Тех, кто не успел выскочить из захлопывающейся мышеловки, сегодня вы можете видеть в нелепых трансляциях праздничных концертов или рекламе черт знает чего. Выглядят они не очень. Те, кто выскочить успел, по большей части мертвы. Легенды Рок-клуба Свинья и Рикошет спились и умерли забытыми, никому не нужными. Егор Летов надолго замолчал, а потом во сне захлебнулся рвотой. Оба пути оказались тупиковыми. Кривляешься ли ты на сцене перед равнодушными болванами, или убиваешь себя алкоголем в подвале, продюсер в любом случае получит то, что ему причитается. А ты — нет. Потому что именно продюсер, а не ты, является главным действующим лицом этого спектакля.
Более жалкого зрелища, чем рок-клубики середины 1990-х, трудно было и вообразить. Чумазый зал, часто подвальный. Копеечный вход, внутри накурено, теплое бутылочное пиво в баре. После нескольких бутылочек прыщавые посетители перестают обращать внимание на то, что концерт задерживают и вместо заявленной в афише группы выступает другая, точно так же никому не известная.
Впрочем, здесь же, совсем рядом с этими заведениями функционировали другие клубы. Совсем-совсем другие. Там играла другая музыка, и жизнь там была тоже совсем иной: в начале 1990-х в России началась эра техно.
3.Пионеры рейва любят вспоминать эпизод почти двадцатилетней давности, когда в квартиру братьев Хаас на Фонтанке постучался культовый на тот момент музыкант Вячеслав Бутусов. Его группа «Наутилус Помпилиус» находилась тогда на пике. Бутусов привык к тому, что куда бы он ни пришел, его везде узнают, принимают, наливают выпить, а потом еще и будут долго благодарить за визит. Но вот с Хаасами этот фокус не прокатил. У них в квартире тогда играла музыка, похожей на которую больше не было нигде в СССР. Именно они изобрели то, что сегодня называется «русский рейв». Так что никакие Славы Бутусовы со своей стухшей рок-н-ролльной славой им были не указ.
С самых что ни на есть сталинских времен музыкальная карьера в нашей стране передавалась, как грипп: из уст в уста. Легенды эстрады загодя готовили себе смену, находили учеников, и ситуация не здорово отличалась от армейской: если хочешь стать «дедушкой» и чтобы салаги пришивали тебе подворотничок, то сперва сам побудь салагой и вдоволь попришивай воротнички тем, кто старше. Легенды джаза приняли эстафету от монстров совсем уж допотопной эстрады, а потом передали ее первым ВИА, а уж те пригрели первых звезд рок-н-ролла, и так далее. Пугачева давала путевку в жизнь юным волосатикам, а те в благодарном экстазе припадали к ее царственной руке. Но возможно это было лишь потому, что некогда совсем юная Алла и сама точно так же припадала к руке еще более царственной Клавдии Шульженко.
Но вот на рейверах эта цепочка, наконец, прервалась. Эти ничью руку целовать не собирались принципиально. Считали, что всего в состоянии добиться сами. В ту ночь, когда на рейв к Хаасам пришел любимец Пугачевой Вячеслав Бутусов, функции фейс-контроля осуществлял крепкий парень Миша Воронцов (будущий DJ Миха Ворон). Вместо того чтобы попросить у Бутусова автограф, а у Пугачевой — возможность выступить в Кремлевском дворце съездов, Миша дальше порога рокзвезду не пустил, велел валить, откудова пришел, а напоследок еще и пригрозил, что вот сейчас догонит и даст пендаль.
Да и с чего бы ему робеть перед старшими по званию? Предыдущая страна рушилась на глазах, а удастся ли на ее руинах построить что-нибудь путное, никто тогда еще не понимал. На кой хрен диджею Михе Ворону нужен был Кремлевский дворец съездов, если самые важные вещи на свете той зимой происходили ни в каком не в Кремле, а в той самой квартире, куда он не пустил Бутусова?
4.На весь умиравший СССР тогда имелся всего один комплект диджейской аппаратуры («вертушки» плюс простенькая саунд-система). И стоял этот комплект именно у Хаасов на Фонтанке. Первым научиться на всем этом играть попробовал старший из братьев Алексей. Правда, диджеем он так и не стал. Освоил всего несколько трюков, научился сводить пластинки, чтобы играли в стык, без пауз, и на этом успокоился. Для домашних вечеринок, которые он устраивал у себя дома, этого было достаточно.
В том году в сером и рушащемся Ленинграде, где продукты были по карточкам, а улицы не освещал ни один фонарь, происходило почти то же самое, что и в развеселом, никогда не спящем Лондоне. И там, и там молодые модники открыли для себя целый новый мир: музыка, мистика, легкие, еще не запрещенные наркотики, поездки в Гоа и разговоры шепотом о грядущей кибер-революции.
В Британии самые массовые рейвы происходили на руинах Стоунхеджа. В этом виделась некая связь поколений: вот, мол, нынешние фанаты техно оттопыривают там же, где и их доисторические предки. В России все вдруг бросились читать Кастанеду: жулика-этнографа, уверявшего, будто мексиканские индейцы занимались тем же, чем нынешние рейверы, еще тысячи лет назад. В Лондоне самые продвинутые кушали не только синтетические наркотики, но и побеги амазонских кактусов, от которых тебя сперва долго рвало, зато потом ты узнавал, как на самом деле устроен этот мир. В Петербурге кактусов взять было негде, зато тут росли замечательные галлюциногенные грибочки, которые давали эффект не хуже, чем любой кактус. Свежий, едва-едва родившийся рейв на глазах превращался в странное первобытное язычество.
Поглазеть на подпольные дискотеки в сквот на Фонтанке приходило до пятисот человек за вечер. Кто-то из модников привел с собой молоденького парня, родом из Мурманска. Тот приехал в Ленинград, чтобы учится в музыкальном училище. Звали его Евгений Рудин. Чуть позже Женя возьмет себе псевдоним DJ Грув.
Споры о том, кто именно стал самым первым русским диджеем, ведутся уже лет пятнадцать. Дольше спорят только о том, кто написал песню «Поручик Голицын». Знатоки уверяют, что в Прибалтике еще в конце 1980-х кто-то уже менял пластинки и даже умел скретчить. Фиг его знает: может все это и так. Но первым диджеем-звездой стал точно этот мурманский парень. Если вам известно имя всего одного русского диджея, то можно спорить на что угодно: это имя «DJ Грув».
Отцы-основатели сквота на Фонтанке сегодня вспоминают о молодом Груве, кривясь от неудовольствия. Они уверяют, будто к ним в сквот тот пришел в дурацком сером комсомольском костюмчике и первые уроки мастерства получил у Леши Хааса в обмен на банку маминого варенья. На злопыхательства можно не обращать внимания: в отцах-основателях говорит зависть. Кто сегодня помнит их имена? А про Грува слышал любой, в чьем доме имеется телевизор.
Первым из диджеев он начинает гастролировать в Москве. Выступает по клубам, заключает контракт с серьезной корпорацией «Райс-Лис’С» и очень быстро становится программным директором небольшого, но популярного танцевального радио. После «Гагаринparty» столица была готова в любой позе отдаться петербургским варягам. Грува здесь сразу начали воспринимать именно как звезду. Вместо того чтобы так и остаться на уровне подпольных вечеринок, он начинает работать с вполне состоявшимися поп-звездами типа группы «Мальчишник» и Лики Стар.
Русские танки в те годы уходили из Европы и на освободившихся площадках тут же устраивались масштабные танцевальные мероприятия. Холодная война окончена, теперь — дискотека! Несколько раз Грув съездил выступить в Европу. Глядя на то, что там происходит, он понимал: в умелых руках рейв — это оружие, поубойнее артиллерии. С его помощью можно достичь любых целей. Абсолютно любых.
В Берлине самые модные клубы открывались в ненужных больше ядерных бомбоубежищах, — и в Ленинграде тоже. Грув выступал в «Тоннеле», потом выступал в «Грибоедове», но потом уровень бомбоубежищ стал ему невыносимо тесен. Диджеинг в чистом виде больше не может удовлетворить его амбиций. Евгений понимал: чтобы стать действительно народной звездой, необходим какой-то другой путь. И в середине 1990-х он берется за ремиксы. На тот момент — очень свежий и непривычный музыкальный жанр.
В 1996 году Грув записывает композицию «Счастье есть». Там в качестве сэмпла (повторяющегося фрагмента) звучал не музыкальный отрывок, а слова Раисы Горбачевой: «Счастье есть, его не может не быть!» Никто не помнит, по какому поводу супруга экс-президента сказала эту фразу, но чувствовали: речь идет о том, что надоевшее вчера окончено и наступает по-настоящему прекрасное завтра.
Композиция прозвучала на волнах только появившегося в те годы ультрамодного радио «Максимум», и Грув проснулся звездой. Следующие несколько месяцев подряд этот трек звучал из каждого окна.
5.Любое общество всегда состоит из двух половинок: из богатых и бедных. Одним работать, другим развлекаться. Одним пахать, другим отплясывать на балу. Так было до тех пор, пока русские большевики не попробовали построить мир, где никто не будет жить за счет чужого труда. Этот проект показался всем настолько привлекательным, что казалось, будто уже в ближайшее время капитализм отомрет сам собой. Он, впрочем, выжил. Западные правительства в темпе перегруппировались и предложили подданным другой вариант: давайте, вы станете не богатыми и не бедными, а «средним классом», а?
Любое общество всегда состоит из двух половинок: из богатых и бедных. Одним работать, другим развлекаться. Одним пахать, другим отплясывать на балу. Так было до тех пор, пока русские большевики не попробовали построить мир, где никто не будет жить за счет чужого труда. Этот проект показался всем настолько привлекательным, что казалось, будто уже в ближайшее время капитализм отомрет сам собой. Он, впрочем, выжил. Западные правительства в темпе перегруппировались и предложили подданным другой вариант: давайте, вы станете не богатыми и не бедными, а «средним классом», а?
Прежде о такой штуке, как этот класс, никто и слыхом не слыхивал. Но теперь богатые разрешили бедным пожить так, будто они вовсе и не бедные, и тем это понравилось. Вторая половина ХХ века стала временем невиданного расцвета культуры. Оплачивал культуру как раз средний класс. Уровень жизни в западных странах стал настолько высоким, что каждому было по карману купить себе немного прекрасного. Кто-то ходил в кино, кто-то на концерты. Одни покупали пластинки, другие платили за кабельное ТВ. И вот эта модель, к которой все успели даже привыкнуть, стала рушиться. Оглядев то, что представляют из себя ее руины, философ Фукуяма объявил, что история окончена. Можно расслабиться и получить удовольствие.
Поздний СССР был совсем не сахар. Но для большинства русских падение коммунизма стало реальной катастрофой. Все прежние блага, типа бесплатного жилья, бесплатного образования, бесплатной медицины и гарантий от безработицы, испарились как дым. Бабки, которые раньше делились на всех, теперь сосредоточились у небольшой компании русских олигархов. Все вернулось к тому, с чего и началось: есть голубая кровь и есть черная кость. Кому-то пахать, кому-то отжигать на танцах.
Однако не меньшей катастрофой гибель СССР стала и для жителей «стран-победительниц» типа США или Великобритании. Там весь этот цирк-шапито с социальными гарантиями был свернут еще быстрее, чем у нас. Президент Рейган в США и премьер-министр Маргарет Тэтчер в Англии всего за несколько месяцев ликвидировали блага и свободы, которые тамошние жители перед этим отвоевывали для себя почти целый век. А чего? СССР пал и бояться богатым было больше некого. А значит, незачем и делиться деньгами. «Средний класс» вдруг принялся таять, как сугроб с наступлением июля.
Пару лет в самом начале 1990-х русские еще радовались тому, как здорово все получилось с ликвидацией осточертевшего советского строя. Но, осмотрев то, что получилось, вдруг осознали: их на. . .бали. Развели, как детей. Они-то думали, будто борются за собственную свободу, а оказалось, что за бабки бывших чиновников, которые теперь превратились в олигархов. Разговоры о свободе в нынешнем мире — это вообще довольно верный симптом: с вашей помощью кто-то хочет перераспределить бабки.
Как только население начало осознавать эту истину, рейтинг президента Ельцина тут же обрушился с 80% до одного. А потом и до минус одного. Перед выборами 1996 года вряд ли кто-нибудь поверил бы, будто обнищавшие, моментально отброшенные по уровню жизни в третий мир жители России выберут этого человека еще на один срок.
Чтобы попробовать хоть как-то переломить ситуацию, русских звезд собрали вместе и отправили в большой музыкальный тур «Голосуй или проиграешь». Единственным электронным музыкантом, принявшим участие в акции, был Грув. Ему даже было предложено сделать ремикс на официальный гимн этого тура. И открывшиеся возможности Евгений использовал на все сто. В конце 1996-го газета «Московский комсомолец» назвала диск Грува «Событием года», трек «Счастье» — «Композицией года», а сам Грув получил звание «Персонаж года». Всех прочих русских диджеев этот парень сделал сразу на два корпуса.
Спустя год после «Счастье есть» Грув выпускает скандальный альбом «Ноктюрн». Большинство треков на альбоме строится как музыкальная тема, на фоне которой приводятся отрывки телефонных разговоров. Скандальность же состояла в том, что прямо на первой композиции «Ноктюрн. Часть первая» мужской голос говорит в трубку: «Мне кажется, я люблю тебя», а второй мужской голос отвечает: «Я тоже тебя люблю».
Ноктюрны были снова приняты публикой на ура. Грув опять получает звание «Артист года», «Ноктюрн» — звание «Композиция года» и «Видеоклип года», а ремикс на старую советскую песню «Облако» в исполнении певца Иосифа Кобзона. — «Событием года». В этом же году Грув получает пафосную национальную премию «Овация» «За достижения в области молодежной культуры». Триумф был полный.
К концу 1990-х всем казалось, что электронная музыка одержала победу на всех фронтах. Вот сейчас. . . стоит подождать еще неделю-другую. . . вслед за Грувом на сцену попрут целые толпы таких же симпатичных и талантливых, а клубная культура шагнет, наконец, за порог клубов и изменит мир к лучшему. Тогда никто не мог и представить, что, кроме Грува, никаких других звезд в этом мире так больше никогда и не появится, а рейверские клубы доживают свои последние деньки и не за горами момент, когда они превратятся всего лишь в дорогие рестораны с музыкой, для состоятельных клиентов.
История странного эксперимента под названием «музыкальная культура ХХ века» была окончена. То, что было дальше, это уже совсем иная история.
Заключение ЧТО ТЕПЕРЬ?
Ну что, не послушались моего совета? Всетаки пошли клубить и теперь раскаиваетесь? А я ведь предупреждал... Идея о том, что, придя в клуб, скучный человек весело проведет время — ошибочная, неправильная идея. Тем более неправильно думать, будто собравшись вместе, весело проведут время несколько сотен скучных людей.
1.Середина 1990-х так и осталась золотым веком клубной культуры. Помню, в Петербурге, в айриш-пабе «Molly's» тогда работал специально выписанный из Ирландии бармен Кристчен Уолш. Публику он тешил тем, что укладывал девушек-посетительниц на барную стойку, вставлял им между ног бокал и, взбив коктейль в шейкере, засунутом за собственный брючный ремень, выливал коктейль в бокал, ложась на девушку сверху. Еще в одном заведении бармен сажал желающих испытать себя девушек на стол, вставлял им в рот особый шланг и разом вливал туда несколько литров пива. Скажем, кружек шесть—восемь. Пиво разом обрушивалось девушкам в желудок, а сами девушки, как правило, тут же рушились со стола. Эх, да что говорить? Пятнадцать лет назад я весил на пятнадцать килограммов меньше, чем сегодня, и волосы мои волнами ниспадали ниже плеч, но главное отличие меня тогдашнего от нынешнего состояло не в этом. Главное, что интересовало меня в начале 90-х, это танцы. Клубы появились буквально вчера. Все, что было с ними связано, вызывало во мне дикий восторг. Помню «Silence-party», во время которой всем гостям выдавались наушники и, несмотря на то что в зале стояла гробовая тишина, присутствующие танцевали, как могли: кто-то быстрые танцы, а кто-то медленные. Или вечеринку, когда приглашенные раздевались до трусов и со связанными сзади руками поедали что-нибудь вроде перезревшей хурмы, которая тут же стекала у них по телу. Не могу забыть и вечер «Семь футов под килтом!» в полуподпольном заведении, во время которого гости чинно сидели за столами, а над головами у них висела сетка, лежа на которой огромные накачанные мужики в шотландских костюмах занимались сексом с девушками и между собой, причем пот, слюни и сперма капали на тарелки и пиджаки приглашенных.
Ну не волшебное ли было время? Жалко, что оно прошло. Сегодня по клубам я почти не хожу. Хотя количество вариантов в этом смысле завораживает. Такого количества рейвов, как в Ленинградской области, нет не только нигде в стране, но даже и нигде в Восточной Европе. Первый большой танцевальный фестиваль в старинной крепости несколько лет назад провел промоутер Денис Одинг. Под танцульки тогда приспособили кронштадский форт «Александр». Еще год спустя в Выборгском замке начал проводиться фестиваль «Castle-Dance». Еще через год масштабное мероприятие стартовало на затерянном в карельских дебрях Медном озере. В результате без своего рейва не остался ни один старинный бастион ни в городе, ни в Ленобласти: крепость «Орешек», Выборг, пляж Петропавловки, а уж танцы в кронштадских Фортах давно стали событием всеевропейского масштаба.
Рейв давно стал таким же петербургским брендом, как Эрмитаж, Путин, Шнур и пиво «Балтика». А я туда совсем не хожу. Смотреть на обожранных неизвестно чем тинейджеров давно не кажется мне интересным, да и то, что играют большинство нынешних диджеев, мне тоже не очень нравится.
Впрочем, не обращайте внимания, что я брюзжу. Просто за пятнадцать лет все вокруг изменилось к лучшему, кроме меня. Танцев стало, наконец, много и разных, да только лишний вес и лысина не позволяют мне туда ходить. Это зависть, просто зависть, и ничего больше.
2.Та же фигня с клубами. Допустим, вы не послушаетесь моего совета и все-таки пойдете туда: хотите, я угадаю, что получится с утра?