двери один.
– Верно, только тут кроме меня такие кадры живут… – завздыхала Ларионова, – бабка почти невменяемая, у нее в мозгах суп-пюре, меня за дочь считает. Иногда, правда, головой потрясет и спрашивает: «Когда ж я тебя родила? От кого?» А затем снова забывает. Настя еще маленькая, мать у нее умерла. Вот они обе – старуха и девчонка – на мне и висят. И нести тяжело, и бросить невозможно. Так где вы мою куртку взяли?
– Нашла, – обтекаемо ответила я, – на кладбище, у могилы.
– Где? – поразилась Рита.
И тут дверь в комнату молодой женщины распахнулась, звонкий голосок вывел:
– Ритуся, ты… – и внезапно затих.
Я ткнула пальцем в застывшую от изумления на пороге девочку.
– Поинтересуйтесь лучше у нее про вашу вещицу.
– Настенька, в чем дело? – воскликнула Рита. – Ничего не понимаю!
– Да все просто, – тихо продолжила я. – Ваша малолетняя соседка сегодня осквернила свежее захоронение – подожгла букеты на могиле Каркиных и бросилась бежать. Я поймала хулиганку, а она, оставив в моих руках верхнюю одежду, умчалась. Наверное, полагала, найти ее невозможно. Наврала, что носит имя Маша Иванова, только в кармане куртки бейджик лежал…
– Меня уже второй день колбасит и трясет, – растерянно пояснила Рита. – Вчера перед тем, как домой с работы идти, я бейдж отцепила и в карман сунула, куртку в прихожей на вешалке оставила. Утром пиджак надела, явилась в магазин и спохватилась: карточки нет… Настя, ты зачем без спроса вещи хапаешь? Я же всегда дам, но просто так брать некрасиво!
Девочка молча смотрела на меня, потом вдруг горько воскликнула:
– Чтоб ты сдохла! – и зарыдала так горько и отчаянно, что у меня защемило сердце.
Глава 9
Успокоить Настю удалось не сразу. Пока Рита пыталась напоить школьницу валерьянкой, я сгоняла на улицу, купила в супермаркете пирожных и, вернувшись к Ларионовой, предложила:
– Давайте попьем чаю!
– Смотри, Настюша, – засюсюкала женщина, – твои любимые, с фруктами. Вот повезло! До зарплаты неделя, а у нас на столе сладкое.
Настя вытерла слезы рукавом.
– Супер! Только она меня в тюрьму посадить хочет.
– Кто? – поразилась Ларионова.
– Вот эта, добренькая, – протянула девочка, – со сладким. Еле от нее убежала, а домой прихожу, она уже тут. Сука!
– Немедленно отвечай, в чем провинилась, – затрясла школьницу соседка.
– Ниче не делала, – соврала малолетняя нахалка.
– Не лги! – оборвала я подростка. – Своими глазами видела, как ты на букеты бензин лила и спичку бросала. Уничтожить чужую могилу… Это же уголовно наказуемое деяние! У меня муж служит в милиции, я хорошо знаю законы.
Рита ойкнула и прикрыла рот ладонями.
– Они убили мою маму! – пошла в атаку Настя.
– Не неси чушь! – возмутилась я. – Повторяю: всю жизнь знаю тетю Аню и дядю Антона, они были святыми людьми! Простые ботаники!
Настя засмеялась и плюхнулась на диван.
– Значит, плохо ты своих ботаников разглядела. Хочешь, правду расскажу?
– Давай, – осторожно согласилась я, – только не ври. Мой муж работает в милиции, он меня научил, как сразу увидеть ложь. Лицо у вруна меняется, нос растет. Поняла?
Школьница вцепилась пальцами в край дивана и завела рассказ. Иногда ее перебивала Рита, а порой девочка и женщина говорили хором. Сначала история казалась вполне обычной…
Настина мама никогда не отличалась умом и сообразительностью, а еще милая Галя Норкина не была обременена особым образованием, поэтому работала домработницей у разных людей. У Галины имелось много положительных качеств, она была трудолюбива и очень честна. Женщина жила в коммуналке, получала скромную зарплату, но никогда не брала чужой копейки.