– Ну, примерно так, – не очень твердо ответил я.
– Тогда ты прирожденный вор, – голос Володи потеплел. – Наверняка в недалеком будущем тобой заинтересуются следственные органы.
Почему мой друг был рад, что я, по его мнению, прирожденный вор, я так и не понял. Но возражать не стал…
– Может быть, – сказал я. – Но скорее всего, я прирожденный сыщик…
– Так уж и сыщик, – Коробов всегда с ревностью относился к подобным заявлениям с моей стороны. И даже иногда сердился совсем не понарошку. Поскольку прирожденным сыщиком считал, конечно, себя. – Отдашь баночку-то?
– Конечно, отдам, – сказал я. – А ты мне скажешь, был в ней яд или нет? По секрету.
– Договорились.
– Вот и славно! – ответил я приободренно. Все-таки здорово иметь друзей в Следственном комитете.
– Я к тебе заеду часа через два, – сказал Володя и разъединил связь.
Честно признаться, это дело об убийстве двух шеф-поваров, находившихся друг с другом в приятельских отношениях, по словам покойного ныне Голубева, занимало меня все больше и больше.
Кто же их обоих порешил? И зачем?
И если в убийстве Голубева не были заинтересованы оставшиеся в живых шеф-повара Сундуков, Михальчук и Галушко и сушеф Сергеева, то кому были выгодны эти убийства? А может, Максимова убил один человек, а Голубева – другой? Сымитировав прием пищи с рицином? Тогда либо первый убийца передал яд знакомому ему второму убийце, дав, так сказать, попользоваться, либо второй убийца самостоятельно изготовил рицин, как и убийца первый. Что-то много получается у нас специалистов, получающих яд в домашних условиях. Интересно, Володя думал об этом? Можно допустить и такую версию: Максимова отравил Голубев, а потом, раздираемый раскаяниями, покончил с собой. Так сказать, на миру и смерть красна!
Уф, до чего только не додумаешься, когда допиваешь в одиночестве крепленое вино.
– Винцо пьешь? – заметил Володя пустую бутылку.
– Та-ак, – расплывчато протянул я. – Самую малость. Для аппетита.
Удобно устроились на кухне пить кофе, со свежей булочкой да с маслицем.
– Вполне возможно, что второй убийца – подражатель первого, стремящийся второе убийство свалить на него, – произнес Володя, сделав первый глоток. – Но вот мотивы…
– Мотив первого убийства – вывести Максимова, как главного претендента на ресторан «Добрыня», из игры, – стал я рассуждать вслух. – В этом были заинтересованы все оставшиеся шеф-повара.
– Его могла отравить и его супруга, – добавил Володя.
– Тогда и Дрего Мора тоже мог его отравить… по идее, – сказал я. – Может, у него уже был приготовлен рицин для подобного случая. Может, у него и Аделаиды Марковны любовь несказанная, а Максимов только мешал их счастью. Итальянцы – народ горячий. Судя даже только по стычке Максимова с Дрего, из которой Максимов вышел с проломленной головой.
– Ну, если только «по идее», тогда я согласен. И Дрего мог отравить Максимова, – так отреагировал на мое заявление Коробов. – Правда, мне не очень в это верится. Как и в то, что эта Аделаида Марковна способна несказанно и неизбывно любить и быть безгранично счастливой. По-моему, она вообще не умеет быть счастливой… А вот каков мотив второго убийства? – задумавшись, спросил он.
– А может, Голубев – это убийца Максимова? Голубев выводит главного претендента на первое место в конкурсе и, соответственно, на ресторан «Добрыня» из игры, но кто-то узнает, что это Голубев отравил Максимова, и устраняет самого Голубева. Наказывает, так сказать, за убийство. Мотив – месть за Максимова, – предположил я.
– А почему мститель наказывает убийцу Максимова тем же способом, каким был убит сам Максимов? – посмотрел на меня Володя. – Чтобы запутать следствие?
– Именно. Чтобы запутать следствие, – согласился я со следователем по особо важным делам.
– Тогда этот кто-то должен был как раз несказанно и неизбывно любить Максимова, раз так отомстил его убийце, – предположил Коробов вполне резонно.
– Сергеева? – спросил я.
– Сергеева, – согласился Володя.
* * *– Я не убивала Голубева, что вы?! – глаза Натальи Михайловны округлились. Кажется, она менее бы удивилась, если бы ее вместо вопроса о том, причастна ли она к гибели шеф-повара Голубева, спросили, не она ли выбила глаз адмиралу Нельсону или порешила президента Кеннеди в Далласе в ноябре шестьдесят третьего года. – Я и знала-то его едва.
– Ну, для того, чтобы убить человека, не обязательно хорошо его знать, – сухо сказал Коробов. – Случается, что убивают совершенно незнакомых людей.
– Вот ответьте, а зачем мне его убивать? – удивилась Сергеева. – Кто он такой, этот Голубев, чтобы я подвергала себя опасности и садилась из-за него в тюрьму?
– Ну, положим, при условии, что вы убили Голубева, вы сядете в тюрьму не из-за него, а из-за Максимова, – заметил Коробов.
– Вы думаете, что это Голубев убил Максимова, а я, убив Голубева, отомстила таким образом за смерть друга? – еще больше удивилась Наталья Михайловна. – Интересная версия у вас, – внутренне, как мне показалось, усмехнулась Сергеева. – Интересная и совершенно пустая и необоснованная. К тому же, они были приятелями, Максимов и Голубев. Да и не способен был Голубев на убийство.
– А вы способны? – в лоб спросил Коробов.
– И я неспособна, – с вызовом ответила Сергеева. – У вас еще есть ко мне вопросы?
Разговор происходил в ресторане «Трактир на Мясницкой», поэтому я тоже присутствовал. У Коробова на Сергееву ничего не было, и она это знала. Но даже если бы у Володи и были бы какие-нибудь улики, изобличающие Сергееву в убийстве Голубева, она вела бы себя точно так же. Это чувствовалось по всему ее виду и словам.
– Есть, – произнес Володя. – Скажите, пожалуйста… Вот вы, женщина, очень хорошо знающая Максимова и не очень хорошо, но все же знающая Голубева… Скажите, кто был заинтересован, по вашему мнению, в том, чтобы оба этих человека, классных шеф-повара, умерли? Есть у вас по этому поводу какие-нибудь соображения?
– Я думала об этом, – призналась Наталья Михайловна. – И вы знаете: мне ничего не пришло в голову…
– Ясно, – подытожил разговор Коробов. – А вы нас покормите?
– Конечно, – лицо Сергеевой расплылось в улыбке. – Что будете заказывать, господа?
* * *Дрего Мора взяли на квартире его любовницы, некой Жанны Крамер, к которой он приехал почти тотчас (Мора только заскочил домой, чтобы забрать кое-какие вещи) после того, как Максимов упал перед членами жюри, раскинув руки. У нее он и пребывал с того самого времени, никуда не выходя. В квартире даже были занавешены шторы, чтобы, не дай бог, его кто-нибудь не увидел в окно.
Его удалось вычислить по одному-единственному звонку, сделанному по его сотовому телефону. Причем позвонила эта самая Жанна Крамер, когда Мора принимал ванну. Она забыла свой сотовый в офисе, где служила менеджером по продажам парфюмерии, но ей очень нужно было позвонить подруге на предмет субботнего шопинга по бутикам. Она долго искала телефон в вещах Дрего и все же нашла, завернутым в носовой платок и выключенным. Жанна позвонила, звонок запеленговали компетентные службы и вычислили адрес. При задержании Дрего Мора клялся и божился, что убивать Максимова не хотел, а только защищался от него, как мог.
Был произведен досмотр вещей в его квартире, а иными словами, обыск. Семена клещевины и белковая вытяжка из них во флакончике из-под духов были найдены в выдвижном ящике письменного стола. После чего Дрего Мора было предъявлено обвинение в убийстве шеф-повара ресторана «Трактир на Мясницкой» Трофима Ивановича Максимова, итальянца заключили под стражу.
На допросе Дрего Мора я, конечно, присутствовать не мог, поскольку ему было уже предъявлено обвинение и допрашивался он в специальной допросной комнате, куда, кроме него самого и следователя, вход был запрещен. Но кое-что я все же у Володи выпытал. То, что он, конечно, счел возможным мне рассказать. И представить, как происходил допрос Мора, и о чем и как он говорил, я вполне мог…
КОРОБОВ. Ваше имя?
МОРА. Дрего Мора.
КОРОБОВ. Род занятий и место работы?
МОРА. Шеф-повар ресторана «Сыры».
КОРОБОВ. Вы были знакомы с шеф-поваром ресторана «Трактир на Мясницкой» Максимовым?
МОРА. Не очень.
КОРОБОВ. Что значит: не очень?
МОРА. Плохо знаком был. Я иностранец, русский для меня труден.
КОРОБОВ. А с его супругой Аделаидой Марковной знакомы?
МОРА. Нет, не знаком.
КОРОБОВ. Что, даже не видели ни разу?
МОРА. Не видел ни разу, да.
КОРОБОВ. Вы знаете, что за дачу ложных показаний несут уголовную ответственность?
МОРА (чуть помолчав). Нет, не знаю. Это недемократично.
КОРОБОВ (резко и напористо). Теперь – знайте. А еще незнание законов не освобождает от ответственности и несения наказания за их нарушение. Вам это понятно?
МОРА. Понятно, да. Ох, эти русские законы!
КОРОБОВ. Теперь я задам тот же вопрос еще раз: вы знакомы с вдовой покойного шеф-повара Максимова Аделаидой Марковной?
КОРОБОВ. Теперь я задам тот же вопрос еще раз: вы знакомы с вдовой покойного шеф-повара Максимова Аделаидой Марковной?
МОРА (уже не чуть, а весьма долго помолчав). Я бы не хотел говорить по этому поводу.
КОРОБОВ. А придется…
МОРА (после недолгой паузы). Знаком, да.
КОРОБОВ. Насколько хорошо вы знакомы с ней?
МОРА. Видел ее несколько раз.
КОРОБОВ. Несколько раз – это сколько?
МОРА (подумав). Ну, раз пять или шесть. Я не силен в арифметике.
КОРОБОВ. Вы состояли в интимной связи с Аделаидой Марковной?
МОРА. Как вы можете такое…
КОРОБОВ. Могу… Повторяю свой вопрос: вы состояли в интимной связи с супругой шеф-повара Максимова, ныне вдовой?
МОРА (делает вид, что полон негодования). Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Ведь мы же говорим о даме!
КОРОБОВ. Понятно. Значит, состояли.
МОРА (уже менее негодуя). Я этого не сказал.
КОРОБОВ. Зато сказали другие. У следствия имеются показания свидетелей, что Аделаида Марковна изменяла своему мужу с вами.
МОРА. Он сам ей изменял направо и налево.
КОРОБОВ. У вас имеются факты?
МОРА. Да. Об этом мне говорила сама Аделаида.
КОРОБОВ. А с кем именно ей изменял Максимов, она не говорила?
МОРА. Нет. Она лишь один раз обмолвилась об этом, и больше мы разговор на эту тему не заводили.
КОРОБОВ. Где вы встречались с женой Максимова?
МОРА. Я надеюсь, вы не станете…
КОРОБОВ (жестко и не дав договорить допрашиваемому). Где вы встречались с женой Максимова?
МОРА (обреченно). У меня дома, да. – Потом его губы тронула мечтательная улыбка. – Она восхитительная женщина.
КОРОБОВ. Каким образом Максимов узнал об этих ваших встречах?
МОРА. Я не знаю.
КОРОБОВ. Как долго вы встречались с Максимовой?
МОРА (вздохнув). Полгода, может, немного больше.
КОРОБОВ. Хорошо… Расскажите подробно о том, как у вас произошла встреча с Максимовым в вашем ресторане.
МОРА (напрягшись). Я находился в зале, беседовал с одним из наших постоянных клиентов, когда в ресторан ворвался Максимов. Он начал обзывать и оскорблять меня, и я поспешил покинуть обеденный зал, чтобы не смущать его поведением посетителей. Максимов пошел за мной, требуя рассказать, каким образом ублажала меня его жена. Что она делала, как это делала и было ли ей при этом приятно. Я сказал, что он просто ненормальный. Что это не разговор для уважающих себя мужчин. Тогда он сказал, что если мне нужен настоящий мужской разговор, то он мне его сейчас устроит. И стал наскакивать на меня с кулаками. А потом схватил нож. Я был вынужден защищаться и ударил его бутылкой по голове. Он упал и немного полежал. Потом он поднялся, но охрана его скрутила и вывела из ресторана. То, что я его ударил, я об этом сожалею. Но это была самооборона, да…
КОРОБОВ. Почему вы скрылись с места преступления? То есть сбежали из банкетного зала «Бонапарт», когда Максимов упал замертво перед членами жюри?
МОРА (потупив взгляд). Я очень боюсь покойников.
КОРОБОВ (насмешливо). Ну, это понятно. А еще?
МОРА. Все.
КОРОБОВ. А не связан ли ваш побег с тем, что вы испугались, что Максимов умер от раны на голове, которую нанесли ему вы?
МОРА. Это была самооборона…
КОРОБОВ. Я это уже слышал.
МОРА (ловя взгляд следователя). Насколько мне известно, Максимов умер не от раны на голове.
КОРОБОВ (заинтересованно). А откуда вам это известно?
МОРА. Из новостей.
КОРОБОВ. Но тогда, в банкетном зале, когда умер Максимов, вы подумали, что причина смерти – это рана на его голове, не так ли?
МОРА (вполне искренне). Я просто испугался… а что бы вы делали на моем месте?
КОРОБОВ (раздумчиво и не глядя на допрашиваемого). Надеюсь, что на вашем месте я все-таки не буду… Как вы объясните то, что при обыске в вашей квартире были обнаружены семена клещевины и белковая вытяжка, то есть компоненты, необходимые для приготовления яда рицин.
МОРА (убежденно). Никак. Я ничего об этом не знаю. Это не мое (возмущенно). Не имею понятия, откуда они взялись!
КОРОБОВ. Не ваши? Клещевина и вытяжка находились в ящике вашего письменного стола.
МОРА. Это не мое. Мне их подкинули, да.
КОРОБОВ. Кто подкинул?
МОРА (беспомощно). Я не знаю. Мне бы хотелось спросить это у вас.
КОРОБОВ. Допустим, компоненты для яда вам подкинули…
МОРА (волнуясь). Так и есть…
КОРОБОВ. Тогда скажите, кто, кроме Аделаиды, бывал у вас дома?
МОРА (неопределенно). Ну, разные женщины.
КОРОБОВ (жестко). Какие конкретно?
МОРА. Всех я не вспомню…
КОРОБОВ. У вас много женщин?
МОРА (удрученно и со вздохом). Много… Русские женщины такие красавицы!
КОРОБОВ. За последнее время, с начала конкурса «Кулинар две тысячи тринадцать», кто к вам приходил?
МОРА. Кроме Аделаиды – никто.
КОРОБОВ. Подумайте.
МОРА. Нет, никто не приходил, да.
КОРОБОВ. Соседи, друзья, сантехник из управляющей компании… Не приходили?
МОРА. Да, никто… Никто из них не приходил.
КОРОБОВ. Но это значит, если семена клещевины не ваши, то их вам подкинула Аделаида Марковна.
МОРА. Этого не может быть. Впрочем, я уже ничего не знаю.
КОРОБОВ. Значит ли это, что вы допускаете, что Аделаида Максимова могла подкинуть вам компоненты для приготовления яда?
МОРА. Значит, да. Только я не понимаю, зачем ей это. Господин следователь…
КОРОБОВ (со значением, поправляя допрашиваемого). Гражданин следователь…
МОРА. Гражданин следователь, можно меня… обратно в камеру? Я очень устал.
КОРОБОВ. Хорошо. На сегодня допрос окончен.
* * *Кафе «Мечта» – наше любимое с Володей место встреч, место отдыха. Потрескивают дрова в камине, тихая ненавязчивая музыка, вкусная, почти домашняя еда – уютно. Причем это «почти» в пользу кафе, поскольку то, что подают в «Мечте», дома ты не станешь готовить. По крайней мере, каждый день. И даже каждую неделю.
В этом кафе мы обмениваемся информацией. Я – той, какую имею. Володя – той, которую может мне раскрыть. Ведь существует тайна следствия, и ее необходимо соблюдать, поскольку Коробов, как государственный служащий, обременен определенными обязательствами.
Иногда, когда я располагаю большей, чем он, информацией по какому-либо делу (которое он ведет как следователь, а я – как тележурналист), я делюсь этой информацией с ним. После чего он становится как бы моим должником. Это тот случай, когда я могу вытащить из него то, что мне необходимо знать, упрекая его тем, что он мой должник. Иногда бывает и наоборот. То есть я, являясь его должником, сливаю ему все, что знаю по какому-либо делу, не получая от него ничего взамен или получая какие-то крохи. Но это не особо и важно. Важно то, что мы помогаем друг другу, поскольку мы друзья. И одинаково смотрим на мир.
– А что, – сказал я, когда мы с Володей поговорили о погоде, об аварии на Ленинском проспекте, где случился «паровозик», то есть столкнулись аж семь автомобилей, о фильме «Великий Гэтсби» с Леонардо Ди Каприо в главной роли, о продолжении легендарного «Аватара», – семена клещевины и эту белковую вытяжку господину Дрего Мора вполне могла подбросить Аделаида Марковна.
– Зачем? – удивленно посмотрел на меня Володя.
– Затем, чтобы отвести от себя подозрения, – вполне резонно, как мне показалось, ответил я. – Что-то мне не очень верится, что шеф-повара Максимова отравил Дрего Мора. Он и из банкетного зала сбежал потому, что думал, будто бы Трофим Максимов умер от раны на голове, которую ему нанес, ударив бутылкой. И Мора ни сном ни духом не ведал тогда ни о каком отравлении рицином.
– Я тоже не очень верю, что этот Дрего Мора замешан в убийствах, – согласился со мной Володя. – С бабами своими он запутался, это точно! Но Максимова он, скорее всего, не убивал.
– И уж точно он никаким боком не причастен к отравлению Голубева, – добавил я. – Поскольку безвылазно сидел у этой своей любовницы Жанны за запертыми дверьми и зашторенными окнами.
– Да, и к убийству Голубева он, видимо, не причастен, – повторил за мной раздумчиво Коробов.
– Тогда его надо отпускать, – заявил я. – Чего ему там, у вас, безвинно маяться да казенную кашу проедать?
– А куда девать улики?
– А как же презумпция невиновности?
– Что?
Брови Володи удивленно поднялись.
– Презумпция невиновности… как? – повторил я, уже понимая, что сморозил явную глупость.
– Ты это о чем, друг? – Володя продолжал несказанно удивляться. – О какой такой презумпции невиновности ты говоришь? Где ты ее у нас видел? Может, в кино? В детективных сериалах, в которых показывают невесть что? Так о ней и в этих сериалах, кажется, помалкивают. В наших сериалах, я имею в виду. На этом Дрего Мора, Старый, висят улики, как кандалы. С такими уликами итальянцу никогда не выйти на свободу. Пока, конечно, не будет пойман настоящий убийца.
– Ну, погорячился я с презумпцией, Володя, – признался я. – Я же понимаю, что говорить о ней не стоит. Это вроде как снежный человек. Все о нем знают, но никто толком его не видел. Разве что фотографии его следов. Да и те, похоже, подделка.