– А вот мы сейчас узнаем! – молвила Тяпа и решительно взяла бразды правления в свои руки.
Минуту спустя красавец-брюнет под трезвон колокольчика вошел в здание, и я тут же взлетела вверх по ступенькам – стремительно, как та чайка. Остановилась на площадке под дверью, бестрепетно прижалась ухом к щелочке и услышала обрывок фразы:
– …с вашего позволения, заберу его вещи, – грустно сказал Дима.
– Вы, я вижу, тоже не в курсе. – В голосе администраторши Веры Андреевны прозвучало удивление. – Все вещи вашего покойного брата находятся в милиции, там и спрашивайте.
У меня в мозгу сверкнула мысль, потом другая, третья – и все они понеслись, слепящие и блестящие, толкаясь и обгоняя друг друга, как рыбки в косяке.
Итак, Дима не просто так облачился в черную рубашку, он, как и я, имитировал траур, только в его традиционном для наших широт варианте! Красавец-брюнет тоже назвался Васиным родственником и выразил желание завладеть его имуществом! Или они и в самом деле родственники? Нет, маловероятно, совсем не похожи… Хотя, если вдуматься, все мы на этой планете родственники по Адаму и Еве…
– Вот козел-собака! – перебила мои судорожные раздумья раздосадованная Тяпа. – Неужто и этот тоже никакой не поклонник, а мерзкий шпион?!
– Не о том думаете! – срывающимся от волнения голосом прикрикнула на нас Нюня. – По-моему, сейчас надо убегать и прятаться, пока администраторша не рассказала «брату» о визите «вдовушки»!
– Убегаем! – согласилась я и с риском для жизни поскакала вниз через ступеньку.
Далеко убежать не удалось. Похоже, упоминание милиции мгновенно погасило Димин интерес к Васиным пожиткам, его разговор с администраторшей на том и кончился. Придверный колокольчик-бубенчик прозвенел через несколько секунд после моего старта, я поспешно свернула с дорожки и спряталась от спускающегося по лестнице Димы в глубине искусственного грота.
Там было прохладно и сумрачно. Меня немедленно атаковали голодные комары, остановить которых я была совершенно бессильна, так как боялась громкими шлепками привлечь к себе внимание. Сразу два внутренних голоса – Тяпин и Нюнин – советовали мне не попадаться на глаза подозрительному брюнету до выяснения причин его странного интереса к покойному блондину.
К выяснению я приступила сразу же, как только Дима вышел за территорию «Чайки» и скрылся за выступом скалы. Несколько медленнее, чем в прошлый раз (ноги устали), я поднялась на верхнюю площадку лестницы.
– Не хнычь, это упражнение положительно отразится на фигуре! – строго сказала Тяпа неженке Нюне.
А я подумала, что никогда не пойму, какой кайф находят некоторые граждане в спортивных забегах на Останкинскую телебашню. Я лично очень уважаю лифты, особенно чистые и с исправным освещением.
В следующий момент я убедилась, что не одинока в своей нелюбви к пешим прогулкам по длинным крутым лестницам.
– Что мне тут категорически не нравится, так это отсутствие подъемника! – под перезвон бубенцов громко сказал капризный женский голос.
Из открывшейся двери выдвинулся могучий бюст, затем впечатляюще грудастая дама нарисовалась целиком. Я узнала блондинку, которая просила денег у зайчика с котиком, и потеснилась, чтобы пропустить корпулентную даму. Я пока не собиралась спускаться, у меня на этой площадке с хорошим обзором местности было важное дело. Нужно было высмотреть внизу Диму и по возможности проследить его дальнейший путь.
Я забилась в уголок, чтобы не маячить в окне холла, и повернулась спиной к водной стихии, предпочтя морским далям сухопутные. Тяпа тихо чертыхалась, ругая китайский национальный костюм за отсутствие в нем такого полезного аксессуара, как подзорная труба (в том, что подзорная труба вообще штука хорошая, меня еще год назад убедил дедушка, страстно желавший получить такой прибор на юбилей). Нюня тихо причитала:
– Ну где же он, где?
– Где же ты, где, счастье далекое? – язвительно напела я.
И тут же увидела его, свое несостоявшееся женское счастье номер два, на поселковой улице.
Диму стоило поблагодарить за то, что он облачился в траур, потому что черная рубашка и волосы брюнета на расстоянии сливались в одно темное пятно, достаточно хорошо различимое. К тому же в жаркий летний день второго чудака в черных одеждах трудно было бы найти на всем побережье, так что я не рисковала потерять Диму из виду или с кем-нибудь его перепутать. Время от времени черную точку, медлительным жучком ползущую по извилистым улочкам, от меня закрывали крыши, мансарды и деревья, но всякий раз я вновь находила объект наблюдения на маршруте.
Дима безостановочно шествовал в глубь поселка, где не было ничего интересного для туристов и отдыхающих. Единственное исключение составляла хата знаменитого дяди Пети, продающего дешевое и во всех смыслах сногсшибательное домашнее вино. Местные жители с не оцененным чужаками тонким остроумием называют дядю Петю Винокуром, потому что он настаивал свое вино на помете кур: побочный продукт птичьей жизнедеятельности придает веселящему напитку поразительную крепость. Этот пикантный секрет рецептуры широким потребительским массам неведом, но я узнала его от тети Люси, которая заранее отвратила меня от распития местных вин сомнительного происхождения. Сама тетя Люся гонит чачу, которую и предлагает своим работникам и постояльцам по сходной цене. За качество собственной огненной воды хозяйка ручается так же твердо, как когда-то за проверенных кандидатов в ряды КПСС.
Дима, похоже, не имел намерения восславить Бахуса. Он без заминки миновал двор Винокура дяди Пети и скрылся за водонапорной башней. Я подождала минуту-другую – объект наблюдения пропал.
– А что у нас там, возле башни? – задумалась Нюня.
– Там гаражи, и не у нас, а у местных жителей, – вспомнила Тяпа.
– Гаражи? – повторила я. – Гаражи!
– Угу! – в один голос мрачными совушками ухнули Тяпа и Нюня.
Гаражи в последнее время упоминались в святцах подозрительно часто. Аквабайк, предположительно задавивший Васю Петрова, был угнан из гаража поселкового мачо Витьки. Правда, этот гараж, как я поняла, находился не в кооперативе, а на краю пляжа. Далее, в гараже, занятом почему-то не машиной, а кроватью, встречались Софи и Аскер, и оттуда же неизвестные вандалы умыкнули ковер. Наконец, где-то в гаражах хозяин казино имел обыкновение выпивать со своим школьным другом Пашкой, братом и защитником Наташки Рыжей. И вот теперь Дима исчез в том же районе! Определенно, мне стоило приглядеться к этим гаражам, где происходит так много интересного.
На подрагивающих от усталости ногах я в очередной раз спустилась по лестнице, искренне надеясь, что на этом полезное для фигуры упражнение закончено. Теперь следовало сделать кое-что полезное для укрепления материального благополучия, а именно – быстренько собрать хоть сколько-нибудь стекляшек, чтобы не портить отношения с тетей Люсей.
Я прошла на дикий пляж у основания горы и в куче мусора, выброшенного на берег волнами, нашла подходящую пластиковую бутылку. Искать там стекла я даже не пыталась, потому что Правый мыс скалистый, берег завален большими угловатыми камнями, среди которых комфортно чувствуют себя только крабы да застенчивые нудисты.
Один из представителей этого любопытного подвида хомо сапиенс при моем появлении ужиком заполз в расщелину между двумя могучими валунами, предоставив мне эксклюзивную возможность полюбоваться его ногами и ягодицами. Стыдливая Нюня в ужасе зажмурилась, а Тяпа не преминула внимательно рассмотреть представленные на обозрение фрагменты и нашла, что ноги ничего, длинные, стройные, не сильно волосатые, а задница крепкая, и ее не портит даже треугольный шрам на левой ягодице.
Это необычное ранение мою нахалку очень заинтриговало.
– Интересно, откуда у него на попе шрам? – бормотала она, пока я в угоду шокированной Нюне поспешно уносила ноги подальше от гнездовья длинноногого и крепкозадого голыша. – Неужели какая-то чрезмерно темпераментная особа в порыве страсти вонзала в мягкое место партнера острые ногти?
– Всего один ноготь! – напомнила я.
– Или она зверски укусила его за попу? – продолжала фантазировать неуемная Тяпа.
– Или он просто сел на гвоздь, – выдала я вполне прозаическое объяснение.
– Или же это след от бандитской пули! – подала голос моя романтическая дурочка.
Обсуждение загадочного дефекта чужой задницы немного отвлекло меня от тревожных мыслей о гаражах, шпионах и всяческих непонятных интригах.
Выйдя на галечный пляж, я принялась собирать стекляшки с похвальным рвением и прославленным китайским трудолюбием. События последнего времени заметно умерили мою стеснительность, так что на сей раз я не робела выхватывать вожделенные фальшивые изумруды из-под ног идущих и тел лежащих отдыхающих. Процесс двигался быстро, к середине дистанции я заполнила бутылку наполовину и надеялась насыпать ее доверху на подходе к Левому мысу. Это мне почти удалось, на финише не хватило какой-то пригоршни стекляшек.
– Будем считать, что минимальную трудовую норму я сегодня выполнила! – сказала я, сдвинув на затылок соломенную шляпу и утерев пот со лба фальшивым хвостом.
– Переходим к следующему пункту программы! – бодро продолжила Тяпа.
– А какой у нас будет следующий пункт? – боязливо поинтересовалась Нюня.
– Гаражи! – твердо сказала я и испытующе посмотрела на лесистую гору Левого мыса.
Самый короткий путь в поселок пролегал через лес, где полно неприметных тропинок. Быстро пробежаться по мягкой дорожке в тени ветвей было бы гораздо прятнее, чем долго и скучно ковылять по камням под палящим солнцем. Однако Нюня моя при мысли о марш-броске через лес начала верещать, как раненый заяц. Ей за каждым древесным стволом мерещились маньяки разной степени сексуальности.
– Так ведь сексуальным маньяком был Петров, а он уже мертв! – напомнила я.
– Зато, вероятно, жив еще тот тип в подрезанных штанах! – ответила она.
– Ты про того странного дядьку, который крался за мной по тропинке? А ведь я совсем забыла об этом персонаже! – призналась я.
– И правильно забыла, это наверняка был совершенно посторонний случайный путник! Он ведь ушел своей дорогой и больше не появлялся. Все, закончили пустые разговоры, сворачивай в лес! – постановила Тяпа, и я подчинилась.
Глава 9 Деньги, деньги, дребеденьги!
Не помню, говорила ли я, что поселок называется Татьянка? Таким образом, мы с этим населенным пунктом тезки. Собственно, как раз поэтому в поисках смысла своей незадавшейся жизни я приехала именно сюда.
Мне подумалось, что для всех Татьян поселок Татьянка должен быть особым местом, вроде священной тибетской горы Кайлас для буддистов. А я как раз начиталась эзотерической литературы и подпала под обаяние сразу нескольких восточных философий. Я вообще такая, чересчур восприимчивая и к тому же непоследовательная. Тетя Люся, которая хранит верность учению коммунизма, вполне успешно существуя при капитализме, вызывает у меня завистливое восхищение. Я, как дурочка, верую то в Будду, то в Кришну, то в Высший Разум, то в заботливое мироздание… В общем, в глубине души я надеялась улучшить в одноименном поселке свою карму, достичь просветления и получить возможность хоть иногда впадать в нирвану.
Особенно хотелось нирваны, относительно которой Тяпа и Нюня без устали спорили. Нюня считала, что путь в нирвану с окрестностями возможно разглядеть исключительно третьим глазом, так что до полного открытия чакры надеяться не на что. Тяпа же категорически утверждала, что малость прижмуренная чакра просветлению не помеха, потому что нирвана – это синонимичное название хорошего секса. По мне, так у секса с пребыванием в нирване только одно общее: это блаженное состояние тоже ограничено во времени. Хотя злючка Тяпа говорит, что я просто не умею выбирать спутников для приятных несуетных прогулок по постельной нирване.
Я отрешенно думала об этом, карабкаясь по камням, выпирающим из обрыва на манер гигантских ступеней. Несмотря на то что одна моя рука была занята бутылкой со стекляшками, подниматься было довольно легко. Правда, белый китайский траур я некрасиво запятнала землей и травяной зеленью, но можно было надеяться, что могучая стиралка «Рузанны» при поддержке хорошего порошка с отбеливателем успешно справится с загрязнениями.
Горы, между которыми в узкой долине расположилась Татьянка, походили на шерстистые туши огромных животных. Правый мыс, покрытый лиственным лесом, казался лохматым, как давно не стриженная каракулевая овца. Левый порос соснами и напоминал дикобраза со вздыбленными иглами. Ступать по толстому матрасу из старой хвои было приятно, естественная подстилка была в меру мягкой и пружинила под ногами.
– Эх, а хорошо бы именно отсюда рвануть в нирвану с кем-нибудь достаточно просветленным, чуждым эгоизма и импотенции! – мечтательно обронила Тяпа.
Я хмыкнула. Никакого выбора у меня не осталось, из трех самопроизвольно образовавшихся ухажеров один уже покинул этот мир, а двое других, похоже, увидели свою кармическую задачу в том, чтобы держаться от нирваны со мной как можно дальше.
– Не надо все видеть в мрачном свете! – забеспокоилась Тяпа, оценив мое настроение.
– Так ведь действительно темновато! – уныло сострила я, имея в виду, что светлый сосновый лес как-то незаметно сменился значительно более тенистым лиственным.
Идти стало труднее, потому что в подлеске было полно старых трухлявых пней, растопырчатых коряг и цепких колючек, поэтому я очень обрадовалась, обнаружив под ногами тропинку. Вскоре она влилась в другой торный путь, пошире. Через некоторое время до меня дошло, что я поднимаюсь по той самой тропе, где произошла моя историческая встреча с маньяком Васей. Я непроизвольно поежилась, стала внимательнее осматриваться по сторонам и только поэтому заметила его. Не маньяка, нет! Я заметила след.
Это был одинокий след мужского башмака, имеющий незабываемый рисунок в виде решеточки для игры в крестики-нолики. В центральной клетке подобием нолика выпятилось маленькое полушарие, образовавшееся на месте каверны в подошве. Разумеется, я сразу же вспомнила, что видела точно такой же отпечаток совсем недавно – той самой ночью, когда три красавца устроили безобразную свару под моим окном.
Отпечаток красовался на глинистой почве вблизи лесной лужицы. Позавчера она была пошире, я помнила, как перелетела через это водное препятствие лихим прыжком. Перепрыгнула я, значит, через лужу, приземлилась в листья и заползла под куст. А кто-то, обутый в башмаки с решетчатой подошвой, сошел с тропинки, постоял немного на краю лужи и вернулся на дорожку…
– Это мог быть тот самый тип в подрезанных штанах! – сказала Нюня, которой упомянутый тип чрезвычайно не понравился. – Говорю же, он не просто так шагал по своим делам, он шел по следу!
– Возможно, – неохотно признала я, вспомнив, как тип стоял на повороте тропинки и то ли прислушивался, то ли присматривался, то ли принюхивался.
– Да ладно! Более вероятно, что этот след оставил Вася Петров! – заявила беспечная Тяпа. – И дыню под окном раздавил тоже он. Запросто мог раздавить, скакал там, как макака.
– Все они скакали! – напомнила Нюня. – Но несомненным представляется лишь то, что и здесь, и на дыне под окном наследил один и тот же башмак. Хорошо было бы взглянуть на Ромины подошвы!
К сожалению, упомянутые подошвы вместе с башмаками и содержащимся в них Ромой в домике смотрителя отсутствовали. Установив сей огорчительный факт, я не поленилась и побегать вокруг скворечника, постепенно расширяя круги, и в погребенных под амброзией руинах старой песочницы на пятачке слежавшегося песка нашла то, что искала: слабый след мужского башмака с подошвой в клеточку!
– Если Рома тоже таскался за мной по лесу, значит, он точно был напарником шпиона Васи! – сказала я с горечью.
– Если это Ромин отпечаток, все может быть совершенно иначе! – вступилась за своего любимца Тяпа. – Рома мог наследить в лесу безотносительно всякой слежки и необязательно позавчера. Ты не забыла? Рома ведь живет в этом домике, а самый короткий путь к нему с пляжа – через лес.
– Вижу я, как он тут живет! – съязвила я, но тем и ограничилась.
Несмотря ни на что, рыжий клоун был мне чрезвычайно симпатичен, и я очень не хотела бездоказательно увольнять его из поклонников и зачислять в шпионы.
– Не будем спешить с выводами. Нужно хорошенько все обдумать, – примирительно сказала Нюня.
Хорошенько все обдумывать я пошла в свой курятник. Благо соседей не было дома, так что никто мне не мешал. Чтобы как следует сосредоточиться на размышлениях, я не завалилась в кровать, где запросто могла бы уснуть, а устроилась на жесткой конструкции из ржавых железяк и расслоившейся фанеры. В прежней своей жизни убитая школьная парта, она была извлечена хозяйственной тетей Люсей из мебельного захоронения на свалке и посмертно получила высокое звание трюмо. Я села, подперла голову рукой, как девочка с портрета работы Серова, и выжидательно уставилась на свое отражение в привинченном к столешнице круглом зеркале на ножках. Тускло-желтое и пятнистое, оно напоминало мутный лунный диск или потемневшую от времени монету.
– Вот именно! – сказала я, уловив подсказку, и полезла шарить по карманам, разыскивая фальшивый пятак.
Нашла, положила монету перед собой и, таращась на вписанную в круг пятерку, забормотала классическую сыщицкую речевку, знакомую с детских лет:
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата! Итак, вопрос первый: случайно ли в этой истории появился фальшивый пятак?
– По-моему, это не самый актуальный вопрос! – покритиковала меня Тяпа.
– Я не утверждаю, что он номер один по важности, просто он самым первым пришел мне в голову, – оправдалась я.
– Записывай вопросы, – посоветовала Нюня.